***
— Тоби, он там? — прошептал Хаширама, когда четверо шиноби вывернули из тайного хода и оказались в том коридоре, где совсем недавно стражники пугали Сакуру расправой и скорой смертью. — Странно... — тихо ответил беловолосый Сенджу, — очаг будто двоится и плывет перед глазами. Впервые такое вижу, не могу понять: один человек или два. — Значит, это именно тот, кто нам нужен, — прокомментировал его слова Мадара. — Одержимый в лаборатории. Действуем так: приходим, выжигаем все, к чертовой бабушке, уходим. — Подожди, — Хаширама нахмурился, — а если это не Банбуцу? Тобирама захлебнулся от возмущения и подался вперед. — Да я верю тебе, брат! — Хаширама похлопал младшего по плечу и широко улыбнулся. — В нашей семье ты — самый умный... Я всегда это знал. Но сейчас ситуация очень серьезная, а ты этого Банбуцу ни разу не видел. Так с кем тебе сравнивать? Мадара скептически хмыкнул и сложил руки на груди, четко давая понять свое отношение к высказанной идее. — Или это и в самом деле окажется Банбуцу, — упрямо гнул свое Хаширама. — Увидит нас и сбежит по тайным ходам, как крыса. Сами уже убедились — тут их много. Гоняйся потом за ним по всему городу. Выковыривай из ухоронок. Сначала я попробую его связать, а потом будем решать, что делать дальше. Мадара задумался, просчитывая варианты, затем недовольно скривился, но кивнул, Изуна с Тобирамой переглянулись и почти синхронно пожали плечами... Спустя пару мгновений ударная команда, уже не таясь, рванула вперед по коридору, чтобы совсем скоро достичь высоких дверей лаборатории. Буровато-зеленые плети лиан хлестнули со скоростью молнии, разбивая в щепы проем и выворачивая створки, а шиноби прыгнули внутрь, доставая на ходу оружие... За шкафом что-то глухо звякнуло, из-за дверцы высунулась худая жилистая рука, которая неуклюже и бестолково метнула в незваных гостей какой-то белый предмет. Тот ударился о плиты пола, разбился, и к ногам отшатнувшихся шиноби полетели брызги темной жидкости и молочно-белые фарфоровые осколки. Воздух в лаборатории медленно наполнялся травянистой горечью... Четверо мужчин, прикрывая лица рукавами, отскочили к развороченному проему, подальше от непонятной лужи на полу. Хозяин лаборатории безбоязненно вышел из-за шкафа им навстречу, вытер руки перекинутым через плечо полотенцем и задумчиво провел пальцами по тонкому серебристому ошейнику, который выглядывал из-под воротника белоснежного халата. Лицо одержимого казалось еще более исхудавшим после недавнего разговора с Сакурой, костистым, пожелтевшим, как старая бумага, и будто истаявшим от неведомой болезни. На четверых шиноби внимательно смотрели горячечно-блестящие, измученные и абсолютно безумные разноцветные глаза. — Ну вот... — проворчал Банбуцу и покачал головой, — драгоценный горшок из-за вас разбил... Ай-ай-ай... Как же нехорошо врываться так грубо! Разве вас сюда кто-нибудь звал, невежественные вы негодяи?! Мадара опасно прищурился, перчатка скрипнула, крепче сжимая кунай. И движение это стало четким и ясным сигналом для его побратима. Старший Сенджу сложил печати, снова призывая лианы, чтобы связать Банбуцу, но ни одна из зеленовато-бурых плетей у разбитой двери даже не шевельнулась, а Хаширама так и остался стоять с бесполезно поднятыми руками и глупым выражением лица. — Какого?.. — выдохнул Мадара и попытался призвать мангекё. И снова ничего не вышло... Изуна, не долго думая, метнул во врага кунай, но Тобирама вдруг пошатнулся и неловко завалился на его плечо, сбивая прицел. Железное острие бесполезно вонзилось в стенку шкафа. — Назад! — резко скомандовал Мадара, взглянув на обоих. — Хаширама, назад! — Ноги самого Мадары внезапно подкосились, и он, не удержавшись, упал на одно колено. Старший Учиха зарычал от внезапного понимания, но сделать уже ничего не смог, выронил кунай из онемевших пальцев и через мгновение упал ничком на пол, следом за потерявшими сознание Изуной и Тобирамой. Чуть поодаль еще слабо дергался, пытаясь подняться, Хаширама. Он взглянул на неподвижного младшего брата и побратима, а затем из последних сил молча и страшно рванулся к врагу, подволакивая отказавшие ноги и подтягиваясь на бесчувственных, будто деревянных, руках... Несколько ударов сердца спустя Сенджу обессиленно упал лицом вниз и больше уже не поднялся. Хозяин лаборатории кротко и участливо оглядел тела на полу, поднял глаза к потолку и задумчиво покусал губу. — Хм-м... Сон Шинигами? Нет... Кататония? О! Может... Анабиоз?.. А если... Милосердное беспамятство?.. Всё не то! Голос его внезапно изменился: рухнул на тон ниже, огрубел. Новый хозяин тела обошел шиноби, распростертых на каменных плитах, оперся ногой о голову Хаширамы, вдавливая того в пол, наклонился к самому уху и демонстративно и издевательски похлопал в ладоши. — Удивлен, удивлен! Какая сила и экспрессия... Ах. Просто слезы наворачиваются! Затем одержимый шагнул к Мадаре и пнул его носком ботинка под ребра. Черноволосый шиноби даже не шелохнулся. — Никогда не стоит дышать незнакомой гадостью. Хе-хе-хе. Ну что сказать?.. Отменная дрянь у тебя вышла, дружочек. Отменная. Очень интересное воздействие на очаг. На войне вместо массового оружия такое надо использовать... А ты все — «лекарство», «лекарство». Хорошо, что еще додумался составить противоядие, а то и мы бы легли рядом... Ну, как тебе, Учиха? Понравилось? Доза вам досталась великовата, но вы же Ее потомки и просто так сразу не умрете... Ты слышишь меня, Мадара? — В голосе прозвучала угроза с ненавистью и злорадством вперемешку, ботинок снова ударил неподвижное тело под ребра. — Не можешь не слышать. Слух при воздействии этой штуки отшибает намного позже... впрочем, как и возвращает раньше всего. Забавный побочный эффект... Представляю, как ты сейчас зол. Сладкая, сладкая ярость и гнев... Которыми так легко управлять. Твой клан всегда отличался самыми изысканными и вкусными эмоциями. Уж ты мне поверь, насмотрелся за сотни лет вдоволь. Что ж, если бы не подвернувшаяся несколько лет назад возможность, мы бы теснее подружились с тобой, Учиха Мадара. Какая жалость, но именно сейчас для моих целей ты совсем не нужен. Как, в общем-то, и все остальные... — Подожди! Подожди! — раздался почти паникующий вскрик, хозяин у тела снова сменился, и сквозь туман, дурманящий сознание, Мадара услышал странный разговор на два голоса. Тембр приобрел глубокие бархатистые нотки истинного хозяина — того, кто, по словам Хатаке, когда-то в прошлом носил имя Ичиро. Голос ученого зачастил суетливо и непонятно: — Зачем же сразу «не нужен»? Конечно, мы не учитывали их появление. Но мы могли бы использовать то, что само пришло в руки, чтобы уравновесить и усилить ритуал. Да-да! Я знаю. Мы собирались использовать твоих братьев. Но согласись: вплетение столь мощных живых нитей намного лучше укрепит канат, привязывающий к нашему миру. Я ведь уже говорил: по науке Чистого Знания пять элементов проявляются и создают материальное тело. Однако же дух и материя должны правильно соединиться. Нужна живая подпитка, чтобы энергетические связи удержали сознание в человеческом мире. А твои белые братья, хм-м... не обижайся, мой друг... уже, как бы, и не совсем люди. Материальное... с этаким гнилым душком небытия. Поймаешь еще тех, других, и мы получим живую и сильную духовную триаду, а вместо классического четырехугольника — более сложный, но и значительно более мощный, восьмерик. При равных периметрах, восьмиугольная форма позволит получить нам примерно на одну пятую большую площадь воздействия... и все получится. Да! Говорю тебе, все получится! Я ученый, в конце концов, а не ослиный хвост, я знаю, о чем говорю! Четыре... и три, и четыре... Женское и мужское... Погляди только, как замечательно выходит! Мы и надеяться не могли на такой подарок! Голоса о чем-то еще спорили, грубый голос настаивал, что именно этих четверых точно надо убить, они отвратительны, и ему не нравятся, а Банбуцу горячо убеждал в обратном. Окончания спора Мадара уже не услышал...***
Какаши прислушался, приподнял и сдвинул плитку пола, осторожно выглянул в щель и дал знак остальным, что все чисто. Не прошло и минуты, как весь отряд выбрался наружу. Сакура огляделась, отмечая пустой круглый зал с широкой аркой-выходом и стрельчатыми окнами, которые украшали узорчатые витражи. В дальнюю стену были впаяны большие блестящие рычаги. Шиноби рассредоточились, профессионально и быстро проверяя выход, соседний коридор и окна. Затем снова собрались у стены с управляющим механизмом. — Такие же, как в логове разбойников... — прошептала Хиноко и крепче сжала кунай. Какаши обернулся, поглядев на светлоглазую девушку, и тихо спросил: — Видели такое раньше? Хиноко кивнула. — В логове разбойников Фума, — добавил за сестру Хинотама и поморщился. — Перед тем, как один из командиров Банбуцу — ублюдок в черном шлеме — их похитил. — Он качнул в сторону девушек головой. — В прошлый раз все плохо закончилось... — Ну, не стоит отчаиваться, — заметил Хатаке, изучая рычаги и пытаясь вспомнить порядок действий. — Как говорил главный герой из моей любимой книги: если хорошенько позвать, то все придет! — Какаши решительно опустил один из рычагов, а другой вдавил в стену до упора. Под полом что-то загудело, как рой гигантских металлических шершней. Город затрясся и резко дернулся, проваливаясь вниз. — Та-ак... кажется, слишком быстро, — спокойно прокомментировал седоволосый шиноби, подумал мгновение и плавно потянул на себя еще один рычаг. Падение замедлилось... — И что же обычно звал этот блистательный и, без сомнения, благородный герой? — с интересом спросил Тэнмей. — Рай, насилие и тактику... — не задумываясь, ответил Какаши и вдавил в стену следующий рычаг, останавливая полет. — Всё. Ниже нельзя — разобьемся. Тэнмей медленно открыл рот, закрыл, а затем с каменным лицом отвернулся и отошел к высокому стрельчатому окну. Мито с Хиноко растерянно переглянулись, а Хинотама глубокомысленно покивал головой, будто тоже все понял. Сакура посмотрела на них троих, потом — на сенсея и прикусила губу, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. — О-о-о... — понимающе протянула Крапива. — Он, наверно, хотел придумать, как жестоко отомстить врагам клана, чтобы духи предков позволили ему счастливо переродиться? Какаши вздрогнул, отпустил рычаг, словно тот был раскаленным, обернулся, поглядев черноволосой женщине прямо в глаза, и неожиданно покраснел. — Ма-а... Вроде того... — наконец выдавил он и неловко кашлянул. — Достойный герой. Пример для подражания, — сурово припечатала Крапива и одобрительно кивнула. Какаши молча почесал седой затылок... — А ну стойте! Здесь нельзя находиться! — Из-под арки входа выскочили двое охранников в легких доспехах и железных налобниках-хатимаки. — Тре... — заорал один из них, но тут же получил кунаем в глаз от Какаши и упал на пол, второго так же точно и быстро прикончил Хинотама. Высоко под куполом башни раздался гулкий колокольный звон, и трупы вдруг неловко поднялись, как куклы на веревочках, вытащили из тел убившее их оружие и слепо оглянулись. Металлические налобные повязки на их головах побелели и взбухли, как тесто, а затем выплеснулись наружу, заливая лица. Пару мгновений спустя к отряду Какаши шагнули две одинаковые — безлицые и безглазые — белые фигуры. — Мать... — грязно выругалась Мокса, выжигая их обоих Аматерасу. Хатаке дернулся, отшатнулся от Сакуры и Крапивы и схватился за край доспехов. На металлическом нагруднике медленно проявились и набухли такие же мучнистые белые капли. — Какаши-сенсей! — Сакура метнулась к нему, доставая на ходу кунай. — Руками не трогай! — крикнула Учиха и поспешила ей на подмогу. Вдвоем они несколькими точными движениями срезали ремни нагрудника, так что испачканный белым налетом металл безвредно хлопнулся об пол. Глаза Моксы снова зажглись алым, голубовато-черные языки огня заплясали на сброшенных доспехах, выжигая до безвредной кучки пепла белую дрянь. Женщина подозрительно оглядела седоволосого Хатаке с ног до головы, отслеживая следы чужой чакры на его теле. — Чист, — наконец уверенно проговорила она. Хинотама погасил бьякуган и почти в унисон с ней воскликнул: — Чист! Сакура выдохнула с облегчением и спросила: — Как вы? — В порядке... — прохрипел мужчина и поднял большой палец вверх. — Раз в порядке, так шевелись давай! Не выгорела твоя тактика призыва, Хатаке, бежать надо! — надсадно и сердито крикнула Мито, из последних сил удерживая перекрывший арку барьер. Сакура оглянулась, только сейчас сообразив, что красноволосая Узумаки все это время в одиночку сдерживала врага. Из темного проема на полупрозрачную алую границу неумолимо напирали такие же белые фигуры. Десятки, а может быть, сотни людей, поглощенных Белым Зецу, медленно, но верно оттесняли барьер внутрь зала управления. В щели тянулись жадные мучнисто-белые руки. — Невинные рыбаки с крестьянами пожаловали, — прошептал Хинотама и крепче сжал кунай. — Ой, как нехорошо... Тэнмей молча высадил мозаичное окно и махнул остальным. Совсем скоро команда оказалась снаружи башни, недалеко от главной площади, окруженной гигантскими каменными статуями. Мокса неуверенно переступила с ноги на ногу, стиснула зубы до скрипа, наблюдая, как бесчисленные белые фигуры упорно и неотвратимо лезли следом за ними из разбитых окон, будто пауки, затем на мгновение обернулась, взглянув на Сакуру и остальных, и решительно выдохнула: — Надаре! Стена белого пламени взревела в нескольких шагах от отряда Какаши, поднялась в четыре человеческих роста и ослепительной лавиной обрушилась на центральную башню, выжигая все на своем пути. Деревянные перекрытия треснули от невиданного жара, внутри что-то тяжело заскрипело, башня вздрогнула, как живое существо, и неожиданно начала проваливаться сама в себя. Колокол сорвался с тяжелой балки под куполом и рухнул вниз вместе с крышей. Дикий грохот с тяжелым медным гулом заставил людей отшатнуться и скорчиться, закрывая уши. Мокса зарычала, единым чудовищным усилием гася пламя, и упала на колени, отрывисто задышав от усталости. Длинные густые ресницы слиплись от крови, по бледным щекам медленно катились все новые и новые алые капли... Сакура бросилась к куноичи и подхватила под руку, подставляя плечо и помогая подняться. — Другого раза не будет... — из последних сил прохрипела Учиха и настойчиво повторила, глядя розоволосой девушке прямо в глаза: — Не будет! Я сожгу нас всех! Сакура только молча кивнула, оттаскивая обессилевшую Крапиву назад к остальным. Хиноко вдруг громко охнула, указав пальцем под резную арку моста, соединявшего соседние здания. Светлые лавандовые глаза неотрывно следили за чем-то невидимым. Тэнмей поглядел туда же и коротко выдохнул: — Окружают! Из темноты на них неотвратимо и уверенно наступала, словно приливная волна, армия одинаковых белых фигур...***
И был отчаянный забег к главной площади, и долгая круговая оборона от бесчисленного врага... А потом все было кончено.