Собачье сердце

      Приятнее, чем засыпать, обнимая Чу Ваньнина, оказалось только просыпаться, находясь в том же положении. Впервые в жизни Мо Жань спал так сладко и крепко. Казалось, что в его руках доверчиво свернулся нежный теплый котенок, и теперь молодому человеку ох как непросто было разомкнуть эти объятия, чтобы подняться.       А зачем им вообще подниматься?       Ах, да. Учитель хотел сходить в кино. Мо Жань купил билеты онлайн на пятнадцать часов дня еще вчера перед сном, наивно полагая, что они с Ваньнином к этому времени уж всяк успеют позавтракать и одеться. В итоге на часах уже было двенадцать, а влюбленные все продолжали нежиться друг с другом, оттягивая момент подъема до последнего.       — Я встану, если учитель поцелует меня, — шутливо насупился Мо Жань, с таким удовольствием изображая из себя капризного ребенка.       Чу Ваньнин невольно смутился, не зная, как реагировать на подобные ультиматумы, а Мо Жань снова смеялся, наслаждаясь его волнением. Решая избавить учителя от сложного выбора, ученик сам притянул к себе своего мужчину.       — Ах…       — Почему вздыхаешь? — Чу Ваньнин едва ощутимо коснулся пальцами чужого предплечья, что так сильно стиснуло его в объятьях.       — Просто я подумал… все произошло так быстро. С одной стороны. А с другой — чертовски медленно, — принялся разглагольствовать ученик, внезапно озвучив и мысли Ваньнина. — Я так хотел однажды проснуться и увидеть тебя рядом со мной, но никогда не думал, что это и вправду может случиться. Вот было бы чудесно, если бы так было всегда. Если бы мой учитель каждый день просыпался в моих объятьях.       — Я ведь никуда не уезжаю. Пока, — пробормотал Чу Ваньнин, не понимая, почему Мо Жань рассуждает об этом столь тоскливым голосом. Он ведь тоже рассчитывал на долгосрочные отношения со своим учеником.       «В том-то и дело, учитель, — подумал про себя Мо Жань. — Пока. Как только ты узнаешь всю правду — а ты ее непременно узнаешь — мы больше не сможем быть вместе. Ничего. Ты сможешь пережить это, Ваньнин. Я позабочусь о том, чтобы мое наказание стало по-настоящему суровым»       Ну а пока они все еще были вместе. И теперь собирались в кино.       Мо Жань искренне хотел рассказать Чу Ваньнину о том, что он сделал, но решил отложить признание на неопределенный срок. Пара дней погоды не сделает, но для них с Чу Ваньнином эти мгновения будут дороже всего на свете. Каждая секунда этого времени была на вес золота. Поэтому молодой человек постарался оттянуть роковой момент настолько, насколько это будет возможно.       Ши Мэй навряд ли будет действовать второпях против него. О, конечно же, он не оставит его и учителя в покое. Но ему определенно точно понадобится время для ответного удара. Мо Жань искренне в это верил.       Хотя ощущение, что за ним очень внимательно наблюдают, опять накрыло его, едва они с Чу Ваньнином вышли из дома.       — Все в порядке? — спросил учитель, почувствовав тревогу возлюбленного.       — …Да, конечно, — очень неестественно улыбнулся Мо Жань.       — Ты не голоден? — спросил Чу Ваньнин, уже стоя на входе в кинотеатр.       Мо Жань лишь хитро сощурился, не собираясь отвечать серьезно на такой, казалось бы, заурядный вопрос.       — О каком именно голоде говорит учитель?       — Тц… Перестань, — снова краснел Чу Ваньнин, в глубине души надеясь поскорее усесться на те самые «места для поцелуев», которыми ученик раздразнил его воображение еще вчера.       Они и вправду будут целоваться там? У всех на виду? Какой стыд… А если Мо Жань захочет воспользоваться темнотой и начнет приставать к нему? Как он сможет сопротивляться? Он ведь не сможет…       В этих волнительных мыслях раззадоренный учитель сам не свой уселся на галёрке зрительного зала. Ленту они выбирали вчера, особенно не задумываясь над тем, какой именно фильм хотят посмотреть. Теперь они пытались понять, о чем будет представленная картина, пусть особенно углубляться в просмотр ни один из них не рассчитывал.       — Ты раньше ходил на свидания в кино? — спросил Мо Жань Чу Ваньнина, своим шепотом очень вызывающе пощекотав ушко наставника. Учитель лишь беспомощно покачал головой.       — Это сложно назвать свиданием.       — Почему? — заинтересованно спросил Мо Жань, желая послушать точку зрения возлюбленного.       То, что ответил ему Чу Ваньнин, заставило его сердце болезненно сжаться.       — В темноте, не видя лиц друг друга, еще и в окружении чужих людей — едва ли это расслабляет и настраивает на романтический лад, как по мне.       «Что скажешь, Чу Ваньнин? Позволишь отыметь тебя один раз?»       В том месте, где у них произошло то роковое безумие, где Мо Жань помешался под действием необъяснимой ярости, алкоголя и наркотиков, было так же. Темно. Непонятно. И при свидетелях.       — Ваньнин…       — …Ваньнин! Позволишь отыметь тебя один раз?       Мо Жань оторопел, не понимая, это у него в голове так явственно возникла фраза из прошлого, или…       Внезапно взгляд его приклеился к экрану напротив.       То, что транслировалось там, было…       — Это… — Чу Ваньнин тоже смотрел, и, кажется, хотел что-то спросить, но слова застряли в горле.       На экране он увидел себя. Прижатого к стене.       Съемка была со спины, но Ваньнин был уверен, что это он. А тот, кто удерживал его безвольное тело, закрыв своей широкой спиной — никто иной, как Мо Жань.       Как это видео сюда попало?! Что происходит?..       Оба не понимали.       — Смотреть на твои страдания… так приятно.       Видео было темным, и лица оказалось трудно разобрать, но это вне всякого сомнения было записью того самого случая, который произошел с Чу Ваньнином в прошлом. Том прошлом, о котором он бы хотел забыть.       Будто бы ища поддержки, хоть какого-то утешения, учитель перевел взгляд на профиль своего ученика, который, судя по всему, запаниковал не меньше поверженного учителя. Губы его тряслись, пальцы неестественно сильно вцепились в подлокотник. Он, как и Чу Ваньнин, был совершенно не готов увидеть это видео прямо на экране кинотеатра.       — Что это?       — Какой странный трейлер.       — Это фильм ужасов, который выйдет в следующем месяце?       Очевидно, другие зрители, что сидели чуть впереди, совершенно ничего не понимали. Но это ведь показывают в кинотеатре. Разве это может быть что-то не постановочное? Хотя перед романтическими комедиями обычно пускают немного другие трейлеры…       Мо Жань всем телом ощущал на себе взгляд своего учителя, непонимающий, испуганный, но не мог найти в себе силы повернуться и сказать хоть что-то. Первоначальный порыв закрыть Чу Ваньнину глаза и уши сменился почти что садистским убеждением, что его дорогой наставник должен это увидеть. И узнать, кого он любил и жалел все это время.       Но Чу Ваньнин не смотрел.       Опустил голову, и громкая пульсация крови в его ушах почти полностью заглушала стоны, доносящиеся из колонок. Со стороны это казалось еще страшнее, чем было в первом лице, и учитель решил просто закрыться от всего этого.       Одного он не понимал. Почему это показывают здесь? Почему Мо Жань никак не прекратит это? Он явно не ожидал увидеть здесь нечто подобное так же, как и он.       Учителю оставалось лишь ждать объяснений или каких-то действий со стороны своего ученика. Он был слишком растерян, чтобы проявить инициативу и задать хотя бы один вопрос.       Мо Жань, что все это значит?       Наконец, все закончилось. Зал погрузился в безмолвие, даже прерывистое дыхание Мо Жаня было так отчетливо слышно… Когда на экране появились титры той ленты, на которую зрители купили билеты, народ с облегчением вздохнул и принялся недовольно бурчать что-то. Но двух людей на последнем ряду их реакция совершенно не волновала.       Только сейчас Мо Жань решил подать голос.       — Вот ты и узнал все, учитель…       — …       — Ваньнин, я правда хотел тебе сказать раньше… Я очень хотел… Но... Я так мечтал быть с тобой!.. Прости!..       — Мо Жань, — голос наставника прозвучал так слабо и беспомощно, что он был вынужден заткнуться, снова позволив ученику погрузиться в самобичевание.       — Я знаю, что… Я готов к тому, что теперь ты будешь ненавидеть меня, и я заслужил наказание намного серьезнее, чем это! — Мо Жань так и не повернулся на наставника, закрыл лицо руками и заплакал, как самый настоящий ребенок. — Ваньнин, я бы все отдал, чтобы изменить хоть что-то!.. Прости меня, я так виноват перед тобой… Я не хотел… Я клянусь, что на самом деле не хотел этого…       К счастью они сидели достаточно далеко от ближайших зрителей, уже вовсю погрузившихся в просмотр картины. Ваньнин был единственным свидетелем истерики, что случилась с его учеником. Этот молодой человек скулил, как избитый пес.       — Мо Жань. Я… я не знаю, что сказать, — начал учитель, понимая, что должен произнести хоть что-то, так как его молчание сводит возлюбленного с ума. — Но…       — Учитель, вам не нужно ничего говорить мне. Я все понимаю. Делайте то, что должны, я готов. Только… — в этот самый момент он встал, мгновенно прогоняя тоскливое и несчастное выражение со своего лица, уступая место безжалостному и даже немного безумному. — Только сперва расквитаюсь с одним человеком.       И он только мельком взглянул на учителя, которого любил больше своей жизни, развернулся и выбежал из зала, подавив столь острый порыв эгоистично обнять его в последний раз в своей жизни.       Теперь он не имел на это права. Хотя... он и раньше его не имел.       И перед тем, как Чу Ваньнин вызовет полицию, он должен был отыскать Ши Мэя, который устроил им это незабываемое представление. О, Мо Жань не сомневался, что это его рук дело. Видимо, странное ощущение слежки за ним не было надуманным, и, плюс ко всему, Ши Мэй имел какой-то доступ к информации о его платежах. Иначе как он догадался о том, какой именно фильм они решили посмотреть с учителем?       Мо Жань не собирался вникать в подобные мелочи. Все чего он хотел сейчас — просто найти бывшего друга и убить его.       Напугав до дрожи перехваченного сотрудника кинотеатра, молодой человек выяснил, где находится техническое помещение, и быстрым уверенным шагом направился туда, игнорируя шокированный взгляд в свою спину. Все равно полиция прибудет уже совсем скоро, ему надо успеть найти этого чертова шантажиста.       — Я все думал, когда же ты появишься, А-Жань, — расслабленная поза Ши Мэя совершенно не говорила о том, что этот человек только что сделал. Чуть поодаль лежал лишенный сознания, обездвиженный кинотехник, но и это обстоятельство явно не волновало молодого человека, что облокотился локтями о широкий стол, приставленный к громоздкому проектору. — Как вам кино? Учителю понравилось?       Мо Жань в пару шагов приблизился к бывшему другу, ухватившись за тонкую шею своего врага, притягивая кверху.       — Я убью тебя…       — Тогда сядешь не только за изнасилование.       На этот раз Ши Мэй был куда спокойнее, чем днем ранее. Он успешно подавил свой изначальный ужас перед неукротимостью и безумием Мо Жаня и теперь выглядел еще самоувереннее, чем до этого.       — Я все еще не желаю тебе зла, А-Жань. А эта демонстрация — всего лишь доказательство того, что я все равно добьюсь своей цели, так или иначе. И эта цель — не посадить тебя за решетку, а, наконец, образумить.       — Даже если бы я хотел передумать, чтобы стать твоей ручной собачкой для выполнения любых безумных прихотей — учитель все равно не сможет стереть свою память! Он не сможет простить меня, принять меня снова… — Мо Жань сжал пальцы на чужом горле сильнее, и слезы отчаяния снова полились из его глаз. — Для меня все кончено… И все из-за тебя!       — Это не я убедил тебя изнасиловать Чу Ваньнина! — возмутился Ши Мэй, и, собственно говоря, сказанное являлось правдой.       — Но ты и не попытался остановить меня! И теперь использовал эту информацию, чтобы уничтожить все, что было мне дорого!..       Мо Жань так давно хотел узнать, почему же… почему в ту ночь Ши Мэй просто стоял и смотрел?! Всего одно его слово могло бы изменить все. Потому что в те времена он любил Ши Мэя. И вот он, наконец, узнал причину.       — Думаешь, мне, круглому сироте — такому же как ты между прочим — было так приятно наблюдать за тем, как тебя опекают, как будто ты какой-то особенный?! Учитель Чу так сильно любил тебя, Господин Сюэ души не чаял — даже принял в свою семью! Думаешь мне было не обидно, что такому как ты, грязному оборванцу с улицы, досталось столько внимания и любви?.. А чем я был хуже? Почему никто и никогда не любил меня?.. Все только и делали, что отфутболивали меня, как ненужную игрушку. Две семьи отказались от меня, вернув в приют - ты думаешь мне и впрямь было легко принять это?!       Ши Мэй впервые высказал то, что думал. И с лица его, наконец, слетела эта приторная улыбочка, от которой у Мо Жаня в последнее время мурашки бегали по коже. Он был искренен, как никогда. И это откровение заставило Мо Жаня по-настоящему оторопеть.       — Но, Ши Мэй… Я ведь… я когда-то любил тебя… Ты не мог не знать этого…       Ши Мэй, наконец, освободившись из хватки бывшего товарища, лишь посмеялся над этим.       — Ты всегда любил только одного человека. Учителя. Даже если ты любыми способами отрицал подобное — это не значит, что я не видел. Но не волнуйся, — выражение лица Ши Мэя снова стало привычно спокойным. — Мне не нужна твоя любовь. Или любовь еще кого бы то ни было. Все, что мне нужно — деньги, власть и признание. И это ты вполне можешь мне обеспечить.       — …Черта с два, — Мо Жань тоже отбросил сантименты в сторону.       — Тогда готовь чистосердечное признание, — нахмурился Ши Мэй.       — Разумеется. И про твои махинации не забуду упомянуть, лживая тварь… Но сперва —…       У Мо Жаня никогда не возникало желание избить своего бывшего друга. Что бы тот ни сделал, о чем бы не попросил — Мо Жань никогда не ощущал столь сильного порыва отмудохать того до сотрясения.       Теперь ему нечего было терять. Перед тем, как его упекут за решетку, он хотел хотя бы отвести душу.       Ши Мэй, распознав его намерения, резко рванул в сторону, собираясь, очевидно, выпрыгнуть в окно. Конечно же, Мо Жань не позволил ему сбежать так быстро. Схватив за ворот рубашки беглеца, он грубо откинул его в угол комнаты, сбив с ног. Но когда подошел ближе и навис над ним, будто бы дезориентированный падением Ши Мэй вдруг вскинулся, резким движением руки извлекая что-то блестящее и тонкое из кармана.       Мо Жань отшатнулся, предположив, что Ши Мэй хочет ударить его ножом. Но вдруг увидел, как по белой рубашке бывшего товарища расплывается багровое пятно.       — Ши Мэй, что ты…       — Охрана! Охрана, прошу, кто-нибудь! Помогите! — вдруг завопил Ши Мэй, в очередной раз сбив Мо Жаня с толку. — Он хочет убить меня! Он ранил меня!..       Как по волшебству, именно в это мгновение по коридору послышался топот и взволнованный гомон. Мо Жань все осознал, и, почувствовав себя будто в вакууме, просто встал на колени и поднял руки, спрятав ладони за голову. Теперь он понимал, что от него ничего не зависит.

***

      — Значит, вы утверждаете, что этот человек напал на вашего учителя пять лет назад, избил и изнасиловал? — спрашивал Ши Мэя следователь, достаточно хладнокровно просмотрев всю запись, предоставленную свидетелем.       Ши Мэй сидел напротив него за столом в кресле, а Мо Жань — в «обезьяннике», за решеткой, в наручниках. При задержании он не оказал сопротивления, но на вопросы не отвечал, и вообще, производил впечатление «человека дождя», явно отказываясь сотрудничать. Поэтому всю информацию приходилось выуживать из этого миловидного юноши с перебинтованным запястьем, что сидел напротив.       — Да. Его имя — Мо Жань. Мы вместе содержались в приюте. А Чу Ваньнин — тот человек на видео, был нашим учителем, — взволнованно выкладывал Ши Мэй, боязливо посматривая в сторону клетки, где держали Мо Жаня, будто он боялся, что тот взбесится, вырвет прутья и набросится на него. — Я всегда хотел рассказать о том, что знаю, полиции. Но боялся. Мо Жань бы убил меня, не раздумывая. Что почти и произошло сегодня.       — Расскажите подробнее, — попросил следователь, принявшись записывать.       — Однажды я увидел Мо Жаня в компании своего учителя. Я очень испугался за Чу Ваньнина, ведь тот до сих пор не знал, кто именно в тот год надругался над ним. Тогда я решил рассказать ему, но это было не так-то просто сделать — Мо Жань все время крутился рядом. Я сильно рисковал…       Ши Мэй говорил так убедительно, что Мо Жань, если бы был в состоянии, даже поаплодировал бы его незаурядным актерским способностям. Молодой человек тем временем продолжал:       — Тогда я решил найти способ сообщить Чу Ваньнину об этом как-то косвенно. Оставалось лишь найти этот способ. В кафе я подслушал, что они вдвоем собираются идти на фильм, что должен был пройти сегодня в три часа дня. Тогда я взял на себя смелость пробраться к проектору, и перед фильмом поставил ту самую запись… Я понимаю, что не должен был этого делать, и кинотехник, который просто выполнял свою работу, пострадал из-за меня. Я готов понести наказание. Но жизнь моего учителя была важнее всего…       — Хорошо, — кивнул полицейский, вопросительно глядя в лицо безучастному ко всему Мо Жаню. — Что случилось потом?       — Потом… Мо Жань ворвался в техническое помещение. Он был в ярости, ведь Чу Ваньнин наверняка узнал его на этой записи. Затем он избил меня и попытался зарезать. Как раз в тот момент появились вы…       Следователь вздохнул, действительно не представляя, что со всей этой неразберихой делать. Услышанное его озадачило в достаточной степени и, кажется, очень запутало.       — Вы нашли человека с пленки, Чу Ваньнина? — спросил полицейский своего помощника, ткнув пальцем в фотокарточку в досье.       Тот будто бы ждал, когда начальник спросит его.       — Да. При задержании преступника — …       — Пока нет прямых доказательств того, что он в сам деле преступник, — вдруг прервал его следователь, и эта реплика очень удивила Ши Мэя. Как это нет? А видео?..       — Предполагаемого преступника, — поправил себя помощник, — этот человек, Чу Ваньнин, все еще был в кинотеатре. Мы привезли его в участок. Пригласить сюда?       — Да, пожалуйста.       Услыхав о том, что прямо сейчас учитель появится здесь, в самой гуще разбирательства, снова увидит своего насильника, Мо Жань впервые за время проведенное здесь, ожил:       — Пожалуйста, не надо! Оставьте моего учителя в покое, я все признаю… — взмолился он, присаживаясь на колени у прутьев, обхватывая их дрожащими руками. — Я готов подписать все прямо сейчас, только отпустите Чу Ваньнина домой…       — Это не по протоколу, — покачал головой следователь, удивленный такой резкой сменой настроения обвиняемого. — Пригласите Чу Ваньнина сейчас же.       Когда учитель зашел — сразу увидел Мо Жаня за решеткой, но тот не смотрел на него. Опустил голову и сжался, не представляя, что здесь сейчас будет. Чу Ваньнин тоже не знал, чего ждать, насколько серьезной была ситуация, но, разумеется, он был готов на все, чтобы спасти того, кого любил больше всего на свете.       — Вы Чу Ваньнин?       — Да.       — Садитесь сюда, — указал ладонью на свободное место рядом с Ши Мэем полицейский. И решил не ходить вокруг да около: — Вам знакомы эти двое молодых людей?       — Да. Ши Минцзин, мой бывший ученик. И Мо Вэйюй, мой… мой парень.       Три пары глаз впились в его побагровевшее от стыда лицо, явно не ожидая услышать нечто такое. Особенно силен был шок Мо Жаня. После всего случившегося Чу Ваньнин еще нашел в себе силы назвать его, презренного пса, своим парнем?       — Ваш ученик, Ши Минцзин, утверждает, что ваш... парень вас изнасиловал пять лет назад. В таком случае, если вы сейчас признаете, что этот мужчина на видео и вправду Мо Жань, Мо Вэйюй, — признание его вины не заставит себя долго ждать.       С этими словами полицейский снова включил пленку, разворачивая экран ноутбука в сторону потерпевшего. Чу Ваньнин быстро развернул экран обратно, не собираясь смотреть подобный ужас дважды.       — Мне и смотреть не надо. На видео — я и Мо Жань. Но при чем здесь изнасилование?       Снова на него уставились с непониманием.       — Хотите сказать, что на видео не засвидетельствован акт причинения вам вреда? — снова спрашивал следователь, желая разобраться.       — На нем засвидетельствован секс. А я уже сказал вам, что Мо Жань — мой парень. Так в чем проблема?.. Да, в те годы он все еще был моим учеником, я понимаю, что это не правильно, — принялся разглагольствовать Чу Ваньнин, излучая непритворное раздражение, — но ему уже было восемнадцать. Мы не делали ничего незаконного.       — Но, учитель! — не выдержал Ши Мэй, вдруг осознав, что Чу Ваньнин, кажется, вот-вот расстроит все его планы. — Пять лет назад Мо Жань изнасиловал вас и избил! Вы лежали в больнице — я был свидетелем!..       К сожалению, он не мог упомянуть свидетелями остальных членов банды Мо Жаня. Почти все погибли на улице, но Ши Мэй и подумать не мог, что в доказательстве вины Мо Жаня возникнет подобная проблема.       — Ши Мэй, то, что я лежал в больнице — лишь говорит о том, что мы с Мо Жанем зашли слишком далеко в наших… не совсем приличных пристрастиях… Но не указывает на факт преступления.       — О чем вы говорите? — спросил полицейский.       — О БДСМ, — выпалил Чу Ваньнин, на самом деле очень смутно представляя, о чем собирался разглагольствовать. — Вы ведь не собираетесь заставлять меня рассказывать о моей интимной жизни?..       — Нет… Но…       — Разве я не подал бы заявление в полицию, если бы на меня действительно было произведено нападение? По-вашему, мне пять лет?.. — неистовствовал Чу Ваньнин, не замечая то, как на него смотрел Ши Мэй. И, тем более, Мо Жань…       Мо Жань думал, что окончательно свихнулся. Он ничего не понимал. Чу Ваньнин объяснял что-то, а молодой человек все никак не мог понять, что происходит.       — Ладно, расскажите, что произошло сегодня в кинотеатре, — решил попросить следователь, желая зайти с другой стороны.       — Мы с Мо Жанем пошли в кино. Внезапно на экране появилось видео. Мы оба понятия не имели, что в тот день пять лет назад нас обоих кто-то заснял, и, естественно, это очень разозлило моего… моего парня…       — Тогда он поднялся в техническое помещение, нашел там своего бывшего соученика, и избил его? — решил подытожить полицейский, хотя ему по протоколу запрещено было делать выводы при расследовании за свидетелей. Но уж слишком сильно было желание отправить их всех куда-нибудь с глаз долой. Пусть занимаются своим непотребством где-то там, подальше от участка.       — Не знаю. Он просто выбежал из зала, — покосился он на Мо Жаня, который во все глаза смотрел на учителя. Не выдержав этого слезливого взгляда, Чу Ваньнин снова развернулся к полицейскому. — Спросите его сами.       — Мо Вэйюй, — развернулся на Мо Жаня следователь. — Зачем вы избили потерпевшего? — ответа опять не последовало, и полицейский, теряя терпение, заговорил снова: — Если у вас приступы неконтролируемого гнева, то это совершенно не значит, что вы имеете права распускать руки. Да, ваш бывший товарищ вынес на публику то, что не должен был никто увидеть и узнать, кроме вас и свидетеля Чу. Но рукоприкладство — это статья, вам понятно?!       — Да…       Полицейский устало потер переносицу, а Ши Мэй, не понимая, каким образом этот разговор зашел не туда, только и делал, что переводил опустошенный взгляд на присутствующих. Пока следователь не обратился уже к нему.       — Теперь вы, — сказал он растерявшемуся молодому человеку. — Может и из хороших побуждений, но вы проникли в служебное помещение, каким-то неясным образом лишили сознания кинотехника, а затем связали его. После этого начали транслировать то, что могло причинить психологический вред неподготовленным гражданам. Это даже не хулиганство, вы это понимаете?       Ши Мэй сдержанно кивнул, понимая, что теперь если он отделается одним лишь «хулиганством» — ему еще очень повезет.       — Предлагаю сделать следующее, — поднимаясь со своего места, молвил следователь. — Полицию вызвал работник кинотеатра, на которого Мо Вэйюй накинулся с угрозами, пока искал вас. Чтобы отчитаться о том, что были приняты соответствующие меры — я оштрафую вас обоих за драку в общественном месте, и на этом закончим. Если согласны — подпишите здесь.       Чу Ваньнин сидел молча, напряженный, как натянутая струна. Ждал, когда Ши Минцзин поставит свою подпись, а затем следователь подойдет к решетке, за которой сидел Мо Жань. Когда мужчина уже почти вставил ключ в замочную скважину, он снова в нерешительности развернулся на Чу Ваньнина.       — Вы… точно не имеете к этому человеку никаких претензий? — спросил полицейский с недоверием. — Если он вас к чему-то принуждает, или…       — Сколько еще можно повторять? Мы — пара! Я люблю его, мы живем вместе! Что еще я должен сказать, чтобы вы его отпустили?! Переспать с ним в вашем присутствии?..       — Нет, этого не надо, — засуетился с замком следователь, отпуская Мо Жаня на свободу.       А тот, как назло, просто прилип к полу, не в состоянии двигаться от шока из-за произошедшего.       — Мо Жань, вставай! Хватит тратить время!.. — строго молвил учитель, притягивая молодого человека к себе за руку. — Все, мы уходим, — буркнул он полицейскому, а затем, едва слышно обратился и к Ши Мэю: — А ты идешь с нами.       — …       Ши Мэй решил не сопротивляться, потому что разборка в участке в его планы все еще не входила.       — Что у вас за неразрешимая проблема?! — принялся кричать на обоих молодых людей Чу Ваньнин, крепко удерживая одного и второго за рукава. — Что именно вы не поделили? Почему это видео появилось сегодня?       Ни один из них не желал ничего говорить. Чу Ваньнину оставалось лишь строить догадки вслух:       — Ты шантажировал Мо Жаня этой записью? — обратился он к Ши Мэю. — Что ты от него хотел? Ну?! Отвечай!       — Ничего.       — …Тогда ты должен оставить его в покое. Ты понял? — встряхнул Чу Ваньнин Ши Мэя, как провинившегося школьника.       — Да. Простите, учитель. Я был не прав…       Внутренне он лишь в очередной раз принялся сокрушаться на непредвиденные превратности судьбы. Ну-ка ты! Кто бы мог подумать, что Чу Ваньнин не только так легко воспримет новости о том, что это Мо Жань в тот день совершил с ним такое, но и станет так отчаянно выгораживать его, спасая от тюрьмы!       У него изначально не было никаких шансов в борьбе против них двоих… Ему и впрямь придется отступить.       — Теперь иди, — отпустил его руку Чу Ваньнин, слегка смягчившись. — Ты всегда был хорошим учеником в моих глазах, не дай мне разочароваться в тебе, Ши Мэй.       Молодой человек закусил губу, и, ничего не ответив, и не удосужившись попрощаться, просто ушел прочь.       Теперь учитель с Мо Жанем остались наедине.       Какое-то время они просто молча стояли друг напротив друга, пока не начался дождь.       — У…учитель, подожди секунду, — с этими словами он извлек маленький зонтик, который так предусмотрительно прихватил с собой в карман, когда они пошли смотреть кино.       И теперь снова стояли, заботливо укрытые пеленой стихии от всего мира, не зная, с чего начать разговор. Превозмогая страх и смертельное чувство вины, Мо Жань начал первым.       — Почему учитель не захотел, чтобы я сел в тюрьму за то, что сделал?       — Ты действительно не знаешь, почему? — спустя небольшую паузу спросил Чу Ваньнин, развернувшись на ученика. — Я люблю тебя. Всегда любил. Даже в ту ночь, когда ты сделал это… Можешь называть меня мазохистом, мне плевать.       — В ту ночь… — ошарашенно переспросил молодой человек. — Вы знали, что это был я в ту ночь?! Но как… — слезы снова потекли по его побелевшим от шока щекам. — Как вы…       — Мо Жань, ты и вправду думаешь, что твой учитель не узнает тебя, даже в состоянии сотрясения? — покачал головой Чу Ваньнин, искренне не понимая. — Ты называл меня по имени в ту ночь. Ты плакал у моей постели, прося прощение. Даже при большом усилии я не смог бы не узнать, что это был ты. Вот, — в этот момент он вдруг вытащил маленький красный браслет, что его ученик обронил в той подворотне.       — Это… мой браслет… — прошептал одними губами Мо Жань.       — Дай руку, — попросил учитель, и когда Мо Жань протянул ладонь, принялся небрежно завязывать веревочку на его запястье. — Загадай новое желание. Что угодно. Только… перестань истязать себя. Все уже случилось…       — Учитель… — прошептал Мо Жань, ощущая острый порыв обнять наставника. Прижать к себе и никогда не отпускать. — У меня только одно желание, — всхлипывая, произнес он, изо всех сил стараясь не разреветься. — Всю жизнь быть рядом с тобой, любить тебя и… держать над тобой зонт!..       Он обессиленно уткнулся в плечо своего возлюбленного, чуть было не уронив тот самый зонт, о котором говорил, но Чу Ваньнин вовремя подхватил черную лакированную ручку, помогая спрятать их обоих от дождя снова. Затем обнял свободной рукой, принявшись гладить по спине и взъерошенной макушке.       Время ненадолго остановилось. Но если бы оно замерло навсегда именно сейчас — ни Чу Ваньнин, ни Мо Жань не были бы особенно против. Сейчас они были по-настоящему счастливы. Свободны от страхов, неуверенности и одиночества. И это было лучшее из того, на что они могли рассчитывать, вверяя свои судьбы в руки друг друга.        А дождь рано или поздно обязательно закончится.