Сразу и навсегда

      Когда Микаса с Жаном в тягостном молчании разместились на краю стола, Кушель, постукивая пальцами по столешнице и, смотря на Крюгера, спросила:       — Почему это вышло на повестку дня? Я что, во сне повторяла «хочу замуж, хочу замуж»?       — Ты бы тогда проснулась уже в загсе.       — Хорошо хоть не в морге.       Кирштайн хохотнул, наливая чай Микасе, а Ривай нахмурился, прекрасно понимая, что мама пытается убежать от разговора.       — Чем тебя не устраивает моя персона? — спросил Крюгер.       — Всем устраивает. Не принимай на свой счёт, — ответила Кушель.       — У тебя есть какой-то претендент, которого мне надо устранить?       — Ну что за глупости? Конечно нет.       — Тогда не вижу проблем. Выбирай платье.       — Обсудим это в другой раз.       — Нет.       Наступившее молчание тут же, ничуть не вежливо, нарушил Ривай:       — Что ты ей сделал, что она не хочет? — подозрительно спросил он, прекрасно понимая, что мама не стала бы откровенно сбегать без причины.       — Сам пытаюсь понять, что её не устраивает.       — Меня всё устраивает, — с нажимом сказала та. — Потому я не собираюсь ничего менять.       — Меня не устраивает, — заметил Ури.       — Ну ты и женись, — огрызнулась Кушель.       — Но-но, — тут же среагировал Кенни, — в нашем доме многоженству не бывать. Или многомужеству. Или многоложеству. Как это херня называется?       — Полиамория, — подсказала Карла, попивая виски.       — Во-во, херне не бывать.       — Чтобы «поли че-то там не было», надо чтобы не было лишних людей, — заметил Ривай. — Когда Крюгер у тебя там самолет?       — Не сегодня, — отбрехался тот. — Что ты знаешь о её женихах?       — С чего-бы мне рассказывать? — удивился Ривай. — Может мама наоборот пытается от тебя избавиться?       — Два ящика патронов.       — Три, — сказал позади Кенни, за что получил от Ривая локтём под дых. — И десяток гранат.       — По рукам.       — За ней ухаживал один качок, даже как-то до дома подвозил, — сдал Кушель брат. — Мы с Риваем с чердака наблюдали, как она с ним заигрывала. «Хи-хи-хи, мистер Качок, какие у вас кубики, а вот бы погладить ваши шарики»...       — Ты что несёшь? — возмутилась Кушель. — Я тебе Пеннивайз что-ли шарики наглаживать?       Карла придвинула к себе бутыль, открыла пробку и плеснула Кушель в кружку, Ури подвинул к ним ближе сырную нарезку.       Эрен встал со стула, чтобы налить себе кофе и Ривай мельком отметил, что скорее всего мальчишка уже успокоился, раз решил поесть, но от размышлений его быстро отвлёк Кенни, пихнув в спину.       — Подтверди, что так и было, — зашипел тот. — Один из ящиков твой.       — Подтверждаю, — мрачно сказал Ривай, — я хотел поохотиться на «мистера Качка», и снять с него шкуру, чтобы было чем укрыться холодной зимой, но Кенни винтовку отобрал.       — Засранец ему в глаз целился будто белке.       — Меня не устроил новый папуля, да и на ужин надо было что-то добыть. Почему не глазные яблоки ухажёра?       — И чем дело закончилось? — уточнил Крюгер.       — Кушель похихикала, позаигривала, а потом пошла есть пудинг, — сдал ту Кенни.       — Пудинг — это лучшее, что было в тот вечер, — грустно сказала жещина и залпом допила «ромашковый» виски.       — Как заигрывала? — продолжал допытываться Крюгер.       — Булки гладила, говорила: «ого-ого».       — Булки задние на жопе или боковые на руках?       — А ну, отставить! — прикрикнула Кушель обоих, а потом сказала жениху: — Тебе не нужна эта информация, «мистера Качка» давно нет — он был рукожопом и я его уволила.       — Ты с ним заигрывала, — заметил тот, разворачиваясь к ней. — Почему не заигрываешь со мной?       — Это было не заигрывание — это было притворство. А с тобой мне не надо притворяться.       На несколько секунд за столом наступило молчание, Эрен сел рядом с Риваем и тот подвинулся к парню, думая, что мама сказала вполне замечательную фразу. Эрен с улыбкой посмотрел на него, видимо, тоже оценив.       — А тебе не кажется, что сначала предложение надо сделать, а потом про свадьбу говорить? — заметила Карла.       — Так только в этом всё дело? — удивился Крюгер.       — Не в этом, — сказал Ури. — Она не хочет выходить замуж из-за страха.       — Какого страха?       — Ты что бабка на лавке? — зашипела Кушель, смотря на Ури. — Зачем сейчас это обсуждать?       — А почему нет? — спокойно спросил тот. — Для тебя всё равно любое время неподходящее.       Кушель недовольно цокнула, а все в комнате уставились на неё, ожидая продолжения. Женщина тяжело вздохнула и медленно произнесла:       — Отец Ривая был детективом и вёл дело против местных бандитов, за это его убили на ступенях загса, когда мы должны были расписаться. Расстреляли у меня на глазах.       Ривая нахмурился, смотря на маму. Он знал, что отца убили из-за работы, но не знал подробностей: Кушель с Кенни как-то сказали, что отомстили за его смерть и Риваю этого было достаточно.       — Про загс ты не говорила, — заметил он.       — А зачем? — грустно спросила та. — Не нужны такие подробности в детстве.       Так то логично, но для Ривая боязнь выходить замуж из-за далёкой смерти тридцать лет назад выглядела слишком надуманно. Может всё же дело в Крюгере, а мама просто нашла хорошую отмазку?       — Ты хранишь верность мертвецу? — не понял он. — Тридцать лет?       За это он тут же схлопотал подзатыльник от Кенни.       — Повежливее, зая, — недовольно сказала Кушель. — То, что ты был с ним не знаком, не отменяет того, что он твой отец, а я его любила.       — Чуткость, как у атомного ледокола, — хмыкнула Карла.       — Меня Кенни воспитал — к нему претензии, — отмазался Ривай.       — Этот цыганенок от табора отбился, — заверил ту старший Аккерман, — покормили один раз, а он и привязался. Так то я его впервые вижу.       Ривай пропустил это мимо ушей, и, потирая затылок, сказал матери:       — За эти годы его смерть должна была уже стать для тебя рядовым событием. Ты же полицейская.       — Его убили, когда я ещё не служила. Ты думаешь, зачем я в полицию пошла? Чтобы вышибить из себя всё это, — проворчала та.       — Помогло? — спросил Крюгер.       — Конечно, да. Когда через десяток лет я увидела в автокатастрофе мертвую невесту, то даже не вздрогнула.       — И поэтому боишься снова увидеть своё белое окровавленное платье, — заметил Ури.       — Вы с Риваем против меня сговорились что-ли? — возмутилась женщина.       На пару мгновений наступило молчание, а Карла подлила ей и себе виски. Ривай скептически отнесся к услышанному, не понимая специфики образовавшейся вдруг тишины. Ему было трудно прочувствовать смерть человека, которого он даже не знал.       А потом он перевёл взгляд на Эрена, который дул на кофе, и лишь на миг, на короткий миг представил себя на месте матери... И ему это не понравилось. Он не мог осознать, что с парнем может что-то случиться и пусть через тридцать-сорок-сто-сорок лет, появится кто-то, кто займёт его место. Это было бессмысленно — никто и никогда не сможет с ним сравниться.       — Не слушай их, сестрёнка. Я всегда на твоей стороне, — елейно сказал Кенни, — а этих двоих мы не знаем.       — Вот только мелодрамы с ней смотрю я, — заметил Ури.       — Ты кто?       Ури кинул в него финик.       — Это всё решаемо, — сказал Крюгер, пока Кенни открыл рот, чтобы Ури и туда финик закинул. — Белого платья не будет, загса не будет. Пригласим всех на дом и дома распишемся.       — Быка своего попридержи, тореадор, — тяжело заметил Ривай, — она ещё ни на что не соглашалась.       — Ты то что возмущаешься? Не буду я тебя воспитывать и показывать, как на горшок ходить.       — Ага. То есть мне молча слушать звон твоих шаров, когда ты к ней подкатываешь? Тут тебе не рождественские мероприятия под звон гирлянд. Давай рассказывай, что ты ей сделал.       — Ничего он не делал, не переживай, — сказала Кушель.       — А может он вообще нифига не делает, только требует? — подозрительно протянул Ривай.       — Ты просто боишься, что теперь я буду единственным, кто прижимается к её груди.       — А ничего, что я её сын и у меня абонемент на прижимания?       — Сейчас договоритесь и вообще никого обнимать не буду, кроме Микасы, — предупредила Кушель.       — Давайте выведем их во двор, пусть они собачатся у мисок с кормом, — заметил Кенни и сказал Кушель: — Не переживай, я под дулом пистолета тебе на свадьбу любого жениха притащу. И сына мы тебе нового найдём, вон тот же Кирштайн вполне подойдёт.       — Ури, его бар не слишком убыточный? — спросил Ривай. — Не лучше ли там ломбард открыть и его туда сдать.       — Я тебе старьё что-ли? — возмутился старший Аккерман. — Да и где свадьбу праздновать, как не в баре?       Кушель трагически возвела глаза к потолку.       — Ты нам тогда виски будешь втридорога продавать, — заметил Крюгер.       — И что тебя не устраивает? — удивился Кенни. — Неужели ты хочешь в глазах будущей жены выглядеть жмотярой?       — Да отстаньте вы уже от неё, разберитесь сначала между собой, — огрызнулась на них Карла, устав их слушать.       Трое мужчин с недоумением воззрились на мать Эрена.       — Что тут разбираться? Заявление по почте подадим и всё готово, никакой загс не нужен, — заметил Крюгер.       — Сейчас кое-кого в самолёт закинем и загс точно будет не нужен, — сказал Ривай.       Кенни пихнул того в бок:       — Если жених уплывёт, я мистеру Качку позвоню. Я уже настроился на вечеринку, кутёж и выручку с бара. Свадьбе всё равно быть.       Карла несколько секунд смотрела на них, а потом повернулась к Кушель и сказала:       — Я не знаю, как ты выживаешь в этом дурдоме.       — Им просто заняться нечем: дел больше нет, поэтому возомнили себя экспертами моей жизни. Не слушай их, давай выпьем, — сказала Кушель.       Ривай подумал, что судя по виду двух заливающих «горе» женщин, всё шло к тому, что вечер те встретят в стриптиз-баре, засовывая купюры в плавки качкам.       Между тем, Кирштайн, наблюдавший за представлением, жуя колбасу, заметил:       — Теперь вы понимаете, почему я каждый раз пил, приезжая сюда?       — Потому что тебя тоже замуж звали? — проворчала Кушель.       — Этого на свадьбу не приглашать, — зашипел Кенни Риваю. — Он всё равно теперь не пьёт, выручки с него никакой.       — По твоей логике на свадьбу надо звать только алкашей.       — А чё бы нет? Они, да бомжи, всегда при маленьких, но деньгах. Стабильность. А нынешние хипстеры сегодня галлонами пьют, а завтра в веганы идут — хрен поймёшь какая у них мода.       — От ваших разговоров — никакого толку, — заметил Ури. — Молодежь, что вы думаете по поводу происходящего?       За столом на миг наступило молчание, а Кирштайн с Микасой мельком переглянулись.       — Это конечно мисс Аккерман решать, но от объединения семей все только выиграют, — осторожно сказал Жан.       — А я не понимаю, зачем нужно торопиться со свадьбой, — заметила Микаса.       Эрен же, делая бутерброд, взглянул на Ривая и тихо сказал:       — Наследство.       Аккерман нахмурился. Наследство в случае смерти Крюгера? Ну да, матери отойдёт какой-то кусок, за который потом нужно будет биться... Ага.       Ривай понял, от чего Ури заговорил о брачном контракте. Крюгер — тоже не вечен и если того убьют, власть перейдёт Грише и Эрену, но с чего бы Аккерманам им тогда помогать? По старой дружбе?       Да, Ривай будет защищать самого Эрена, но пока того обучат, пройдут годы. А кто всё это время должен будет обеспечивать тыл? Ну конечно, вдова Крюгера и её семья. Однако, уже не как наёмники, а как полноценные родственники, владеющие куском территории. Дядя Эрена собирался подстраховаться всеми возможными путями и через Кушель в том числе.       Конечно, сам Крюгер мог вообще ближайшие лет пятьдесят не умереть, но подумать о будущем был обязан. Риваю не нравилось только то, что мама увязала в этом всё больше.       Старший Аккерман, перегнувшись через племянника, зашипел Эрену:       — Конфетка, давай расскажи Кушель, как она не права, что сопротивляется. Где она ещё найдёт жениха с запасами оружия и личной армией?       — В «золотом треугольнике», — ответил Ривай, впечатывая ладонь в его лицо и отталкивая обратно, — привезём ей облезлого бандита, скажем, что глава картеля.       — Зачем нам версия для бедных?       — Этот слишком напористый, мама с ним намучается.       — Мой дядя самый добрый, внимательный и щедрый, помогает обездоленным и подает мелочь уличным певцам, — важно заметил мальчишка, аккуратно складывая себе бутерброд из горки сыра и листьев салата. — А ещё он хороший рыбак, плотник и садовник.       Все за столом, услышав подобное, с удивлением воззрились на парня. Кажется, скепсис был даже у Ури в глазах.       — Садовник? — подозрительно уточнил Ривай. — В свободное время кому-то кусты постригает?       Кенни хохотнул ему в ухо.       — Он же бобра от акулы не отличит, — удивлённо сказала Карла, смотря на сына. — Какой рыбак?       — Запросто отличу, — заметил Крюгер, — бобёр деревья грызёт, а акула — людей. Давай, племяш, расскажи ещё, какой я молодец.       Эрен, смотря на Кушель, проникновенно сказал:       — Он немного любит покомандовать, но это только потому, что ответственно ко всему относится. Поверьте, он даже в лесу сможет вас прокормить и вам не придётся отбирать грибы у медведя.       — Кто в здравом уме пойдёт с Крюгером в лес? — проворчал Жан.       — Я помню ты рассказывал, как он страдает вечерами у камина, — улыбнулась Кушель.       — Какой камин? — тихо удивилась Карла. — Поставь ему камин, он в нём врагов будет жарить.       — Мам, он уже привык страдать в одиночестве, — заметил Ривай. — Давай ты не будешь нарушать его уединение.       — Вы видимо думаете, что мой дядя холодный, жестокий и насквозь прагматичный? — громко уточнил Эрен. — Во всём ищет выгоду, а жена у него будет чем-то вроде торшера?       — Всё в точку. Абсолютно верно. Он сам недавно это сказал, — посыпалось со всех сторон, а Кенни добавил: — Сестрёнка, хочешь стать «мадам Абажур»?       — Вы все абсолютно неправы, — категорично сказал Эрен. — И совершенно не знаете моего дядю. Будь на его месте кто-то другой, стал бы он лично приезжать в город? Ну, естественно нет. Другой бы прислал кого-нибудь и не подставлялся под пули, но вы видите, насколько он добрый, что готов помочь близким? А то, что он скупил полгорода — так то инвестиции: его сердобольное сердце не смогло пройти мимо нескольких промзон и он наверняка уже разрабатывает план по их благоустройству.       — А склады со взрывчаткой входят в благоустройство? — спросил Кенни. — На такую урбанистику я бы посмотрел.       — Тише ты, не видишь, мы слушаем, какой я классный, — заворчал в ответ Крюгер.       — Он всегда готов оказать помощь нуждающимся, — продолжал лить Эрен, — если вдруг кому-то не хватит денег, человек может обратиться к моему дядя за помощью. А если на кого-то нападают, то сотрудники дяди всегда помогают восстановить справедливость.       — Милый, это называется «якудза», — улыбнулась Кушель.       — Ну что вы, конечно нет, — горячо заверил её мальчишка, махнув бутербродом рядом с лицом Ривая, — это просто доброе и отзывчивое сердце. Но если вы мне не верите, то можете спросить у уток в парке или маргинальных личностей на улицах города — они моего дядю знают, он их всегда подкармливает.       — Как осведомителей, точно тебе говорю, — зашипел Кенни Риваю на ухо. — Они все на него работают, даже утки.       — В качестве плюсов его характера могу сказать, что он очень скромный. Видите, он даже сейчас молчит и я буквально чувствую, как он смущается.       — Мясо внутри покраснело от смущения, — заверил всех Крюгер.       Народ за столом застонал, а Ривай начал прицеливаться к бутерброду, которым Эрен размахивал перед его носом.       — И из-за этой врождённой скромности он даже не может о себе рассказать. А ведь если бы вы дали ему шанс, то узнали бы, как много у него положительных качеств. Вы знали, что в колледже он был победителем в лыжной гонке?       — За ним медведь гнался, поэтому он первым пришёл, — напомнила Карла.       — Вот. Представляете, насколько он сильный и умелый, что способен убежать от медведя, — упорно гнул свою линию Эрен.       Ривай осторожно вытянул из бутерброда лист салата и принялся жевать, пока мальчишка вещал про дядю. За неимением дел он взглянул на Микасу с Кирштайном и заметил, что те довольно уютно расположились на краю стола, играя в гляделки.       Ривай даже хрустеть листом стал медленнее, наблюдая за ними. Кирштайн что-то тихо говорил и Аккерман прищурился, читая по губам, а когда разобрал слово «свидание», то пнул Кенни под столом, показывая в сторону парочки.       Едва капустный лист закончился, он аккуратно вытащил сырок, краем глаза посматривая в сторону Микасы и слушая увлечённого мальчишку.       — ... и образован, и умен. Тем более, я часто слышал, что девушкам нравятся высокие мужчины.       — Ну так то не поспоришь, — заметила Кушель, оценивающе смотря на Крюгера, который выпятил грудь, красуясь.       — У меня где-то были фотки с армии, где он полуголый и на коне, — сказала Карла.       — Так уж и быть, — сказала Кушель. — Я согласна на презентацию.       — Мы же про загс говорили, — удивился Крюгер. — Почему только презентация?       — Я добавлю туда фотографий всего дома, — сказал Эрен Кушель, — чтобы вы могли выбрать понравившуюся комнату.       — И пруд с рыбками тоже покажи.       — Обязательно.       Кушель взглянула на «жениха» и спросила:       — Я слышала, ты хорошо готовишь. Это правда?       — Чистейшая, — не моргнув глазом соврал Крюгер. — Я великолепный повар, охотник, моряк, и что-то там ещё...       — Филантроп, — подсказал Эрен.       — Да. Собиратель марок.       — Бомжей, собиратель бомжей, филантропы этим занимаются, — подсказал мальчишка, — марки любят филателисты.       — Короче, я — барахольщик, — важно сказал тот. — Если, милая, тебе такие нравятся, то я с ближайшей помойки притащу всё, что захочешь.       — Не в этот дом, — осадил того Ури.       — А что такое? Не ты ли ратовал за свадьбу? — спросила Кушель.       — Кенни уже собрался на свадьбу пригласить всех алкоголиков округи, запах помойки и так в дом придёт.       — Звучит будто рождественская реклама, — заметила Карла.       Пока старшие переваривали информацию о том, какой Крюгер герой, Эрен отвлёкся на свой бутерброд, от которого, благодаря стараниям Ривая, остался только хлеб.       — А где сырок? — удивлённо пробормотал он, смотря на половинки хлебобулочного изделия.       — Последний раз его видели убегающим в отпуск. И мы срочно должны его догнать, — сказал Аккерман, пододвигая тарелку с нарезкой.       — Если он убежал в Антарктиду, то лучше я хлеб пожую.       — А пингвины сыр не любят. Он наверняка убежал туда, где тепло и много пиццы, — улыбнулся Ривай и принялся обратно накладывать парню сыр и салат. — И теперь горько плачет без нас на берегу моря, заливаясь слезами и вином.       — Оу, — протянул мальчишка, — нужно срочно бежать за ним и спасать. Когда мы можем отправиться на поиски?       — Как только я обрадую Ханджи дополнительной работой.       — Это куда вы там решили отправиться? — тут же вклинился Кенни. — Пока дом не будет убран — вы все в заложниках. Никакого сна, еды и тисканья.       — У тебя Рейс есть, им пол и протирай, — отмазался Ривай. Эрен утрамбовал свой раздувшийся от сыра бутерброд и принялся жевать.       — Очень жестоко по отношению к Ури. Я ему всё расскажу, — заметил Кенни.       — Что ты там собрался рассказывать? — спросил тот, отвлекаясь.       — Засранец от работы отлынивает, хочет только с Эреном обжиматься, а работать не хочет.       — С каких это пор Эрену нравятся бездельники? — удивился Ури.       — Я обожаю трудиться, — тут же быстро выдал Ривай, — целыми днями только и думаю, как бы побольше поработать.       — Меня это не устраивает, — с полным ртом сказал мальчишка. — Если думать о работе целыми днями, то когда думать обо мне?       Карла с удивлением взглянула на сына, будто видя того впервые.       — Ничего, сейчас разбредутся по комнатам, один унитаз будет мыть, а другой собачью будку чистить и пусть думают друг о друге сколько хотят, — заметил Кенни.       — Как романтично, — заметила Карла. — Надеюсь, у вас нет свинарника. Мне тоже что-ли идти?       — Конечно нет, вы с Кушель пейте и добрейте. Дом сегодня будем мы с парнями убирать. Микаса, ты с нами или с красотками?       — Я могу остаться и что-нибудь приготовить, — сказала девушка.       — Давай пиццу. Всё равно в бар скоро ехать, в дороге поедим.       Пока Кирштайн протестующе начал ворчать, о том, что не нанимался уборщицей, Кенни, его не слушая, приказал быстро всем дожевывать и идти переодеваться. Видимо старший Аккерман решил, что женской компании лучше обсудить всё наедине и это, как ни крути, был хороший расчёт. Подобревшая Карла и озадаченная Кушель вполне могли прийти к компромиссу в отношении семей, а Микаса, как самая надёжная, за ними бы приглядела.       «Бесплатный клининг» в виде парней, поворчав, допил напитки и стал собираться. Кенни, заметив, что Кирштайн не собирается отрывать пятую точку, вежливо осведомился:       — Чё сидишь как на именинах? На улице с собаками ночевать захотел?       — Я же гость, — сказал тот, будто это что-то объясняло.       — Ну вот и будешь в будке с ними глодать кость. Мослы оторвал или покидаем тебя собакам на обед.       — Ой, плохое у меня предчувствие, — заметил тот, поднимаясь и идя за остальными к выходу. И тихо добавил: — Споят они мне тут Микасу.       — После уборки Вангой работать будешь, — заметил Кенни, — пусть девчонки отдыхают, у них тут стресс. Или ты хочешь остаться и им тут потанцевать?       — Я слышал уборка полезна для здоровья, стану-ка я зожником, — быстро сказал Кирштайн и обгоняя всех стартанул к выходу.       Эрен озадаченно посмотрел на женщин за столом, но Ривай приобнял его и повёл к выходу.       — Пусть они тут поговорят и кости нам перемоют, не будем мешать, — тихо сказал он.       — Я просто не помню, чтобы мама пила алкоголь. Может, папе позвонить? — зашептал парень.       — Боишься, она начнёт кидаться стульями? У неё тоже была молодость, думаю, она знает, что делать. Но если сильно волнуешься, то да, можно и предупредить.       — Напишу. Посмотрим, что он скажет.       Пока они выходи за двери, Кенни уже шёл вместе с Ури к лестнице и на ходу вещал:       — Надели свои самые худшие панталоны и спускаемся. Никаких обжиманий, два засранца, специально вам говорю. Никаких совещаний — это уже Крюгеру. И, Киршайн, даже не пытайся сделать вид, что у тебя понос и ты застрял в туалете.       Ривай с Эреном медленно передвигались следом, пока мальчишка печатал на ходу, а Жан рядом бухтел про несправедливость мира. Крюгер пошёл собирать своих людей, явно не планируя в одиночестве драить весь дом.       Ривай подумал на счёт того, что маме после замужества придётся исполнять роль жены главы Синдиката. В принципе, он мог представить её в этой ипостаси, осталось прояснить, хотела ли она в подобное играть.       — Что-то папа не проникся моим сообщением, — заметил Эрен, идя по лестнице, — он шлёт смайлики и говорит, чтобы я собирал компромат на мать.       — А он молодец, она теперь ничего не сможет сказать, если ты пойдёшь по клубам.       — Что я забыл в этих клубах? — проворчал Эрен, убирая телефон. — Дядя такую глупость сказал, что в неё даже мама не поверила.       — Кто знает, — улыбнулся Аккерман, — вдруг тебе захочется пооблизывать плохо вымытые алкогольные бокалы и посмотреть на трясущийся под музыку жирок.       Эрен остановился на ступеньке и с удивлением посмотрел не него.       — Или ты захочешь встретить облизунов, которые с причмокиванием полезут к тебе, чтобы обменяться микробами, — угрожающе сказал он и принялся щекотать мальчишку.       — Ужасно, — заметил Эрен и вывернувшись, обнял его. — А можно обменяться микробами не с кем попало, а с тобой?       — Ну конечно да. Все мои микробы уже приготовились, объединились и навострили свою волосатую ложноножку.       Парень рассмеялся, и Ривай открыл дверь, пропуская его в комнату. Когда дверь закрылась, они наконец остались одни и хоть Кенни раньше что-то там бухтел про то, что надо торопиться и быстро перемыть весь дом, он абсолютно не собирался его слушать.       — А показ ложноножки сегодня будет? — уточнил Эрен, когда Ривай притянул его к себе обнимая.       — Зачем же смущать такого молодого человека всякими непотребствами? Максимум издалека ей потрясу и убегу.       — Ну нет, я в таких индийских танцах не участвую, мне надо поближе посмотреть, — сказал тот, прижимаясь к нему.       — Поближе нельзя. Твоя мама опять скажет, что я тебя совращаю, натрясывая перед тобой причиндалами, — заметил Ривай, целуя мальчишку в щеку.       — Она ничего не понимает в народных танцах. Мне нужна экспрессия и трубящие слоны.       Ривай рассмеялся и зачесал назад его густую чёлку.       — Как скажешь, красавчик, видимо сегодня ночью будем доводить до инфаркта местный Болливуд.       — Они переживут. Зато мама сразу забудет, всё что наговорила.       — Гениальный в свой коварности план. Главное, чтобы после него она не выгнала тебя из дома, — сказал Аккерман и поцеловал в его уголок губ.       — Но ты же меня приютишь? — лукаво улыбнулся Эрен.       — О да, конечно, ещё как. Возможно даже сегодня. Возможно даже несколько раз.       Парень рассмеялся, подставляясь под поцелуи, а Ривай подумал, что дожить до вечера как всегда будет тяжело. Может, переписать на него подушку, одеяло и кровать, чтобы они всегда были рядом? Впрочем, тяжкие думы очень быстро закончились, когда со стороны коридора послышался голос пастуха Кенни, собирающего своих заблудивших овец. Обжиматься нужно было как можно скорее и Эрен тоже это понял, быстро целуя его в ответ.