No/Me — Savior.
Поздний вечер, из примерочной, расположенной в кабинете директора доносятся стонущие и пыхтящие звуки, вперемешку с раздражением и рычанием. — Мфх… Чонгук! Хватит, пожалуйста, мне больно! — чуть ли не плача, скулит омега, рьяно впиваясь своими пальцами в руку альфы. — Слишком… ай, узко. Хватит, прошу! Я больше этого не вынесу! — Потерпи чуть-чуть, котёнок, — дико рычит вспотевший Чон, не обращая внимания на жалкие попытки отпихнуть себя. — Должно влезть! Ох, что же так туго-то идёт?! — цедит сквозь зубы и, азартно закусив губу, продолжает дальше издеваться над своим супругом, теснее прижимаясь к нему. — Хватит меня мучить, Гуки. Ай, больно! — Тэхён уже и правда пускает слезу и легонько бьёт брюнета по лбу ладошкой. — Ты же видишь, что не лезет?! — Ммм… ещё немного… ещё капельку… — Рукава рубашки закатаны до локтей, пот градом стекает по спине и вискам, но брюнет не сбавляет напора. — Боже, Чонгук, я убью тебя, если выживу! — Просто прими тот факт, что Тэхён поправился, Чон, — подперев притолку плечом и скрестив руки на груди, безразлично выводит Намджун, любуясь тем, как его директор пытается натянуть очередное нижнее бельё из новой коллекции, на своего омегу. — Я даже невооружённым глазом вижу, что бёдра Тэ стали круглее. — А не хрен пялиться на бёдра моего омеги! — Чонгук взбешён, не только тем, что его сладкого котёнка разглядывает чужой альфа, но и тем, что Джун прав — Тэхён поправился. — Отвернись на хрен, пока я тебе глаза не вырвал! Ким вздыхает, недовольно закатывает глаза и выходит из комнаты, — на работе Чон всё тот же деспот, хоть дома, со своим омегой он и ручной зверь. — Как так-то, котёнок? — сдвинув брови к переносице, расстроенно спрашивает брюнет, глядя на своего карамельного. После свадьбы Тэ немного оттенил свои волосы, и они теперь стали медово-карамельного цвета. — Всего несколько недель прошло, с прошлой примерки, а эти тряпки тебе уже малы. — Эм… — мнётся тот, неловко закусив губу, и прячет глаза, — я хотел тебе сегодня рассказать, но только дома. — Ты меня пугаешь! — Гук насторожился, смотрит пристальнее тёмными глазами. — В общем… — Тэ мило морщит носик и поднимает глаза на альфу, — у нас будет маленькая карамелька! — Омега положил ладони на ещё не выпирающий животик и закусил губу, переживая о том, что Чон ответит. — Поэтому я и поправился немного. Хмурость лица сразу сменяется широкой улыбкой, а брови от удивления ползут на лоб. — Котёнок! — Засиял он и, подхватив омегу на руки, поднял его в воздух и начал кружить. — Отпусти меня, уронишь, — заливается смехом омега, хватаясь руками за чоновы плечи. — Я теперь тебя с рук не спущу, — не переставая сиять улыбкой, мурлычет брюнет, смотря в самые любимые янтарные глаза на свете. — Даже если брыкаться и бить меня будешь. — Даже когда буду весить в три раза больше, чем сейчас? — интересуется Тэхён, игриво склонив голову к плечу. — Да! — Ловлю на слове. — Поздравляю, кстати! — В дверном проёме вновь показалась макушка менеджера. — Ты ещё здесь? — Чон опускает парня на пол, хватает труселя, которые отчаянно пытался натянуть на его бёдра и швыряет их в альфу. — Скройся с глаз моих! Тот уклоняется от прилетевшего в него белья и под тихий смешок уходит из кабинета. — Ты, правда, не против? — Тэ немного переживает, и улыбка тут же сменяется хмуростью. — Как я могу быть против, малыш? — Альфа берёт в ладони расстроенную моську омеги, нежно целует в губы. — Просто карьера, показы… — Если так всё вышло — значит это правильно. — Снова целует, проходясь языком по верхней губе, после по нижней, чуть посасывая и уже не так нежно, а более напористо и влажно. — Есть только одно но, — вздыхает Чон. Тэ сморит вопросительно, чуть поплывшим взглядом — с началом беременности он стал возбуждаться очень быстро, даже от поцелуя. — Мне будет очень трудно себя сдерживать. Ведь ты ходячий секс, котёнок. Омега закусывает губу и смущённо опускает глаза. — Есть ведь и другие способы удовлетворить потребности. — Берёт руки Чона и кладёт их на свои голые ягодицы. Тот по инерции сильно сжимает их и гортанно рычит, что Ким тихо охает и тянется за очередным поцелуем, жадно впиваясь в губы. Гук не глядя, прикрывает дверь комнаты, возвращает ладонь на упругую ягодицу и прижимает бёдра омеги к своему паху, давая ощутить своё возбуждение. Тэ бархатно стонет в чоновы губы — сам уже завёлся. Отстраняется и меняется местами с альфой, толкает его к стене и становится на колени. Смотрит наверх, встречаясь с дьявольскими потемневшими глазами, в которых мелькают искры дикого желания и возбуждение. Чонгук как обезумевший, хочет Тэхёна всегда, готов сутки не выпускать его из постели (что один раз даже практиковалось во время его гона, и секс марафон прерывался только чтобы поесть и принять душ) всё время заниматься с ним сексом, - то грубо и жёстко, то нежно и ласково, по несколько часов, как заведённый кролик. Ким расстёгивает пуговицу на чужих брюках, следом вжикает молния. — Котёнок, может не стоит здесь? — Словами Чонгук спокойно пытается остановить омегу, но на действии не предпринимает никаких попыток. Знает, что лишний раз лучше не перечить. С виду Тэхён может и как котёнок, но за два года показал себя в постели, как настоящий тигр — то остервенело скача на его члене, громко стоная и срываясь на крики, то глубоко его вбирал в рот, касаясь головкой до стенки горла, и задыхаясь, от переполняющих его чувств. — Ну, пожалуйста, Гуки! Я так его хочу! — Янтарно-медовый и развратный взгляд в купе с надутыми губками действуют на альфу как триггер, и он не в силах противостоять прихоти Тэ. Никогда не мог, с их самого первого раза, в этом самом кабинете, продолжением которого была вся следующая ночь. В результате которой, Тэхён показал всё, на что он способен в плане секса, полностью заманив альфу в свои ванильные сети. — Ты маленький дьяволёнок, — выдыхает Чон, проведя большим пальцем по приоткрытым пухлым губам и зарывшись после рукой в мягкие волосы. — Учился у лучшего, — игриво проронил парень, закусил губу и принялся дальше освобождать возбуждённую плоть Чонгука. Дав свободу чонову члену, карамельного пробила мелкая дрожь от предвкушения, а собственное возбуждение мгновенно дало о себе знать, наливая член кровью и растекаясь приятным теплом внизу живота. Он обхватывает его рукой у основания, натягивает тонкую кожицу, оголяя головку и, почувствовав как внутри всё сладко скручивает, сыто облизывается и припадает влажными губами к венчику, оставляя лёгкий поцелуй с одной стороны. После целует с другой, спускаясь невесомыми поцелуями вниз, до основания. Возвращается к головке, медленно проводит кончиком языка от уздечки вверх, по сочащемуся отверстию и слизывает горьковатую смазку, подняв глаза к верху. И этот блядский взгляд заставляет брюнета зарычать, сжав челюсти, а сильные пальцы стягивают медовые волосы у корней. Омега не отводит глаза, пошло улыбается, вновь проходясь язычком вокруг головки, нежно целует во влажную уретру, проводит рукой по всему стволу и смыкает губы вокруг набухшей плоти, начиная лениво посасывать самый край. Прикрыв глаза насаживается на орган, вбирает его в рот наполовину, тут же щекочет языком головку по кругу. Чон тяжело выдыхает, наслаждаясь горячим и влажным чужим ротиком, что так ритмично посасывает его член, и он больше чем уверен, что Тэ закатывает глаза от удовольствия, потому что сладко мычит, пуская вибрацию по стволу. А ещё он прекрасно знает, на что его котёнок способен, чтобы доставить крышесносное удовлетворение своему любимому альфе. И Тэхён делает: привычно расслабляет глотку, вбирает глубже до основания, и задерживается в таком положении на несколько секунд. Брюнет чувствует, как смыкаются влажные стенки горла на его головке, а у омеги не проявляется рвотный рефлекс, как было в первые разы его горлового минета. Тэ отстраняется, чтобы вобрать воздуха в лёгкие, и альфа наблюдает, как пошло тянется ниточка слюны, смешанной с его предэякулятом. Омега, не обрывая её, снова обхватывает головку припухшими губами, двигает головой, обсасывает и жадно затягивает вовнутрь, создавая вакуум во рту. Вновь выпускает упругий орган, играется с ним, постукивая влажным членом по своим губам и языку, смотря наверх в затуманенные чёрные глаза. — Ты сводишь меня с ума, чертовка! — рычит сквозь зубы Чонгук, сильнее сжимая чужие волосы у корней. И как это пошло и по-блядски, но ему сносит крышу всякий раз, когда его омега так развратно ему отсасывает, ведя себя, как заправская шлюха. — Я знаю, — мурлычет Ким, и вновь вобрав крупный член в рот, делает поступательные движения головой, проталкивает его до половины, держа руку у основания. И снова чертовка играется — натягивает свою щёку, упираясь в неё головкой и резко выдёргивает её с влажным чпоком, проходясь по уголку рта. Повторяет так несколько раз, не отводит взгляд и ухмыляется, следя за реакцией Чонгука, что довольно улыбается и тяжело дышит, смотря сверху в бесстыдные глаза. Проводит языком вниз, по фигуристым выступающим венкам до основания и, придерживая горячий ствол кверху, вылизывает яички, вбирая их в рот поочерёдно. Оставляет мокрый след от слюны, после по новой широко проходится языком по всей длине, и заново берёт член в рот, совершая поступательные движения головой. Чередуя фрикции, опускается ещё ниже, от головки до корня ствола, делая круговые движения, будто по спирали, и точно так же возвращается обратно, несколько раз. Собственный член горит и ноет, из задницы безбожно льётся смазка, стекая по ягодицам, бёдрам, капает на пол и комната заполняется ванильно-карамельным ароматом, с примесью новых ноток апельсинового цветка и цитрусовой цедры. После Ким впивается пальцами обеих рук в бёдра альфы, насаживается на член ещё глубже, пока не упирается носом в лобок, а головка опять в горло. Снова задерживается в такой позиции на какое-то время, слыша сдавленный стон сверху и ласковые (поощрительные) поглаживания на своём затылке. Отстраняется, глубоко вбирает кислород в лёгкие, и повторяет действие, стараясь проглотить скопившуюся мутную слюну, тем самым вновь сдавливая раскрасневшуюся плоть своим горлом. Чон снова стонет, рвано и тяжело дышит, упирается затылком в стену и закатывает глаза от диких ощущений на своём члене. У Тэ уже скапливаются слёзы в уголках глаз, ноги затекли и колени ужасно болят, но он продолжает проталкивать чонов член глубоко в своё горло, периодически выпуская его из жадной хватки, чтобы дать передышку своей затёкшей и ноющей челюсти, и насаживается вновь и вновь, получая и даря нереальное удовольствие. Омегу кроет от сдавливающих ощущений в его горле, и он как будто намеренно перекрывает себе доступ кислорода, наслаждаясь этим безумством. — Трахни меня в рот, — чуть ли не молящим и осевшим голосом просит карамельный, отстранившись в очередной раз. Лицо парня всё влажное, волосы прилипли ко лбу, по подбородку стекает вязкая слюна, из глаз текут слёзы, он сипло дышит и брюнет соврёт, если скажет, что не любуется с наслаждением таким видом. Обоим до помутнения рассудка нравится вся эта пошлость и разврат, раскрывающие друг перед другом все грязные желания. — Как скажешь, котёнок,— хрипит до предела возбуждённый альфа, обхватывает голову омеги обеими руками и входит в его рот, сначала наполовину, постепенно проталкиваясь глубже, пока не почувствовал что упёрся в заднюю стенку глотки. Омега вновь впивается одной рукой в чоново бедро, второй начинает ласкать свой член, мелко надрачивая, а брюнет постепенно набирает темп, проникая в его рот всё глубже. Ким закрыл глаза, из которых текут слёзы, дышит через раз, жадно втягивая воздух носом, и томно стонет, получая невероятное чувство эйфории от того, что его грубо трахают в рот, не давая передышки. Чонгук не монстр, не эгоист в этом плане, просто он прекрасно знает, как его мальчик любит, когда в него проникают глубоко, натягивая до основания, почти до потери сознания. Как он любит играться с его членом, благородно принимая в себя в любой позе. Феромоны обоих затопили комнату, смешиваясь друг с другом и заставляя задыхаться ещё больше. Пошлые хлюпающие гортанные звуки, создаваемые при каждом толчке, сводят Чонгука с ума, он в очередной раз громко рычит, и чувствует, что уже вот-вот кончит, как любит этот омега — на его лицо. Ким настолько возбуждён, что долго ждать собственной разрядки не приходится и он спускает себе в кулак, проведя ещё несколько раз по своему члену. Безмолвно мычит, задыхаясь, сопит через нос и содрогается от оргазма, пока Чон агрессивно долбит его в прекрасный ротик. — Ты мой хороший, — рвано выдыхает альфа, не сбавляя ритма и крепче сжимает голову парня, тем самым точнее фиксируя его. У него сильно сбивается дыхание и устаёт тело от напряжения, но возбуждение, и вид, как его член полностью входит в горячую полость рта и тугую глотку, что даже заметно, как раздуваются мышцы горла, кожа на шее проходит волной, а вены вздуваются и напрягаются жилы — всё это скрашивают небольшие нюансы. — Ты же знаешь, как мне нравится, когда мой член у тебя во рту?! — Тэ снова утвердительно мычит, и опирается на бёдра альфы уже двумя руками, чтобы не потерять равновесие, хоть его и держат за голову. — И тебе это тоже нравится. Когда я тебя трахаю в ротик. Челюсть карамельного уже начинает сводить, и он вновь возбуждается от этих слов, потому что нравится вся эта развязность: когда кислород в лёгких заканчивается, в голове шум, перед глазами белые мошки, кровь пульсирует в висках, а чужой и мощный член долбит его глотку, и глаза самопроизвольно закатываются. Пара движений и брюнет вынимает свой член, обхватывает его пальцами в кольцо, сопровождая дальнейшую стимуляцию рукой. Несколько рваных жестов и он изливается на кимово лицо, когда тот, переводя дыхание подставляет его ближе и ловит выстреливающую сперму своим ртом и языком. Белёсая жидкость попадает ему на лоб, щёки, прикрытые глаза, губы и он слизывает терпкую патоку, довольно улыбаясь. Припадает к пульсирующей головке распухшими и почти онемевшими губами, втягивает её в рот, до впалых щёк, высасывая последние капли горьковатого семени, что стекают ему на язык, и он сразу же проглатывает её, а сам член дёргается, и альфа протяжно и хрипло стонет, чуть ли не сползая по стене, содрогаясь в послеоргазменной неге всем телом от такого напора на его чувствительную плоть. — Ты просто космос, детка, — сипло выводит Чон, сглатывает слюну в пересохшем горле, пытаясь дышать не так рвано и размазывает свою сперму по кимову лицу. В момент, когда он проходится большим пальцем по его губам, Тэ открывает рот, затягивает его, слизывает остатки и проглатывает всё, смотря на альфу наглыми янтарными глазами. — Тебе, кажется, тоже нужно помочь, — улыбчиво констатирует Чонгук, глядя на вновь вставший член омеги. Тот опускает голову вниз и, вскинув от удивления брови, поднимает глаза на альфу, смущённо закусывает нижнюю губу. — Если тебе не трудно. — От развязности до застенчивости Тэхёна один щелчок, чему Чонгук никогда не перестанет удивляться, хотя уже не так сильно, как было в начале их странных отношений. От кроткого и мило смущающегося котёнка, до развратного и похотливого бесёнка. Омега поднимается с пола, не без помощи Чона, и они меняются местами. Альфа берёт с полки бельё, предназначенное для примерки перед очередным показом, протягивает руку к лицу Тэ и нежно, как в порядке вещей, вытирает остатки подсыхающего семени. Они снова страстно и горячо целуются, а в кармане пиджака, оставленного в кресле директора, разрывается телефон, на экране которого высвечивается «водитель». И ничего страшного, подождёт ещё часок, не в первой.***
Прошло ровно два года, с того самого дня, когда Ким, а ныне теперь Чон Тэхён, согласился представлять новую коллекцию кружевного нижнего белья, пройдя просмотр у директора на ура. После того, как он переехал к Чону, через два месяца они поженились и зажили счастливой семейной жизнью. Гук, как и обещал, дома был добрым и покладистым, и омега буквально верёвки из него начал вить, а альфе это было только в радость — выполнять любую прихоть своего ванильного котёнка, как он его ласково называл. Сначала мир моды для Тэ был в диковинку и очень интересен. Он покорил не один подиум, заключил не один контракт и стал просто нарасхват. Помимо показов, он так же стал и фото моделью, так как в нём разглядели его эстетическую красоту, и его лицо мелькало практически на всех глянцевых обложках журналов - от косметики, до демонстрации брендовых вещей и украшений. Но после вся эта индустрия стала утомлять, — постоянные перелёты, съёмки, переговоры, вечеринки, на которых он присутствовал только в сопровождении своего альфы. Чонгуку стали открыто завидовать, о чём говорил не один его компаньон — отхватил лакомый кусочек, красивый не только внешне, но и как человек и собеседник, Тэхён весьма приятный и интересный человек. Омега сильно устал от всего этого. Он хочет спокойной и размеренной жизни с Чонгуком: домик, где-нибудь на берегу моря, просыпаться в тишине и спокойствии, а не от очередного телефонного звонка, оповещающего, что нужно срочно собираться и лететь сломя голову на очередную съёмку или показ. Он хочет семью. Омега очень любит и хочет детей — маленьких карапузов, или одного сладкого малыша, что будет будить их по утрам, забегая к ним в комнату и прыгать на их кровать с разбегу. Обнимать и целовать, пока родители не проснутся и не встанут, чтобы удовлетворить его прихоти. За всё то время, что они с Чоном вместе, Тэ только один раз завёл разговор на эту тему, на что получил спокойный ответ, что ещё рано и его карьера только-только пошла в гору. Омега не обиделся, но галочку у себя в голове поставил. И всё бы так и продолжалось, если бы не одно, очень важное обстоятельство — течка. Очередная течка, во время которой Тэхён решил, что хватит, пора создавать семью и принимать противозачаточные, как делал это ранее, он не собирается. Чонгук в этот день не хотел уходить в офис. Тэхён с самого утра как-то странно себя вёл — ластился к нему, практически не выпускал из объятий, стал очень горячим и запах слегка усилился. — Котёнок, может я всё-таки останусь? — переживает альфа, стоя перед зеркалом и поправляя пиджак. Тэхён, наблюдающий, как Чон собирается, сползает с кровати, подходит сзади, пережёвывая шоколад и, обняв за тонкую талию, утыкается носом в спину. — Не стоит. Я в порядке, — бубнит прямо в плотную ткань, и носом жадно втягивает запах альфы, расплываясь в блаженной улыбке. Этот аромат ему сейчас как никогда нужен, и он прекрасно понимает почему. И брюнет понимает тоже, поэтому беспокоится, и в такой ситуации не хочет оставлять омегу одного. Чонгук разворачивается, кладёт руки на кимову талию, заглядывает в лицо — щёки стали румянее, температура тела ещё больше повысилась, в глазах появился не здоровый блеск. — У тебя вот-вот начнётся течка, и ты в порядке? — спрашивает он, нахмурив брови. Они проводили вместе не одну кимову течку, и чонов гон, и каждый раз им обоим сносит крышу от звериного желания и страсти, но альфа всякий раз переживает за эмоциональное состояние своего омеги — слишком чувствительное, раскованное и он никогда не может насытиться во время секса. — Да, Гуки, я в порядке, — Тэ вздыхает, проводит ладонями по воротнику пиджака и, склонив голову к плечу, игриво смотрит. — Я выпью подавители (врёт безбожно) и дождусь тебя. Если не поможет, и мне станет хуже (естественно станет!) я позвоню. Альфа как-то недоверчиво щурится и смотрит внимательнее. Он бы действительно остался, не смотря даже на прихоть Тэхёна, и если бы тот его в пинки начал выгонять из дома, но сегодня важная встреча с новым клиентом, которую он ждал больше месяца, а уговаривал на неё, так и ещё больше — упустить его, значит потерять многое. Но он сам себе обещает, что после переговоров сразу всё бросит и вернётся домой раньше. — Ладно, — вздыхая, соглашается Чон, и целует Тэ в лоб, — но чтобы точно позвонил, или написал, я всё время буду на связи. — Омега быстро кивает мило улыбаясь. — В противном случае, ты знаешь, что тебя ждёт. — Может, мне нравится, когда ты меня наказываешь, — заявляет тот с нескрываемым вызовом и кусает альфу за подбородок. — Я в этом не сомневался, — брюнет скалится в ответ, сжимая чужие мягкие бока через футболку. Связав свою жизнь с Тэхёном, Чонгук сильно изменился — стал более тактильным, иногда даже сам выпрашивает объятия от парня, крепко обнимая его во время просмотра какого-нибудь фильма, или просто потому, что захотелось. Захотелось прижаться к этому хрупкому, но такому тёплому и нежному телу, уткнуться в шею, и вдыхать аромат ванили, как напоминание из детства. И последнее время он так же стал задумываться о полноценной семье. О том, чтобы завести детей. Чонгук ещё раз его целует, но уже в губы, нежно и ласково, Тэ снова ему улыбается и провожает до двери. День в офисе проходит незаметно для альфы — переговоры за переговорами, встреча за встречей, и как он и планировал, быстро всё решить не получается, и он не переставая, то и дело проверял свой мобильный — пусто, от супруга ни звонка, ни смс. Уже ближе к вечеру, наконец, разделавшись со всеми делами, Чон решает сам позвонить, — длинные гудки, трубку не берут. Брюнет начинает волноваться и злиться одновременно. Перезванивает несколько раз — снова тщетно. Он набирает своему менеджеру: — Намджун. — Да, Чонгук! — Я поеду домой, Тэ трубку не берёт. Если на завтра, да и вообще до конца недели что-то запланировано, разрули сам. Я походу не смогу приехать. — Хорошо, я тебя понял! Чонгук первым завершает вызов, и помечает у себя в голове, что пора бы Кима повысить до зама, негоже такому компетентному работнику в менеджерах штаны протирать.***
$ayonara — t h r i l l.
До дома он доезжает быстро, пробок почти не было, хотя вечер в Лос — Анджелесе — самый пик для столпотворения людей и большого количества машин, возвращающихся домой или направляющиеся по делам. Чон, не помня себя, быстро оставил машину в гараже их элитного дома и, не дожидаясь лифта, перескакивая через порог, побежал наверх к своей квартире. Как только он открыл дверь, в нос сразу ударил безумный аромат ванили, как будто он вошёл в пекарню, где только-только вынесли на прилавок свежую выпечку. Рот тут же наполнился слюной, лёгкие сдавило и инстинкты мгновенно дали о себе знать. — Котёнок? — еле слышно, и практически шипя сквозь зубы, процедил он, и направился в спальню, откуда доносились стоны и всхлипы. — Тэ… — простонал Чон, увидев своего омегу, лежащего на кровати, в окружении мягких игрушек, что он ему надарил, и его вещей, в одной из которых был Тэхён сам одет. Светлая рубашка полностью расстёгнута и прилипла к телу, карамельный тяжело дышит, извивается на мокрых простынях, скулит и хнычет, заведя одну руку за спину, а Чонгук наблюдает, как тот погружает в себя пальцы, а другой рукой ласкает свой эрегированный член. Он медленно подходит, становится на колени перед кроватью, играя желваками, и собственный орган тут наливается возбуждением, при виде такой картины. Как там, Чонгук всегда его хочет? Так во время течки, его даже лихорадит, насколько сильно пробуждается в нём желание овладеть своим омегой. — Котёнок, я же просил позвонить, — раздосадовано хрипит брюнет, не отрывая глаз, от того, как Ким пытается избавиться своими пальцами от зуда в заднице, с приоткрытыми губками, и подрагивающими ресницами. Глаза застилает поволока, слюна выделяется нескончаемым потоком, но он еле сдерживает своего зверя на короткой цепи, чтобы не наброситься на парня. Кладёт ладонь на взмокшие медовые волосы и нежно гладит их, спускаясь рукой ниже, проводит по горячей и вспотевшей шее, ведёт по плечу, и чувствует, что парня пробирает мелкая дрожь. Тэхён очень горячий. Во всём теле нестерпимый жар, кожа стала необычайно чувствительной, волны возбуждения прошибают буквально от одного прикосновения альфы к открытому участку тела. Да что там альфы! Даже трение кожи об одежду и простынь он сейчас ощущает как нестерпимую чувственную пытку. Тэхён приоткрывает глаза и, завидев своего альфу, тут же тянется к нему. — Чонгук… — слабо выдыхает он, и обнимает за крепкую шею. — Я здесь, малыш, — шепчет Чон, поднимается с колен вместе с омегой на руках, и садится на край кровати, устраивая карамельного у себя на бёдрах. Ким просто как один оголённый провод — чувствительный, податливый, просящий, дико горячий и влажный. Утыкается носом в изгиб чоновой шеи, трётся им, вдыхая успокаивающий, но в тоже время дико возбуждающий запах феромонов, усилившийся от его течки. — Почему ты не позвонил днём? — рычит альфа, нежно поглаживая желанное тело, что так и льнёт к нему, как в их первый раз, только с ещё большей страстью. Сам припадает к манящей артерии на шее, лижет, засасывает кожу, оставляя свой терпкий след. — Не хотел тебя отвлекать от дел. — Омега ёрзает на бёдрах, зарывается тонкими пальцами в чёрные волосы, перебирает их, и так же лижет кожу на шее Чона. От внутреннего жара волосы липнут к лицу, тело ломит, как в горячке, картинка перед глазами плывёт, и он, не переставая трётся влажной задницей и сверхчувствительным членом о грубую ткань брюк. — Глупый котёнок, — шепчет брюнет в чужое ушко, опаляя горячим дыханием, от чего по телу омеги пробегает новая волна мурашек, и он сладко стонет в изгиб шеи, заставляя альфу утробно рычать. Он прижимает хрупкое тело к себе сильнее, проникает руками под рубашку, и ведёт ладонями вверх вдоль влажной спины, перебирая пальцами каждый выступающий позвонок. Брюки от стекающей смазки намокли, собственный член давно пульсирует, и Чон укладывает парня на кровать. Тот извивается как змея, не хочет отпускать из цепких рук, но Чонгук аккуратно убирает их, и быстро снимает пиджак с рубашкой, откидывая их в сторону. Нависает, сверху, упирается руками в мягкий матрац, устраиваясь между приветливо разведённых длинных ног, жадно впивается в горячие губы и Тэхён тут же обнимает его ногами, закидывая их на поясницу. Прижимается плотнее, блуждает руками по выпуклым мышцам альфы, что перекатываются от напряжения, позволяя чужому языку изучать свой рот. Альфа грубо затягивает кимовы губы своими, поочерёдно, кусает их, и тут же зализывает ранки. — Чонгук… — хрипло шепчет Ким, оттягивая за волосы брюнета от своих губ. Взгляд обоих заволокло туманом похоти и вожделения. Внутри всё горит, ноет и скручивает в узлы, и до исступления хочется большего, чем просто ласка. — Скажи, что ты хочешь, котёнок?! — рычит Чон, припадая влажными губами к коже на шее. Вылизывает, прикусывает и одновременно трётся своим возбуждением через ткань брюк, о чувствительный и аккуратный член омежки, от чего тот выгибается дугой и выделяет очередную порцию вязкой смазки. — Помоги мне, Чонгук… — чуть вскрикивает от очередного укуса, жмётся плотнее, — пожалуйста… — Как тебе помочь, сладкий? — Возвращается к губам, проводит по ним языком, целует в полыхающие щёки, и после смотрит в горящие глаза, дожидаясь ответа. — Трахни меня, мистер Чон! Пожалуйста… — Омега смотрит в ответ, облизывая свои горячие губы, и слёзы застилают глаза, от дикого желания почувствовать любимый член внутри себя. Чонгук вновь рычит, но уже более грубо, отстраняется, чтобы до конца раздеться, а Тэ в это время скидывает с кровати всё то, что помогало ему, пока рядом не было его альфы. Тот возвращается на кровать, становясь коленями между кимовых ног, медленно проводит большими ладонями по внутренней стороне бёдер, спускаясь к паху, и пуская по трепещущему телу очередную волну дрожи. Ким мечется в стенаниях по подушке, часто проводит языком по губам, руками ведёт по груди, пальцами цепляясь за чувствительные соски, и прикрыв глаза, наслаждается ласками брюнета. Чон запрокидывает ноги омеги себе на плечи, гладит голени, колени, покрывает щиколотку одной ноги поцелуями, плавно спускаясь вниз, мажет губами по бедру, и приближается к истекающему смазкой члену, что подрагивает, отвечая на каждый горячий и влажный поцелуй. Тэхён стонет и хнычет одновременно, снова сильно прогибается в спине, когда ощущает горячий язык на своей головке. После его член полностью погружается в чонов рот, и он начинает медленно его посасывать, вбирая по основание. Омега скулит, по вискам стекает пот, смешиваясь со слезами, и он вплетает свои пальцы в чёрную гриву альфы, плотнее прижимая его лицо к своему паху. Брюнет сосёт слишком медленно, но достаточно влажно, смешивая свою слюну с секретом омеги. И эта неторопливость начинает злить Тэхёна, от чего он двигает тазом, пытаясь вторить движениям чоновой головы. — Пожалуйста, Гуки… — жалобно хнычет карамельный, сильнее сжимая чужие волосы у корней. Внутренности плавятся, в лёгких словно пожар, и их сдавливает спазм, от концентрации феромонов в воздухе. Но Чон как не слышит его, продолжая размеренно засасывать плоть, впиваясь пальцами в медовые бёдра, что лежат на его плечах и подрагивают, при более сильном затягивании члена ртом. Он как будто намеренно наказывает парня, за то, что тот не позвонил за целый день, и не попросил приехать раньше, зная, что начнётся течка, и что нужна будет помощь альфы. Ещё пара движений головой, Ким содрогается, изливается в горло брюнета, выкрикивая его имя и сжимая ещё туже его волосы, от чего тот рычит и, проглотив чужое семя, отстраняется, а когда хватка на его загривке ослабевает, он резко поднимается наверх. Развязно и мокро целует пересохшие губы, делясь с парнем собственным привкусом. Проводит языком по ровным зубам, проникает глубже, ласкает нёбо, давая отчётливо почувствовать собственный ванильно-карамельный вкус. От быстрого оргазма, перед глазами Тэхёна всё плывёт, и он лениво отвечает на поцелуй. Снова прижимается к мощному телу, ластится, и член опять возбуждается — ведь Киму всегда мало — мало поцелуев, мало секса, мало Чонгука, мало близости. Брюнет отрывается от губ с влажным чмоком, спускается ниже, ведёт языком по шее, кусает в области кадыка, ещё ниже — оставляет след от зубов на ключице, груди, щекочет бусину левого соска, чуть прикусывая его, правый теребит пальцами и сжимает, вырывая из тяжело вздымающейся грудной клетки череду бархатных стонов. Держаться больше нет ни сил, ни желания — низ живота разрывает от перевозбуждения, член готов уже лопнуть от пульсации и желания проникновения, и он одним рывком меняется местами, усаживая омегу себе на бёдра. Ким охает от неожиданности, снимает с себя мешающуюся рубашку альфы, отбрасывая её в сторону, и ёрзает на чужом члене, влажными ягодицами, чем ещё больше заводит обоих. — Повернись! — приказывает Чон, жадно сглатывая слюну. Приподнимает колени, чтобы омеге было удобно опереться о них руками и, держа за талию одной рукой, второй направляет головку члена к истекающему смазкой входу. Проводит ею туда-сюда дразня, и размазывая тягучую и прозрачную жидкость. — Гуки… — снова хнычет Тэ, выпячивая зад в просящем жесте, — я больше не могу. Войди в меня, пожалуйста! Чонгук облизнувшись, ухмыляется, изогнув один уголок губ и, проведя головкой ещё пару раз, входит резким движением в раскрытое отверстие, сразу на всю длину, полностью заполняя омегу изнутри. — Ах… — с наслаждением вскрикивает тот. Уперевшись руками в чоновы колени, сильнее запрокидывает голову назад и начинает плавно раскачиваться на твёрдом и горячем стволе, ощущая своими бархатными стенками каждую венку, каждый изгиб. — Двигайся! — снова властно приказывает Гук, крепко держа руками за талию. И Тэхён двигается — подпрыгивает на сильных бёдрах, постепенно набирает темп, выдавая влажные и пошлые шлепки, при соприкосновении кожи о кожу. Комната заполняется развратными звуками, запахом обоих, оседающим в лёгких, тяжёлым и рваным дыханием, потом и безумным сексом, затмевающим сознание. Карамельный наслаждается проникновением, томно стонет, закатывая глаза от удовольствия, и с большим азартом насаживается на чужую пульсирующую плоть. Чон громко дышит, жадно наблюдая, за тем, как его член пропадает и появляется из влажной дырочки, что смачно хлюпает при каждом движении кимовой попки, вверх — вниз. — Чонгук, — осипшим от громких стонов голосом, обращается Тэ, смотря на альфу через плечо. — Да, мой котёнок, — отзывается тот, перемещая ладони с талии на упругие ягодицы. Мнёт их и раздвигает в стороны, для более лучшего обзора проникновения члена в тугое колечко мышц. — Я хочу твой узел! — всё так же задыхаясь, жалобно скулит омега, и чувствует сладостное натяжение в животе, разрядами отдающее в пах. — Как скажешь, мой сладкий, — соглашается Гук, и наклоняет Кима на себя спиной. Тот опирается руками в накаченную грудь позади себя, ставит ноги удобнее и разводит колени шире, чтобы ощутимее чувствовать, как член альфы входит в него. Чонгук фиксирует корпус омеги, чуть приподнимая над своими бёдрами, и сразу с быстрого темпа начинает долбиться в растянутый анус, попадая прямо по простате. — Да, да, да… — Тэ заходится в агонии, истошно кричит, от зверских толчков внутри себя, впивается ногтями в смуглую кожу на чоновой груди и терзает свою губу, прокусывая её чуть ли не до крови. — Да, котёнок, вот так… — выдыхает альфа, сильнее сжимая талию парня в руках, как в тиски, абсолютно не обращая внимания, что его кожу на груди раздирают чужие ногти. Дикий секс, дикое желание, дикое возбуждение и забвение — это всё, что им сейчас нужно. Это всё, чем они сейчас дышат и живут — распадаясь на молекулы, сгорая внутри до тла, растворяясь, друг в друге без остатка. Теряют полностью контроль над разумом, граничащее с безумием. Мышцы на ногах омеги от неудобной позы и напряжения дрожат, руки трясутся и соскальзывают со вспотевшей груди Чона, а пальцы альфы всё сильнее впиваются в медовую кожу на боках, - до белёсых следов, что после перейдут в красные отметины и синяки. Член безбожно бьёт по простате, голова уже кружится, кислорода стало катастрофически не хватать, и Тэхён чувствует, что вот-вот уже кончит, даже не прикасаясь к себе. Чонгук рычит, тоже чувствует приближение разрядки и, не сбавляя темпа, продолжает агрессивно долбиться в отверстие омеги, слыша всё больше и больше хриплые стоны, срывающиеся с его дрожащих губ. Несколько движений, и по телу Кима словно проходит ток, - он напрягается, запрокидывает голову назад, и пытается сконцентрировать взгляд на белом потолке, что расплывается одним пятном, и кажется вот-вот рухнет прямо на него. Сжимается внутри, сдавливая чонов член, от чего тот шипит и матерится, дрожит в его руках, а ноги начинают расползаться по мокрой простыне, когда его накрывает безумный оргазм, а из горла, из последних сил, вырывается имя любимого альфы. Белёсые струи прерывисто выстреливают из уретры, попадая на живот, грудь и частично на постель. В ушах белый шум, пульсация бьёт по вискам, перед глазами белые вспышки. Сил уже нет, но он продолжает держаться, с поддержкой чужих сильных рук, дёргаясь от каждого толчка, в чувствительное, после экстаза, отверстие. — Ещё чуть-чуть, малыш. Потерпи, — загнано выдыхает Гук, и через несколько толчков, громко рыча, изливается в тело омеги, чувствуя следом, как образуется узел. Ким обессилено ложится спиной на влажную грудь брюнета, тот обнимает его, медленно переворачивает обоих на бок, наслаждаясь моментом сцепки. Оба разнежены, мышцы ноют, пытаются привести дыхание в норму, слушая сбитый ритм сердцебиения каждого, и Чонгук нежно целует влажную кожу за ушком. — Гуки, — продрав, пересохшее горло, неуверенно подаёт осипший голос Ким. — М? — Брюнет прикрыл глаза, прижимается теснее, и наслаждается послеоргазменной негой, растекающейся по всему телу, приятным теплом. — Как ты посмотришь на то, что у нас по дому будут бегать маленькие Чоны? — Тэ смотрит назад в пол оборота, закусил губу, затаив дыхание, в ожидании ответа. Даже если он будет отрицательный, пути назад нет. Он уверен, что после этой сцепки забеременеет, и даже если Чонгук откажется от него с ребёнком, сам омега от ребёнка не откажется никогда. — Нормально посмотрю. — Снова целует за ушком, вызывая по телу карамельного табун мурашек. — Серьёзно? — От удивления Тэ даже повернул голову сильнее в его сторону, и тут же тихо простонал, получая новую порцию оргазма. — Ну да, — уверенно соглашается альфа, крепче обнимая за талию. — То есть ты не будешь сильно злиться, если я скажу, что не пил противозачаточные перед течкой? — Нет. — Спокоен как удав, что очень странно и немного напрягает Тэхёна. — Мы можем купить дом на берегу моря, как ты мечтал. Достаток у нас приличный, ещё внукам останется. Так почему бы и нет?! — Спасибо, — тихо произносит Тэ, расплываясь в улыбке, которую Чон не видит, но определённо чувствует, что его омега рад такому решению. — Мой грозный альфа! — говорит с лёгкой смешинкой, поглаживая чужую руку у себя на животе. — Не такой уж я теперь и грозный, — вздыхает брюнет, чуть приподнимается и просовывает свою ногу между кимовых бёдер, для более удобной позы. Отнимает ладонь от (пока что) мягкого животика и поворачивает его лицо к себе. — Ты сделал из меня тряпку, Тэхён. — Не говори так, — хмурится тот, заглядывая в чёрные глаза, источающие в данный момент тепло и заботу, — я просто помог тебе раскрыть некий потенциал, в плане отношения к людям. — Ты прав, — соглашается Гук, и нежно целует в приоткрытые алые губы, — я на многие вещи стал смотреть по-другому. Например, подумываю повысить Намджуна. Сделать своим замом. Ведь судя по всему, я скоро не смогу часто отсутствовать дома, а его помощь будет как нельзя кстати. — Это очень благородно с твоей стороны. — Ким нежно улыбается и трётся своим носом о чонов. — Он действительно это заслужил. Тем более он тоже скоро станет папой, поэтому финансовая стабильность ему сейчас очень пригодится. — Чимин? — искренне удивляется альфа, хлопает глазами, вскинув одну брови. — Я не знал. — Ты много чего не знаешь, дорогой. — Я действительно был монстром и слепцом. — Чон поджимает губы, и рассматривает любимое лицо, досконально изучая каждую чёрточку. — Спасибо тебе! — Оставляет лёгкий поцелуй на щеке Кима, поглаживая её большим пальцем. — Ты раскрыл во мне не только потенциал, но и глаза, на многое, чего я в принципе никогда не хотел замечать. Ты мой ангел хранитель, Тэ. — Целует другую щёку. — Моё спасение. — В кончик носа.— Моя любовь. — В губы, передавая в поцелуе всю любовь, тепло и нежность, что он испытывает к Тэхёну. — Значит, мы спасли друг друга. Чонгук одаривает омегу тёплой улыбкой, снова обнимает и утыкается носом в загривок, продолжая дальше наслаждаться моментами сцепки.***
Ella Martine — Restart.
Всю Кимову беременность Чонгук конкретно замучился. Вымотался на корню, так сказать. Нестабильный перепад настроения, капризы, слёзы без причин, а если они и были, то не такие весомые, от чего можно было бы так сильно расстраиваться - от всего этого мозг альфы просто взрывался. То кошечку беспризорную стало жалко, когда они прогуливались в парке, итогом последовало поселение этого зверя у них дома. На что Чон, смерив омегу строгим взглядом, и получив в ответ жалостливые янтарные глазки и губки бантиком, в конечном итоге сдавался и снова шёл на уступки, своего ванильного котёнка. Теперь у них дома два котёнка. То птички слишком хорошо поют, что становится тоскливо на душе, и тут же хочется мороженного, или чего-нибудь сладенького. И хорошо, если эти гастрономические желания проявляются не по среди ночи. Хотя даже при таком раскладе, альфа подрывается, и толком не разлепив глаза ото сна, пулей летит в ближайший супермаркет и скупает всё самое сладкое, не только по прихоти Тэхёна, а сразу про запас, потому что вкус может быстро поменяться. А менялся он со скоростью света. Если он смачно уплетал какое-нибудь очередное пирожное, то следом в рот могло полететь что-то солёное, совершенно не сочетаемое по вкусу. Иногда на Тэ накатывала такая тоска, что он начинал доканывать своими чувствами, и высказываться, что Чонгук его больше не любит, потому что тот поправился, и из-за этого брюнет иногда задерживается на работе. Гук же в своё оправдание пытался ласково объяснить, что он постепенно, не полностью, но передаёт дело Намджуну. Директором он остаётся, но все важные дела поручает Киму. Хоть тот и тоже готовится стать отцом, но кроме него, Чон никому довериться не может. Тэхён очень округлился — поправился в щёчках, губки стали более пухлыми, а кожа, как будто немного нежнее. Он стал таким миленьким, вследствие чего, Чонгук просто его затискивал в объятиях, в очередной из приступов нахлынувших эмоций. И кажется, влюблялся в него ещё больше, нежно зацеловывал и шептал на ушко всякие милости. Альфа полностью посвятил себя ему и, как и обещал, практически не выпускал из рук. Их чувства стали ещё крепче — всё-таки такое не лёгкое испытание, как беременность, раскрывает чувства до конца, пройдя полную проверку на прочность. — Давай я тебе верёвочку привяжу к ведёрку, и на шею повесим, чтобы руки были свободными?! — шутит брюнет, в очередной раз, наблюдая за тем, как Ким уплетает мороженное, прямо из пластикового ведёрка, закусывая маринованными огурцами. Сидит на мягком диване, и перекладывает туда-сюда банку с солениями и холодный десерт, ему действительно неудобно, с животом-то уже внушительных размеров. — О, давай! — радостно воодушевился тот, полностью поддерживая шуточную идею альфы. — Так действительно будет удобнее. Чонгук лишь от удивления выгнул проколотую бровь, вздохнул и поджал губы. — М-да, наш малыш растёт ещё тем гурманом, — подмечает он, перекладывая документы на столе, в своём кабинете. Он стал часто брать работу на дом, и разбираться со всеми делами, которые требуют непосредственного решения только от него, если Намджун в отъезде или помогает Чимину, с его беременностью. — Кстати, о малыше. — Отложив свою трапезу, Тэхён неуклюже встаёт с дивана, подходит к одной из полок, открывает дверцу, и достаёт небольшой листок с картинкой. Идёт к столу альфы, тот разворачивается к нему и, смотря с непониманием, придерживает рукой за спину, когда парень садится к нему на колени. — Смотри. — Протягивает листок, по которому Чон видит, что это результат недавнего УЗИ плода. Всматривается в него, но ничего не может понять, и переводит вопросительный взгляд на супруга, ожидая объяснения. — Вот здесь, смотри внимательнее. — Омега тычет пальчиком на тёмный участок, на котором не очень отчётливо видно небольшой выступ. — Это нога? — интересуется брюнет, всё так же, не понимая, что именно изображено на 3Д рисунке. — Нет, это не нога, — улыбаясь, уточняет карамельный, поднеся листок ближе, — это половой признак ребёнка. — М… угу… не нога, — соглашается Чон, отмечая про себя, что даже на таком сроке видно, что его сын унаследовал его размеры. Гордость отца! — Ого, какая не нога! — обрадовался сам как дитя и широко улыбается, обнимая омегу крепче. — Да. А теперь смотри сюда. — Тэ указывает на другой участок рядом, с таким же небольшим выступом. — Ещё одна «ого, какая не нога»! Чон смотрит, сначала сосредоточенно, на то, куда показывал Тэ, а после брови поплыли на лоб, от того, что он только что понял. — Ещё одна… две не ноги… — заторможено проронил он, и перевёл взгляд на улыбающегося Кима. — Да, Гуки! У нас будет две карамельки — альфы-близняшки! — Альфы? — Даже дыхание в зобу спёрло от услышанного. — Оба? — Счастью нет предела, но это проявляется где-то очень глубоко, потому что с виду, Гук как под гипнозом, и смотрит в одну точку, медленно моргая. — Угу, — подтверждает омега, и целует шокированного Чонгука в висок. — Ты постарался на славу, дорогой! Брюнет в ответ расплылся в идиотской улыбке, до конца ещё не веря в то, что у него будет два сына — и оба — альфы. Всё-таки действительно — гены, сильная вещь!***
Чонгук проснулся от очередного всхлипа рядом. Он всё чаще стал вскакивать по ночам, или под утро, потому что Тэ один раз его напугал, что якобы уже рожает и пора собираться, но в итоге оказалось, что он просто переел в очередной раз, из-за нервного дисбаланса, поэтому скрутило живот. — Чонгук! — скулит омега, сидя на кровати, и теребит край пижамы. — А!? Что такое? Мы рожаем? — подорвался альфа, и в полу сонном состоянии, кинулся одеваться. — Нет. — Карамельный шмыгает носом, и хлопает ладонью по постели рядом, зовя мужа обратно. — Гуки, мне кажется, я буду плохим папой. — Снова короткий всхлип, и слёзы потекли, как из кукольного пупса. — Почему ты так думаешь, котёнок? — Брюнет ложится снова в кровать, под одеяло, пододвигаясь ближе к расстроенному омеге, и притягивает его к себе, чтобы утешить. — Не знаю. Возможно потому что, я до сих пор не общаюсь со своими родителями. — Тэ гнездится рядом, положив голову на чонову грудь. Обнял его рукой за талию, и постепенно успокаивается, вдыхая родной запах альфы. — Так позвони им. Телефоны пока ещё никто… — Чон широко зевает, смачно причмокивая, и поглаживает мягкие золотистые волосы под боком, — … не отменял. — Я боюсь. — Чего? — Альфа смотрит на светлую макушку, продолжая перебирать пряди пальцами, чувствует, как тело Тэ немного напряглось, и он молчит в ответ. — Солнце, прошло уже столько времени — всё перегорело и забылось. И они наверняка уже не считают тебя… — Сыном-раздолбаем, ты хочешь сказать? — Ким приподнимает голову и смотрит на Чонгука, что в ответ поджал губы, от неловкой ситуации. Улёгся обратно и крепче прижался к его груди. — Ну, да. Всё-таки попробовать стоит. По телефону они тебя не укусят же. — Зубами может, и нет, но словами… — Тэхёну снова стало тяжело на душе, при воспоминании о том дне, когда его отец накричал на него, высказав своё мнение по поводу того, что их сын уже достаточно взрослый, и мог бы совмещать и учёбу и работу, а не сидеть у них на шее. Тем более, что папу омеги в тот момент сократили, и теперь им придётся жить на одну зарплату, а сын ни чем не помогает. На уме только вечеринки, гулянки и никакой ответственности. Одним словом — раздолбай. Тэхёну тогда стало очень обидно за такие слова, ведь он подрабатывал, втайне от родителей. Он не хотел, чтобы они знали заранее, думал рассказать позже. Хотел сделать сюрприз на день рождения отца, похвастаться, что он сам может себе заработать на учёбу, и сможет им помогать. Но не успел. И поэтому когда по вечерам, а иногда и в ночь уходил, якобы под предлогом гулять с друзьями, он шёл на работу в магазинчик, недалеко от дома, и трудился как разнорабочий — пробивая продукты за кассой, а иногда помогал в разгрузке машины или как уборщик. Уходил и продолжал молчать. Накопил достаточно средств, и после того разговора, он и вовсе вспылил и уехал, ничего не сказав. Возможно, он ещё подумал бы сотню раз, возможно, всё перемолол в себе и засунул гордость в задницу, и рассказал бы о том, какой он трудяга и что смог накопить приличную сумму, если бы его отец в тот раз не был пьян и не поднял на сына руку, что и было его последней каплей в чаше терпения. Прошло почти три года, как он до сих пор молчит — ни он, ни они ему не звонили. Даже не пытались выяснить, где их сын и что с ним. — Хочешь, я буду рядом, когда ты решишься с ними поговорить? — Чонгук искренне переживает за Тэ. Они обсуждали эту тему не раз, и со своими родителями у альфы совершенно другие отношения, — те его всегда поддерживают в любом принятом решении или действии, и Тэхёна приняли как родного, но он прекрасно понимает, почему омега боится разговора со своими. Они могут, как всегда накричать, высказаться, что их сын не благодарный, плюнул на них в тяжёлой ситуации, бросил всё и уехал, ничего не объяснив. И молчал столько времени, не давая ничего о себе знать. И, наверное в какой-то степени они были бы правы, но не в тот момент, и не с таким раскладом, чтобы бить своего сына, который просто попался под горячую руку. — Ты всегда рядом, Гуки. — Карамельный жмётся плотнее, выводя пальцами невидимые узоры на смуглой коже брюнета. — Даже не знаю, что бы со мной было, не встреть я тебя. — Он опять шмыгает носом — эмоции, от них в таком положении не спрятаться. — Прекрати, котёнок! Не расстраивай мальчишек. — Чон обнимает парня за плечи и чмокает в макушку. Ким и так очень эмоциональный, а беременность так и вовсе его разнежила и заставляет лить слёзы всё чаще. — Чонгук~и, — вдруг меняется настроение омеги и он начинает тереться о Чона, проводя под одеялом своей ногой по его. — М? — Мне сейчас кое-что хочется. — Тэхён поднимается, опираясь о чонову грудь, и лукаво заглядывает в глаза, закусив губу. — Что именно — мороженное, шоколад, огурчиков? Омара достать не смогу, рестораны ещё закрыты. — Альфа как будто не замечает игривый блеск в глаза напротив. Потирает свой лоб ладонью и снова сладко зевает. — Нет, я не это хочу. — Омега уже седлает бёдра Чонгука, а тот смотрит растерянно, но придерживает руками своего неуклюжего пингвинёнка. — Нет? — заинтересованно вскидывает брови кверху и прищуривается. — Я твой член хочу, Чонгук! — Супруг ёрзает на альфе, намеренно потираясь о его пах, давая понять, что он уже возбуждён и хочет продолжения своим словам. — Оу! — Чон немного шокирован и, сложив губы в красивой форме буквы «О», проводит ладонями по кимовым бёдрам. — Согласен, мой член отличная альтернатива любым сладостям. — Хищно облизывается, и теперь в его глазах загорелись пошлые огоньки. — Я секса хочу, дурачок! — Тэхён смотрит вполне серьёзно, но после расплывается в улыбке, видя, как брюнет снова опешил, от такого открытого заявления. — А разве… тебе можно? — Доктор Мин сказал, что при отсутствии противопоказаний — секс является отличным средством подготовки к родам. — Тэ наклоняется ближе, насколько позволяет выпирающий живот и продолжает уже в чоновы губы. — А у меня, судя по последним анализам и записям в карте, противопоказаний нет. Так что мы можем потрахаться, Чонгук. — Так и написано в карте — можно трахаться? — Чон уже и сам заводится, после стольких месяцев воздержания, а дрочка и отменный минет, не считается. Ведь Тэхёна хочется всегда! — Конечно же, так и написано, глупенький. — Омега тычет указательным пальцем в чонов лоб, облизывает губы и после скребётся ногтями об обнажённую мощную грудь, сильнее начиная тереться задом о чоновы бёдра. — Тогда чего же мы ждём?! — игриво двигает бровями, и рычит Гук, оголив клыки, после аккуратно переворачивает Тэхёна на спину. Играючи, с тихим рыком припадает к шее, лижет, целует, слегка затягивая кожу в рот, ласково урчит, как щенок, дорвавшийся до игрушки, и нежно поглаживает живот. — Гуки, раздавишь малышей! — Ким заливается бархатным смехом, и зарывается пальцами в тёмную гриву, щекоча за ушком. Чонгук поднимает голову, смотрит в глаза омеги и понимает — что теперь у него есть всё, о чём он только мог мечтать, что теперь, он по-настоящему счастлив. В этих глазах столько всего — космос, звёзды, галактики, целый мир, целая вселенная. В этих глазах — вся его жизнь. А в животике копошатся ещё две, что вот-вот появятся на свет, и альфа уже боится, что просто сойдёт с ума от бескрайнего счастья. — Трахните меня, мистер Чон! — Тэ заигрывающе прикусывает губу, тянет брюнета на себя за шею. — Как скажете, мистер Чон! — отзывается Гук, утягивая супруга в нежный поцелуй.***
Тэхён через несколько дней, всё же набрался смелости и позвонил родителям. Трубку взял папа, и сразу расплакался, когда услышал голос сына. Рядом стоял Чонгук — со стаканом воды и успокоительным в одной руке, и телефоном в другой, на случай, если придётся срочно вызывать скорую, из-за нервного срыва, при слёзной истерике. Но разговор проходил довольно-таки спокойно. Ким тоже лил слёзы, но не из-за того, что на него накричали или что-то в этом роде. Наоборот, они попросили друг у друга прощения. Тэхён рассказал, как он жил всё это время, где работал, и что стал моделью, а папа ответил, что они с отцом видели его фотографии на глянцевых обложках журналов, и что они очень гордятся своим сыном, раз тот нашёл своё призвание. Рассказал, что встретил своего альфу, не вдаваясь в подробности, как именно их связала жизнь. Гук ухмылялся и косился на омегу, когда речь зашла о нём. Тэ же заливался румянцем и смущённо улыбался, косясь в ответ. Папа рассказал, как жили они — благодаря дяде, они смогли открыть своё дело — небольшую пекарню, где главным была выпечка с ванилью, в честь их сына, по которому они очень скучали, и отцу было безумно стыдно за то, как он с ним поступил. Из-за переживаний тот сильно заболел, но, опять же не без помощи дяди, они смогли поставить его на ноги. Папа очень сильно захотел увидеть Тэхёна, и его мужа тоже, но парень сказал, что на данный момент не получится, так как они скоро станут дедушками, а сами они родителями. Но пообещал, что в скором времени они приедут всей семьёй. Разговор получился эмоциональным и тёплым, и Ким понял, что зря переживал. Они ещё раз попросили прощения, немного всплакнули и попрощались, пообещав, что будут созваниваться чаще и разговаривать обо всём, как раньше. Омега передал привет отцу, и сказал, что обязательно сам с ним поговорит при случае, и что он больше на него не обижается за тот инцидент. Завершив разговор, карамельный обнял Чона, уткнувшись мокрым лицом в его грудь, и прошептал тихое «спасибо». В очередную ночь, когда Тэхён звал альфу по имени, и яро толкал его сонного в бок, на вопрос, звучащий уже как мантра «Мы рожаем?» был дан утвердительный ответ. Гук подорвался как ошпаренный, толком даже не почувствовав, что постель рядом с ним была мокрой, и не долго думая, оделся и кинулся относить сумки с вещами, заранее приготовленные, в машину. После помог омеге переодеться, спуститься вниз и сесть на заднее сидение, и во время дороги повторял вместе с ним дыхательную гимнастику, которая, наверное, больше помогала ему, нежели Тэхёну. Нервно пережёвывая губы, и пыхтя, альфа меряет шагами больничный коридор, от одного входа до другого, вздувая полохи белого халата, накинутого на плечи. — Чонгук, успокойся! Сядь, не мельтеши перед глазами. — Намджуна, которого разбудил телефонный звонок посреди ночи от директора, изрядно уже выбешивает то, как брюнет мечется туда-сюда, словно зверь в клетке. — Тебе легко говорить, — рычит Гук в ответ, когда проходит мимо в очередной раз, — вы с Чимином уже отстрелялись. — Заметь, я тебе не звонил и не просил приезжать. Сам как-то справился, — парирует Ким в ответ, скрестив руки на груди. Чон в момент остановился, смерил своего заместителя злобным взглядом, раздувая ноздри, но поджав губы, промолчал, и начал по новой вышагивать по белому полу. Чем уже начинал раздражать не только альфу, но и дежурного медицинского работника, сидящего за стойкой, который их оформлял, пока Кима укладывали на каталку, и отрывали его руки от толстовки Гука. Парень следил за ним глазами, в итоге, плюнул на свой пост и вышел на улицу курить. — Уже восемь часов прошло, — причитает Чонгук, всё-таки садясь рядом с Джуном, упёрся затылком в стену, и начал нервно подрагивать ногой. — Неужели там настолько всё плохо?! — Расслабься, Чон. Если бы что-то пошло не так, уже давно бы сообщили. Тем более восемь часов — это не так уж и много. Я вон, двенадцать часов не мог появиться. Почему-то упирался, — с лёгкой усмешкой произнёс Намджун, и ободряюще похлопал Гука по ноге. — Видимо ты задницей чуял, что в этом бренном мире не особо. — Возможно, — хмыкает альфа, соглашаясь с вердиктом. — Как, кстати, Чимин? Справляется с малышом? — Да, всё хорошо, Гук, спасибо, — кивает альфа, мельком взглянув на брюнета, нервно жующего свои губы. — Кофе? Чон молча кивнул, не смотря на то, что это уже десятый стаканчик по счёту, но хоть как-то себя нужно отвлечь. Не успел Ким отойти к автомату, как в коридоре появился доктор, что вёл беременность омеги и лично принимал роды. Он подошёл к стойке, проверить дежурного, и к нему тут же подлетел альфа. — Доктор Мин… — Слова от волнения пропали и брюнет снова закусывает, и без того растерзанную губу, вопросительно смотря на врача, вид которого был замученный, ведь его тоже вырвали из постели посреди ночи. Ну, а как иначе, если тебе заплатили и всё было заранее обговорено?! — А, Чонгук! Всё в порядке, минут через десять - двадцать можешь пройти в палату. — Юнги похлопал встревоженного альфу по плечу, чертыхнулся, что дежурного, как всегда нет на месте, и удалился так же быстро, как и пришёл. Ему нужно немного отдохнуть — принять двух малышей от омеги, что бранил и материл, на чём свет стоит их родного отца, грозясь оторвать его детородный орган, весьма тяжело, для одного дня. Еле выждав эти двадцать минут, что длились ещё дольше, чем те восемь часов, Чонгук, не переставая волноваться в предвкушении увидеть, наконец, своих крошек — всех троих — подошёл к двери палаты и не спеша начал её открывать. Прошёл немного внутрь и замер у порога, вдыхая родной запах ванили, с цитрусовым оттенком. — Ну, папаша, принимай семью, — слышит он на периферии от медсестры, что стоит рядом с кроватью, где полусидя лежит его измученный, но довольный омега, а на руках у него два крохотных конвертика. Чонгук нервно сглатывает, и отмирает в тот момент, когда Тэхён на него посмотрел с тёплой улыбкой на губах. — Иди сюда, — еле слышно шепчет он, подзывая кивком головы. Чон подходит медленно, боясь, что один неловкий шаг, и малыши, мирно посапывающие на руках Кима, могут проснуться. Становится рядом, бегает глазами от одного крохотного личика к другому, и карамельный в первые за всё время замечает в глазах альфы слёзы, а губы предательски дрожат. — Спасибо, — шепчет Чонгук, проведя рукой по взмокшим шёлковым волосам, заглядывая в янтарные глаза. Слёзы проложили влажные дорожки на его щеках, и он нежно поцеловал карамельного в губы.***
— Туан, Туен, прекратите бросаться друг в друга песком, я кому сказал!? — Тэхён пытается приструнить близнецов, но его не особо слушают, слишком интонация у папы не строгая, и мальчишки продолжают беситься дальше. Ничего не поменялось за пять лет. Погода прекрасная — начало лета, солнце ласкает кожу, а прогретый песок под ногами приятно пересыпается по ступне, когда на него наступаешь. С моря дует тёплый бриз, играючи приподнимая медовые волосы и пробираясь под лёгкую ткань рубашки. — Они тебя не слышат, котёнок. Не напрягайся так, — ласково успокаивает Чон, стоя позади и положа руки на округлившийся живот, чмокает в светлую макушку. — Это ты их разбаловал, — дуется Тэ, накрыв чоновы ладони своими. — Ну, должен же их хоть кто-то баловать, раз ты всё время включаешь строгого папочку, — шепчет на ушко, слегка его прикусывает, и тут же проходится языком по ушной раковине, пуская табун мурашек по песочной коже. — Хватает и дедушек, для этого, — не отстаёт омега, но от ненавязчивой ласки смягчается и слегка улыбается. — Они в тебя Чонгук — такие же упёртые и добивающиеся своей цели. — Тэ щурится от солнца, продолжая наблюдать за маленькими альфами, что резвятся у кромки воды, прыгают друг на друга и дерутся в шутку. — Но следующего малыша я вам разбаловать не дам. — Малыша? Ты уверен, что там. — Гук слегка похлопывает рукой по животику, наклонившись через плечо. — Один малыш? — Конечно! А что? — хмурится Тэ, повернув голову к супругу. — Ну-ну! — самодовольно улыбается альфа, поднимая голову, и смотря вдаль. — Эй, ты что-то знаешь, чего не знаю я? — Карамельный продолжает прожигать профиль Чона и фыркает от его довольной улыбки. — О чём ты разговаривал вчера с Юнги, пока я сдавал анализы? — Это секрет, — заговорчески шепчет альфа, вновь склонившись к кимову уху, — но ты скоро узнаешь. — Когда? Во время родов? — Папа, а когда мы домой пойдём? Мы с Туеном проголодались! — защебетал альфочка, подбежав к родителям. Следом подошёл его брат, что опять пытается повалить его на песок, своим коронным захватом, отрабатывая приёмы, которым он научился в школе каратэ. — Скоро, Туан, скоро, — спокойно отвечает Ким. Выразительно смотрит на Чонгука, поджав губы, чтобы тот помог их разнять. — А ну! — Поняв намёк омеги, брюнет, нахмурил брови, схватил мальчишек за края горловины на футболках и растащил в стороны. — Вы ещё успеете за̀мок построить. Так что вперёд! — Выпустил из хватки, слегка подтолкнув обоих в спины. — И чтобы не драться! — Крикнул в след, заглушая их радостный возглас «ура, за̀мки!» — Мы так и знали, что здесь вас найдём! — Супруги поворачиваются на звук за их спинами и улыбаются, увидев чету Ким, с их малышом. — Хей хей! Привет, Джун! Привет, Чимин! — радостно заголосил Чонгук, подходя к друзьям, и обнимает их. За эти пять лет они теперь не просто директор и его заместитель, но и лучшие друзья, как и доктор Мин Юнги, что снова ведёт беременность обоих омег. — Привет, Чими! — Тэ так же аккуратно обнял друга, чуть соприкасаясь своим животом, с таким же округлившимся шариком. — Привет, Джи! — поздоровался с их мелким, потрепав его за волосы на макушке. — Как твои дела, малыш? — Всё хорошо! — звонко отозвался маленький омега, который очень похож на Чимина — с такими же пухленькими губками и глазками — полумесяцами, когда улыбается. — Папа, а можно я пойду поиграю с Туаном и Туеном? — Конечно можно! — ответил Чимин, чмокнув сына в лоб. — Только не дерись с ними, хорошо? — Хорошо, — кивнул Джи, и побежал к близнецам, которые уже заканчивали достраивать первую башню из песка. — Как ты себя чувствуешь, Тэ? — интересуется омега, подойдя чуть ближе, и прикрывая глаза от солнца, «козырьком» из ладони. — Всё отлично! Малыш в порядке, — мягко улыбается Ким, повторяя жест друга. — Малыш? Ты думаешь у тебя… — О, нет! И ты туда же?! — Тэхён закатил глаза, и глубоко вздохнул. — Почему все всё знают, и только я ничего не знаю? — Он уже явно раздражается и повышает голос. — Котёнок, не нервничай так! Это вредно для двойн… — тут же осёкся Чонгук и закусил губу, поняв, что чуть не проговорился. Он хотел, чтобы Тэ сам узнал, и услышал сердцебиение на очередном из осмотров. Не получилось. — Двойн..? — напрягся карамельный, уставившись на супруга, и Гуку даже показалось, что дёрнулся янтарный глаз. — Ты ему не сказал? — шепчет Намджун Гуку, прикрывая рот ладонью. Альфа отрицательно машет головой, виновато смотря на своего омегу. — Во дела! — протянул друг, почесав затылок. — Зайка, пойдём, поможешь мне принести всё для пикника, — обратился он к супругу, поняв что Тэхён сейчас взорвётся, и возможно, начнёт медленно убивать Чона, закопав его после в песок. — Прости, котёнок, мы с Юнги хотели, чтобы ты узнал всё сам, услышав двойное сердцебиение, на УЗИ. — Оставшись наедине и с опаской подойдя ближе, проговорил Чон, обнял Тэ за плечи. — Чтобы ты не начал переживать раньше времени. — Да я не переживаю… — Омега шмыгает носом, уткнувшись им в плечо альфы, обнимая в ответ за талию. — Боже, двойняшки! Я оторву твой член, Чонгук! Честно, когда-нибудь оторву! — Сам же будешь по нему скучать потом, — хрипло смеётся брюнет, обнимая крепче. — Угу, буду, — Тэ согласно кивает и тоже смеётся. — Пойдём в дом, мальчишки голодные, — Гук бережно отодвигает от себя Кима, и смотрит в покрасневшие глаза, ласково дотронувшись ладонью, до пухленькой румяной щеки. — Я люблю тебя, мистер Чон! — И я люблю тебя, котёнок!