𝐏𝐡𝐨𝐭𝐨𝐠𝐫𝐚𝐩𝐡 𝐚𝐧𝐝 𝐏𝐚𝐢𝐧𝐭𝐞𝐫.

Сириус грузно осел на скамью. Бледнолицый парень, с которым он беспечно болтал пару минут назад произвёл на него слишком сильное впечатление. И, возможно, Блэк не очень хотел этого признавать, но манера речи русоволосого художника, с каким-то очаровательным акцентом; безупречные веснушки и шрамы на его лице; волшебная улыбка и озорной блеск в ярких янтарных глазах — заставили жаждать с огромнейшим предвкушением их следующей встречи. Фотограф только хотел задуматься над дивным прозвищем, которое назвал ему шатен, но перед ним пробежала девушка рука об руку с каким то парнем. Они бежали прямиком по следам того, кто только что представился Лунатиком, что-то восхищённо крича. И Сириус попытался разобрать, что именно. — о господи, Фрэнк! Это Римус Люпин! Мы нашли его! Господи, господи, господи... подождите! Пожалуйста, постойте! — девушка остановилась у бордюра, через секунду её нагнал и парень. Они оба разочарованно смотрели, как на другой стороне улицы, кудрявый шатен поспешно запрыгивает в такси и уезжает. — да чёрт возьми! Мы опять его упустили! Быстро же он бегает! — судя по всему, журналистка – пнула ногой бордюр. — конечно, быстро! Ты видела его ноги?! Как с ними бегать медленно?! — и судя по всему в квадрате, оператор – устал бежать и согнулся пополам, оперевшись руками об колени. — я вот так бегать не могу. А ты меня, Алиса, гоняешь... Сириус собрался с мыслями и быстренько направился в их сторону. А в друг, всё так и, их Римус Люпин и был Лунатиком? Хотя, может они бежали за другим человеком..? — простите, а кто это? Тот человек, за которым вы бежали? — подошедши спросил Блэк. — ..А вы не знаете? Это Римус Люпин, известный художник. Его работы сейчас хочет купить пол Англии. Буквально, около года назад набрал популярность.— девушка запустила руку в свои короткие чёрные волосы. — мы с Фрэнком примерно столько же его и пытаемся поймать. Но он, как видите, не очень социальный.. — подождите, так вы же с ним в парке сидели! — недоуменно воскликнул оператор. — и вы не знаете кто он? — он не представился.. — задумчиво пояснил Сириус. — спасибо вам большое. Хорошего дня! — напоследок крикнул он, перешёл дорогу, сел на свой байк и заведя его уехал. В Лондоне начался ливень. А в голове, с пролетающими мимо машинами и каплями дождя проносились волнующие его мысли. За этот поход в парк, он встретил невероятно красивого парня, предложил ему работу, удивительным образом получил его номер, и тот в добавок ко всему, ещё и оказался известным художником, до которого уже год не могут добраться журналисты! День казался бесспорно удачным, но какое-то беспокойное чувство залегло у него внутри. Если парень за год стал настолько успешен в индустрии искусства, то почему он бегает от журналистов? Почему не хочет давать интервью? Почему его волшебное лицо до сих пор не блестало на обложках глянцевых журналов? Почему его странное и восхитительно красивое имя не вторилось на первой полосе газет? Почему шатен заговорил с ним зная, что он чёртов фотограф?! Почему дал свой номер?! Даже без ответов, последние два вопроса грели самолюбие Блэка. ~ На улице два часа дня. Сыро и прохладно, капли дождя с соответствующим звуком разбиваются о шлем, создавая плохое виденье, пока он несётся как угорелый. Это его стихия, в такие моменты ему комфортно, как никогда. Уютно, как дома. Дома, где его ждёт любящий Сохатик, Лилс и двухгодовалый ребятёнок Гарричкинс, которого Сириус боготворит, как своего собственного. Дома, куда иногда заглядывает Рег, отношения с которым недавно пошли на поправку, кажется, они снова становятся братьями. Ливень усилился и фотограф осознал, как хорошо, что его куртка именно кожаная, иначе приятного было бы мало. ~ Теперь на часах половина пятого. Приехав к их жилому центру, он поставил на стоянку Харлей и зашёл в лифт. Открыв своими ключами дверь он крикнул: — я дома! Мама Лилс, закрой зеленоглазику ушки! — зайдя и закрыв дверь. — спасибо! Сохатик, это пиздец! И даже не отвечай, прокомментируешь когда я закончу! Я сегодня по парку гулял, ну, как обычно, никого, по сути, не трогал, но он! Блядь, Сохатик, на лавочке в парке сидел ахуеть какой красивый! Такой весь кудрявый, высокий..в зелёном свитере..ХУДОЖНИК, СОХАТИК, ХУДОЖНИК! — он повесил косуху на крючок, перед тем её встряхнув и сел расшнуровывать ботинки. — он просто волшебен, невероятен, безупречен! Ну и я, конечно, подошёл к нему! Предложил стажировку в агенстве, а у него такой голос, очаровательный акцент, не знаю какой...ну я ахерел в хер знает какой раз! А потом этот Римунатик в друг подорвался..блядь! Какой Римунатик?! — стянув наконец расшнурованные ботинки он быстро зашёл к умывальнику помыть руки. — Художник этот, в друг подорвался, начёркал мне на клочке бумаги циферки и быстренько утопал, назвав себя Лунатиком! Оказалось, бежал он от журналистов, и бегает он от них уже год, потому что ЯВЛЯЕТСЯ, БЛЯДЬ, АХУЕТЬ КАКИМ ИЗВЕСТНЫМ ХУДОЖНИКОМ! И ЗОВУТ ЕГО РИМУС ЛЮПИН! ТО ЕСТЬ, БУКВАЛЬНО «ВОЛК ВОЛК»! — он вбежал на кухню с сумасшедшими глазами и поднятыми в верх руками. — ты понимаешь, Соха... — глаза расширились ещё больше, если это вообще было возможно. — чего, блядь..?! — ХВАТИТ МАТЕРИТЬСЯ, ЧЁРТОВ ПРИДУРОК! — проорал из ванной Джеймс. За столом на кухне сидела ухахатывающая Лили и... — Сириус почувствовал, как от шеи до кончиков ушей его окутывает жар. Он безудержно краснеет. — Римус. За столом на их кухне сидит Римус. О котором он, только что очень подробно рассказывал Сохатому.. Ухмыляющийся художник с большой кружкой чёрного кофе. Слишком горячо ухмыляющийся художник, в не до конца застёгнутой варёной, светло-оливковой рубашке и тёмно фиолетовых, вельветовых клёшах от колена..подчёркивающих его прекрасные ноги....на длинных пальцах замысловатые кольца, в ушах различный пирсинг, на мочке одного из них висит клык... Сириус ахуел в не подлежащий подсчёту раз за день. — Римунатик, значит. — поставил на стол кружку Люпин. — А ты у нас кто? Сиридяга? — он поиграл бровями, внезапно решив, что волосы ему мешают и завязал недо-хвостик лишь с верхней половиной волос. Сириус забыл как дышать. Сперва, когда услышал новую кличку из уст Лунатика, а потом, когда он, из-за того что одна рука держала хвост, пытался растянуть резинку зубами и другой рукой.. — то есть, тебя только это смутило, Ри?! — успокоившись спросила Эванс-Поттер. Потом перевела весёлый взгляд на Блэка. — акцент у него валлийский, сын! Валлийский! — и сам я валлиец, фотограф! Валлиец! — скопировав манеру Лили, продолжил Римус, а потом они оба снова начали смеяться. Сириус снова словил себя на мысли, что шатен очень красиво смеётся.. — ..слышишь, Ли, «ахуеть, какой красивый»! Меня надо было выбирать! — всё ещё смеясь, откинув голову назад, прерывисто сказал он. — да я бы тебя и выбрала! Но ты же у нас таким занятым-трудоголиком был, пришлось украсть сердце моего очкарика. — в ответ прохрипела рыжая. Внезапно в дверях явился Джеймс с Гарри на руках — а ну цыц! Римус мой! — оскалился он потом расплываясь в улыбке, передавая маленького Поттера Люпину, и кладя смугловатую руку ему на плечо. Он наклонился ниже, к его уху. — кажется, Сириус не может терпеть твоих штанов, а ну пройдись, Ри! — и мой! Дядя Лимус и мой тозе! — пропищал смеющийся зеленогласик, пока Римус сажал его себе на плечи. Сириус ничего не понимал. Но только что понял одно, он тоже хочет чтобы Римус покатал его на своих плечах..и, возможно, не только на плечах.. Лунатик поднялся, присогнувшись, чтобы не задеть люстру своей головой, а за одно и всем Гарри. И Сириус понял второе. Джеймс абсолютно точно прав. Эти штаны явно погубят его в ближайшем будущем. Они идеально облегали худые бёдра Люпина и всю зону до колена. Глазами Сириус стал искать обручальное кольцо на левой руке шатена, что бы убедиться, не зариться ли он на уже покорённое тело и душу.. — сделать чай? Кофе? — он повернулся к Блэку, — раньше я подрабатывал бариста. — Бродяга прерывисто кивнул. Художник приблизился к нему, пришлось наклониться, ведь, как мы уже знаем, Римус чертовски высокий. — ты ничего не сказал про шрамы. — горячее дыхание обдало шею и зону скулы. — Всё остальное настолько затмило их или ты боишься о них говорить?