Проданный ангел

Он стоял на высоком помосте, точно ангел, возвышающийся на стене Эдема, спрятавший крылья под ослепительно белыми одеяниями, ниспадающими до босых ступней, кажется, никогда не пачкавшихся земной пылью и грязью. Золото кудрей сверкало нимбом, отражаясь в широко распахнутых синих глазах... Кроули моргнул. Вернее, страдальчески зажмурился, безжалостно развеивая прекрасную иллюзию. Он знал - как только откроет глаза снова, картина предстанет перед ним во всей своей неприглядной правде. Золотом ангельские кудри играют не в сиянии новорожденного солнца, а в свете множества ламп. Одежды ангела не незапятнанно-белы, а почти полупрозрачны, и любое, самое незаметное движение тела безжалостно выставляет его напоказ - каждой выпуклостью, каждым изгибом - вызывая новые всплески похоти в глазах толпы, собравшейся у помоста. Да, обманчиво-невинный ангел стоял вовсе не у райских врат, а на помосте - напоказ. На продажу. - Итак, кто же будет первым? - выкрикивала распорядительница Уриил. - Смелее, за этого ангела просят немного - всего сотню монет! - Порченный? - глумливо поинтересовался кто-то из толпы. - Строптивый, - не смущается Уриил. - Уж мне ли не знать, как это нравится многим из вас! Кто укротит этого ангелочка, а? Смотрите сами, он еще не знал настоящей хозяйской руки! Кроули вздрогнул, когда Уриил бесцеремонно взялась за полупрозрачную ткань, оголяя округлое белое плечо. Ни рубца, ни отметины. Да можно ли и помыслить о таком? На этой белой коже если и оставлять отметины, так только от страстных поцелуев... - Полноват что-то, - донесся другой голос. Лицо ангела заалело румянцем. - А ты что - собака, на кости бросаться? - отозвалась Уриил. По толпе прокатился смех. - Сто даю, так и быть. - Сто десять! - Сто тридцать! Голоса раздавались со всех сторон, даже те, кто критиковал ангела, не пожелали оставаться в стороне от азартного развлечения. - Пятьсот! - внезапно произнес высокий лысеющий мужчина, сверкнув золотым зубом во рту. - Эй, легче, Сандальфон! Такие деньги отдаешь, а ангелочек этот, может, ни на что и не годен? - Научим - сгодится, - ухмыльнулся Сандальфон. - Пятьсот пятьдесят, Уриил. - Отлично. Пятьсот пятьдесят. Кто поднимет? Никто? - Тысяча, - голос прозвучал негромко, но от его звука сразу наступила тишина. - Тысяча монет. Все удивленно уставились на рыжеволосого мужчину с золотыми глазами, в которых сейчас плескалась откровенная ярость. Он напоминал ядовитую змею перед броском. - Тысяча? - ошарашенно переспросила Уриил. Ангел на помосте вскинул голову, глядя почти с ужасом. Румянец с его щек схлынул, круглое лицо цветом не уступало одежде. - Тысяча, - повторил рыжеволосый, и туго набитый кошелек с тяжелым звоном упал на помост у самых ног ангела. - А вот это - тебе, Уриил. Носи на память! Тонкой работы золотое ожерелье сверкнуло в воздухе и, извившись змеей, заблестело в руке распорядительницы. - Э... Ну что ж, - кажется, Уриил едва могла говорить от изумления. - Тысяча монет и ожерелье... - Продавцу этого достаточно? - глаза Кроули нетерпеливо сузились. - Более чем. - Тогда я его забираю, - Кроули нетерпеливо махнул рукой. - Иди ко мне, ангел! Зрители уставились на ангела, явно ожидая проявления строптивости и разочарования покупателя в своей излишней щедрости, но ангел, неловко подобрав край одеяния, шагнул вниз с помоста и, весь дрожа, бросился навстречу новому владельцу. - Идем, - кратко приказал тот, даже не взяв новое приобретение за руку, и, развернувшись, направился к выходу. - Азирафель! - донесся сзади запоздалый возглас Уриил. - Его зовут Азирафель! Шум голосов покупателей, удивленных развязкой, нарастал, и среди множества этих голосов Уриил, конечно, не услышала, как рыжеволосый процедил сквозь зубы, не поднимая головы: - Я знаю. - Энтони! Ах, Энтони... - Азирафеля била крупная дрожь, он все еще не мог поверить в происходящее. А возможно, ему просто было холодно - полупрозрачное одеяние лежало на полу шелковой грудой, оставив ангела первозданно обнаженным. Рядом валялся плащ самого Кроули, который тот на ходу поспешил набросить на Азирафеля поверх вызывающе-прозрачной ткани. - Ангел, тише, успокойся, - Кроули рылся в шкафу. - Сейчас оденем тебя, и ты мне спокойно расскажешь, что произошло, хорошо? Как ты вообще оказался в этом месте? Ответа не последовало. Азирафель снова краснел, уткнувшись взглядом в ковер. Кроули вздохнул, протягивая Азирафелю несколько старомодного вида белье, рубашку и брюки. Все же не зря он столько времени хранил отцовские вещи, сам бы снял ради Азирафеля последнюю рубашку, но увы, эта самая рубашка ему едва ли подошла бы. Слишком разные комплекции. Азирафель схватился за одежду, отчаянно путаясь в рукавах и штанинах и явно пытаясь увильнуть от заданного вопроса. - Тебе трудно ответить? - Кроули отступать не собирался. - Тогда я спрошу иначе. Азирафель вздрогнул. - Гавриил? - это имя прозвучало в устах Кроули самым низким и грязным ругательством. Азирафель вздрогнул снова, точно получив удар. - Знал я, - продолжил Кроули голосом низким и страшным, — знал, что он скотина та еще… Но докатиться до такой низости — продать собственного мужа, выставить перед всеми... - Не надо так, Энтони! - Азирафель даже огляделся, словно боясь, что Кроули услышат. - Я сам виноват. Гавриил очень, очень рассердился на меня. Я и прежде его разочаровывал. Я не умел готовить его любимые блюда, наводил путаницу в его бумагах, позорил его перед гостями... Ты же знаешь, какие у нас в доме бывали гости, Энтони. А он терпел. Очень долго терпел. - Сссссвятой человек! - прошипел Кроули. - Но недавно он узнал о нас. Ему рассказали, как мы с тобой гуляли в парке, ужинали вместе, пока он ездил по делам... Он пришел в ярость, Энтони! Я ведь говорил тебе, что это неподобающее поведение! - Покормить вместе уток в парке - неподобающее поведение? Или угостить тебя блинчиками, которые ты так любишь, - неподобающее поведение? - фыркнул Кроули. - На что там расщедривался Гавриил после того, как ты отдраивал ему весь дом? На овощи без мяса? На черствый хлеб? - Хлеб? Гавриил говорил, что от него я только еще больше располнею, поэтому... Кроули застонал. - Поэтому он решил выставить тебя на продажу? По дешевке? Бракованный, пользованный товар? - Но ты купил меня не по дешевке, - очень тихо сказал Азирафель. - Все золото мира не будет и сотой частью того, что ты стоишь, ангел! И если Гавриил был таким придурком, что не понял этого, то это его вина, а никак не твоя! Хватит, - Кроули махнул рукой. - Больше о нем ни слова. Мне давно нужно было это сделать. Выкупить тебя, выкрасть, что угодно. Увезти с собой до того, как Гавриил уволочет тебя под венец! - Ты ведь уже пытался, вспомни, - кротко сказал Азирафель. - Это моя вина. - Нет, моя. Что дал тебе настоять на этой глупости, позволил тебе поступить правильно! - последнее слово опять прозвучало ругательством. - Чего ради, ангел? Ублажить Гавриила? Или заработать себе пропуск в рай благими деяниями? Ну, если так, ты постарался на славу. После жизни с Гавриилом тебя в мученики записывать надо! - Прости меня, Энтони, - прошептал Азирафель, опуская голову. - Азирафель, если ты еще и передо мной начнешь извиняться, я не выдержу. Хватит себя унижать! Да я тебе больше и не позволю! А если Гавриил думает, что я верну тебя ему, он будет очень удивлен. Я ни за что этого не сделаю, и плевать мне на его положение и на его деньги! Мы больше не расстанемся, ты слышишь? А если он вздумает помешать нам, мы просто вместе уедем. - Куда? - робко спросил Азирафель. - Куда захочешь. Я хоть на звезду тебя унесу, лишь бы на той звезде пекли твои любимые блинчики! И не пускали туда благовоспитанных зануд в серых костюмах! - Энтони... - выдохнул Азирафель, глядя в такие близкие сейчас глаза, словно горящие расплавленным золотом. И одним только этим золотом и можно было бы выкупить Азирафеля. Его душу, его тело и его несчастное влюбленное сердце. - Что это значит, Сандальфон? - голос Гавриила и в самом деле звучал гласом трубным, а в глазах пылали, погибая, Содом и Гоморра разом. - Прости, - Сандальфон опустил взгляд. - Я не думал, что все выйдет именно так. Все шло по плану, и Азирафель воспринял все совершенно всерьез. Ты бы видел его на помосте! Прекрасный ангел, грешный и кающийся... - Я же говорил, такой урок пойдет ему на пользу, - Гавриил не смог удержаться от самодовольства. - Он совсем запустил себя последнее время. И явно стал пренебрегать правилами приличия. Эти прогулки и ужины с незнакомцами в мое отсутствие недопустимы! - С одним, - педантично поправил Сандальфон. - И Кроули не незнакомец. Они знали друг друга еще до... - После нашей свадьбы он должен был забыть о том, что его знает! - прорычал Гавриил. - Только я должен был быть в его жизни! Законный муж, а не этот демон, который только и знает, что оказываться в центре скандалов и портить людям репутацию! Да за одно это, за то, что посмел не забыть, Азирафель заслужил хорошую встряску, не так ли? И все шло по плану, я и подумать не мог, что ты - ты! - подведешь меня, Сандальфон! Все, что тебе нужно было сделать, - выкупить Азирафеля и вернуть мне через неделю! - Я прекрасно помню это, Гавриил! Но откуда же я мог знать, что туда явится Кроули? Да еще вздумает сорить такими деньжищами?! Так-то было бы ему чем сорить, от отца не наследство осталось, а одно название! А он за твоего муженька берет и выкладывает тысячу как одну копеечку! А уж когда он фамильное ожерелье швырнул, я думал, Уриил в обморок свалится! - А ведь у тебя денег было не меньше, Сандальфон. Выходит, ты просто не захотел ими швыряться? - Гавриил нехорошо прищурился. - Ты же помнишь, мы договаривались - деньги значения не имеют. Я вернул бы тебе все, и даже больше. А Азирафель... - сиреневые глаза опасно блеснули. - Что бы там ни было, мой Азирафель не дешевка. - Разумеется, - хмыкнул Сандальфон. - Ведь только ты один имеешь право выставлять это бесценное сокровище на продажу перед завсегдатаями невольничьих рынков и борделей всего-то за сотню монет! - Что? - хрипло переспросил Гавриил, делая шаг вперед. - Посмотри правде в глаза, Гавриил, именно так ты его на самом деле и ценишь. Не выше. О доме не радеет, дай ему в руки книгу - забудет и об уборке, и об ужине для мужа! Позорит тебя перед гостями, на людях с тобой появляется в неподобающем виде... Не говоря уже о том, что в твое отсутствие позволяет себе проводить время с другим! Гавриил пошел пятнами. - Даже если так - это мое семейное дело, Сандальфон, и ты не имеешь права... - Вот как? На что еще я не имею права после того, как ты предложил мне купить собственного мужа? Знаешь, Гавриил, я видел его тогда в парке с Кроули. Они кормили уток в пруду, и держались за руки. И Азирафель улыбался этому рыжему искусителю так, как никогда не улыбался тебе! Он сиял от счастья и уж точно ни на секунду о тебе не вспоминал! И я не сказал тебе об этом, Гавриил, потому что был уверен - ты и так все знаешь. Ты же знаешь, правда? Поэтому уезжаешь так часто? Находишь любые дела, лишь бы забыть о том, что этот ангелочек не любит тебя... И никогда не полюбит! Гавриил побледнел как мертвец. Сейчас ударит, подумал Сандальфон, несмотря даже на то, что подобное недопустимо между равными по статусу. Но даже страшась удара, Сандальфон видел по лицу Гавриила: ударил по самому больному. Тот и сам знает, что все это правда, но не желает признавать. - Ты думаешь, - голос Гавриила прозвучал очень тихо, - это мне помешает? - Ты заслуживаешь лучшего, Гавриил! - Сандальфон сам поразился расслышанному в собственном голосе отчаянию. - Я знаю, - Гавриил по-прежнему был бледен, руки сжаты, подбородок гордо приподнят. Упрямец. Но именно таким Сандальфон и любил Гавриила - упрямым, целеустремленным, властным... Любил безумно. Но в глазах раз за разом темнело - оттого, что Гавриил будто помешался на этом бесприданнике неблагодарном! А чувств самого Сандальфона просто не замечал в упор. - Азирафель мой, - Гаврил словно вернул удар, заставив Сандальфона внутренне вздрогнуть от боли. - И всегда будет моим. Я все исправлю. Я верну его. - Но ты знаешь законы, Гавриил. Сейчас ты даже подойти к нему не имеешь права. Он принадлежит другому и должен доказать, что достоин находиться рядом с ним. - Вот именно! - с торжеством провозгласил Гавриил. - Пусть доказывает. Пусть Кроули столкнется с тем же, с чем довелось столкнуться мне. Посмотрим, какого он тогда будет мнения о столь дорогой покупке! И знаешь что, Сандальфон, - Гавриил улыбнулся, - я верну ему деньги. Все до монеты. Верну, глядя ему в глаза, когда он сам передаст мне Азирафеля. Полагаю, после этого мой ангелочек избавится от всяких глупых фантазий насчет него. Сандальфон не стал высказываться вслух, но про себя очень сомневался, что Кроули хоть когда-нибудь согласится отпустить Азирафеля пусть даже за мешок золота. Ему ведь и в самом деле доводилось видеть этих двоих вместе не только во время прогулок в парке. И даже на расстоянии было кристально ясно: Кроули просто пылает, готов прямо-таки весь мир подарить Азирафелю за одну только возможность держать его за руку. А тот хоть и не позволяет большего, но так смотрит и так улыбается, что опять же понятно: весь кодекс добропорядочного мужа горит синим пламенем. Вслух Сандальфон сказал только одно: - Гавриил, у тебя еще есть время, чтобы обдумать, как действовать. Целый месяц. - Да, конечно, - Гавриил мимолетно поморщился. Едва ли ему было по душе целый месяц не видеть непутевого мужа, не говоря уж о том, что Кроули отныне имел на Азирафеля все права. И это была не только уборка или приготовление ужина. Впрочем, последняя мысль тревожила не так уж сильно. И на то были свои причины. Собственно, за всю совместную жизнь у Гавриила сложилось мнение, что Азирафель не слишком любит постельные утехи. Нет, он никогда не отказывал в близости, не изобретал для этого предлогов, не противоречил супругу ни в каких его желаниях. Однако был очень застенчив, скован, никогда не проявлял инициативу, предоставляя Гавриилу действовать самому, а о какой-то искусности в ответных ласках и речи не было. Гавриил, конечно, не терял надежды однажды "растопить" Азирафеля и сделать из него искусного любовника. Но ох как до этого было далеко! А вот на Кроули будто красовалась надпись огромными буквами: ловелас. Этот рыжий наглец попробовал все и чуть больше, едва ли ему по душе будет наивная неумелость Азирафеля, так что, распробовав, быстро остынет. А уж Гавриил потом постарается, чтобы Азирафель оценил его сполна - на контрасте. Конечно, не слишком приятно ждать целый месяц, но придется потерпеть. Результат точно того стоит. - Гавриил, - голос Сандальфона отвлек от раздумий, - прости мою несдержанность. Я готов искупить свою вину и поэтому... - он помедлил, будто решаясь. - Отчего бы тебе не провести хотя бы часть этого месяца у меня? Время пролетит быстро, а за комфорт я тебе ручаюсь, мои слуги прекрасно изучили твои вкусы, ты же знаешь. Жаловаться не придется. К тому же сезон в разгаре, а появляться в свете в одиночестве недопустимо. - Ты хочешь стать моим компаньоном? - удивился Гавриил. - Но я думал, ты уже с головой засыпан предложениями тебя сопровождать! - Так и есть. И я уже сделал свой выбор, друг мой. Что ж, сказал себе Гавриил, нет причин отказываться. Сандальфона с полным правом можно считать приличной и приятной компанией, да и в доме его всегда уютно и комфортно, к тому же готовят отменно, не в пример Азирафелю, который в этом деле регулярно с размаху садится в лужу. Хотя, может, спустя месяц Гавриил и заскучает по азирафелевой стряпне, но до этого надо было еще дожить. - Согласен. - Чудесно, - казалось, в глазах Сандальфона отразился блеск его же обнажившихся в довольнейшей улыбке золотых зубов. Подобное зрелище могло бы и насторожить, но Гавриилу сейчас было явно не до того. - И какие же у нас ближайшие планы, Сандальфон? "У нас...". От этих слов Сандальфон улыбнулся еще шире. - Думаю, сегодня мы могли бы неплохо развеяться у Михаил. Через два дня... - Сандальфон многозначительно возвел очи горе. - Прием у самого Метатрона! - А потом? - Потом? - Сандальфон вдруг подмигнул. - О, Гавриил, не все сразу. Даже увеселительные поездки скучны, если в них нет капельки неожиданности. Ты ведь любишь сюрпризы, Гавриил?