Светлячок в долине света

Хинотама обернулся, кивнул оставшемуся позади Тэнмею, расправил плечи и шагнул вперед, к белому, как снег, огромному шатру, разбитому на специально очищенной для него поляне. Вокруг, тут и там, коротали время шиноби-телохранители глав двух десятков малых и больших кланов страны Огня. Хинотама даже представить не мог, чего стоило Нара Ашике собрать здесь так много людей. И почему они все не передрались до смерти. Тут уж, видно, сыграл роль авторитет Двух Тэнгу, как то ли в шутку, то ли всерьез, потихоньку и с большой оглядкой, стали называть глав кланов Учиха и Сенджу. После их эпичного возвращения в гигантском крылатом тэнгу Сусаноо к сборному отряду, который все еще дожидался своих лидеров на условленном месте, и невероятной новости об уничтожении Летающего Города и возрожденной Ооцуцуки Кагуя-химэ, все изменилось разом и бесповоротно, как меняла все новая техника мангекё главы клана Учиха. Несмотря на многовековые склоки и разногласия, шиноби слишком хорошо понимали право сильного и порядок подчинения младшего старшему. А равных Хашираме и Мадаре больше не было. Нигде. Кажется, глава клана Нара первым это понял. На привале он о чем-то долго беседовал с двумя лидерами. А затем по сборному отряду, словно лесной пожар, распространилась весть о том, что Нара выторговывают место в будущем союзе. Хинотама слышал, как перешептывались люди, как боялись, что, получив такую силу, двое лидеров расправятся с ними всеми, чтобы забрать власть себе и освободить землю страны Огня от ненужной людской шелухи. Двое полубогов теперь были способны на все. Хинотама не слишком тревожился на этот счет. Всего за несколько дней — умерев дважды и дважды родившись, побывав в страшном ритуале Черного Зецу и смешав свою силу с Тэнмеем, Хатаке и остальными — он сильно изменился. Ритуал будто очистил его душу от тревог и напрасных страстей, придав недостающей уверенности и самообладания. Хинотаме уже не нужно было рваться на поклон к лидерам. Теперь он понимал этих двоих, возможно, даже лучше самого Нара Ашики и точно знал, что его клану ничего не грозит. Клан... С кланом было сложнее. То, чего он так боялся, не произошло. Тень доблести и героизма обоих лидеров, коснулась и его, укрыв глупую голову от расправы. По крайней мере, его не прирезали ни по дороге домой, ни после. В общем, третьей смерти не случилось. А случились почти мифические рассказы о подвигах, пересчет богатой добычи, освобождение всех Хьюга от печати подчинения, наполненные восхищением и обожанием детские глаза — совсем такие же глаза, какими были его собственные еще несколько лет назад, когда он встречал Тэнмея с войны, еще было долгое восстановление селения, выборы новых старейшин, вместо убитых из старшей семьи, становление лидером... Он бы ни за что не справился один, но с ним был его побратим и любимая сестра. Удивительно, но этого хватило, и все получилось. Его приняли. И вот, спустя полгода, он — теперь уже окончательно признанный и принятый собственными людьми глава клана — с верным Тэнмеем на абсолютно законных основаниях пришел на совет кланов страны Огня. Сегодня, на этой поляне должна была решиться судьба всего невероятного и не виданного ранее предприятия, которое затеяли Учиха и Сенджу. Хинотама остановился, поднял голову, всматриваясь в ясное безоблачное небо, перевел взгляд на реку и цветущие вдоль берега вишни, затем решительно отодвинул полог шатра и шагнул внутрь...

***

— ...Что вольный ветер может знать о твердости скал? У Сенджу Хаширамы нет собственной семьи — он не муж, и не отец — о какой семье он говорит, как он собирается вести вперед целую деревню? На зыбучем песке мощную крепость не построить. Мужчина и, тем более, лидер должен уверенно стоять на ногах, — спокойно проговорил глава клана Абураме. Молодой глава клана Шимура стукнул кулаком о циновку, мужественное лицо с крупными и жесткими, будто вырезанными из камня, чертами неприятно исказилось. — У Мадары тоже нет детей, а Хаширама — глава клана уже несколько лет! Он знает, как вести людей вперед. К тому же, мы слышали, что свадебный договор с Узумаки уже заключен, скоро Мито-химэ войдет в клан Сенджу. — Сенджу сами выбирают главу своего клана, — размеренным, почти скучным тоном ответил Абураме, — и нас не слишком волнуют установленные у них порядки... пока это не касается нас лично. Мадара уже женат. На сегодняшний день нам этого достаточно. Мы восхищаемся тем, как он сумел при этом усилить собственный клан. Это характеризует его как дальновидного и мудрого лидера. Клан Абураме — за Учиха. — Согласен, — твердо проговорил невысокий сухощавый мужчина с необычным голубовато-лавандовым цветом волос. — Хашираме еще рано становиться лидером объединенных кланов. Возможно, через несколько лет он приобретет необходимые навыки и остепенится, но не сейчас. Все его разговоры несерьезны, легкомысленны и не имеют под собой твердой основы. Я, Като Тоби, отдаю наш голос за Учиха. — Да как вы не понимаете?! Мадара слишком жесток и мстителен! Всем известно, какая слава о нем ходит. Да вспомните хотя бы о том, как он без пощады вырезал шесть сотен шиноби, так что Нака переполнилась трупами и стала красной. Не нужен нам во главе деревни дикий зв... — Шимура мгновенно замолчал, как только сухонькая старческая рука легонько коснулась его плеча. — Тише-тише, Дангай, не забывай, где находишься. Уважаемые главы, я прошу простить порывистость и горячность главы Шимура. Всем вам известно, что у него есть причины к некоторому... недоверию по отношению к Учиха. — Благообразный старик с острой седой бородкой покачал головой и мягко улыбнулся, так что от узких темных глаз, укрытых тяжелыми веками, веером разошлись добрые морщинки. — Как и у нас всех, как и у нас всех... — Он снова сожалеюще покачал головой. — Абураме говорит правильные вещи. Несомненно. Вот только, задумайтесь, применима ли эта правда к Учиха? Какая разница, женат Мадара или нет? Разве будет нам всем от этого прок? Со времен жестокого эгоистичного Индры его потомки умеют только ненавидеть. Дар проклятых глаз делает их такими. Не умеют они ни любить, ни дружить, ни заботиться о ком-то. Так на что вы все надеетесь? На благодарность, чувство долга, ответственность за чужие жизни, заботу о вашем благополучии? Ни один Учиха никогда не примет никого из нас как равного. Выберем Мадару лидером — потеряем все. Наши дети, и внуки, и правнуки навечно станут рабами и расходным материалом для высокомерных Учиха... — И без того узкие глаза старика прищурились, почти скрывшись в тяжелых веках, а лицо отвердело, став абсолютно нечитаемым. — Дангай говорил излишне резко, но сказал ли он хоть слово лжи? Только доброта Хаширамы может по-настоящему объединить нас. Глава клана Сенджу — человек чести, и действительно, а не напоказ верит, что мир шиноби можно сделать лучше. Его вера в Волю Огня и любовь ко всему сущему заставляет поверить даже такого старика, как я. — Старый шиноби снова улыбнулся, в единый миг превращаясь в заботливого дедушку. Живые и ясные, как у молодого, глаза засверкали горячими углями, обводя присутствующих и останавливаясь на каждом, словно пытались заглянуть в душу. — Так вот, я верю, что только Хаширама способен повести нас к счастливому будущему. К Миру, в котором сердца наши сольются в едином порыве, мы оставим кровавое прошлое и, несмотря на наши разногласия, станем одной верной и преданной семьей. Этот Мир станет миром добра, настоящего равенства, всеобщей любви и справедливости. Таким его может сделать только он. Наш новый лидер — Хаширама! И если нужно будет сложить голову ради прекрасной и светлой мечты или защитить ее с оружием в руках... Ради нашего общего блага и ради нашей драгоценной семьи, мы сделаем это без колебаний... кем бы ни был наш враг — родной сын, брат или самый близкий друг! В шатре стало поразительно тихо. — Ох, ками, избави нас от фанатиков! Они сожгут весь мир и будут радостно плясать на костях и пепелище! — вдруг сардонически рассмеялся молодой красивый мужчина с раскосыми лисьими глазами, приподнял изящную тонкую бровь и, больше ничего не объясняя, добавил: — Клан Курама — за Учиха. — Курама хорошо сказал, правильно. А Шимура с Сарутоби ошибаются. Не стоило бы вам так уверенно рассуждать о том, чего не знаете. Сказал ли Дангай слова лжи? Сказал. Это говорю вам я, Яманака Иномэ, — светловолосый здоровяк обвел шатер твердым пронзительным взглядом. — Чтоб вы знали, я был тогда с Мадарой в бою, которым Шимура сейчас нас пугал, и видел все собственными глазами. Шесть сотен наемников пришли в земли Учиха не рыбу в Наке ловить и не ромашки нюхать. Они пришли за кровью, Дангай, и тебе это прекрасно известно. Мадара был в своем праве. О каком добре и всепрощении можно вообще говорить? Дальше. Кроме непременной жестокости клана Учиха, Сарутоби нам еще старательно рассказывал об эгоизме, ненависти и неспособности заботиться о других. Вот же... — голубые глаза Яманака потемнели, мужчина брезгливо скривился и продолжил: — Так знай, Саругахана, в том бою я лично вел за Мадарой сотню наших бойцов и видел, как он дрался за свой клан и семью, а еще я видел, как на своем собственном поле боя сражалась за свою новую семью его жена и, не щадя сил, лечила раненых, не делая различий ни для Учиха, ни для Нара, ни для Акимичи, ни для Яманака. В тот день я получил великий дар! Ками показали мне истинное милосердие, равенство и братство, о которых мы все тайком мечтаем, и о которых ты так красиво говорил, Сарутоби. И этот великий дар был предложен мне именно кланом Учиха! — Иномэ стукнул себя в грудь. — Я многое готов отдать, чтобы мои люди когда-нибудь стали частью такой семьи. Потому что, когда я умру, дух мой будет абсолютно спокоен за благополучие клана Яманака! — Согласен с Иномэ! — громко воскликнул Хинотама и категорично прихлопнул ладонью о колено. — Ваши слова, уважаемый Сарутоби, о доброте и всепрощении не стоят и медной монетки. Мы сейчас выбираем лидера деревни шиноби, а не настоятеля в храм Огня. Посмотрел бы я на того идиота, который решится рассказывать головорезам страны Молний о всеобщей любви и милосердии... и что с ним за это сделают. Если враг заметит хоть малейшую слабину, то немедленно попробует нас на прочность. Всем известно, что мягкое подбрюшье легче рубить. Ослабим хватку — потеряем границу и жизни наших людей. Кому на пепелище вы станете потом рассказывать о Воле Огня?! — Хинотама нахмурился, покачал головой, оглядел сидящих глав и решительно добавил: — Я, Хьюга Хинотама, отдаю наш голос за Учиха Мадару! — Верно, Хьюга! Все верно сказал! — пророкотал высокий и крупный Акимичи Кочо. — Ни убавить — ни прибавить. Сарутоби, видно, забыл, где живет, и кто такие шиноби. Возможно, годы сказываются на вашем памяти, Саругахана. Так я напомню, мне не сложно. Мы шиноби, а шиноби живут кровью и битвами. Добрякам и словоблудам в нашем мире места нет. Не сумеем создать сильное государство и завоевать авторитет делом, а не словами, нас сомнут, и мы умоемся кровью. Даже слава Хаширамы и Мадары надолго никого не удержит: век шиноби — короткий, люди не становятся моложе и здоровее. Сколько потребуется времени для новой поросли? Пять лет? Десять? Ставлю, что не пройдет и дюжины, как начнется война, по сравнению с которой сражение, случившееся семь лет назад, покажется детской возней. Счет будет идти не на десятки человек, а на десятки кланов. Мы потеряем все из-за ваших мелодраматичных суждений. — Время перемен уже стоит на пороге нашего дома! — Глава клана Митокадо развернулся к Акимичи и уничижительно поглядел на него. — Мы должны использовать этот момент прямо сейчас. А то, о чем вы твердите, Кочо, это откат назад, в глубину веков: та же воинственность, та же кровожадность и подозрительность — все, что наш мир уже видел сотни лет назад. Хаширама предлагает нам честную альтернативу, новую жизнь и новый мир, в котором судьба наших детей сложится по-другому, и им не придется умирать, не достигнув даже двенадцати лет. Мы обязаны сделать все возможное и, как сказал уважаемый Сарутоби, поскорее установить этот прекрасный мир — в собственной стране, чтобы наши дети не умирали напрасно, а затем по всему континенту и островам. Хаширама ведь сумел убедить нас всех? Уверен, ему по плечу и остальные... Даже так сильно ненавидимая Хьюга страна Молний, — важно добавил глава клана Митокадо и криво усмехнулся. Хинотама стиснул зубы до скрипа и, прищурившись, поглядел на него. — Возможно, сейчас, пока вы живете между мирными странами Рек и Чая, вам приятно и легко говорить свысока о нашей ненависти к соседям, — процедил Хьюга. — Но что будет, если Ветер захватит страну Рек и придет уже в ваш дом за добычей и кровью? Думаю, вы заговорите по-другому, если еще будет, кому говорить. На мгновение в шатре установилась тяжелая неприятная тишина. — Среди нас нет святых и праведников... Я знаю это, — вдруг тихо проговорила седая, как лунь, женщина в простом, ничем не украшенном конопляном платье. И я прекрасно отдаю себе отчет в том, кем являются Учиха, а также кем являются, так превозносимые вами, Сенджу. Но я слишком хорошо помню слова отряда Сенджу, когда они убивали моего сына, который не то, что двенадцати лет, а даже порога десятилетия не перешагнул: «Мы оказываем ему честь, принимая как равного»... Мне все еще очень непросто верить словам тэнгу — известным обманщикам. И все-таки сегодня я пришла в этот шатер со всеми вами, ради нас и будущего наших детей... Так же, как и вы, Митокадо, так же, как и вы, Шимура, так же, как и вы, Сарутоби. Вот только прежде, чем рассуждать о чести, равенстве и мире, я считаю, что детей нужно защитить. Поэтому я, Утатане Конэдзуми, отдаю наш голос за Учиха. — Я согласен с госпожой Конэдзуми, — серьезно проговорил молодой синеглазый мужчина с колючими и желтыми, как поле цветущего рапса, волосами. — Митокадо, Шимура и Сарутоби указывали нам на жажду крови и жестокость, но при этом абсолютно упустили правду о реальном мире, в котором мы живем. Если я сейчас отрублю себе руку, сжимающую кунай, и открою ворота дома настежь, говоря о мире и милосердии, неужели вы думаете, что враг смягчит жестокое сердце, не ворвется в мой дом, не изнасилует жену, не распнет сына?! Да, возможно, мирное время когда-то наступит, и нам, в самом деле, стоит приложить все силы, чтобы дети наши, внуки и правнуки больше не гибли на полях сражений... Но должны пройти годы. Вот так разом изменить наших исконных врагов и чужие государства мы не сможем. Нужно вести долгие переговоры, устанавливать новые долгосрочные связи. В конце концов, прежде мы сами должны измениться! Неужели вы не понимаете, насколько мы разные? Требуется время, чтобы заменить травмирующие воспоминания о прошлых обидах ростками новых связей, найти точки соприкосновения и взаимовыгоды, а не просто кричать на каждом перекрестке о том, как хороша и добра наша новая семья... А вы, Сарутоби? Неужели вы действительно готовы убить и брата, и друга, и собственных детей, если они не сразу сумеют принять сердцем вашу Волю Огня? — Намикадзе осуждающее поджал губы и нахмурился, а затем продолжил: — Мы должны внимательно и осторожно прокладывать новый путь развития и постепенно изменить себя и нашу страну, показав положительный пример другим, а не ломать себя через колено, в один миг оказавшись на пепелище нашего прошлого. Кто забывает о прошлом — будущего не имеет! Я, Намикадзе Тэнма, отдаю наш голос за Учиха. — Согласна! — громко рявкнула сероволосая, как волчица, Инузука. — Сарутоби и Шимура, наверно, думают, что все вокруг них доверчивые бараны! Так я скажу вам, и особенно тебе, Обезьяний Нос, что все, о чем ты говоришь, — дешевая пропаганда! За ней слишком легко спрятать любое злодейство. Так можно и своих перерезать, оправдываясь общим благом. Только наивные юнцы поверят в какую-то мифическую Волю Огня, а клану Инузука нужно что-то более надежное: безопасное логово для наших щенков, защита матерого, зубастого и хитрого вожака, такого, как Мадара, и сытная, жирная пища. Чем вы, добренькие, собираетесь зарабатывать на жизнь? Станете торговцами, землю пойдете пахать или ляжете под одного из князьков, выполняя любую прихоть? А может, вы рассчитываете чужих дочерей и сыновей подложить, а сами останетесь чистенькими и благостными?! — Инузука лающе рассмеялась. — Все мы знаем, что лучше всего оплачиваются боль и кровь. Что, Саругахана, откажешься от таких заказов ради своей Воли Огня и всепрощения, о которых только что нам говорил, или скроешь темные делишки за красивой ширмой мирной деревни? Дай тебе волю, так еще, небось, и обзовешь эту вонючую гадость как-нибудь возвышенно и благородно, как только ты один умеешь. Чтобы дураки прониклись и не полезли искать под розовым кустом наваленную кучу. Заруби себе на носу — мы шиноби и предки наши были шиноби. Нам нечего стыдиться. Так было всегда, и так будет. За свой новый дом и новую стаю мы вырвем глотку врагу, и даже смерть не разожмет наши стальные клыки. Не нужны нам для этого красивые слова и какая-то Воля Огня. Своих щенков будешь кормить пустыми сказками. Может, не сразу сдохнут от голода! Я, Инузука Мими, голосую за Учиха! — Вы абсолютно правы, госпожа Инузука, — осторожно и медленно проговорил Нара Ашика. — Но все-таки, должен заметить, что правильные слова тоже важны. Это надежный скрепляющий раствор в любом сообществе людей. Новые союзы и связи создаются в течение десятилетий — господин Намикадзе отлично сказал — но мы собираемся объединиться прямо сейчас. А значит, для наших людей нужно будет что-то еще, то, во что они поверят, более значимое, чем кров и пища. То, что будет вести их вперед даже на краю гибели и поможет выжить в безвыходной ситуации и вытащить своих товарищей. «Воля Огня» — не такой плохой выбор. Объединенные общей идеей, мы станем еще более эффективны. Что касается кандидатуры Сенджу, я скажу так: Хаширама — превосходный боевик, один из лучших, а благодаря своему характеру, может стать еще и идеальным представителем и послом доброй воли нашей деревни. Ему многие поверят, как поверили мы, и пойдут за ним и его идеями. Но все-таки лидер должен обладать еще и другими качествами: быть осторожным, терпеливым и хитрым, иногда требуется пройти по лезвию куная, чтобы добиться своего. У главы клана Сенджу нет подобных качеств, он слишком прямолинеен и, в некоторой степени, наивен. Мы склонны расценивать это как серьезный недостаток. Всем будет лучше, если лидером станет Учиха Мадара. Насколько нам известно, и сам Хаширама говорил о том, что хочет отдать эту должность ему. При таком выборе раскола между побратимами не будет. Да и кто мы такие, чтобы оспаривать их собственное решение? Единственное, мы хотели бы предложить, чтобы Хаширама стал заместителем Мадары. Деревня от этого только выиграет: они компенсируют недостатки друг друга и усилят достоинства. Старики не зря говорят, что журавлю оба крыла помогают пронзать облака. Нужно и нашим лидерам объединить свои силы. Если они будут действовать сообща, равных им не найдется ни в одной из стран. Я, Нара Ашика, лидер трех союзных кланов, голосую за Учиха...