Сразу и навсегда

      — Значит так, господа пьяницы, психопаты и отрезальщики причиндалов, — произнёс Кенни, роясь среди коробок, когда все выстроились в кладовке в ожидании швабр и вёдер. — Нынче на вас важное и ответственное задание — выдраить дом.       Ривай с Эреном переглянулись.       — Не друг-друга, засранцы, я всё вижу, — заметил Кенни, доставая стопку пласиковых вёдер и передавая Ури. — Пол, стены, мебель — всё почистить. То, что криво висит — прибить, не получится — отодрать, кровь — отмыть, не получится — облизать.       — Подтекст чувствуется, — прошептал Эрен.       — У кого-то видать секса давно не было, — улыбнулся в ответ Ривай.       — Просто оратор от бога, — заметил Крюгер. — Лозунги строительства коммунизма не ты сочинял?       — Ниче я не хочу облизывать, — возмутился Кирштайн. — Давайте лучше клининг позовём.       — Ага, чтобы они всё оружие из дома выгребли? — спросил старший Аккерман, принимаясь рыться в поисках моющего. — Тут под каждым столом несколько ножей, мачете на люстре и заточенные отвёртки под стульями. Объяснишь им, какого фига происходит?       — Почему отвёртки? Где пистолеты? — спросил Крюгер.       — Я запретил, — ответил Ури, расставляя ведра, — иначе бы он тир открыл прямо в спальне.       — И давно тебе не нравится яблоко на голове держать?       — Спросишь у себя, когда Кушель разозлится.       — Скажем им, что мы параноидальные строители или паникующие рубщики тростника, — продолжал гнуть свою линию Кирштайн.       — Унитазу это будешь доказывать, который драить пойдёшь, — заметил Кенни и выставил перед ними моющие средства и закрытую тару, на которой был нарисован череп с костями. — Сначала убираем свои спальни, потом общее пространство. Двум вечно обжимающимся засранцам достаётся чердак. Кирштайн — коридор на втором этаже. Ури, как самый великан — пойдёт мести пыль с потолка.       — Лестница на честном слове держится, — тут же откликнулся Ури. — Придётся тебе на шею залезть.       — Обычно этот манёвр после свадьбы проделывают, — хохотнул Кенни, вытаскивая швабры из угла. Крюгер посмотрел на всё выставленное безобразие и пошёл за своими парнями. — Но если не хочешь работать, можешь меня поумолять, а я подумаю, что можно сделать.       — Я начинаю жалеть, что запретил оружие в доме.       — Мой большой пистолет всегда при мне. Если пообещаешь обращаться с ним ласково, я так уж и быть, разрешу на него посмотреть.       — У меня инфаркт будет от такого великолепия, — улыбнулся Ури, забирая у него швабру. — Покажешь через пару десятков лет.       — Какие ещё пару десятков? Хочешь, чтобы он заржавел?       — Ты его каждый вечер натираешь, что ему будет?       Кенни хохотнул, а Ривай, перестав складывать чистящее к себе в ведро, пошёл рыться на полках в поисках масок и перчаток. Тара с костями и черепом намекала на кустарную химию, а значит, надо было запаковаться как минимум на случай атомной войны.       Внутрь зашёл Крюгер со своими людьми и показал на вёдра, что не разобрали:       — Воду налейте и у лестницы оставьте.       Пока народ их разбирал, Ривай нашёл упаковку перчаток, протянул одни Эрену, взял себе и кинул пачку Кирштайну.       — Предлагаю поднять бунт, — сказал Жан, ловя перчатки и забирая себе одни, — я даже не видел, как уборщица дом моет, а тут самому придётся всё драить.       — Вылей воду на пол да размажь по углам, — посоветовал Крюгер.       — Еду вы такую же получите — размазанную по тарелке, — предупредил Ури.       — Эк какие вы не гостеприимные. Нет бы бассейн нам набрать, шезлонги поставить и коктейлей налить.       — Я уже не надеюсь на такое счастье, — проворчал Кирштайн, отдавая ему перчатки. — Мы ж гости, чё мы работаем за десятерых?       — Слышь Ривай, сделаем гостям бассейн? — хохотнул Кенни, кидая Ури пачку губок.       — Запросто, — ответил младший Аккерман, ища маски для лица среди запасов, — могилку выкопаем во дворе, туда полиэтилен кинем и воды нальем. Чем не бассейн?       — Для шезлонгов у меня где-то старый брезент валялся.       — На траве полежат. Зонтиков из оргстекла им наделаем и хорош.       — Ещё зонтики делать? А чё, полотенцами прикрыть хозяйство они не могут? — проворчал Кенни и кинул щётки Крюгеру и Кирштайну, а заметив, как Ривай копошится среди вещей, спросил:       — Слышь, хоббит, хватит там нору рыть. Чего ищешь?       — Маску нормальную, — проворчал тот, наконец доставая пакет и вскрывая. — Чтобы ты на Эрена не пялился и не сглазил.       — Кенни-колдун-шоколадный сглаз, — улыбнулся Ури.       — Ха-ха, юморист, — с сарказмом сказал тот и взглянул на Эрена. — Погляди, пацан, скоро он тебя в комнате запрёт, чтобы на тебя никто не смотрел. Чувствуешь, что ждёт в будущем?       — Что мне еду будут прямо в комнату приносить? — спросил Эрен, забирая маску.       Крюгер, смотря племянника, протянул:       — Ну просто идеальная жертва маньяка.       — Ага, жертва, — тут же откликнулся Кирштайн. — Он сам тот ещё маньячина. Где вы видели, чтобы жертва орудовала ножом как мясник?       — Я не виноват, что ты визжишь как индейка, поэтому и перепутал, — отбрехался Эрен.       — Ничего, сейчас оба будете дом мыть, быстро придёте к перемирию, — заметил Кенни.       — А может перемирие само дом помоет, а мы пока в стороне постоим?       Старший Аккерман тут же заворчал, что Кирштайн разбалованный лентяй, а Ривай нашел упаковку с садовой формой. Для мойки дома прозрачные костюмы вполне пойдут. Так что уже спустя пару секунд от вытряхнул комбинезон и заговорщически стал подмигивать мальчишке, показывая на форму легкомысленного садовника.       Парень улыбнулся и стал залезать в костюм.       — Мистер Аккерман, зачем вы запаковываете Эрена в целлофан? — подозрительно спросил Кирштайн.       — Это называется забота, — ответил Ривай.       — Он теперь похож на Декстера на минималках и кажется ещё подозрительней.       — Хорошо вписывается в нашу компанию, — добавил Ури.       — Чё, Кирштайн, хочешь такой же чехол? — хохотнул Кенни. — Можем даже черный подобрать для антуража.       — Нет спасибо, обойдусь без заботы, — скривился парень, — я от перспективы могильного бассейна до сих пор прихожу в себя.       Ривай помог Эрену застегнуться и сам стал запаковываться в униформу.       — Ой, бля. Охотники за приведениями, — заметил Кенни. — И какого зелёного бармаглота вы решили поймать на этот раз?       — Меня терзают смутные сомнения... — задумчиво произнёс Крюгер, смотря на них.       — И не зря, — заверил его Ури. — Оденусь ка я тоже.       Крюгер с Кирштайном переглянулись.       — Не обращайте внимания на этих белоручек, — авторитетно заверил Кенни. — Мы, настоящие мужики, можем азотом дышать и в уране купаться, зачем нам намордники да халаты?       — Может потому что на ведре нарисован череп с костями? — спросил Ури.       Кенни взглянул вниз, рассматривая подозрительную тару, будто впервые:       — Ты про это что-ли? Так это ж мои друганы делали. Универсальное средство, против любой химической экспертизы. После него, даже в ультрафиолетовом свете не обнаружить, что где-то раньше на полу была кровь. Новейшая разработка, убирает всё подчистую, иногда вместе с полом. Ну то есть с краской на полу. Короче, куда выльете, то и уберёт.       — Очень подозрительная речь, промоутер Орифмлейм, — заметил Крюгер и тоже потянулся к костюму. Криштайн не стал отставать. — Доверять тебе мы конечно не будем.       — Вы ниче не понимаете, — сказал Кенни, приседая рядом с ведром. —Представьте, что весь пол залит кровью, на подходе копы, а тебе срочно нужно убрать улики. Пятнадцать минут на уборку или отправишься на электрический стул.       — Да легче дом поджечь, — проворчал Кирштайн, запаковываясь в костюм.       — И привлечь ещё больше внимания, — заметил Ури и уточнил у Кенни: — Кстати, не напомнишь, когда такое было?       — Чтобы ты меня посадил?       — А есть за что?       — В этом штате или во всех остальных?       Ури, надевая респиратор, выразительно посмотрел на него.       — Только не говори, что мне опять стоит поднять всю базу данных.       — Ну мою базу данных ты периодически поднимаешь... — протянул Кенни, за что чуть не получил пинка. Остановило Ури только то, что Аккерман в этот самый момент открыл крышку и явил на обозрение миру нечто коричневого цвета.       — Это выглядит как дерьмо, — высказал Крюгер очевидную вещь. Народ столпился вокруг, осматривая темное желе, и был абсолютно с ним согласен.       — Да и... фу, — протянул Кирштайн, почувствовав запах и тут же надевая маску, — оно воняет, как жопа скунса.       — Ну ты не нюхай жопы скунсов и запах будет незнаком, — заметил Кенни. — Всякие ИИ, нанотехнологии и полеты в космос — ничто, по сравнению с этим универсальным средством, что перебивает даже нюх собак.       — У нас там девчонки не собирались худеть? — спросил Крюгер. — Если предложим им, аппетит убьёт на месяц.       — Знай мы, какие у вас есть разработки, может и гранатомёт вчера бы не понадобился, — заметил Эрен.       — В следующий раз надо будет катапульту сделать по метанию говна во врагов, — согласился Ривай.       — Скальтесь, скальтесь, через пару часов почувствуете на практике всю его мощь.       — Да мы уже чувствуем, — заметил Ури. — Прикрой немного мощь, а то радиация слишком сильная.       Кенни закрыл ведро, приговаривая, что это лучшее средство от всех проблем, а Ури предложил оставить его до восьмидесяти лет на случай ревматизма. Аккерман бывшего прокурора конечно же не послушал, сказав, что тот клевещет на его «нанотехнологии» исключительно из зависти.       Подождав, пока все разберут чистящее, они гурьбой охотников за микробами пошли в сторону лестницы.       За закрытыми дверьми кухни послышался громкий смех и все синхронно обернулись в ту сторону.       Кирштайн тоскливо произнёс:       — Я чет уже к ним хочу.       — Разменять тебе деньги? — предложил Кенни. — Чтобы им было легче тебе мелочь в трусы кидать?       — Я че, фонтан в национальном парке? — проворчал Жан. — Почему я должен выбирать не девчонок и алкоголь, а желе в виде какашки и вашу компанию?       — Потому что мы не будем заставлять тебя готовить нам еду и слушать, как за Эрена дрались одноклассницы в младшей школе, — сказал Крюгер.       — Кажись мне туда, — быстро сказал Ривай, разворачиваясь на ходу в сторону кухни. Эрен поймал его за комбинезон и потянул назад.       — Отпустите Жана, он видимо хочет поумиляться фотографиям, где Ривай на горшке обнимает плюшевого крокодила, — улыбнулся Ури, поднимаясь по лестнице.       — Фу, — скривился Кирштайн, — будто снова жижей повеяло.       — А я вот не прочь поумиляться, — улыбнулся Эрен на что Ривай вцепился в того, как клещ в туриста. Он абсолютно не собираясь подпускать парня к компромату в виде детских фотографий.       — И мы даже не будем заставлять тебя танцевать, заметь, — сказал Крюгер, кидая тряпку в ближайшее ведро.       — А он всё равно не в форме, — хохотнул Кенни, оставляя свою «жижу» у лестницы.       — Это почему это я не в форме? — возмутился Жан.       — Пиво сделало свое дело, Кирштайн, — довольно сказал Эрен.       — Гляди, у него второй подбородок на колени уже падает, — прокомментировал младший Аккерман, поднимаясь вслед за ним по ступеням.       — Ага.       — Что за фигня? — возмутился Жан. — Не может быть такого. У меня даже пузо никуда не выпирает.       — Джабба Хатт скоро у тебя автографы брать будет, — пропел Эрен, — как у своего учителя.       — Я дождусь того момента, когда мистер Аккерман смекнёт, что ты психопат и вернёт тебя матери, — поднимаясь вслед за ним, проворчал Кирштайн.       Ривай взглянул на Эрена и заметил:       — Не будет такого никогда, радость моя.       — Слышал? — довольно заметил парень, оборачиваясь к Жану. — Жаль, Микаса ещё не знает, что пиво вымыло из тебя весь кальций и теперь ты рахит.       — Да вы издеваетесь. Мне чё уже и спортом что-ли начать заниматься?       — Конечно нет, — снизу громко заметил Кенни. — Спорт для идиотов, а такой умный парень как ты силой мысли может сделать себе кубики пресса.       — Если только на языке, когда будет им чесать, — заметил Крюгер.       Мужчины, стоя внизу у лестницы, заржали им вслед, а Кирштайн заныл, что жизнь его не готовила к мытью полов.       Парни разбрелись по комнатам, Кенни и Крюгер со своими людьми остались убирать первый этаж и перетаскивать мебель, а Ривай с Эреном зашли к себе. Поставив у порога вёдра и моющие, они осмотрели фронт работы.       Вещи и постельное уже постирались, так что осталось их закинуть в сушилку, вымыть пол и почистить ванную.       — Ну что, мистер Йегер, — сказал Аккерман, настраивая пульверизатор, — у нас пятнадцать минут и пойдём пробовать дурно пахнущую оттиралку.       — Прям даже не знаю, — протянул Эрен, — я тут кровать увидел и мне что-то работать перехотелось.       Ривай пшикнул в него жидкостью для мытья пола.       Эрен замер на мгновение, смотря на пятно на комбинезоне, а потом возмущенно воскликнул:       — Как вероломно!       И быстро наклонился за своим чистящим средством.       Ривай не будь дураком, стартанул в ванную.       — Ну держитесь, мистер Аккерман, я тут, понимаешь ли, из глубины души достаю все самые нежные чувства, а вы вон как со мной.       — А что они делают на глубине души? Они на поверхности должны быть! — крикнул Аккерман, приседая за джакузи и выставив нос распылителя в сторону двери.       — Ждут своего часа, я увидел кровать и как раз собирался их достать!       — Ничего не доставай, мы зря одевались что ли?!       — Ага! Видимо тебе совсем неинтересно, всё что я показываю, — крикнул Эрен и быстро высунул голову из дверного проёма. Ривай тут же выстрелил и попал в косяк.       — Я ни на что не намекаю, сладкий, но мы пуляемся белой жижей. А ну ка стой смирно, чтобы я пальнул в тебя моим интересом.       Эрен рассмеялся и быстро высунувшись, пустил в него струёй очистителя.       — Такими темпами Человек-паук тоже стреляет чем-то не тем.       — Ну, чисто технически, мы не знаем, в каком месте он паутину копит, — заметил Ривай, обстреливая того. — Зато заметь, какой у него большой интерес ко всему, если он во все стороны ей пуляет. Сразу видно у кого пубертат.       — Но я не такой. Я старше и не собираюсь стрелять в кого попало, — донеслось откуда-то снизу двери.       — Ты не поверишь, как я этому рад, — только посмеялся в ответ Аккерман.       На мгновение наступила тишина, а потом Ривай увидел, как Эрен, шурша своей целлофановой одеждой, по пластунски заползает в комнату, выставив наверх задницу, будто страус. Ривай заржал. Эрен тут же смекнул куда стрелять и принялся обстреливать его по полу.       На некоторое время завязалась потасовка и они ползали вокруг ванной, пока Ривай не сообразил запрыгнуть внутрь и обстрелять мальчишку сверху.       — Сдавайся, пирожок, — сказал он, направив на него очиститель.       — Ни за что, — воинственно сказал Эрен, валяясь на полу на животе и пытаясь обстрелять того снизу вверх.       Ривай быстро увернулся и пару раз выстрелил тому в пятую точку. Парень выразительно посмотрел в ответ.       — Это было без намёка, — улыбнулся Аккерман.       — Чет не верится.       — Она просто мягкая как подушка, я не смог удержаться, — заметил он, смотря как Эрен переворачивается.       — Я хочу отмщения, — проворчал парень, с кряхтением поднимаясь.       — Какашечным желе в меня покидаешь, — сказал Ривай, вылезая из ванной. — Надо определиться с фронтом работы.       — Мой фронт обстрелян, я не могу работать.       — Значит, арьергардом твоим ванную помоем.       — Как жестоко, — поразился парень. — Разве я не любимый пирожочек, которого нужно холить и лелеять?       Ривай стряхнул мыльную крошку с его волос.       — Ну, конечно, любимее не бывает. Иди сюда, дай я тебя поцелую, — Эрен подставил лицо и почмокал губами. Аккерман быстро расцеловал его в обе щеки и добавил. — Ну всё, лицо чистое, теперь можно им и ванную протереть.       Мальчишка уставился на него с возмущением, но Ривай только посмеялся и пошёл обратно за ведром.       — Вот же блин, — донеслось ему в след. — А можно я обмажусь моющим, покувыркаюсь туда сюда, и ванна сама почистится? Останется только смыть.       — После слова «покувыркаюсь» у меня в сознании коллапс случился! — крикнул в ответ Ривай, забирая ведро с тряпками и возвращаясь. — Что ты там говорил?       — Она огромная, — пожаловался тот и попшикал на белую поверхность, — я замучаюсь ее тереть.       — Сейчас я унитаз помою и приду к тебе на помощь.       — Ну ладно, — улыбнулся парень и довольно добавил: — Заодно можно будет пообжиматься чуть-чуть.       — Я не сказал, что унитаз буду мыть по миллиметру и зубной щёткой?       — Безобразие полнейшее, — заметил парень и сделал вид, что падает в обморок. — Ох, мне одному так неудобно кувыркаться...       Ривай на это только посмеялся и всучил ему губку для мытья. Эрен принялся бурчать, что лучше бы Аккерман его почаще тер, а не фаянсового друга.       — Вот поедем к морю и всё время будем обниматься, тереть друг друга, купаться и есть, — сказал Ривай, заливая чистящим унитаз.       Со стороны Эрена некоторое время было сопение, а потом тот благосклонно заметил:       — Ладно, но я хочу пиццу. Много тонкой пиццы с тянущимся сыром и сладкими поджаристыми помидорками...       — А ничего, что я сейчас унитаз мою?       — Ничего. Меня прокатили с обжиманиями и я теперь буду мстить. Представь себе хрустящую картошечку в сливочном соусе, со специями и чесноком...       — Мы в Макфак отправляемся?       — Или шарики мороженного в рожке.       — Не люблю сладкое, если только только кого-нибудь сладкого.       — Или заварные пирожные, с кончика которых крем так и льётся.       — М...— протянул Аккерман, подумав совсем о другом.       — Или мягкие румяные булочки с сочной сосиской между ними.       — Булочки с сосиской... — как завороженный пробормотал Ривай.       А потом до него дошло.       — Ты это специально? — подозрительно спросил он.       — Ага, — довольно ответил Эрен.       — Только потому что ты красавчик я не буду угрожать тебе ёршиком для унитаза.       — Знаешь, я слышал, на юге есть такие персики большие, розовые, румяные, прям целиком в руки помещаются, их сжимаешь, а из них сок так и плещет.       — Ну держись, мелкий.       Эрен захохотал и попытался облить Ривай водой, но тот был быстрее и запрыгнул к тому в ванну.       — Булочки у него с сосиской... — проворчал Аккерман, принимаясь тискать фантазёра.       — Ну вот никак тебя не заманишь, никак, — пожаловался тот. — Ну раз уж ты всё равно здесь, поможешь почистить ванную?       — Ах, вот ради чего всё было, — поразился Ривай, прижимая того к себе. — Заманиваешь персиками, а потом работать заставляешь. Ну ты хитрец дружок. Пока я тебя не потискаю, никакой помощи.       — Ах, ага, — пробормотал тот, — я просто пытаюсь совместить нужное с приятным.       Аккерман был совсем не против совмещений, вот только с Эреном было очень легко забыться. Тискаться пришлось быстро, да и целофановый костюм был дурацким и не позволял как следует помять классные ляжки, но Ривай утешал себя мыслью, что скоро у них будет полно времени на отдыхе.       Пообнимавшись немного, они, совместными усилиями домыли ванну, Ривай почистил окно и унитаз, а Эрен протёр пол. Потом парень закинул вещи в сушилку и они быстро привели в порядок спальню.       Ривай не знал, останутся ли они сегодня здесь на ночь, но решил, что документы пока оставит у Кенни. Тут надежнее, чем в его взломанной квартире.       — Надо будет в строительный заехать, — сказал он, выходя из комнаты и закрывая дверь.       — За замком? — быстро понял Эрен.       — Точно. И в охотничий. За капканом. Если бы дома был капкан, дальше порога никто бы не сунулся.       Они спустились с лестницы за чудо средством и увидели, что вся мебель с холла уже была убрана, а где-то со стороны бильярдной доносился ржач Кенни.       — Ну что, давай в какое-нибудь ведро переложим эту какашку, — предложил Ривай, смотря на «радиоактивную» тару.       — А оно точно не ядовитое? — спросил Эрен, присаживаясь и открывая крышку.       — Кенни пока вроде не сдох. Хотя, знаешь, вампирам всё не почём, может его просто уже ничто не берёт?       Мальчишка зегрёб кучу жижы и кинул Риваю в ведро. Ещё пару раз зачерпнув, Эрен поднялся и решил вытереть перчатки о свой целлофан, а потом передумал и вытер о Ривая. Аккерман только бровь приподнял, когда парень принялся елозить руками по его торсу.       — Радость моя, ты точно руки вытираешь?       — Конечно, — горячо заверил Эрен. — Я так ужасно испачкался, что мне надо всему о тебя отереться.       — Я бы предложил тебе раздеться и отереться голышом, — улыбнулся Аккерман, — но эти химикаты так воняют, что мы будем похожи на двух копрофилов.       — Не уходи далеко, я еще не весь комбинезон тебе испачкал.       — Ниже вытирай.       — Это будет странно смотреться, если у тебя весь перед будет в жиже.       — Твоя правда. Еще подумают, что я писюном вместо ёршика туалет чистил.       Посмеявшись, вонючие, но довольные, парни отправились наверх.       Когда они поднялись и пошли по коридору, Ривай вдруг вспомнил о вчерашних событиях. Он было хотел предложить Эрену пойти к Крюгеру, но передумал, смотря, как тот бодро шагает. Да и мальчишка вполне мог подумать, что Ривай хочет избавиться от его компании, а это последнее, чего Аккерман хотел.       Наверху они увидели, что весь пол был в тёмных кровавых разводах, а окно всё ещё не вставлено, так что наверно следовало бы начать с него, но запах жижи был таким невыносимым, что они решили поскорее разобраться с ней.       Вывалив ту на пол, они принялись втирать её в наиболее грязные участки.       — Ривай, а тебе не кажется, что Кенни просто решил над нами поприкалываться? — спросил Эрен, ползая по полу.       — Я его тогда прибью, — откликнулся Аккерман, ползя на корячках рядом. — И канализацию в баре выведу ему под стойку.       — Может, он нам за что-то мстит?       — Ну за что такому пирожочку как ты можно мстить? А я так вообще херувим, — ответил Ривай и мрачно добавил. — И размажу говно по его лицу, если это окажется правдой.       — Мне кажется, я тут ползая, шедевр современного искусства сейчас нарисую.       — Так это великолепно. Правда к шедевру должна полагаться душещипательная история. Ты рисуешь этот шедевр потому что влюблён, или потому в деменции?       — Видимо, потому что до туалета не добежал.       Парни заржали и Ривай предложил:       — Давай представим, что это шоколад.       Эрен обернулся через плечо, выразительно смотря на него.       — Что? Разрешаю не облизывать, — ухмыльнулся Ривай.       — Похоже на подтекст.       — Я старался. Но не сильно. Ты ко мне жопенью стоишь, у меня все мысли сейчас один сплошной подтекст.       — Ага, значит поэтому вот тут фекалиями жопа нарисована? — спросил тот, показывая на художественные разводы рядом с Риваем.       — Где? — удивился тот, а потом возмущённо сказал. — Это спираль Фибоначчи.       — Мне кажется ты нарисовал её когда на меня глядел.       — Ну знаешь, я не виноват, что твоя жопка имеет золотое сечение, — заметил Ривай и потянулся, чтобы пощупать его, но рука начала скользить и он чуть не угодил лицом в желе. Эрен только рассмеялся, отползая и продолжая дальше втирать жижу в пол.       Через пять минут, закончив ползать и изображать из себя врагов клининговой службы, они остановились в дверях и обозрели натёртый пол.       — Давай выйдем, пусть настоится, — довольно сказал Ривай и они бегом покинули зону туалетного поражения.       В коридоре на этаже их встретил Кирштайн, который в этот самый момент уныло мыл шваброй коридор. Увидев их, он едва не натянул респиратор до глаз.       — Разбегаемся народ, охотники на фекалии пришли, — громко сказал он.       — Ну чё, Кирштайн, щас мы будем тебя пытать даже до тебя не дотрагиваясь, — сказал Ривай, разминая пальцы.       — Мамонты вымерли из-за меня, во всём признаюсь, только стойте где стоите.       — Белка из «Ледникового периода» так выросла, — задумчиво сказал Эрен, глядя на приятеля.       — Мать честная, — донёсся снизу голос Кенни, — этож Дерьмодемон. Что заставило вас, ваше сиятельство, появиться среди нас? А кто это рядом с вами, ваш помощник?       Ривай с Эреном взглянули вниз и увидели, как Кенни с парнями разбирают какой-то прострелянный стол, видимо притащенный из бильярдной.       — Мой личный адьютант, — сказал Ривай, опуская респиратор и показывая на парня рядом. — Несравненный Эрен Фекалийный. Чё замерли, как хомяки? Кланяемся, кланяемся.       — А вы вернётесь в клозет из которого вылезли?       — Что такое, не нравится? Мог бы и сказать своим друзьям добавить в жижу запах фиалок.       — Чтобы говном с фиалками воняло? Ну ты эстет.       — То есть запах ландышей в туалете это нормально, а фиалки тебя вдруг начали смущать?       — Горные ландыши не передвигаются по дому, в отличия от тебя и твоего оруженосца. Стой, где стоишь, и не вздумай спускаться.       — К Кирштайну тогда пойду.       — О боги, не приближайтесь ко мне, — тут же сказал Жан. — Мне же придётся спрыгнуть вниз.       — А ты что, никогда не хотел научиться летать? Кирштайн заворчал, что опять пришла беда на его голову, а Кенни кивнул на того и поднялся с места. Ривай смотрел, как Кенни подходит, и смекнул, что ему нужно.       Старший Аккерман тоже не оставил без внимания, то, как Жан лил в уши Микасе про свидание, так что пришло время немного обсудить с Кирштайном его будущее рядом с Микасой.       — Радость моя, вмешайся, если нас будет заносить, — едва слышно произнёс Ривай Эрену на ухо, пока Жан елозил тряпкой по доскам и ворчал. — С Кирштайном поговорить надо, а ты его лучше знаешь.       Эрен нахмурился, но ничего не стал спрашивать, только прошептал: «хорошо», смотря, как Кенни поднимается по ступенькам.       С Кирштайном следовало бы поговорить ещё давно, но во всей этой заварушке у Ривая на него просто не хватало времени.       Жан, при всей кажущейся беспечности, не тот, кем хочет казаться. И у него тоже есть теневая сторона, которую следовало бы прощупать.       — Так, так, Кирштайн, кажись пришло время поговорить, — произнёс Кенни, поднимаясь и вставая неподалёку. Ривай подтянулся следом.       Парень развернулся и с недоумением взглянул на Аккерманов, которые блокировали выход на лестницу.       — Чё? Чё происходит?       — Сколько еще будем строить из себя балагура? — спросил старший Аккерман, облокачиваясь на перила. — Нам-то конечно пофигу, но вот девочке нашей мы вредить не позволим.       — Понятия не имею о чем вы.       — Не гони, — обрубил того Ривай. — Мы ещё после отрезания яиц ухажера поняли, что ты тот ещё фрукт. Микаса столько лет тебя динамила не просто так.       Жан несколько секунд смотрел на них, а потом тяжело вздохнул и опёрся на швабру.       — Я исправляюсь, — недовольно сказал он. — Видите даже полы мою. Хотя, надо сказать, хуйня полная. Не знаю, почему так превозносят ручной труд, если это работа челяди.       — Голову прочищает хорошо, моторика, все дела,— заметил Кенни.       — Фигня какая-то, слуг бы наняли и дело с концом. Микаса даже не увидит, как я тут стараюсь.       — Мы ей расскажем что ты лучше всех, — заверил Ривай.       — В обмен на что? — ничуть не поверил тот.       — В обмен на информацию, пупсик. Отвечай правдиво и не полетишь косплеить Икара.       — И что надо?       — Какие планы на нашу девочку? — спросил Кенни. — Только не надо тут лить, что жить долго и счастливо.       — Увезти её подальше от вас.       — Неа, — цокнул языком Ривай, — не прокатит,       — Да я уж понял. С вами то двумя я точно не справлюсь. Да и с одним вряд ли, — проворчал тот и невесело улыбнулся, — хотя, это конечно больно ударяет самолюбию. Я свыкся с тем, что самоубийца меня может грохнуть, но списал это на невменяемое состояние, но вот только вы оба себя контролируете и всё равно сильнее меня.       — Ну значит понимаешь, что с Микасой следует вести вести хорошо.       — Только не надо меня подозревать в том, что я могу причинить ей вред. Этого не будет. Кем бы вы меня не считали, у меня есть принципы и я буду её защищать, даже если она говорит, что ей это не нужно. Девчонки наивны и редко замечают опасность.       — Себя имеешь в виду?       — Да хотя бы и так. Она не знает в каком мире живет и полагается только на силу. А вы эту иллюзию усиленно поддерживаете.       — Мы всегда сможем её защитить, — заметил Ривай.       — Ой, бля, вы чё бессмертные что-ли?       На пару секунд наступило молчание.       — Он на нас наезжает, — заметил Кенни, смотря на Ривая.       — Сам в ахуе, — ответил тот. — У него в подругах лучшая девчонка города, умная, красивая, способная толпу завалить, а его ещё что-то не устраивает.       — Она наивная. Не как самоубийца. Этот просто без башки. А она наивна — незнанием. Вы тут ее спрятали от всего мира, а скоро ей предстоит столкнуться со всяким разным говном, а моя семья как бы не цветочки в поле выращивает, — недовольно сказал Кирштайн. — Ну отрезал я яйца ухажеру и че? Но у нее же такой ужас в глазах был, будто я последнего выжившего динозавра на земле сожрал. Да, она меня динамила из-за моего поведения, но это тоже фигня. Стоило по-другому начать себя вести, и вот я уже в доме, у неё под боком. Только суть то моя не изменилась, мысли всё те же. Чем не яркий пример её наивности? Вы ей тут создали искусственный мирок безопасности, а дальше что?       — Только не надо геройствовать и показывать ей всё говно этого мира, — заметил Кенни. — И это не наивность, это доверчивость.       Кирштайн скривился.       — Это просто ты рано повзрослел, потому что в стриптиз клубах зависаешь, — заметил Эрен позади Ривая. — Насмотрелся там всякого.       — Отвали, — тут же огрызнулся Жан, выглядывая из-за Аккерманов и смотря на того. — То что вы с ней спелись, меня тоже не устраивает.       — Побей копытом от злости. Ты просто боишься ей показать в каком дерьме вырос.       — Естественно, иначе она опять сбежит.       На несколько мгновений наступило молчание, а потом Кенни, задумчиво почесав подбородок, заметил:       — Херовую ты тактику выбрал. Если хочешь, чтобы она прониклась к тебе чувствами, рассказывай больше про себя и свою родню. И у Ури узнай, как проводят переговоры с похитителями, когда про заложников рассказывают личные факты, чтобы развести на эмоции. Здесь надо также поступать.       — Да, давай, учи маньяка, как проникнуться чувствами к жертве, — скептически заметил Ривай.       — Думаешь Кирштайн тут маньячина? Как бы не так. Для Микасы он будет просто табуреткой с глазами, если та не проникнется к нему и его родне симпатией. Он вокруг неё шесть лет круги нарезает, думаешь почему?       — Я думаю, у Микасы хорошая интуиция и она не хочет связываться с психопатом.       — Не знай, не знай, — задумчиво сказал Кенни. — Без доказательств будем считать, что Кирштайн не так плох, как потенциальный жених.       — Убери множественное число. Он потенциальный кандидат на фарш акулам, если я замечу, что он решил с ней «поиграть в чувства», — не согласился Ривай, делая на последних словах кавычки в воздухе.       — Ага, мне шесть лет делать нефига, кроме как играть... — проворчал Жан.       — Ты всё равно эти годы в алкогольном делирии провёл, сейчас протрезвеешь и начнёшь махинации строить.       На несколько секунд наступило молчание, а потом Кенни с усмешкой спросил:       — Так чё, Кирштайн, удара в спину ждать?       — Не думаю. Всё таки среди вас я чувствую себя нормально.       — Глядишь, так пару лет пройдёт и семьей назовёшь.       — Ну вы давайте не преувеличивайте, — скривился тот. — Я тут только ради Микасы, ну и выпивка в баре ниче.       — У него есть яйца, — сказал Кенни и утёр несуществующую слезу, — горжусь им, будто сам сына родил.       Ривай на это только хмыкнул и двумя пальцами, глаза в глаза, показал Жану, что следит за ним. Кирштайн тяжело вздохнул.       Считая разговор оконченным, Кенни поржав, пошёл надоедать Ури, Жан вернулся к мытью пола, а Ривай с Эреном отправились обратно.       — Вы специально с Кенни играли в хорошего и плохого полицейского? — тихо спросил Эрен, когда они уже поднимались на чердак.       — Как догадался? — удивился Аккерман.       — Обычно у вас мнения совпадают, — заметил парень, и как только поднялся, тут же натянул респиратор, так что следующие слова прозвучали уже глухо. — Вас с Кенни сильно волнует поведение Кирштайна?       — Вообще не волнует. Надо просто держать его в тонусе.       По-большому счёту Риваю было плевать, что там Кирштайн из себя строит, главное, чтобы Микасе жизнь не портил. Если тому нравится играть роль — пожалуйста, никто не будет срывать с него маску прилюдно.       Эрен несколько секунд смотрел на Аккермана, а потом неопределённо покачал головой и взялся за швабру.       — Он просто немного переигрывает, но я думаю Микасе не о чем волноваться.       — Возможно, если его замашки избалованного засранца всего лишь следствие воспитания, а не нечто большее, — заметил Ривай, перетаскивая ведро с водой и принимаясь шваброй стирать вонючую жижу.       — Что большее? — не понял мальчишка, принимаясь протирать следы жижы.       Ривай вздохнул, думая, как бы покорректнее выразиться, а потом попросил:       — Эрен, а расскажи-ка в какой семье рос Кирштайн. Не замечал ли ты чего-нибудь специфического?       Мальчишка несколько секунд молчал, а потом сказал:       — У него другая семья, не похожая на мою. Я не часто их видел, только на каких-нибудь официальных церемониях, обычно на похоронах. Если я не очень вхож в дядин бизнес, ну, не настолько, чтобы занимать там какую-то должность, то Кирштайн отлично знаком с внутренней структурой, со всеми борделями, стрип клубами, игорными домами. У него с родителями нормальные отношения, но не думаю, что они близки. Как то он бросил фразу, что они откупаются от него деньгами, ну то есть, он не внимание и заботу получает, а деньги. Может, это связано с тем, что они жили бедно, когда он был маленьким, а потом быстро разбогатели.       Ривай несколько мгновений обмозговывал ситуацию, моя пол, а потом спросил:       — Он может быть психопатом, как думаешь?       Аккерман думал, что Эрен удивиться вопросу, но тот только на несколько секунд замолчал, а потом ответил:       — Сомневаюсь. Он не просчитывает свои действия на десятки шагов вперед и не контролирует окружение. Тут возможно что-то нарциссическое, на мой взгляд. Мне кажется ему именно поэтому нравится Микаса, потому что в ней все это отсутствует напрочь.       — Нарциссы обычно втягивают жертву в игру по собственному восхвалению и избранности. Если Микаса столько времени не поддавалась, это могло просто стать делом принципа и никакого хорошего отношения к ней там нет и в помине.       — Тогда точно нет, — уверенно сказал парень. — Он сегодня ночью за неё действительно волновался. Он никогда не скрывал, что ему плевать на других, это правда — он всё таки мажор с инфантильными замашками. Но также нельзя отрицать, что он пытался защитить нас вчера, а реальные нарциссы никогда такого не сделают, если это не будет сулить выгоды. Да и какая ему была выгода агрессивно избавляться от парня Микасы в начале отношений?       — Возможно там играло роль уязвлённое эго, — пробормотал Ривай, а потом вдруг сообразил, — тогда он стал бы отыгрывать на Микасе, а не на ухажере.       Парни остановились и посмотрели друг на друга, понимая, что скорее всего попали в точку.       — Я говорил тебе, что ты очень умный? — просил Аккерман.       — А я говорил тебе, что ты мне нравишься? — улыбнулся Эрен       — По всем правилам фиговых фильмов я сейчас должен тебя поцеловать, так чтобы язык до гланд дошел.       — Я бы и согласился, но тут пованивает.       — Сразу говорю, это не от меня. Но неужели ты не хочешь, чтобы потом все наши поцелуи ассоциировались с запахом какашек?       — Вообще ни разу, — рассмеялся Эрен.       Посмеиваясь, они принялись домывать пол, потом несколько раз ходили менять воду, и Ривай, проходя мимо Кирштайна думал, что скорее всего Эрен прав — нет там никакого нарциссизма и психопатии. А то, что Кирштайну удаётся хорошо изображать балагура может быть даже не игрой, а социальной маской. Когда он будет им доверять, то постепенно сквозь эту маску проступит настоящая личность. И тогда или маска уйдёт или будет слияние, но на это, как и на всё в этой жизни, потребуется время.