Сразу и навсегда

      — Смит оружие когда доставит? — спросил Кенни.       Он сидел на другой половине стола, обложенный специями, фруктами, несколькими тушами уток и, с блеском в глазах, будто заправский маньяк, примерялся, куда воткнуть нож. На плите уже варилось мясо под бешбармак, но тому показалось мало и он решил ещё запечь уток.       — На днях, — ответил Ривай, отрезая кусок теста. — Но сейчас всё с Крюгером будет согласовываться, так что может и затянуться. В худшем случае, вообще в атаку с поварёшками пойдём.       — Нет, этот не будет экономить, дуршлаг вместо каски не жди, — сказал Кенни, делая надрезы в мясе.       Может, Крюгер и не экономит, но только на своих, а пока документы не подписаны — их фирма для него пустое место. Ривай посыпал мукой стол, бухнул на него тесто и стал месить.       — Что ты его кидаешь? — недовольно спросил родственник. — Давай нежнее. Представь, как чью-то задницу жамкаешь.       Младший Аккерман попытался передать взглядом, всё, что думает по этому поводу.       — Чего уставился? — спросил Кенни и принялся натирать утку специями. — Заколдовать пытаешься?       — Ага, хренова ты Белоснежка, живущая с семью мужиками, — заметил тот и спросил. — Как ты умудряешься в тесте задницу увидеть? В этом секрет твоих блюд?       — Ой, не передёргивай. А, ладно, плохое слово подобрал.       — Ну, почему же? — с сарказмом заметил Ривай. — Теперь я начинаю понимать успех твоих тортов и с подозрением смотреть на крем.       — Успех моих тортов в том, что я ласково к тесту отношусь, — заметил тот и принялся начинять птицу. — Ну, кто так катает?       — Слышь, Гордон Рамзи, ты засовываешь руку в жопу утке, вот и не отвлекайся от столь важного дела, — проворчал Ривай и услышав сигнал духовки, достал на двух противнях коржи.       — Почему коржи вспучились? — заворчал Кенни.       — Потому что на них взглянул утиный проктолог. Им страшно.       — Ты добавил мало масла.       — Жопе своей утки это скажи.       — Я передам Ури, как ты о нём отзываешься.       Ривай кинул в него силиконовой прихваткой, но та не долетела, плюхнувшись на стол.       — Если он оставит меня без жилья, я переселюсь к тебе.       — Собаки будут тебе рады, — хохотнул тот. — Не отбирай их корм, не ссы на мои колёса и живи в будке сколько хочешь.       — Я расскажу Ури про ящик взрывчатки в подвале, — сказал он, открывая морозильник и ища масло.       — О, любимый племянник, лучшая комната этого дома твоя.       Младший Аккерман хмыкнул, и, достав брикет развесного масла, стал отбивать куски ножом.       — Я хочу ту, что с джакузи. Плюс ежедневная уборка и кормёжка.       — Я раскормлю тебя так, чтобы ты в дверь не пролез, хомяк, и колесо в твоей комнате не поставлю.       — Что ж, придётся мне одновременно есть и отжиматься, — заметил он, положил брикет обратно, а отколотый кусок сунул на тарелке в микроволновку. — Слушай, я конечно подозревал, что ты эксперт в фистинге, но мне кажется труп утки скоро от ужаса крякать начнёт. Ты там колоноскопию делаешь?       — Апельсины и чернослив сами себя не добавят, — проворчал Кенни и принялся за вторую тушу. — Если тебе её жалко можешь занять её место.       — Нет, спасибо, — скривился Ривай. — Вот придут извращенцы и показывай на них свое мастерство.       — Не, с ними не интересно, они только рады будут.       — Значит, на Крюгере испытай.       — И лишить Кушель такого перспективного жениха?       — Он-то перспективный? В какой банке с водой ты забыл свои вставные глаза? Ему пора бронировать урну в крематории.       — Ха, посмотрим, как ты заговоришь в будущем. Да, и спроси у Эрена, может он считает тебя пенсионером и уже планирует выносить за тобой горшок.       Ривай недружелюбно посмотрел на родственника.       — Я в тебя сейчас кину чем-нибудь.       Кенни хохотнул.       — Пора тебе задуматься про подтяжки, а то, скоро, будешь вертеть перед его лицом морщинистой задницей.       — Мать твою, разве на ней бывают морщины?       — Спросишь у него через пару лет.       Ривай почти против воли задумался. Эрен обращался к нему на «вы», и он не видел в этом проблемы, а тут, оказывается, могла быть вполне обоснованная подоплека, в виде надвигающейся старости.       — Я не пойму, а чё ты молчишь по поводу Эрена?       Младший Аккерман забрал из микроволновки подтаявшее масло и не сразу понял, что тот имеет в виду.       — Ты про то великолепное предложение стать виночерпием в твоей таверне? — уточнил он, немного добавляя в тесто и вновь замешивая. — Рано это обсуждать.       — Я не собираюсь заставлять его разливать текилу до конца дней, — сказал Кенни, очищая очередной апельсин. — Так, у него появится больше времени, а Ури, в свою очередь, может подкинуть ему непыльной работы, за которую будет платить.       — То есть диплом писать и работать он должен в шумном баре среди алкашей? — уточнил Ривай       — За стойкой. Да и днём там не шумно. Пусть его смена будет с утра, а вечером я один поработаю.       — Один он будет оставаться, только когда всё закончится, — заметил Ривай, посыпая стол мукой и принимаясь вновь раскатывать тесто. — Тем более нужно обсуждать это с ним.       — Так Ури сейчас и обсуждает, или ты думаешь, он пошёл ему мультики Диснея показывать?       — Давай, разберёмся сначала с Магатом.       Тот пренебрежительно фыркнул. Ривай был уверен, что Кенни почти не видит в Магате угрозы.       — Когда Рейс приезжает?       — Пиксис думает, что сегодня, — сказал он. — Но девка, что в заложниках у Смита, говорила, что партия оружия будет в понедельник.       Младший Аккерман произнёс это и только сейчас ему в голову пришла идея сыграть на опережение. И как он раньше не додумался до столь простой мысли, как перехват?       — Ну, это логично, губернаторские индюшки не хотят… — начал Кенни, но Ривай его перебил.       — Оружие.       И посмотрел на Кенни через стол.       Родственник замер, а потом удивлённо произнёс:       — Блять, оно же само к нам идёт, как сладкий поросёнок в пасть.       Ривай, обрезал тесто и, укладывая его на противни сказал:       — Если они действительно прибудут завтра, то как тебе идея пострелять куропаток?       — Отличная, — хохотнул Кенни, — надо смахнуть пыль с ружья.       Ривай засунул противни в духовку, выставил таймер и вытер руки. В общий чат в телефоне он отравил сообщение, по поводу того, что у него появилось резкое желание ограбить незваных гостей.       Однако, оценить его задумку в утро воскресенья сможет разве что Смит, да и то, если не напился вчера с горя.       — Только без взрывчатки, — сказал он, дописывая.       — Это ещё что значит? — возмущённо спросил Кенни. — Явиться без взрывчатки на дело, всё равно, что приплыть на остров каннибалов, розовощёким и откормленным.       — Что ты взрывать собрался? Машины, в которых оружие? — недовольно спросил тот, убирая телефон и принимаясь за новый кусок теста. — Всех до носков разденем и тихо свалим.       — Тебя укусил пацифист?       — Федералы в городе, нам не нужен шум.       — Трусливый пацифист, боящийся громких звуков?       — То есть, выражение «тайная операция» тебе не знакомо?       — Если бы оно было мне знакомо, думаешь, я взорвал бы здание суда?       Ривай на это только закатил глаза, разравнивая новый пласт теста. Однако, прежде, чем он успел привести его в божеское состояние, в кухню почти бесшумно вошёл один из охранников.       — Мистер Аккерман, — произнёс он, обращаясь к Кенни, а потом нерешительно посмотрел на Ривая, видимо сообразив, что у того та же фамилия. — К вам пришли. Мы не стали пропускать дальше ворот.       — Кто? — спросил Кенни, вынимая руку из третьей утки и посыпая её специями.       — Не представились, сказали по личному делу.       Старший Аккерман взглянул на Ривая и кивнул ему в сторону двери:       — Давай иди, расскажи извращенцам, как будешь их любить в фамильном склепе.       Ривай, в очередной раз вытер руки, стянул с микроволновки тесак и пошёл за охранником на выход.       Обычно, достаточную наглость (чтобы прийти в чужой дом, в поисках не слишком одобряемых обществом развлечений) имели только молодые. Которые были свято уверены, что им таким красивым, будут рады везде. На Ривая возлагалась ответственная и тяжкая миссия разубедить их, послав в ебеня.       Засунув тесак за спину, он открыл ворота, смотря на наглых визитёров. Парень, весь в каком-то порванном тряпье (то ли модник, то ли бомж), засунув руки в карманы, выжидающе посмотрел на Аккермана, чавкая жевачкой. Неподалёку к машине жались ещё двое таких же как он, облезлых и нечёсаных.       — Вы Аккерман?       — Это смотря, что тебе нужно.       — Мне говорили вы старше, — заметил тот, оглядывая его с ног до головы.       — Хорошо, что ты умеешь слушать. Плохо, что не умеешь думать, раз припёрся сюда. Что надо?       — Мне сказали, у вас тут вечеринки интересные проходят. Хочу на них попасть. Сколько стоит?       Ривай прищурился:       — Какой у тебя рост, пупсик?       — Метр семьдесят, — сказал тот.       — Изумительно, — ответил Аккерман. — В стандартный гроб поместишься.       — Чё? — спросил тот, нахмурившись. Видимо, доходило до того туго, серные пробки наверно.       — Твоё тело обратно доставят к нам сегодня? Или хочешь, чтобы мы помогли тебе попрощаться с миром? — уточнил он.       Парень посмотрел за спину Аккерману, неуверенно разглядывая охранников в дверях.       — Я чего не туда попал? Это похоронное бюро? — недоуменно спросил он.       — Ты как раз по адресу. Размеры у тебя хорошие, гроб выйдет отличным, а ты в нём будешь очень мило смотреться, — угрожающе протянул Ривай и медленным движением достал из-за спины тесак.       — Э, я пожалуй пойду, — пробормотал тот.       — Нет, не пойдёшь, — заметил Ривай. — Время снимать мерки.       — В другой раз, — уже с испугом сказал тот и попятился.       — Зачем же откладывать неизбежное? — угрожающе Аккерман и двинулся вслед за ним. — Вернись. И друзей своих веди, они мне уже нравятся. Какой у них рост?       Парень развернулся и стартанул к машине, Ривай неспешным шагом отправился за ним, но мальчишка панически крикнул друзьям быстро сваливать, запрыгнул в машину на ходу и под визг тормозов скрылся.       — Ссыкливые-то какие, — проворчал Аккерман и пошёл обратно.       Охранники посмотрели на него очень подозрительно, но промолчали, и ему было абсолютно плевать, что те думают.       Когда он вернулся назад в дом, на кухне, вместо родственника, уже был Эрен. Мальчишка, сидел у его половины стола, сосредоточенно размешивая что-то в кастрюле.       — Тебя Кенни припрёг? — спросил он, кладя тесак обратно и моя руки.       — Ну, не припрёг, а тонко намекнул, что мне следует немного поработать, если я не хочу есть из собачьей миски, — сказал Эрен.       Ривай мельком посмотрел в сторону плиты, проверяя коржи, а потом придвинул к мальчишке стул и сел рядом. В кастрюле оказался крем для торта.       — Если хочешь, я могу поискать блендер.       — Не, его потом облизывать неудобно, — сказал он, и вполоборота смотря на Аккермана, спросил. — Мне кажется, или вы слишком далеко сели?       Ривай фыркнул, придвинулся к нему, и, обняв, довольно улыбнулся.       — Всё ещё недостаточно, — протянул мальчишка, — но уже гораздо лучше.       — Я исправлюсь, — сказал Аккерман и поцеловал его в шею над воротом футболки.       Эрен вздохнул и довольно сказал:       — Знаете, я такой неуклюжий, я сейчас наверно так сильно в креме испачкаюсь. Не поможете мне потом помыться?       — Мы сегодня уже мылись.       — Ну и что? Или тут счётчики воды?       Аккерман улыбнулся.       — Эрен, меня Кенни сейчас на одну мысль навёл. Скажи мне, как ты относишься к разнице в возрасте?       — Не знаю, — удивлённо протянул тот, — а должен как-то относиться?       — Ну, вот представь ситуацию, что ты в универе…       — О, — Эрен оживился и поерзал на стуле, — а вы мой преподаватель?       — Конечно нет, мелкий фетишист, — удивлённо произнёс Ривай и пощекотал фантазёра. Эрен хохотнул, выворачиваясь в его руках. — Что мне тебе преподавать? Баллистику?       — Ой, да что угодно, мне всё понравится, — сказал тот, наваливаясь на него и бросая месить крем.       — Да неужели? Значит перед сном буду рассказывать тебе как правильно ставить тоны в китайском языке, посмотрим, как быстро ты сбежишь, — заметил Аккерман. Когда Эрен обнял его руками и поцеловал в щеку, он даже забыл, что хотел сказать, но потом кое-как включил мыслительный процесс. — Вот представь, что я заеду за тобой после занятий. Как думаешь, тебе будет неудобно перед одногруппниками, за то, что ты встречаешься с кем-то более старшим по возрасту?       Эрен выпрямился на своем стуле, недоуменно смотря на него, но руки не убирая.       — Почему мне должно быть неудобно? — спросил он. — Почему одногруппников должна волновать моя личная жизнь? Да кто они такие, чтобы я перед ними отчитывался?       — Так. Не волнуйся, это гипотетическая ситуация. Многим людям было бы неудобно.       — Тогда это глупые люди. Пусть и дальше ориентируются на чужое мнение, толпою с единым разумом легче управлять.       Ривай улыбнулся и потёр мочку его уха.       — Хорошо, юный властелин Галактики, я так понимаю, тебе нет дела до возраста?       — Конечно, нет. Почему вы вообще об этом подумали?       — Возможно, потому что ты умный, красивый, ласковый и очень целеустремлённый, а я всё не верю своему счастью.       — То есть, вы мне не верите?       Ривай фыркнул и потянул его за щеку.       — Ну, если ты моё счастье, то, выходит, что так.       — Я сейчас должен обидеться, — пробубнил тот. — А от обиды могу даже зареветь.       — О боги, какой ужасный шантаж, — улыбнулся Ривай, гладя его по щеке. — Я знал, что шпионы — невероятные манипуляторы, но и не предполагал, что они настолько искусны.       — Но ведь вы не верите, что меня подобное не волнует. Почему?       — Может, потому что, сомневаться во всём это нормально, потому что в твоём возрасте надо развлекаться, а не влезать в отношения, а также потому, что ты обращаешься ко мне официально.       — Вам не нравится?       — Общайся как тебе удобно, мне всё нравится. Вот только у меня есть один небольшой вопрос.       — Какой?       — Как меня зовут?       — Мистер Аккерман.       — А теперь по имени.       Руки Эрена на его плечах дрогнули, Ривай сощурился, внимательно смотря в чужие глаза и вдруг воочию увидел, как начинают наливаться красным чужие щёки.       «Ага», — ухмыльнулся он.       — Ривай, — прошептал мальчишка и запунцовел ещё сильнее.       — И что ты так смущаешься? — с улыбкой спросил он. — Ты уже голышом на мне сидел, а тут просто по имени назвать.       — Я и голышом тоже стесняюсь.       — Правда? Я видимо, прихожу в слишком большой восторг, когда ты на мне, поэтому не замечаю.       — Я просто сразу весь краснею, и цвет лица сливается с общим фоном.       Ривай тихо рассмеялся.       — Давай мы чуть снизим градус смущения, — сказал он и поцеловал его в обе щеки. — Так лучше?       — Значительно. А можно не только в щеки? У меня наверняка ещё шея покраснела и живот тоже.       — Вот же хитрец, — пробормотал Ривай, мягко целуя его в губы. Мальчишка со стоном прижался к нему и обнял, зарываясь рукой в волосы. И так бы сидели целуясь ещё очень долго, но Аккерман услышал приближающиеся шаги.       — Я не понял, — сказал Кенни, заходя внутрь и смотря на них, — вы чего тут слиплись как пельмени? Торт сам себя не приготовит.       — У нас перерыв, — отозвался Ривай, коротко целуя мальчишку и отстраняя от себя. Эрен со вздохом развернулся, возвращаясь к своему крему. Прозвучал сигнал с плиты, и Аккерман с неохотой поднялся и пошёл доставать коржи.       — Это кто такую глупость придумал? — возмутился родственник, перекладывая на разделочный стол птицу. — Какой ещё перерыв? Шевелитесь, если не хотите оказаться на месте уток. Вам ещё салаты делать.        — Нам? — спросил Ривай, доставая противни и перекладывая коржи. — А ты не хочешь подождать других рабов?       — Конечно, нет. Кушель может меня посадить, а Крюгер меньше заплатить. Они местные мажоры, а вы персонал.       — Я плюну в твой кусок торта.       — А я вам неправильно посчитаю налоги, если буду у вас работать, — сказал мальчишка.       Кенни несколько секунд смотрел на них, видимо выбирая, как поступить, а потом сказал Эрену:       — Прости, конфетка, если хочешь, можешь не делать этот крем, не перетруждайся, Ривай всё доделает.       Младший Аккерман даже не удивился подобному раскладу, только фыркнул.       — Но тогда он будет выполнять двойную работу, — заметил парень. — Сколько вы заплатите ему за переработку?       — А ему ещё платить надо? — искренне возмутился родственник, протирая свою часть стола.       — Его час труда как руководителя стоит очень дорого. Подумайте хорошо мистер Аккерман, прежде чем нагружать его работой, иначе весь ящик взрывчатки уйдёт от вас в оплату долга.       Ривай рассмеялся, кладя кусок сырого теста на противень.       — Что-то ты меня начал пугать, конфетка, — отозвался Кенни и задумчиво протянул. —Уже не бухгалтер ли ты мафии?       — Кто знает, — загадочно ответил мальчишка. — Думаете Ури всем подряд предлагает работу?       Кенни с Риваем в один голос протянули:       — Ого.       — Да, да, — преувеличено важно произнёс Эрен, кивая каждому из них, — можете поаплодировать.       Ривай с Кенни рассмеялись.       — Что ж, — произнёс старший Аккерман, отбирая у Ривая муку и пододвигая к себе, — если моего засранца теперь курируют такие серьёзные люди, то я просто обязан уточнить о выплатах за сегодняшний день.       — Тариф назовём «оптимальный», оплата за сегодня будет производиться историями из детства.       — Ни за что, — громко возмутился Ривай.       Эрен посмотрел на Ривая глазами обиженного оленёнка.       — Вы не хотите, чтобы я их слышал, потому что считаете слишком личными? А я в эту категорию не отношусь? То есть, наши отношения для вас ничего не значат?       Кенни заржал.       — Эрен, блин, — произнёс Ривай, кидая в того остатками муки. — Шантажист мелкий.       Мальчишка зафыркал, отмахиваясь от мучной пыли.       — Это не шантаж, это обмен ручного труда на информацию, а я, как посредник зорко слежу за исполнением обязательств. К тому же, с моей стороны будут выплаты.       — Ах, вот с этого и нужно было начинать, — заметил Ривай, собираясь узнать на счёт полного перечня выплат и будут ли те относиться к кровати, но тут на кухню зашёл Ури.       — Вам помочь? — спросил он, осматривая стол, с одной стороны занятый Риваем с Эреном, а с другой Кенни.       — Только если ты не занят, — сказал старший Аккерман, насыпая на стол муку и делая в горке отверстие для воды и яиц.       — Больше нет. Звонила мать Хистории, спрашивала, не знаю ли я где её дочь.       — И что ты ответил? — спросил Кенни.       — Выразил искреннее недоумение, почему ко мне обращаются с подобным вопросом, учитывая, что мы прекратили общение лет пятнадцать назад.       — То есть, ушёл от ответа? — уточнил Ривай.       — Абсолютно верно, — присаживаясь рядом с Кенни, ответил он.       — Если для тебя важно, то я могу узнать у Смита как девчонка себя чувствует, — сказал младший Аккерман.       — Мне не важно. Люди почему-то ошибочно думают, что если я не повышаю голоса, то обязательно добр и всепрощающ.       — Ну да, — хохотнул Кенни, замешивая тесто на лапшу, — ты меня-то три раза пытался посадить, один раз даже после замужества, а уж на что рассчитывала жена Рода, вообще не понятно.       — Вы пытались его посадить? — округлил глаза Эрен и Ури вкратце стал объяснять ему ситуацию.       Ривай перестал слушать, когда собственный телефон внезапно завибрировал. Уверенный, что наконец-то проснулся кто-то из приятелей, он посмотрел на экран, но там высветился входящий от Микасы.       — Ривай, — произнесла она, как только он снял трубку, — ничего, если мы раньше подъедем? Жану дома не сидится.       — Пожалуйста, но только мы ещё обед не приготовили, — ответил он, а когда Кенни взглянул на него, одними губами прошептал «Микаса». Родственник кивнул.       — Я не знаю зачем, — продолжила она, — но он скупает половину супермаркета.       — Еду берёт?       — Да, алкоголь, а также зачем-то в химию пошёл.       — Пусть скупает, — сказал Ривай, — он хочет Ури с мамой понравиться.       — Может, его лучше остановить?       — Не надо. Без всего, он будет чувствовать себя неуверенно.       — Ясно, — вздохнула она и простившись с ним, отключилась.       — Микаса с Жаном скоро будут, — сказал Ривай, открывая мессенджер.       — У нас ещё ничего не готово, — проворчал Кенни. — Быстрее допекай эти вспученные блины, а то мои ласточки скоро скукожатся.       — Это ты про свои яйца? — спросил младший Аккерман, читая сообщения в телефоне. — Они в магазине, пока доедут, не меньше часа пройдёт.       «Пойду потрясу Имир», — написал Смит пять минут назад. «Я хочу участвовать», — следом прилетело сообщение от Ханджи. «Нам нужны другие протекторы на машины, чтобы не отследили», — добавил Майк.       Последняя мысль была вполне здравой, но даже если они будут менять шины на каждом повороте, их всё равно найдут. Нужен другой план и Ривай собирался подумать над ним, после того, как Смит поговорит с Имир.             В итоге, весь последующий час Ривай катал коржи, Кенни нарезал лапшу, Эрен, закончив с кремом, стал делать салаты, а Ури гарнир к уткам. У Кенни все оказались при деле и он командовал ими как сатрап подданными.       Пока Микаса с Жаном ехали, Эрен успел узнать, как Ривай в детстве разобрал на детали мотоцикл Кенни, притащил в дом енота и в ходе мальчишеской драки прилепил одноклассников лицами к мерзлым качелями. Ничего интересного, но Эрен всё равно смеялся.       В какой-то момент Кенни с Ури вышли, и Ривай с Эреном, оставшись одни, коротко потискались и стали обмазывать торт в четыре руки. Разговаривая ни о чём, они услышали, как хлопнула дверь и на кухню зашёл Жан, нагруженный пакетами, словно мул.       Аккерман был абсолютно уверен, что он специально не позволил Микасе их нести, чтобы показать свою молодецкую удаль.       — Привет, конь, — поздоровался Эрен, когда тот бухнул пакеты на стол. — Смотрю, ты наконец смирился со своим предназначением.       — И ты тут, — недовольно проворчал тот, разнимая руки, — вы чё ещё не расстались?             Эрен взглянул на Ривая.       — Мистер Аккерман, вам не кажется, что он желает нам плохого?       — Кажется, — заметил тот. — Давай наябедничаем на него Микасе. Она когда обижается, может неделями не разговаривать, а его так вообще годами будет игнорировать.       — Блин, ну началось, — проворчал Жан, — я что получается, зря покупал то супер дорогое немецкое средство для мытья пола?       Ривай насторожился.       — Какое это? — заинтересованно спросил он, осматривая пакеты.       Жан, как истинный фокусник, ловко вытащил огромную бутыль и Ривай едва не присвистнул. Именно это моющее для пола закончилось у него перед отпуском. Откуда только парень об этом узнал? Уму непостижимо.       Жан, между тем, как продавец пылесосов, рекламируя, читал этикетку:       — Отмывает и растворяет жир, все виды загрязнений, дезинфицирует…       — Там не так написано, — перебил его Ривай с ухмылкой, — ты не умеешь читать по немецки.       — Откуда вы только знаете, — проворчал тот, ставя бутыль на стол и выжидающе смотря на него. — Ну так что, будете на меня жаловаться?       — Зачем же мне жаловаться на такого милого молодого человека? — спросил Ривай. — Микасе так с тобой повезло. Ещё бы не пил, вообще был бы чудом.       Эрен рядом только фыркнул. Ривай ущипнул его за бок.       — И тебе, самоубийца, презент есть, — сказал Жан, кидая Эрену коробку.       — Спасибо, мне не… — начал тот, но когда увидел рисунок зефирной кишки, подтянул к себе коробку и быстро сказал, — ты прощён.       Теперь уже фыркнул Ривай и продолжил намазывать крем на корж.       — А где Микаса? — спросил он.       — Решила выяснить, кто эти охранники. Кенни нанял новую группу реагирования или что?       — Эрен, торт на тебе. Я сейчас, — сказал Ривай, быстро поднимаясь.       Микаса была тихим и неконфликтным человеком, до тех пор, пока получала чёткие и разумные ответы на свои вопросы. Но он очень сильно сомневался, что люди Крюгера ответят ей что-нибудь вразумительное на своё пребывание здесь.       Ривай вышел во двор и увидел, как девушка, стоя напротив какого-то охранника, уже наматывала цепь от клатча на руку.       — Микаса, — позвал он, махая рукой.       Та оглянулась в его сторону, потом ещё раз обвела охранников подозрительным взглядом и подошла к нему.       — Кто это? — подозрительно спросила она, приблизившись. — В доме всё в порядке?       — Люди Крюгера, — ответил Ривай, — прости, забыл предупредить.       — Я сейчас войду, а внутри все будут лицами в пол лежать?       — Нет, конечно. Я бы тогда подмигивал тебе сразу двумя глазами, — ответил тот и ухмыльнулся. — А Жана ты вперед пустила, потому что не жалко?       — Нет, он просто ринулся в дом, так и не дослушав, что заходить опасно.       Ривай пропустил её, закрыл дверь и указал в сторону кухни.       — Идём, с Эреном познакомишься.       Однако, когда они приблизились, то увидели просто великолепную картину, достойную полотен сюрреалистов, в виде махающихся парней, которые пытались пронзить друг друга огурцами, будто ножами. Ривай, даже не будучи учеником Фрейда, мог сказать, что в происходящей ситуации всё однозначно понятно.       Микаса посмотрела на него, и в её взгляде он увидел сочувствие, словно та говорила: «И твой такой же».       — Эй, фехтовальщики, — позвал Ривай, — давайте уже зарежьте друг друга жопами огурцов, пока у нас кровь из глаз не пошла.       Парни остановились, смотря них.       — А я предлагал на ножах помахаться, — сказал Жан, откусывая огурец.       — Тогда ты был бы уже нашинкован на котлеты, — сказал мальчишка, бросая своё очень опасное оружие на стол и взглянул на Микасу. — Привет, я Эрен.       — Очень приятно, — улыбнулась та. — Я Микаса.       — Хочешь, посиди с нами, — сказал Ривай, — Ури кто-то позвонил, и он пока занят. А Кенни не знаю куда смылся, может, в туалет.       Девушка ничего на это не сказала, только положила клатч неподалеку от кухонной утвари и внимательно посмотрела на Жана.       — Может, всё же стоит убрать со стола пакеты? — спросила она.       — А, да, конечно, — отозвался тот и принялся выгружать покупки.       Ривай с Эреном переглянулись и Аккерман, подавив улыбку, приблизился и сел рядом с ним на стул. Мальчишка, вновь принимаясь обмазывать торт, краем глаза смотрел на Микасу.       — Ну и что вы не поделили? — спросил Ривай. Когда слой крема был намазан, он положил на огромный торт сверху последний корж.       — У нас мировоззренческие разногласия, он — конь, я — человек, мы никогда не сможем понять друг друга, — пространно ответил Эрен, вываливая остатки крема, сверху на торт и аккуратно обмазывая со всех сторон.       — Да засранец он, чего тут думать, — сказал Жан, сминая пакеты.       — Продукты в холодильник, — напомнила Микаса и парень, обойдя Ривая с Эреном стал перекладывать туда еду. — Эрен, а вы с Жаном давно знакомы?       Мальчишка настороженно посмотрел на неё и сдержанно ответил:       — С колледжа, у наших семей общие дела.       — И с тех пор дружите?       — О, нет, мы не дружим, — ответил Эрен.       — Вообще ни разу, — сказал Жан. — Однажды мы даже подрались на похоронах.       — И почему я не удивлён, — сказал Ривай, смотря на Эрена. Тот улыбнулся и довольный сказал:       — Вы бы мной гордились, я ему хорошо навалял.       — А кто с фингалом потом ходил? — напомнил Жан, захлопывая дверцу и присаживаясь рядом с Микасой.       — А кто хромал на обе ноги?       — А из-за чего подрались? — спросила Микаса.       Ривай заметил, как Эрен с Жаном переглянулись и мальчишка ответил:       — Так получилось.       Наступила пауза.       Эрен пару секунд сосредоточенно делал вид, что занят только тортом и Ривай переключил внимание на себя.       — Вы с ночёвкой? — спросил он, поднимаясь и открывая дверцу морозильника.       Жан с Микасой переглянулись и последняя ответила:       — Нет, скорее всего. Мне завтра на работу.       — Нам тоже, — заметил Ривай, принимаясь выгружать из полупустого отсека замороженные фрукты и рассовывать по другим свободным местам. — Но я думал только с утра поехать домой. Тем более, сейчас посиделки наверняка затянутся, Жан ещё не знает, что он не один в гостях.       — А кто ещё? — удивлённо спросил тот.       — Мама и Крюгер, — ответил Ривай. Эрен закончил возиться с тортом и Аккерман аккуратно поставил его в морозилку.       — О боже мой, — недовольно сказал Кирштайн. — Что за адская смесь, меня же теперь замучают подъёбами.       — Ну, ты же хотел влиться в семью, вот теперь страдай, — сказал Ривай, доставая печенье с полки и отдавая Эрену. Мальчишка довольно улыбнулся и принялся сгребать со стенок кастрюли крем.       — Но не настолько же сильно, — возмутился тот. И тут, с улицы донёсся лай собак.       Ривай посмотрел на заполненные миски и подлил животным воды.       Через пару секунд, сшибая стулья на своём пути, первыми на кухню влетели собаки и принялись жадно лакать, следом послышался довольный голос матери и смех Крюгера.       — Всем привет, — сказала Кушель, заходя внутрь и, взглянув на Микасу, протянула. — О, моя радость, дай я тебя поцелую.       Эрен со своего места помахал пачкой печенья Крюгеру, тот улыбнулся, бегло взглянул на Ривая и остановил свой взгляд на Жане.       — Привет, Кирштайн, смотрю ты трезв и бодр, — сказал он.       — Ага, что удивительно, вы тоже, — отозвался тот, — я думал вы в запой уйдёте после новости о том, с кем Эрен встречается.       Ривай переглянулся с парнем, и мальчишка вместе со стулом и кастрюлей придвинулся к нему.       — Я решил дать им шанс, — снисходительно заметил мужчина. Ривай на это только закатил глаза, — они выглядят слишком довольными друг другом.       Когда Кушель оторвалась от Микасы, то целенаправленно пошла к Эрену и парень поднялся ей на встречу.       — Привет, золотце, — сказала мама, расцеловывая его щеки, — тебя здесь не обижают?       — Нет, — довольно ответил мальчишка, — мы только что торт доделали, пока он в морозилке не хотите остатки крема с печеньками?       Кушель посмотрела на кастрюлю и сказала:       — Конечно, хочу, — и пододвинув свободный стул, села рядом с мальчишкой и сказала. — Кто-нибудь, поставьте чайник.       — Вы бы оба сильно не наедались, — сказал Ривай, смотря как они целеустремлённо принимаются водить печеньем, сгребая остатки крема. — Там скоро утки будут готовы.       Кушель взглянула сначала в духовку, а потом посмотрела на Крюгера, который щёлкнул кнопкой чайника.       — Эрен, ты не поверишь, Кенни решил уток сделать.       «Уже просто Эрен, да?». Ривай пнул мальчишку по голени и тот лукаво взглянул на него из-под ресниц.       Аккерман хотел как раз что-нибудь съязвить по этому поводу, но тут на кухню зашёл Кенни.       — А вот и все в сборе, — сказал он, обводя их взглядом и обернувшись, крикнул в сторону лестницы. — Ури, все наши собрались, бросай свою работу!       Собаки подбежали к нему и принялись ластиться, а Кенни, смотря на Микасу с Жаном спросил:       — Нормально доехали?       Жан принялся рассказывать, как чуть не попал в пробку и заметил по дороге оленя, а Кушель, в свою очередь, стала слушать Крюгера, начавшего, как радио, вещать об особенностях охоты в Англии.       — Эрен, ты потом есть не захочешь, — тихо сказал Ривай, увлечённо жующему Эрену.       Мальчишка лукаво улыбнулся:       — Даже если не захочу, я соберу всю волю в кулак и затолкаю в себя кусочек утки.       — Твоя самоотверженность просто похвальна. Как и навыки фехтования на огурцах.       — Это первое, что попалось под руку. Жан предлагал ножи, но я был уверен, что за нож, вы нам по заднице надаёте.       — Ну, Кирштайну бы я точно отвесил пинка, а вот по твоей сладкой жопке постарался бы похлопать так, чтобы понравилось.       — То есть, я сглупил, что не согласился на нож?       — Ну, с одной стороны — да, а с другой — развлёк нас с Микасой, — ухмыльнулся Ривай.       — Она не выглядела веселящейся, — сказал он, смотря, как девушка наблюдает за Жаном, что-то увлечённо рассказывающим Кенни.       — Она просто очень спокойный человек.       — И, видимо, очень строгий.       — Я тоже строгий, — отозвался Ривай.       — Со мной нет, — довольно сказал Эрен, прижимаясь к нему.       — Так мне и не нужно быть строгим с тобой, — сказал Ривай и погладил его по носу, — мне нужно, чтобы ты был сыт, доволен и в безопасности.       Эрен улыбнулся.       — Мне очень нравится ваша выборочная политика. Пусть эти три правила касаются только меня, — сказал парень и поцеловал его в щёку.       Ривай лишь улыбнулся, прекрасно зная, что так оно и будет. Всегда.