Отрывок. "Демон. Внутри и снаружи"

      — Обними меня, — неожиданная просьба и тихий, даже почти просящий голос вечно гордого Иллидана сбил с толку.       — Тебе не кажется, что сейчас не время?! — вспылила Песнь Теней, ловким движением срубая голову спикировавшему на неё сквернотопырю.       Неожиданно мерцающий щит Иллидана мигнул и пропал, а сам эльф быстрыми движениями ухватился за талию воительницы, чтобы решительным жестом прижать к себе, после чего защита вернулась на место.       — Ты что, с ума сошёл?! — шикнула эльфийка. — Нас же сейчас…       — Помнишь, как ты говорила молодой колдунье, что пришла к ней вместе со мной лишь для того, чтобы я один не испугал её? — неожиданно спокойно произнёс охотник на демонов.       — Допустим, и что? — едва сдерживая злость ответила собеседница.       — Ты знаешь, кто нас ждёт на той стороне? — пламенные провалы глаз слегка сощурились.       Вместо того, чтобы выплюнуть слова, женщина неожиданно замолкла. С течением времени этот вопрос перестал беспокоить Майев, а когда она мысленно была готова остаться в другом мире, то о событиях прошлого и вовсе позабыла. Как никогда ясно память оживила последнюю сцену на пике Чёрного Храма: колдующий принц кровавых эльфов и пытающийся сдержать нападение иллидари глава Сломленных. Песнь Теней даже перестала сопротивляться, из-за чего крылья за спиной сомкнулись, а всё мироздание сократилось до мужчины, крепко сжимающего её в своих объятьях.       — Мы не знаем, кто там будет, но разве тот факт, что мы прилетим не просто вместе, а в объятьях друг друга, не станет гарантией спасения одному из нас? Если Шаттрат прислал войска, то вряд ли мне отрубят голову, если увидят, как моя непримиримая тюремщица сжимает Предателя в объятьях. И наоборот — ни один иллидари не посмеет коснуться тебя, когда поймёт, что ты в моих руках, — Ярость Бури нежно обвёл второй рукой стан подруги, игнорируя удары по защитным чарам. — Мы нужны друг другу как никогда. Ты и я. Только ты и я. Только вместе… И только так.       Неуверенно принимая слова партнёра, эльфийка опустила голову, но всё же начала прижиматься к нему. Тепло тела Иллидана ощущалось даже через броню. Возможно, это была сила уз, а может чего-то ещё, то и дело сжимающего сердце, но женщина закрыла глаза и позволила себе абстрагироваться от всего, полностью отдаваясь во власть магии Ярости Бури. Казалось, его сильные руки скорее вырвутся из плеч, чем он отпустит дорогую ему душу.       «Как же это странно», — все тревоги, в том числе и об опасности по ту сторону защитных чар, вдруг резко покинули голову Майев, словно она даже мысленно не могла вырваться за пределы тёплых объятий.       Песнь Теней не узнавала саму себя. На вершине Чёрного Храма их могли встретить не иллидари Ярости Бури, а войско Шаттрата, но вопреки всем бывшим переживаниям женщине было плевать, что о ней подумают. Никто из тех, с кем она общалась ранее, не примет её изменений. Ну и что? Скорее тот факт, что данная мысль теперь совершенно не заботит, и то вызывал больше эмоций, чем её смысл. Женщина будто бы думала со стороны не о себе самой, а о ком-то другом, а потому совершенно не чувствовала страха.       Чужие осуждения и собственные бывшие ценности, как магия атакующих у арки эредаров, не могли пробиться сквозь барьер имени «Иллидан».       Иллидан.       Её главный узник. Её долг. Её ответственность. Её судьба.       «Я всё ещё предпочту: «главный эльф твоей жизни», «твоя забота», «моё спасение»… А вот насчёт «судьбы» — ничего не имею против».       Недоверчиво покачав головой, Майев весело расхохоталась, хотя окружающие рушащиеся стены и летящие чары были максимально неподходящим для этого моментом. Ни один из трёх миров ничего не сможет им сделать, пока они крепко держат друг друга, а она смотрит в пылающие провалы зелёных огней.       Родное сияние светлых глаз для Ярости Бури было легко уловимо. Иллидан улыбнулся уголком губ, жалея, что из-за шлема не может провести рукой по волосам и поймать чёрную прядь. Мужчина почувствовал, как больно дёрнулось сердце: что было бы, если бы судьбе не было угодно выбросить их сюда? Увлечённый преследованием Легиона, он мог бы упустить момент выстраивания взаимоотношений с бывшей тюремщицей и никогда бы не узнал о тех умиротворении и радости, что подарила ему её душа. Если бы не проведённые годы где-то на окраине Круговерти Пустоты, он бы не изменился и не держал бы сейчас Майев в своих руках. Возможность потенциальной потери как никогда казалась жуткой. За последние годы Иллидан всё меньше и меньше чего-то боялся, но сейчас страх того, что могло бы стать недоступно, стоило хоть чему-то пойти другим путем, буквально сковывал осквернённое сердце. Да, видимо, он действительно слеп, раз за столько веков не смог рассмотреть то, что всегда было рядом и являлось основой его личности.       Ярость Бури попал на Землю полный любви к Тиранде, презрения к Верховному друиду и ненависти к тюремщице, а покидал её, держа драгоценную женщину в руках, с глубокими чувствами сочувствия к Малфуриону и разочарования к Верховной жрице. Что за безумный поворот совершила его судьба?       — Я рад, что попал сюда, — неожиданно тихо прошептал Иллидан спутнице, даже не надеясь, что та его услышит, ведь грохот вокруг становился чудовищным.       — Я тоже, — неожиданно ответила Майев, ещё чуть крепче прижимаясь к Ярости Бури.       Наполовину перебинтованное лицо озарилось открытой улыбкой. Какие бы испытания ни готовили Запределья и Азерот, они не сломят эльфа, ведь теперь у него есть ещё один важный стимул преодолеть любые преграды. Душа Иллидана окончательно успокоилась, и мужчина спокойно выдохнул.       Он был готов.