Токийские мстители.

Зайдя в свою комнату, девушка быстро сняла махровый халат, швырнув его в кресло. Открыв шкаф, Дзёшико достала тёплую клетчатую байковую рубашку на молнии. Одежда была велика младшей Хайтани и всего на ладонь была выше колен. Девушка устало упала в большую двухспальную кровать. Мокрые пряди чёрных волос раскинулись на подушке, заправленную в зелёную наволочку с изображением ромашек. — Агата, опусти балдахин и можешь идти. — сухо сказала Дзёшико. — Хорошо .. — горничная подошла впритык к кровати и стала расправлять тяжёлую тёмно-фиолетовую ткань. Младшая Хайтани, подперев рукой щеку, наблюдала за девушкой, скользя по её фигуре. — Бардовые длинные волосы, заплетённые в косы. Ровные тонкие брови. Длинные чёрные пушистые ресницы. Миндальновидные карие глаза. Красивый ровный нос. Чуть пухлые губы. Чуть острый подбородок. Тонкая шея. Симпатичная грудь, примерно второго размера. Чёткая талия. Небольшие бёдра. Милые белые колени. Ты красивая, Агата. — произнесла Дзёшико, касаясь костяшками двух пальцев собственной скулы. — Была бы мужчиной или хотя бы би, обязательно захотела бы попробовать твои губы на вкус.. — заметила глава „Вдовьих слёз”. По спине девушки прошёлся холодок. — Я не знаю что на это ответить... — осторожно произнесла Агата. — Необязательно комментировать мои действия или слова. — прикрыла глаза младшая Хайтани. — Я порой говорю странные вещи, делаю странные вещи и прошу сделать странные вещи. Не обращай внимания, Агата. — произнесла Дзёшико. — Немного жарко, не находишь? — склонила голову на бок девушка, чуть расстёгивая рубашку. — Немного .. — ответила горничная. — А знаешь где ещё жарче? — чуть улыбнувшись уголками губ, поинтересовалась младшая Хайтани. — В огне. Таком красивом костре. Чьи языки, танцуя, поднимаются в небо. Хочу умереть от костра... Чтобы последнее, что я запомнила был запах солярки и свежего ветра... — чёрные глаза сузились, пристально глядя в карии. Сердце Агаты бешено билось. Страх быстро охватывал тело. — Боишься? — усмехнулась Дзёшико. — Правильно делаешь. Никогда не знаешь кто и что приблизит тебя к гибели. — горничная облизнула мгновенно пересохшие губы. — Не волнуйся так сильно, а то удар меокарда хватит. Как ты тогда будешь служить своей госпоже? — с ухмылкой сказала девушка. — Ступай и проспись. А то трясешься как осиновый лист. — прикрыла глаза младшая Хайтани. — Я мразь, но не настолько, чтобы убивать девятнадцатилетнюю беззащитную девушку. — отвернулась Дзёшико. — К-как?.. — шок прошиб током. — М? Агата, Кисаки, конечно, намного умнее меня, но это не значит, что я глуп. — выдохнула глава Слёз. — Я прекрасно вижу, слышу и анализирую информацию. И простой анкетой меня не обмануть. Не знаю зачем ты добавила к своему возрасту пять лет, но ты точно не выглядишь на двадцать четыре года. — спокойно произнесла младшая Хайтани. — Не удивляйся так сильно. — усмехнулась брюнетка. — "Ты удивишся в самом конце, Агата... Сильно удивишся тому насколько я демон." — зевнула Дзёшико. — Можешь идти. — дверь закрылась. Девушка молча лежала, пялясь в потолок балдахина, что закрывал всю кровать. Через тёмную ткань ничего нельзя было рассмотреть. Стратегически этот интерьер был опасен, тем, что если враг зайдёт в комнату, то его можно было не заметить. Санзу и Эйджи уговаривали Дзёшико снять балдахин, но младшая Хайтани была неумолима. — Кейске... — тихо прошептала девушка, чьи глаза быстро наполнились слезами. Дзёшико повернулась на бок, скручиваясь. Рубашка опустилась ниже, закрывая большую часть ног. — Кейске... — сжав пальцами одной руки воротник, а другой ткань на животе, младшая Хайтани зажмурилась, пытаясь остановить поток слёз, из-за которого подушка быстро намокала. — Мэй, Рэйден... — девушка прикрыла рот и нос ладонью, заглушая всхлип. — Мои драгоценные .... — безмолвные рыдания сотрясали плечи. Лицо Дзёшико искривилось в болезненной гримасе. Поток слёз стекал с её глаз. Боль и страдание - то в чём тонула младшая Хайтани каждый день. А вина, что походила на огромный валун, привязанный к шее, лишь придавливала к земле. Глава „Вдовьих слёз” задыхалась от собственных рыданий. Ей хотелось кричать, но она лишь кусала ребра ладоней. — Кейске... — рубашка её мужа по прежнему хранила родной запах. Дзёшико одевала её редко, лишь на чистое тело и запрещала стирать. Боясь, что запах исчезнет. Выветрится. Рубашка Баджи и бушлат её отца - единственное что напоминает о прошлой жизни. Единственное, что так сильно причиняет боль. Рыдания больше не вырываются из горла. Младшая Хайтани, не двигаясь, просто лежит на боку. Слёзы солёной водой омывают щёки, не желая останавливаться. Пустой, холодный, мёртвый взгляд бесцельно и равнодушно скользит по пространству. Глаза цепляются за обручальное кольцо на пальце. Серебро с отшлифованным сапфиром. Рука непроизвольно сжимается в кулак. Девушка совсем забыла о нём. Хоть кольцо всегда было рядом с ней. Либо на пальце, либо на цепочке, висящей на шее. — "Может сделать из него серёжку?.." — промелькнула ленивая мысль. Зевнув, Дзёшико укрывается одеялом. Глава „Вдовьих слёз” чувствует смертельную усталость, с которой побороться силами может лишь головная боль. Такое бывает, когда хочешь плакать, но вынужден сдерживать себя. Так и младшая Хайтани. Ей хочется кричать, громко рыдать без остановки, выплескивая свою боль, но она не может позволить себе такую роскошь. Поэтому, прикрывая глаза, судорожно вздохнув, девушка засыпает. Надеясь хоть во сне получить покой. Но ... Кошмар настигает Дзёшико почти сразу... Светлая комната. По середине стоит кроватка, в которой, мирно сопя, спит двухгодовалая девочка. Юноша и девушка уставшие, но счастливые укладывают спать новорождённого сына. Мальчик никак не хотел успокаиваться. Личико покраснело. Карии глаза блестели от слёз. Чёрные волосы прилипли ко лбу. А маленькие кулачки сжимали тёплую клетчатую байковую рубашку Кейске. Что с нежностью и заботой покачивал на руках сына: — Мой милый малыш, с годами ты познаешь Огромный мир во всей его красе, но Наступит и день, когда меня не станет – Я тоже уйду к тонкому льду, как и все Знай, и в счастье, и в беде я отдам тебе всю любовь мою Над тенью сонных век словно оберег я её храню Погасли огни, мысли гони прочь Мы здесь одни, пусть нам поёт ночь Колыбельную Знай, и в счастье, и в беде я отдам тебе всю любовь мою Над тенью сонных век словно оберег я её храню Погасли огни, мысли гони прочь Мы здесь одни, пусть нам поёт ночь Колыбельную... — тихо напевал Баджи песню, которую Дзёшико пела настолько часто, что юноша успел выучить. — Рэй, ну чего ты плачешь? М? — чуть улыбнувшись, Кейске пощекотал пальцем щеку мальчика. Младенец крепко сжал палец юноши, немного успокаиваясь. Брюнет умилённо улыбнулся, нежно прижимая сына к себе. Дзёшико, улыбнувшись, обняла Баджи со спины, устраивая голову на плече мужа. — Может поваляемся? — зевнула девушка, кивая на кровать, заправленную мягким покрывалом с изображением оленей в лесу. — С удовольствием. — извернувшись, Кейске чмокнул черноглазую в щёку. — Так хорошо... — прикрыл глаза юноша, устраиваясь на кровати, положив голову на плечо возлюбленной. — Я так счастлив. Спасибо тебе за то, что появилась в моей жизни. — одной рукой держа сына, Баджи взял руку девушки, целуя в тыльную сторону ладони. — Тебе спасибо... Я и предположить не могла, что всё обернётся так... — прикрыла глаза Дзёшико. — Кто же знал, что я погибну в своём мире... Я.... Я осталась одна .. в новом незнакомом мире... Но... Я рада, что обрела здесь своё счастье, Кейске... — брюнетка накрыла губы юноши своими. Баджи ободряюще улыбнулся девушке. — Продукты нужно купить... — вдруг вспомнила Дзёшико. — Иди, я посижу с мальками. — кивнул Кейске. — Хорошо, папа-карась. — прыснула девушка, хохотнув. — Вообще-то я акула. — нарочисто возмущённо надул губы юноша, но широкая улыбка сдала его с головой. — Акула туру-ру-ра? — хихикнула Дзёшико. — Именно, а это наши бебби шоппы. — кивнул Баджи, каверкая английский язык. — Хах, ну удачи следить за мальками, акулёнок. — послала воздушный поцелуй девушка, скрываясь за дверью. Дзёшико неторопливо возвращалась домой, неся пакеты с продуктами. Внезапный шум. Грохот. Выстрелы. Звон битого стекла. Покупки падают на асфальт. Девушка срывается с места, чувствуя внезапную тревогу. Поворот. Показывается их дом. Дерево охваченное страшным пожаром. Младшая Хайтани врывается в горящие здание. Взгляд мечется, всматриваясь в чёрный дым. Запах солярки врезается в нос, царапая слизистую. Наконец среди дымовой завесы показываются силуэты. Дзёшико бросается туда. На полу лежит Кейске, закрывая собой детей. Девушка падает на колени, царапая кожу о битое стекло. Младшая Хайтани дотрагивается до юноши, переворачивая его. Три пулевых ранения. На детей тоже не пожалели пуль. Только сейчас Дзёшико замечает лужу крови под телами. В груди у девушки что-то оборвалось. Прижимая к себе свою семью, младшая Хайтани кричит, запрокидывая лицо к потолку. От жара огня лопается стекло. Осколки вонзаются в живот. Дзёшико не чувствует боли. Сидя на коленях, она укачивает своих детей. Пустым взглядом пялясь в горящую стену. Горе острым ножом вонзилось в сердце, разрывая плоть. Огонь медленно переходит на одежду девушки. Но младшая Хайтани не двигается. Единственное, что она хочет - умереть с ними. Пусть пожар заберёт всё семейство Баджи. Но судьба распорядилась по-другому. Группа спасателей врывается в рушащийся дом, силой вытаскивая Дзёшико из огня. Девушка кричит, вырываясь. Умереть вместе с ними - единственное, что она хочет. Но её силком вытаскивают на улицу. Свежий воздух ударил в лицо. Младшей Хайтани накидывают на плечи плед - в замен сорванной охваченной огнём одежды. Но Дзёшико всё равно. Ей плевать на то, какая она сейчас в глазах людей. Ей плевать, что она сидит на асфальте практически голая. Ей плевать на ужасную рану на левом боку живота. Чёрные глаза уставлены на заваленный вход в дом. Дом, в котором сердца её семьи прекратили биться. Из глаз на серый асфальт капают холодные слёзы. Слёзы, что стали причиной основания жестокой банды. Вдовьи слёзы, что стекали по щекам девушки, глася о горе, накрывшем ещё двадцать минут назад счастливую семью...