***
День был долгим и суетливым. Проблемы и дела, отложенные из-за торжеств, как-то сразу навалились, будто снежный ком, так что Ран сбивалась с ног, пытаясь все успеть: сначала она присматривала за слугами и отдавала последние распоряжения об уборке после праздника, потом Ицума позвал ее, чтобы обсудить нерешенные вопросы, которые касались ее провинции. Несколько часов они с мужем разбирали бумаги по принадлежащим роду Канаяма железным шахтам и выработкам, потом она долго плакала на плече мужа, узнав о страшной гибели Ивами и двадцати стражников, и они вместе с Ицумой решали, как почтить их память... Освободилась Ран только к вечеру и, когда совсем уже стемнело, поспешила, чтобы проведать подругу... Единственный горящий в спальне масляный фонарь едва рассеивал скопившуюся по углам тьму. Его свет причудливыми пятнами метался по стенам и потолку. Ран тихо вошла внутрь, прикрыв за собой створку фусума, и зябко поежилась от беспокойства и страха: Сакура будто и не вставала вовсе после их прощания с Онагой — все так же сидела в нарядном красном кимоно, неловко опершись о стену и пустыми мертвыми глазами глядя на освещенную фонарем ширму у противоположной стены с двумя нарисованными всадниками, скачущими на лошадях наперегонки по широкому полю... Художник, расписавший шелк, был мастером своего дела, сумев передать и простор летнего поля, и волнующий травы ветер, и опьяняющее чувство свободы и стремительности полета во всем равных противников... — Они ушли? — тихо спросила розоволосая девушка. — Да... — Ран подошла к ней и присела рядом на татами. — Сакура, я же вижу, как тебе плохо, — осторожно начала Ран, — объясни, почему ты так поступила? Мадара обидчив и горд, но, может, можно как-то помирить вас? Я сделаю что угодно, чтобы ты не страдала. Я верю, что все еще можно исправить. Я же видела, как он смотрел на тебя. По-моему, Мадара искренне влюблен, ведь он глядел на тебя так, как Ицума глядит на меня... У влюбленных мужчин очень меняется взгляд, я не ошибаюсь, да и Онага тоже была в этом уверена! — Нет, — Сакура тоскливо и обреченно покачала головой, — мне нельзя быть с ним... — Но почему?! Если все только потому, что ты бесклановая... — Дело не в этом, — Сакура осторожно потянулась и сжала руку подруги в своих ладонях, — послушай, я не знаю, как все объяснить, и могу ли я это делать... Но представь сейчас на мгновение, если бы ты, например, точно знала, что твои действия могут изменить правильное будущее... — Сакура тревожно прикусила губу, — как бы ты поступила? Сделала все, чтобы ничего не испортить, или эгоистично разрушила известный тебе мир до основания, зная, что, возможно, те, кто должны были родиться, никогда не появятся на свет? Ран недоверчиво поглядела на подругу. — Ты говоришь страшные... невероятные вещи, — тихо проговорила она, — не уверена, что хорошо понимаю, о чем ты, и боюсь даже подумать, что именно скрыто в твоих словах. Но предположим, что все так, как ты говоришь... Почему ты считаешь только одно будущее правильным? Сакура недоуменно посмотрела на Ран. — Хорошо, я спрошу по-другому: почему ты считаешь то будущее, которое уже создала, неправильным? — Что ты имеешь ввиду? — растерянно воскликнула розоволосая девушка. — Я уверена, что без твоей помощи и защиты не выжила бы... или покончила с собой, или погибла бы при побеге. А скольких еще ты спасла — брат Онаги, Кува, умер бы на той пыльной дороге, а что стало бы с самой Онагой после известия о его смерти? Что стало бы с ней и Молчуном? Сумели бы они победить Какудзу, если бы мы каким-то чудом добрались до столицы без тебя... смогли бы они влюбиться друг в друга и быть вместе? — Ран, ты не понимаешь... будущее нельзя менять! — О каком будущем ты сейчас говоришь — в котором ты и Мадара будете несчастными? Розоволосая девушка опустила взгляд, не зная, что сказать. — Сакура, будущее, в котором я нахожусь здесь, в Янохара, рядом с любимым мужем, а не под надгробной плитой, создала для меня ты. И я не считаю его неправильным. А вот почему ты так сильно хочешь вместить все беды мира в своем сердце?! Отпусти... дай ему свободно биться! Я конечно не монах и не мудрец, но даже мне понятно, что с великого колеса судьбы не так-то легко соскочить. И я искренне верю, что раз ты здесь, значит так и должно быть, что все правильно. Может быть... может быть, это и есть твоя настоящая судьба — менять несчастливые судьбы других? Сакура, широко раскрыв глаза, недоверчиво глядела на Ран. — Изменить судьбу... все-все изменить... — перед ее глазами промелькнула жестокая одержимая ухмылка возрожденного Мадары и безумный взгляд его страшных глаз. — Но ведь я вовсе не реинкарнация Индры или Асуры, как они... — Сакура вспомнила, насколько слабой была, по сравнению с Наруто и Саске, да и Какаши-сенсеем, и многими другими. — Как бы я ни старалась, сколько бы сил ни прикладывала... я даже их спасти не сумела, куда мне спасать мир?! Я никто... букашка, по сравнению с ними... тусклый огонек рядом с яркими солнцами! Ран внимательно и серьезно посмотрела на подругу, проигнорировав ее слишком много значившую оговорку «как они и по сравнению с ними...» и не желая даже думать, кого она имела в виду. Она мягко и ласково погладила Сакуру по плечу. — Знаешь, я думаю, что даже маленький огонек может кому-то осветить дорогу во тьме и вывести на правильный путь... как это сделала для меня ты! Сакура всхлипнула и закрыла лицо руками. — Что же я натворила?! — прошептала она. — Как мне теперь быть?! Неужели я опять все испортила... Я так сильно люблю Мадару! Еще вчера будто сердце сама себе из груди вырвала, но хотя бы считала, что поступаю правильно, а теперь у меня не осталось даже этой уверенности... Что же мне делать?! Ран снова мягко погладила ее по плечу. — Сейчас тебе нужно отдохнуть. Давай, я заварю тебе успокаивающего отвара, а после попытайся поспать хоть немного — ты же вторые сутки глаз не сомкнула. А завтра решишь, что делать. Сакура растерянно кивнула и с ее помощью доковыляла до футона, рухнув на постель, как подкошенная, и, едва за Ран закрылась дверь, провалилась в глубокий сон...***
Сакура тревожно вздрагивала от мучивших ее кошмаров — ей снилось, как она бежала за Саске по улочкам Конохи, кричала вслед, чтобы он не уходил из деревни, умоляла остаться с ней, уверяла, что сумеет сделать его счастливым... но он, даже не взглянув на нее ни разу, равнодушно уходил все дальше и дальше. Она, захлебываясь слезами, бежала за ним, сумев наконец ухватить за рукав синей куртки. Парень резко обернулся, и она вдруг увидела перед собой Учиха Мадару. Он сурово глядел на нее, в глазах его полыхал Мангекё шаринган... — Мадара! — вскрикнула Сакура и проснулась — взгляд неожиданно уперся в два глядящих прямо на нее алых глаза с черными острохвостыми томоэ. — Мадара? — растерянно повторила девушка склонившемуся к ней Учиха, не понимая, где заканчивается сон, и начинается реальность... Мужчина перед ней скривился и чертыхнулся вполголоса. — Это сон! Спи, — недовольно приказал он. Она какое-то время еще боролась с наведенной иллюзией, но все же сдалась и потеряла сознание, провалившись в темную яму сна без сновидений... Мадара самодовольно хмыкнул, перевернул девушку на живот и связал ей руки за спиной. Потом он осторожно подхватил ее, перекинув через плечо, и повернулся к открытому окошку... но вдруг створка двери тихо приоткрылась, и он замер посреди комнаты. — Господин Мадара, что вы здесь делаете? — удивленно спросила Ран, судорожно сжимая в руках маленький лакированный поднос с чайничком и двумя чашками...***
Сакуре снилось, что она нежится на теплом золотистом песке у самой кромки лазурного океана. Ласковый прибой размеренно накатывает на берег и, обнимая ее босые ноги, мягко укачивает на волнах. Легкий ветерок щекочет щеку и ухо, а где-то далеко, у самого горизонта, уже полыхает первыми молниями тяжелая грозовая туча. Сакура лениво пошевелилась, чтобы встать и найти какое-нибудь укрытие от скорой грозы, и сразу же проснулась, никак, впрочем, не обнаружив того, что пришла в себя — дыхание было таким же спокойным и ровным, тело расслабленным и недвижимым... Стараясь разобраться, что происходит, она прислушалась к себе и поняла, что ее кто-то нес на плече, обхватив рукой под коленями... И нес, похоже, уже довольно давно: к голове прилила кровь, а связанные за спиной руки успели онеметь. Девушка осторожно приоткрыла глаза, увидев мелькавшие по сторонам ветви деревьев и землю под собою: света было не много — рассвет был или закат, она не знала... Взгляд сам собой уперся в крепкую спину, обтянутую синей курткой с моном клана Учиха, и два подсумка, закрепленных у похитителя на талии и бедре — один с кунаями, второй — с какими-то свитками. Ухо и щеку щекотали кончики жестких темных волос. «Мадара? — мысли ее заметались. — Да что происходит?!» Уловив ритм прыжков по ветвям, она выждала момент, когда он снова прыгнет, мгновенно пропустила по тенкецу поток чакры, возвращая чувствительность онемевшим пальцам, разорвала связывающие ее путы и одним слитным движением выхватила из чужого подсумка кунай, а после оттолкнулась и скатилась с его плеча, через мгновение уже приземлившись на какой-то поляне у небольшого озера с водопадом. Выставив перед собой кунай, Сакура поглядела на спрыгнувшего в двух шагах от нее Мадару. — Что происходит? — спросила она у него. Тот спокойно сложил руки на груди, затянутой в простую синюю куртку — оружия, кроме того подсумка с кунаями, при нем не было, как не было и алых доспехов, которые он носил, почти не снимая. — А ты не понимаешь? Твой отказ показался мне глупым, так что я поступил, как и должно поступать любому шиноби: составил план, пришел и взял. — Пришел и взял?! — скулы девушки побелели от ярости. — Я что... какая-то вещь?! Я сказала, что не пойду с тобой, а ты вот так просто вернулся и выкрал меня из города?!! — И что ты сделаешь? — насмешливо поинтересовался черноволосый Учиха. — Защищаться от меня станешь этой железкой? — Если нужно — то да! — раздув ноздри от ярости, отрезала девушка. — Послушай, это не слишком-то подходящее место для драки... — вкрадчиво начал он. — Посмотри, как тут красиво! Ты же не хочешь, чтобы мы все здесь разворотили? Сакура покосилась на озеро и водопад. Мадара, будто и ждал этого момента, за один удар сердца преодолел разделяющее их расстояние и крепко ухватил за руку, удерживающую кунай, не давая разжать пальцы. Вторую ее руку он завел ей за спину. Она попыталась ударить его ногой и вырваться, но захват оказался слишком умелым и крепким. — Проклятый Учиха! Я убью тебя!!! — дергаясь в его объятиях, прошипела девушка. — Да что ты говоришь?! — саркастично воскликнул мужчина. — И как же ты станешь убивать подонка, посмевшего тебя похитить? В честь нашей былой дружбы будешь милосердна и подаришь быструю смерть, ударив в сердце? Он вдруг дернул зажатый в ее руке кунай на себя, заставив разодрать синюю куртку и оставить на его груди глубокую кровоточащую рану. Девушка ахнула от неожиданности, потянув кунай обратно к себе. — Да что ты, черт тебя подери, творишь?!! — Что, не хочешь подарить мне быструю смерть? Тогда, может быть, ударишь в живот, выпустишь мне кишки — мучиться я буду достаточно долго. — Кунай чиркнул вниз, рассекая полу куртки и кубики пресса и длинной глубокой царапиной, тут же набрякшей кровью, обводя пупок. Глаза ее побелели от страха, зрачки сжались до булавочной головки... Сакура попыталась выдернуть руку и со все нарастающим ужасом поняла, что Мадара намного сильнее, и продолжает успешно блокировать ее в захвате... — Пусти! — начиная паниковать, вскрикнула она. — В живот тоже не нравится? Тогда как насчет того, чтобы подыскать еще какое-нибудь подходящее местечко для удара? — спокойно глядя ей в глаза, проговорил Учиха. — Пожалуйста, отпусти! — взмолилась девушка. — Нет! — категорично рявкнул он. — Сначала я еще раз хочу услышать ответ на мое предложение. Хочу, чтобы ты, глядя мне прямо в глаза, сказала, что не любишь меня и не пойдешь со мной! Сакура снова напрасно дернулась. — Ну что ж... продолжим. Может, бедренная артерия... — кунай медленно прочертил новую алую линию от пупка к бедру, — а... давай сразу в горло! — Мадара резко потянул вверх зажатый в ее кулаке клинок — куртка давно уже превратилась в лохмотья, глубокие царапины сильно кровоточили — и заставил девушку нанести ему острием куная новую рану, остановившись в опасной близости от яремной вены. — Хорошая смерть! Безболезненная и быстрая... жаль, грязновата... крови будет слишком много... Сакура задрожала всем телом, судорожно пытаясь вырваться из его хватки, и быстро и мелко задышала. — Пожалуйста, отпусти!!! — громко закричала она. — Пожалуйста... умоляю тебя... пусти... — Я жду ответ. Она прикусила губу. Он заставил ее чуть сильнее надавить кончиком куная в основание его шеи. — Хорошо, я отвечу! Я люблю тебя, очень сильно люблю!!! Сделаю, что захочешь! Пойду за тобой, куда скажешь... хоть в водопад Васурэдзу! Мужчина торжествующе улыбнулся, черные зрачки расширились от удовольствия, заняв почти всю радужку. Он медленно отпустил ее руки, и кунай с тихим шелестом упал в траву. Девушка, все еще подрагивая, ухватилась за его плечи, словно утопающий, — ноги не держали ее. Черноволосый Учиха наклонился к ней близко-близко: «Мы там уже были!» — шепнул на ухо и впился в ее губы жадным поцелуем. Сакура потянулась ему навстречу, горячо отвечая на поцелуй. Руки его поспешно развязывали пояс на ее кимоно, она помогала, быстро стаскивая разодранную, измазанную кровью куртку, и мягко оглаживала его грудь, и живот, и бедра, мгновенно заживляя кровоточащие порезы и раны... Он застонал под ее пальцами и потянул девушку вниз, падая вместе с нею в траву...***
Солнце медленно поднималось к зениту, ветер волной гнал густые травы летнего луга, охлаждая разгоряченную кожу тех двоих, что, тесно обнявшись, вели сладкую схватку на изумрудном цветущем татами... И было опьяняющее чувство свободы и стремительности полета, и только трава у них в изголовье знала исход поединка во всем равных противников...