***
Виктория Де Анджелис пошла верным путем, обратившись к Крису. Но если посмотреть с другой стороны, она стала реже прислушиваться к его советам. Иногда не рассказывала всю правду. И всё ещё не разобралась в своих чувствах. — Вик, давай! — заорал Томас с другого конца сцены, подбираясь к ней с гитарой. Манил к центру, пока есть время показать себя в дуэте. Его майка порвалась сбоку, и гитарист не придумал ничего более заманчивого, чем разорвать её до конца. Публика завизжала, а Томас ухмыльнулся, переглядываясь с вокалистом — я тоже так могу. Она решила отложить мысли на потом — хотя бы на время концерта, потому что Дамиано как обычно не давал ей расслабиться: его взгляд был непременно сфокусирован на ней. Особенно сегодня, когда её идеальное тело было едва прикрыто сетчатым нарядом. Это её решение, и Дами уже пожалел о том, что не накинул на неё хотя бы пиджак. В следующий раз нужно будет позаботиться об этом, ведь он далеко не единственный мужчина на фестивале: в толпе их сотни, а его девочка в эпицентре внимания. Скулы свело от вида их бесстыжих лиц. Ветер не щадит, и её волосы вьются, как у голливудской дивы. Виктория не слышит ничего, кроме опьяняющей мелодии. В поисках опоры роняет голову на плечо Томаса и игриво прикусывает кожу, демонстрирует оскал ему в лицо. Он смеется в ответ, не прекращая партию, и немного отдаляется, чтобы дать дорогу Дамиано. Его голос слишком глубоко, он проникает сквозь кожу и завладевает человеком изнутри. У ограждений становится невыносимо тесно, когда парень подходит вплотную. Чувствуется запах гари: то ли от его тела, то ли от пылающей публики, и Дами до ужаса хочется оказаться в этом котле. Он отталкивается и прыгает так далеко, как может. Приземление вышло мягким. Спасибо. Вик не нравилось, когда он так делал: слишком опасно. Она никогда бы не доверила себя толпе незнакомых людей. Не важно, насколько сильна их любовь к ней. Люди бывают разными, и их реакцию не предугадать. Басистка незаметно кривит губы и возвращается к краю сцены взять передышку. Спустя ещё несколько треков Дамиано замечает бледность на её лице. И слабость в глазах, которую она отчаянно пытается скрыть неискренней улыбкой. Что-то случилось. Обернувшись на товарищей, понимает, что ему не показалось. Им нужна пауза прямо сейчас. Томас незамедлительно подает сигнал Вик. Она отмахивается. Доиграем. И только по окончании песни её колени подкашиваются. Дами едва успевает дотянуться.***
— Расскажи мне, что тебе приснилось, — приятный запах кофе в его кабинете помогал отвлечься. Как и металлический вечный двигатель на краю стола. Это всегда завораживало: наблюдать, как шарики перекатываются внутри колеса. — В ту ночь, когда мы помирились? Он кивнул, скрестив пальцы перед собой, и наклонился ближе. — Хорошо…Я не знаю, где это было. Может, какой-то хвойный лес на севере, но там был очень сильный ветер. И снег. Я никогда не видела столько много снега. В такой легкой ветровке выходить в минус восемнадцать — считай, самоубийство. Но Вик не спрашивали, она просто старалась двигаться максимально быстро, чтобы согреться. Ресницы заиндевели, и ей казалось, что холод окутал каждую косточку её тела, потому что суставы отмерзли, и мышцы работали с трудом. Куда идти? Вперед, наверное. Виктория пытается прислушаться. Возможно, в этой глуши есть люди. Или хоть какие-то признаки жизни. Тихо. Придется идти вслепую. Вик огибает широкий ствол дерева, похожего на лиственницу, и замирает. На белом покрывале снега застыли яркие пятна крови, а рядом с ними следы от чьих-то ботинок. Уханье совы заставляет её дернуться от неожиданности. Девушка жмется спиной к стволу и оглядывается, стараясь подавить панику. В поле зрения чисто. Подумаем логически: если бы этого человека кто-то преследовал, то должны были быть ещё следы. Может быть, он просто где-то поранился и побежал домой обрабатывать рану. Домой. У этого человека наверняка есть дом, где можно согреться и спрятаться. Она аккуратно сделала первый шаг в сторону следов. И двинулась вперед под шорох снега, внимательно озираясь по сторонам. Лес жил своей жизнью: по веткам неугомонно бегали белки, стряхивая лапками снег; с дерева на дерево перелетали маленькие птички, переговариваясь друг с другом о насущных делах. Но протяжный волчий вой заставил всех замереть. Викторию тоже. Но её больше волновало другое: след от человеческой ноги сильно расширился, будто на этом месте кто-то упал. Она медленно перевела взгляд выше, чтобы увеличить площадь обзора. Следы закончились, впереди лишь деревья, темнота между ними и вытоптанная кривая тропинка. Он что, сквозь землю провалился? Или его...утащили? Она не успевает осознать происходящее, как в шею из-за спины врезаются животные клыки, и сопровождающий рев в совмещении с собственным криком поражает слух. Вик падает на живот и старается цепляться за деревья по обе стороны от неё, но зверь сильнее — он несется с сумасшедшей скоростью, сомкнув зубы теперь уже на её предплечье. Это волк. Или что-то, похожее на волка, потому что в темноте казалось, что его шерсть отливала синевой. Голос вот-вот будет сорван, она уже не слышит ни себя, ни зверя. Сил не осталось, из раны вытекло слишком много крови. Снег не улучшает ситуацию, упавшие опилки режут кожу лица и кистей: остальное скрыто одеждой. Волк грубо отбрасывает тело от себя, побуждая очередной поток боли, и последнее, что успевает увидеть Виктория, прежде чем потерять сознание, это лицо лежащего рядом человека — того, по чьим следам она шла. Слезы катятся по щекам, и Вик мотает головой, отказываясь верить. Он весь в царапинах, искромсанный и изможденный. — Дами.., — она пытается крикнуть, но выходит только слабый хрип. Бесполезно, ведь его всё равно уже не вернуть.***
Чего ещё я не знаю? Он настоял на том, чтобы присутствовать во время визита к врачу, потому что должен был понимать, в чем проблема и как помочь. И был крайне удивлен ответами Виктории на некоторые вопросы доктора. — То есть ты регулярно валишься в обмороки и ничего блять мне об этом не говоришь? — вытащил сигарету, как только они вышли на улицу. Дамиано проверил заметки на телефоне: не удалил ли случайно то, что записал. Нет, всё на месте: лекарства, дозировки. — Ты бы начал волноваться, — тем не менее, спокойствие вовремя пришло девушке на помощь. — Мне это не нужно. У тебя и так полно своих дел. — В смысле «не нужно»? Не тебе решать, как я расставляю приоритеты, Вик. Я люблю тебя, — его ладони резко опалили ледяные щеки, а сигарета оказалась в опасной близости к коже, — Поэтому я всё равно буду волноваться. Точно так же, как и ты за меня. Они совсем недавно обсуждали это с Кристианом — Дами изменился. Хоть он и по-прежнему вспыльчивый козерог, но стал вести себя более умеренно. Ревновал к каждому столбу, и это тоже было излишне, но хотя бы не провоцировал на конфликт. Стоило признать, что проблемы смягчились, хотя никуда не исчезли. Его сильно задевал тот факт, что слово «моя» воспринималось положительно лишь в постели — в повседневной жизни, особенно при людях, Виктория не горела желанием афишировать новый статус их отношений. И Дамиано, скрипя зубами, слушался, не шел наперекор её принципам. Конечно, их увидели. Рано или поздно это должно было случиться. И было довольно глупо и непредусмотрительно с их стороны идти в клуб вдвоем. Они выпили достаточно рома, чтобы выкинуть мысли из головы и начать целоваться прямо на танцполе. И вроде бы они слились с толпой, но одного внимательного незнакомца хватило, чтобы фотографии и даже одно видео, где четко видно, что руки Дами находятся на женских бедрах ниже положенного, попали в сеть. — Ты просто невероятная, — его дыхание приятно щекочет ухо. — Хочу, чтобы ты всегда была моей. Ни одна из них, — он вяло мотнул головой в сторону, — не сделает меня таким. — Каким? — смеется, прижимаясь к небритой щеке. — Живым. С тобой мне хочется жить. — Не говори так, Дами, — она нежно скользит рукой по волосам, слегка взъерошив прическу. И продолжает улыбаться, покачиваясь вместе с ним в такт музыке. — Тебе и без меня хотелось жить. — Хватит болтать, — заторможенный из-за алкоголя мозг отказывался обдумывать ситуацию, — Я тебя сейчас укушу. — Ты первый начал, — влажные губы требовательно смыкаются на шее, и она в блаженстве прикрывает глаза. Это так волшебно — не бояться Дамиано Давида. И Виктория утопает в этом волшебстве, позволяя делать всё, что он захочет. А слова Криса неумолимо въедаются в мысли, мешая расслабиться: «Так ты всё-таки любишь его? Или не уверена в этом? Подумай над этим как можно скорее, потому что если ты не остановишься сейчас, он не выдержит очередного расставания».