Токийские мстители.

Дзёшико и Кадзутора возвращались домой через парк. Солнце село и освещали дорожку лишь уличные фонари. — Дзёшико, я... — начал парень, решившись рассказать о своих переживаниях, надеясь что его поймут. — Я плохой человек... — произнёс Кадзутора, глядя на свои кроссовки. — Что? Нет же, Казу, ты не плохой. — девушка подошла к юноше. — А какой же я? Я пырнул ножом своего друга... Убил брата другого другого. Я плохой человек... Я боюсь, что в один день сорвусь и вправду.... И вправду... Убью вас всех... — прошептал Ханэмия, а из его глаз брызнули горячие слёзы. — Я боюсь... — парень схватился за голову, опустившись на холодный асфальт. — Ты не сделаешь этого, я тебе доверяю, Кадзутора. — Дзёшико села рядом, обняв юношу. — Откуда ты знаешь? Баджи тоже говорил, а я ... Я... Я его чуть не убил... Я трус, Дзёши, если бы я только тогда признал свою ошибку... Если бы я только извинился... — Ханэмия обхватил себя руками, его начала бить мелкая дрожь, паника быстро охватывала разум и тело. — Ох, Кадзутора, тигрёнок. Успокойся, всё будет хорошо. Это всё всего лишь кошмар, дурной сон, всё будет хорошо. — девушка гладила юношу по голове, прижимая к себе. — Но если я всё-таки... — Не неси чушь, Кадзутора. — к обнимающимся подошёл Баджи, который возвращался по этой дороге домой. — Ты не такой. — Баджи... — Ханэмия поднял на парня заплаканные глаза. — Хочешь мы с Дзё останемся с тобой на ночь? — улыбнулся Кейске, чувствуя что эта ночёвка нужна всем. Подростки пришли домой к Кадзуторе. — Ванна там. — парень указал в нужном направлении. Подростки кивнули. Друзья неловко топтались рядом. — Может пока на кухне посидим? — предложил Кадзутора, тоже чувствуя неловкость. — Вкусное какао... — произнесла девушка, отпив из кружки. — Угу... — кивнул Баджи. — В магазине неподалёку купил... Подросткам было немного некомфортно, им было неловко рассказывать о своих кошмарах. — Эхх. — Дзёшико взяла себя в руки. — Я слышала, что если рассказать кошмар другим, то станет легче. — Аку стала рассказывать свои кошмары. — Я боюсь вас терять. Я не хочу, не могу выбирать между вами. Думаю, я плохая дочь, сестра и друг, раз не могу выбрать между семьёй и друзьями. — девушка горько усмехнулась. — Вовсе нет. — возразил Кадзутора. — Это нормально, в этом нет ничего страшного. — Верно, Дзёши, мы всегда будем рядом. Мы не позволим отнять себя у тебя и тебя у нас. — поддержал Баджи. — Спасибо... — выдохнула Дзёшико, смахивая слёзы, чувствуя что ей стало значительно легче. — Я боюсь остаться один. Боюсь, что вы отвернётесь от меня, бросите. — начал Ханэмия, рассказав свои кошмары. — А ещё я боюсь что и вправду вас убью... — парень опустил голову. Друзья стали его утешать, говорить что это всего лишь дурной сон и ничего этого не было, что все они живы и здоровы. Что доверяют Казу и знают, что он не сделает этого. — Друзья... — губы Кадзуторы дрожали, снова нахлынули слёзы. — Я... — Баджи отпил какао, рассказав свои кошмары. — Я... Я плохой сын... Я... Я люблю её, я вправду стараюсь, но у меня не получается... — парень вздохнул, зарываясь пальцами в собственные волосы, опуская голову. — Я боюсь, что никогда не стану хорошим сыном для неё... Я боюсь, что никогда не услышу: «Я люблю тебя и горжусь тобой, сынок» — произнёс Кейске, не поднимая головы. — Я верю, что на самом деле твоя мама тебя любит и гордится тобой. — сказала Дзёшико, гладя юношу по руке. — Ты хороший сын, Баджи. — кивнул Ханэмия. — Спасибо вам, я рад что вы мои друзья. — робко улыбнулся Кейске. Подростки посидели ещё чуть-чуть, а потом решили пойти спать. — Я надеюсь вы меня не запинаете ногами. — хихикнула Дзёшико, ложась посередине. — Я, нет, только одеяло буду отбирать. — Баджи улыбнулся, показывая клыки. — Не обещаю. — смутившись, произнёс Кадзутора. — Ахахаха, ладно. Спокойной ночи, желаю чтобы приснилось что-нибудь хорошее. — улыбнулась девушка, укрываясь одеялом. — Спокойной ночи. — эхом ответили парни. Этой ночью подростки спали спокойно, кошмары отпустили их. В объятиях друг друга они чувствовали как уходят боль и тревоги, а на смену им приходят спокойствие, тепло и от чего-то твёрдая уверенность в том, что всё действительно будет хорошо.