Токийские мстители.

Ханма принёс шахматы. — Хм, какой необычный способ убийства. — нервно хихикнула Дзёшико. — Что? Мой брат сказал, что человека убить можно даже чайной ложкой. Он ещё мне всякие страшности рассказавал потом. — Старшие братья всегда вредные. — кивнул Рин. — Это был младший брат. — произнёла девушка. — Младшие братья всегда вредные. — сказал Ран. — Я как второй ребёнок в семье с уверенностью могу сказать, что и младшие и старшие братья вреднючие ужссс. — Дзёшико разминала плечи и шею, потирая их развязанными руками. — Мы договаривались на партию в шахматы. — Ханма раскладывал фигуры. — Ок, чур я за чёрных. — Мы тоже не прочь сыграть. — улыбнулся Ран. — О сколько внимания от красивых мальчиков для одной меня. — хихикнула девушка, чуть расслабившись. — Это типо сейчас флирт был? — приподнял бровь Риндо. — Что такое флирт? — спросила Дзёшико, которая раньше не с кем не флиртовала. — Всё с тобой ясно. — Что? Вы и вправду довольно симпатичны, разве нет? — недоумённо склонила голову на бок девушка. — Слушай. Так чисто ради интереса, скажи кто из нас двоих тебе больше нравится? — спросил Ран, спустя двадцати минут общения, расскладывая фигуры. — Хм. Скорее всего ты. Люблю сильных мальчиков с длинными волосами, а твой макияж вообще шикарен. — Хахаха, 1:0 Риндо. — старший показал младшему язык. — Но это внешне. Потому что ваш огромный внутренний мир, я не видела. А от первого впечатления чуть не обосралась. — Дзёшико показала клыки. — Слушай тебе с ними удобно? — заинтересовался Ханма. — Мне предлагали их убрать, но я люблю их и свою полиодонтию*. — пожала плечами девушка. — Вообще данная аномалия передаётся по наследству, так что может быть у моих прапрадедушек или прапрабабушек была такая фигня. Я не знаю, не спрашивала. — Дзёшико "съела" конём слона Рана. — Это был мой последний офицер. — удручённо произнёс парень. — Ничё не знаю, ты сожрал моего ферзя, а он между прочим был единственный. Шах. — девушка загнала короля в угол, переградив ему путь ладьёй и конём. — И мат. — дополнил Ран, указывая ещё и на слона Дзёшико. — Моя очередь. — Риндо занял место брата. — Да как ты это делаешь? — воскликнул старший, глядя на то что у парень уже третий раз выиграл девушку, когда Ханма и Ран проиграли. — Головой. — Фу... Ханма что за вонючие сигареты ты куришь? — Дзёшико замахала руками, отгоняя дым. — Фууу. — парень выпустил дым в лицо девушки. — Кхе-кхе падлюка, я тебе это припомню. Кстати, я жрать хочу. Не хотите меня покормить? — Не, наглости полные штаны. — усмехнулся старший Хайтани. — Риндо закажи пиццу. — Мне без оливок. — крикнула в догонку Дзёшико. — Кстати, а почему это вы меня оставили? М? — Ты нам понравилась. — Ран отобрал у Ханмы сигарету. — Впервые вижу такого ненормального человека. — парень выпустил дым из носа. — Кхе, у моего бати сигареты лучше. — девушка поморщилась. — М? Какая марка? — оживился Ханма. — А я ебу? Я у него не спрашивала. Ооо спасибо. — просияла Дзёшико, беря пиццу и колу у Рина. — Везучая ты, однако. — усмехнулся парень, глядя как девушка не может открыть бутылку. — Ты о чём? Открой, а? — Дзёшико протянула Рину колу. — Сколько раз лезла в пекло и возвращалась от туда целой и невредимой. А чё сама не? Как морду кому-нибудь набить так мы можем, а как колу открыть так не можем? — парень протянул колу девушке. — Оооо спасибки. Ооооо хорошо пошла. — зажмурилась Дзёшико, когда газы ударили в нос. — Пф, алконавта видно сразу. — хохотнул Ханма. — Эээ вообще-то я ещё не разу не пробовала алкоголь. — возмутилась девушка. Кисаки вошёл в комнату. — Я вижу вы уже избавились от девчонки... — начал он, но шум прервал парня. Обернувшись, Тетта увидел, как Ханма катит стул на колёсиках, на котором сидела Дзёшико, держа в руках колонку. — Фары-туманы, полосы-раны. Голос нирваны, Только с ней, с ней, с ней, с ней! Фары-туманы, полосы-раны. Голос нирваны, Только с ней, с ней, с ней, с ней! — кричали подростки, подпевая. — В поисках себя на Западе, Сколько же у нас на завтра дел! Я бы все перебрал бы назад, но бред - Я временами так зол, чтоб сказать нам нет. — кричал парень, катая стул по комнате. — Стереотипами замкнутый, Как в болиде поворот, только за крутым Перемены вряд ли смогут меня закрутить, Только если рисовать под глаза круги. — кричала девушка, поправляя солнечные очки. — Под глаза круги, нет назад пути; Как же время нам с тобою быстро накрутить? И в пути света блики, ночь, house и deep! Дождь до пяти, ложь, дай уйти. — подростки запели вместе под басы, доносящиеся из колонки. — И берега терпения высохли, Стены нашей гордости так высоки. Если нечего сказать, то что за крик? И поверь, мне хватит сил тебя высадить. — запел Ханма, чуть не уронив кресло, не вписавшись в поворот. — Ханма, блять. Не урони меня. — возмутилась Дзёшико. — Да, нужен сбой систем. Все, кто были до меня рядом с тобой не те. Я по левой полосе по ночной Москве - От своих проблем, от себя к тебе. — Ну извини. — пожал плечами парень, поправляя свои солнечные очки. — По ночной Москве, я лечу от себя к тебе; Я лечу от себя к тебе, я лечу от себя к тебе. Меня уносит проспект, я лечу от себя к тебе; Я лечу от себя к тебе, я лечу... — Ну ладно. — кивнула девушка. — По ночной Москве, я лечу от себя к тебе; Я лечу от себя к тебе, я лечу от себя к тебе. Меня уносит проспект, я лечу от себя к тебе; Я лечу от себя к тебе, я лечу... — запели подростки дуэтом. Кисаки стоял ошарашенный, не в силах что-либо произнести.   — Фары-туманы, полосы-раны. Голос нирваны, Только с ней, с ней, с ней, с ней! Фары-туманы, полосы-раны. Голос нирваны, Только с ней, с ней, с ней, с ней! — закричала Дзёшико, подняв руки с колонкой вверх. — Колонку не урони. — заворчал Ханма. — По ночной Москве, я лечу! Я лечу, по ночной Москве. Ночные фонари, нас не остановить. По ночному проспекту, мы мчимся до зари. — Километры позади, только музыка без слов - Только вместе в унисон, нас дорога унесёт. Нас дорога унесёт, одного туда, где все. Право быть свободным здесь, полоса за полосой. За проспектами кольца, светофоры, свет в одиноких домах. Я с тобою, не бойся, этих ночей так мало нам. — Блять, Ханма, смотри куда едешь, чуть не сбил. — возмутился Ран, выдыхая табачный дым. — По ночной Москве, я лечу от себя к тебе; Я лечу от себя к тебе, я лечу от себя к тебе. Меня уносит проспект, я лечу от себя к тебе; Я лечу от себя к тебе, я лечу... — донеслось в ответ. — Ханма, блять, смотри куда едешь! — Риндо отскочил в последнюю секунду. — Чуть ногу не отдавил. — По ночной Москве, я лечу от себя к тебе; Я лечу от себя к тебе, я лечу от себя к тебе. Меня уносит проспект, я лечу от себя к тебе; Я лечу от себя к тебе, я лечу*... — до петь подросткам не дали. — Что здесь вообще происходит? — возмутился Тетта. — Тц, Кисаки. Ты не дал нам до петь. — раздражённо произнёс Ханма. — У нас тут туса, а ты взял и всё испортил. — неменее раздражённо заявила Дзёшико. — А ты вообще должна быть уже мертва. Почему ты до сих пор дышишь? — Мэджик. — улыбнулась девушка, обнажая клыки. — Раз вы не смогли, тогда это сделаю я. — парень взял нож. — Не так быстро. — Риндо схватил Кисаки за руку. — Понимаешь, данная особа нам понравилась, а мы не любим, когда тому, что нам понравилось грозит опасность. — произнёс Ран. — Говорите обо мне так, будто я ваша вещь. — обиженно надулась Дзёшико. — Ну прости, больше не будем. — примеряюще сказал Ран. — Ну ладно, я вас прощаю. — "Этого я не учёл." — проскрипел зубами Тетта. — Ладно, живи пока. — парень ушёл. — Ой, бляяя мне домой надо. — встрепенулась девушка, когда посмотрев на часы, увидела, что они показывают час ночи. — Всё всем пока. — Дзёшико засобиралась домой. — Мы проводим, а то вдруг тебя какие-нибудь маньяки украдут. — вызвался старший Хайтани. — На себя намекаешь? — хихикнула девушка, но предложение приняла с радостью, не хватало ещё куда-нибудь влезть.