lover, lover, loser

Ёнджун долго не мог уснуть. Он крутился у окна, откидывал одеяло, потому что было слишком жарко, укрывался, потому что замёрз, пытался закинуть свои длинные ноги на деревянное быльце, и между тем мешал лежащему между ним и Чевон Субину. Его мысли хаотично бросались к дверям, которые они могли забыть закрыть, к прозрачной стене, у которой он лежал, к тошноте Чевон, но чаще — к маленькому узкому коридору. Он признался Субину по-настоящему, хотя и сам до прошлого вечера не был окончательно уверен в своих чувствах. Всё стало понятно после того, как на Чевон обрушились все эти беды. За счёт этого он лишь убедился в своей неприязни к ней и дрожащем чувстве беспомощности и тревоги перед Субином. — Не крутись, — тихий шёпот нарушил удручающую тишину дома, а секундой позже мужская рука опустилась на предплечье Ёнджуна и медленно поползла вверх, пока Субин поворачивался на бок. — Ты не спишь? У Ёнджуна в груди ныло при взгляде на него. Но в хорошем смысле. Он практически ликовал, сгорая от волнения и радости одновременно. — Не могу уснуть, — Ёнджун выпалил тем же шёпотом, путаясь во вдохах и выдохах, когда голова Субина съехала с центральной подушки, передвигаясь левее. Ёнджун ему тоже нравился. Сильнее, чем мог предположить. А его сумасшедшее признание, такое неловкое и искреннее, будто некстати в данной ситуации, оказалось спасательным кругом для обоих, чуть не утонувших в тревогах сегодняшнего вечера. — Можно? — горячее дыхание Субина обжигало, заставляя Ёнджуна подвигаться ещё ближе, чтобы сгореть уже целиком, раз уж ему так не терпится. Он кивнул, практически неразличимо в темноте, но Субину было достаточно лёгкого толчка на подушке. Их губы осторожно соприкоснулись, будто за этим непременно последовала бы ещё одна катастрофа. Они дрожали, не дышали, ожидая чего-то, а когда прошло три секунды и в доме не раздалось ни единого звука, Ёнджун приоткрыл рот, уверенно обхватывая губами верхнюю губу Субина и целуя его совсем не так, как прежде. В этот раз не было никаких мокрых и развязных поцелуев, идеально подходящих для секса, Ёнджун и Субин целовали только губы друг друга, не торопясь пускать в ход языки. Благодаря этому звуки были тише и сдержаннее. — И как я смогу уснуть после такого? — шутливо спросил Ёнджун, перехватывая руку Субина со своего плеча и переплетая с ним пальцы. Он чувствовал себя самым счастливым и удовлетворённым, лёгким, как пушинка, не обременённым всеми теми несчастьями, что обрушились и только могли обрушиться на них. Плевать, даже если он сегодня умрёт — Чхве Субин ответил на его чувства взаимностью. Теперь нужно было только выловить момент, в который можно было бы ошарашить их любимую Чевон новостью — больше никаких отношений для троих. Отныне Ёнджун хотел быть только с Субином, хоть он и безмерно благодарен за то, что Чевон была с ними всё это время, за то, что благодаря ей они спустя столько лет пришли к чему-то стоящему. И хоть Ёнджун думал, что не сможет уснуть, провалился в сон с мыслями о поцелуях, и потому ему снились губы Субина, его руки, его плечи и наверняка во сне он опускался бы всё ниже, но что-то разбудило его. Он распахнул глаза, морщась от проникающего в спальню света через стеклянную стену. На улице начинало светать, снег выглядел тёмно-синим, видимость была максимум до первого растущего дерева, но Ёнджун побоялся долго всматриваться в темноту — вдруг где-то там притаился монстр? Вытянув руку, он попытался нащупать в темноте Субина, но его часть кровати пустовала. На расстоянии вытянутой руки лежала Чевон. Её тошнило ночью, но Ёнджун так крепко спал, что все заботы о девушке легли на Субина. Он скользнул рукой по простыням и ещё тёплой подушке, поёжившись от холода и немедленно притянув руки к своим плечам. Они спали в свитерах, но все добытые дрова, похоже, перегорели. Со стучащими от холода зубами и плотно сомкнутыми губами Ёнджун выскользнул из-под одеяла, ступая босиком на остывший пол и сильно жмурясь от неприятных ощущений. Перед выходом он накинул свою часть покрывала на спящую Чевон и подтянул его ей до самого подбородка. В тусклом освещении рассвета её бледная кожа отдавала голубизной, прямо как снег. В коридоре было темно, но он вёл прямиком к ярко освещённой лампами гостиной. Возможно, лучше было выключить всё, чтобы не привлекать к дому внимания, но Ёнджун ни за что не согласился бы ночевать в этом доме без единой включённой лампочки. Из-под двери ванной комнаты тянулась тонкая полоска света — явный признак того, что там кто-то есть. Ёнджун выдохнул с облегчением и поднёс руку к двери, собираясь постучать, но быстро одёрнул себя. Вдруг Субин занят и не хочет, чтобы его беспокоили? Босиком промчавшись по коридору, он выпорхнул в кухню, по-прежнему стуча зубами и задаваясь целью срочно найти воды хотя бы комнатной температуры, но точно не из холодильника. В кастрюльке после чая для Чевон оставалось воды на полстакана, и Ёнджун сразу проглотил её, затем вытирая влажные губы тыльной стороной ладони. В доме становилось так же холодно, как по их приезду. Благо, стеклянные стены ещё не начали покрываться коркой льда. Ёнджун подумал, что чуть позже, когда рассвет окончательно наступит, они с Субином смогут снова выйти за дровами, боясь нападения чуть меньше, чем в непроглядной тьме, а пока он собирался взять ещё тёплых свитеров для своих друзей. Расстегнув свою сумку, он прихватил ещё и носки, махом натягивая их на замёрзшие ноги, но не чувствуя разительного отличия. Следующим стоял рюкзак Чевон, а свитера у неё лежали с самого верха. Ёнджун выбрал для неё кашемировый, который ещё на позапрошлое Рождество она получила от Субина. А когда пришёл черёд сумки Субина, оказалось, что она открыта. Медленно раздвинув её руками, Ёнджун гадал, взял ли Субин с собой дополнительную одежду, когда они условились весь уикенд ходить голышом, и испустил прерывистый выдох, когда стало ясно, что не взял. Сумка была полупустой, со снеками, которые не успели достать вчера, закрытой бутылкой воды и целым пакетом таблеток. Шурша полиэтиленом, Ёнджун обнаружил антигистаминные, обезболивающее и пакетики с порошком для использования при интоксикации алкоголем или, например, просроченным рамёном. У Ёнджуна клацнули челюсти. Он пытался найти разумное объяснение забывчивости Субина, но не то чтобы он взял с собой так много вещей, чтобы в экстренной ситуации не вспомнить, сколько лекарств у него есть и какие могут пригодиться Чевон. Переведя взгляд к камину, к еле дымящимся уголькам, Ёнджун слегка приоткрыл рот от удивления. Накануне они расставили обувь у тёплой стены камина, чтобы та всегда была сухой, но теперь за ковриком стояли только новые сапожки Чевон и ботинки Ёнджуна. Дрожащей рукой Ёнджун потянулся было к своим ботинкам, когда отдалённый звук бьющегося стекла и визг Чевон чуть не довёл его до инфаркта. Он обернулся, со своего места глядя в тёмный коридор, а очнувшись от первого испуга, перескочил через диван и помчался в гостевую спальню. Внутри было более чем просто холодно, сквозь небольшой проём — ладонь Ёнджуна с трудом пролезла бы — через разбитое окно внутрь проникал ледяной ветер. Ёнджун щёлкнул выключателем, включив ночник на прикроватной тумбочке, и уставился на перепуганную до смерти Чевон. Она плакала, сжимая пальцами края сложенного вдвое одеяла, а как только увидела парня, протянула к нему руки. — Кто-то был там… — она ухватилась за низ свитера Ёнджуна, когда тот не уделил ей должного внимания и не обнял её. Но он буквально был на грани. Отдёрнув мягкую ткань, он процедил сквозь стиснутые зубы: — Я знаю, — он скрипнул зубами, — сиди здесь, сейчас я его убью. Не пытаясь подавить в себе нарастающую ярость, Ёнджун бросился вон из комнаты. Он с силой захлопнул за собой дверь и взамен пнул дверь в ванную комнату, которая оказалась не заперта. Как он и ожидал, внутри было пусто. — Чёртов шутник, — Ёнджун прищурил глаза, придавая своему взгляду хищности, а гнев, переполнявший его до краёв, в любой момент мог выплеснуться. И выплеснулся, так как входная дверь хлопнула. — Ёнджун? — Субин выглядел очень удивлённым, сжимая в руках дрова и не понимая, почему Ёнджун так к нему несётся через всю гостиную. — Почему ты не спишь? Дрова посыпались на пол, больно ударяя Субина по носкам ботинок, а вместе с тем и по пальцам. Он не успел толком зашипеть или отодвинуться, потому что хватка Ёнджуна была крепкой, и он упрямо тащил ворот куртки Субина вниз. — Какого чёрта, Субин?! — Ёнджун так сильно сжимал плотные слои ткани, что костяшки побелели и мышцы на руках заныли. — Да в чём… — Субин растерянно смотрел на красивое лицо Ёнджуна, не узнавая его вовсе. Он был очень зол, такого прежде не было. Конечно, он раздражался из-за детских ссор Субина и Чевон, иногда мог шуточно злиться и обижаться, когда они не соглашались делать в постели то, чего он хотел, но чтоб вот так свирепо дышал, раздувая ноздри, чтобы с таким презрением смотрел, до мурашек. — Выходи! — приказал Ёнджун, отпуская куртку Субина на мгновение и бросаясь бегом к своим ботинкам. Он влез в них, не маясь со шнурками, и накинул своё пальто, в этот раз не таща, а толкая Субина назад на мороз. Дверь за ними хлопнула, деревянная веранда заскрипела, застонала, и, пятясь от Ёнджуна, Субин поскользнулся на первой же ступеньке, пролетев оставшиеся четыре и распластавшись прямо на каменной дорожке, припорошённой снегом. С его губ сорвался стон, но возмутиться и даже в полной мере прочувствовать боль в копчике и затылке не получилось из-за Ёнджуна. Он снова поймал Субина за куртку, теперь держась за шкирку, и прямо по снежным сугробам потащил его по направлению к сараю. — Ёнджун! — Субин был больше и сильнее, как ему казалось, но никак не мог противиться упрямому и разъярённому парню. — Ёнджун, отпусти! — Поднимайся, — когда была отпущена куртка Субина, лицо Ёнджуна приобрело это выражение — что-то между презрением и омерзением — крайне неприятное. Оно заставляло Субина стыдиться, хоть он и не знал, почему должен испытывать нечто подобное. — Скажешь ты, наконец, что происходит? — Субин отряхнул рукава куртки, чувствуя, что джинсы уже промокли и совсем скоро он задрожит от холода. Ёнджун ткнул пальцем в следы. Не те, что Субин оставил по ходу к сараю, а те, что тянулись от него и дальше, вокруг дома, прямо к гостевой комнате. — Ты их оставил? — Ёнджун вёл себя с Субином, как хозяин с провинившейся собакой, к тому же и правда был готов натыкать его носом в снег. Субин растерянно уставился на следы, открыл рот, собираясь возразить, придумать что-нибудь, оправдаться, но Ёнджун выглядел непреклонным, и потому Субин решился на правду. — Я просто немного прошёл вперёд, — он сжался, когда Ёнджун замахнулся, — я сделал это, чтобы посмотреть на тебя. Всего секунду, до того, как вернуться за дровами. Грудь Ёнджуна тяжело вздымалась и опускалась, от злости у него вот-вот могла взорваться голова, а от усилий, которых ему стоило протащить Субина через весь этот снег, лёгкие горели. — Ты разбил окно в спальне, чтобы напугать Чевон, — это не было вопросом. — Это ведь ты издевался над ней, не так ли? Из ревности? Брови Субина подскочили вверх. Он был не столько удивлён, сколько перепуган. — О ч-чём ты, Джун… Он потянулся в сторону Ёнджуна, желая ухватиться за него, но тот отступил на шаг назад. — Боже, поверить не могу, что это был ты! — его губы искривились в горькой усмешке. — Ну конечно, это должен был быть ты… Вечно ведёшь себя, как обделённый в наших отношениях, не можешь дождаться, когда на тебя уже обратят внимание. А знаешь почему так, Субин? Потому что ты конченый придурок, способный только брать в рот и поддакивать, даже если тебе что-то не нравится! Субин так долго не моргал, что на глаза слёзы навернулись. А может дело было вовсе не в ледяном ветре, что хлыстал его по лицу, словесная пощёчина Ёнджуна была куда больнее. — Всё сказал? — он подавил всхлип, не желая показаться Ёнджуну ещё и размазнёй. — Или обвинишь меня в чём-нибудь ещё? — Ты про стекло у кровати и рамён? — Ёнджун разошёлся не на шутку. Он орал так, что в лесу слышно было, не то что в доме. — У меня в голове не укладывается, что ты мог так поступить… — И как же я поступил, по-твоему? — Субин сжал руки в кулаки. Ёнджун громко фыркнул на его вопрос. Словно всё было очевиднее некуда. — Теперь я понимаю, кто разбил окно в сарае, почему ты был таким с Чевон, когда она порезала ноги, — он задыхался от гнева, — понимаю, почему ты подсунул ей не такой рамён, но как ты мог… как ты мог даже не помочь ей, когда её рвало? У тебя были с собой лекарства. Субин был готов расплакаться. Это всё больше походило на ситуацию на детской площадке, когда его обвиняли в том, что он забрал чьи-то игрушки, хотя даже не знал, как они выглядят, но самое худшее — эти самые игрушки обнаруживались в его рюкзаке. И не было ни единого человека, который бы поверил ему, потому что обвинения были выдвинуты, а неопровержимые доказательства найдены. — Ёнджун, — Субин попытался выдавить из себя слова, но Ёнджун отмахнулся. — Не лезь ко мне. И к Чевон тоже. Эта поездка была проклята с самого начала? Где-то в планах Бога это было внесено в список с самого рождения Субина, Ёнджуна и Чевон. Им было суждено пройти столько лет вместе, чтобы разочароваться и рассориться за одну-единственную ночь. Субину с трудом верилось, что несколько часов назад он чувствовал себя необычайно счастливым из-за Ёнджуна. Теперь он был предан им, а Ёнджун считал, что был предан он. Отчасти, на какую-то одну тысячную, если не миллионную, Ёнджуну стало легче. Никакого монстра в темноте и лесной чаще не было, он всё это время находился под боком, нежился в объятиях и чужих признаниях. Развернувшись, Ёнджун зашагал прочь от сарая, утопая ногами в снегу. Субин не пошёл за ним. Он стоял на месте ещё очень долго, размышляя над всем услышанным, над всем, что Ёнджун ни за что не решился бы ему сказать, если бы не это фальшивое преступление. И ему было бы не так обидно, если бы он правда решился на это. Но разве он мог причинить боль кому-либо из них? Даже Чевон. Конечно, у них были разногласия, они часто задевали друг друга, но дальше слов обычно не заходило. Ёнджун захлопнул дверь и неосознанно потянулся к замку, злясь до такой степени, что был готов действительно закрыться от Субина и бросить его замерзать на улице. Но в последний момент опустил руки, и плечи, и голову, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Он сильно ошибался в нём, и хотя больше Субин не казался таким мягким и нежным, Ёнджун сожалел, что обидел его. Разве он сам не допускал мысли о том, как хорошо было бы, не будь с ними Чевон? — Джун, — он обернулся на её голос, спешно вытирая замёрзшими ладонями слёзы со щёк и шмыгая носом. — Да, Чевон? — он устремил свой взгляд на неё, стоящую у музыкального плеера, бледную, в ярко-красном вязаном свитере. Она жалась к стенке, часто кусая потрескавшиеся губы. Слышала ли она их ссору? Они находились не так далеко от дыры в стеклянной стене. Наверняка она слышала. Теперь и она будет злиться на Субина. — Прости меня, — её нижняя губа задрожала от назревающих слёз, — пожалуйста, прости меня… Она была такой крохотной и хрупкой, словно малейшее дуновение ветерка могло бы подхватить и унести её. Ей было необходимо как минимум выпить пакетик лекарства, ещё лучше — попасть в больницу. — Не переживай, Чевон, — Ёнджун и сам не мог сдерживаться, практически срываясь на рыдания, но делая пару шагов от двери к камину и к девушке. — Мы всё… всё переживём. Больше тебе не будет больно из-за меня или Субина. Особенно из-за Субина. Вышеупомянутый как раз показался на крыльце, расстроив и сковав Чевон ещё больше. Она опустила голову, избегая взглядов в сторону парней, когда Субин медленно вошёл в дом, отрешённо глядя в стену. — Простите меня, оба, — она хлюпала носом, из-за чего Субин позволил себе взглянуть на неё. — Это из-за меня… Ёнджун и не сомневался, что это было из-за неё. Субин говорил, что не будет ревновать, что не против этих треугольных отношений, в итоге решился на такую подлость. — Не плачь, малышка, — Субин смягчился от одного её вида. Казалось, она умирала. — И ты ещё смеешь говорить ей такое после… — голос Ёнджуна становился громче и сильнее, но его прервал едва различимый шёпот Чевон. — Это я подложила стекло, — когда Ёнджун и Субин уставились на неё, она закрыла глаза, — и рамён был хорошим. Я выпила немного парацетамола, спрятав другие лекарства в сумку Субина… Я… Я разбила окно, потому что… потому что видела вас двоих. Такая себе причина свести лучших друзей с ума. — Ты бредишь, — попытался вклиниться Ёнджун, но Субин вытянул руку, останавливая его от рвения добраться до Чевон. Вдруг этот придурок и её за шкирку тягать станет? — О чём ты, Чевон? — голос Субина дрогнул на её имени. Её лицо перекосила гримаса боли. Она подтянула руку к животу и подавила очередной рвотный позыв. — Я спустилась вниз попить воды и подышать свежим воздухом, но мои сапоги промокли — подошва на правом треснула, — она рисковала сорваться на слёзы и тогда ни Субин, ни Ёнджун не смогли бы разобрать её слов, — поэтому я надела ботинки Субина. Я просто шла вдоль дома, когда увидела вас в окне. Ей не нужно было в деталях объяснять, что именно она видела. Они оба прекрасно помнили, чем занимались. — И что? — спросил Ёнджун. Его голос вновь сочился злостью. — Что такого в том, что мы делали? Ёнджун знал, что такого, догадывался, почему Чевон была обижена на них. Даже когда ей было плохо, Ёнджун в первую очередь заботился о Субине. — Чевон, — Субин легко хлопнул Ёнджуна по груди, заставляя его замолчать и немного остыть, — мы же иногда делаем это по отдельности. Вспомни, сколько раз у нас это было без Ёнджуна. — Но в этот раз всё было по-другому! — вспылила она. Глаза её налились не только слезами, но и яростью. — Я слышала, как вы ворковали, пока думали, что я сплю! Я слышала, что вы хотите меня бросить! И всё же, по мнению Субина, это не было весомой причиной, чтобы калечить себя в поисках их внимания. У него по спине пробежали мурашки, когда он представил, как Чевон нарочно наступает босыми ногами на стёкла, как в минуты, когда Субин и Ёнджун заняты, запихивается парацетамолом, чтобы после они суетились вокруг неё с чаем и заботой, как она разбивает стеклянную стену дома, только бы кто-то к ней пришёл. — Вы же клялись, что мы втроём, — она согнулась пополам, борясь с резкой болью в животе, — вы обещали… — Ёнджун, лови её, — подсказал Субин, пытаясь достичь плеера, прежде чем Чевон рухнет на пол. Он почти успел, но Ёнджун был проворнее и подхватил её до того, как она разбила себе губу о деревянный пол. Чевон была бледна и холодна, легче, чем Ёнджуну помнилось. — Чёрт, чёрт, чёрт, — с его губ сыпались проклятия и возмущения, пока он натягивал на отключенную Чевон сапоги и куртку, пока водружал её на спину Субину и хватал ключи от машины. — Я добегу до машины скорее и включу печку, но ты тоже поторопись. Из-за Чевон они притворились, что пропасти между ними, которую Ёнджун вырыл собственными руками, не было. Сообща они добрались до машины, а пока страдали над попытками выбраться из снежной ловушки, Ёнджун чередовал слова «чёрт» и «Боже» не зная, к кому именно обращается, но согласный на помощь любого, если это будет значить, что они выедут на трассу и доберутся до больницы прежде, чем слабое дыхание Чевон окончательно прервётся. На заснеженной дороге колёса скользили, каждый крутой поворот пугал до чёртиков, отчего Субин крепче сжимал Чевон на заднем сидении и не спускал взгляда с напряжённого лица Ёнджуна в зеркале. Он вцепился в руль, будто примёрз к нему, и только набирал скорость, в памяти пытаясь откопать ближайшие жилые месте и наличие какой-никакой больницы. У Субина не было шанса поговорить с ним, да он и не хотел. Ему самому нужно было переварить всё то, что он услышал за сегодня от этих двоих. Это было очень трудно. — Скорее, — Ёнджун поторапливал, пока Субин вылезал из машины, а потом и всю дорогу до больницы. Он поторапливал и врачей, когда не мог и двух слов связать о том, что произошло. Субин объяснил девушке с папкой в руках всё о ранах на ногах, но главное — о таблетках парацетамола. Он объяснил, что лечили они её чаем и что думали, что ей становится лучше. Они просидели в больнице до самого вечера, пока лечащий врач Чевон не отослал их куда подальше, попросив не ночевать в приёмном отделении маленькой клиники, так как это запрещено правилами. Они могли бы вернуться следующим утром и вместе с пришедшей в себя Чевон выслушать, чем так опасна передозировка парацетамола и что теперь будет с её печенью. Субин вытянул ноги, упираясь ими в коврик и дотягиваясь до ремня безопасности. Его движения были медленными, механическими, он действовал как ржавеющий робот, заедающий на некоторых простых задачах. Ремень никак не хотел застёгиваться, а Ёнджун устал ждать. Перехватив ремень из рук парня, он щёлкнул кнопкой, на всякий случай после проверяя ремень на прочность. — Отвезти тебя в Сеул? — они были на середине дороги, как раз между Сеулом и тем домиком в лесу. — Разве ты не собираешься вернуться за вещами и чтобы убрать? — Субин смотрел исключительно перед собой, чувствуя на своей щеке выжигающий взгляд Ёнджуна. — Собираюсь. Субин пожал плечами. — Тогда к чему вопрос про Сеул? Нужно вернуться скорее и убрать весь тот бардак. Ёнджун надеялся вернуться туда один, больше не испытывая никакого давления или вины. А из-за Субина он чувствовал себя очень виноватым. Наговорил ему кучу гадостей, не подумав, и чтобы вернуться к тому, что было между ними до, нужны были машина времени и ножницы — чтобы отрезать Ёнджуну, который ещё не успел всё испортить, язык. — Поговоришь с владельцем об окне? — Субин сложил руки на груди, когда они выехали с парковки. — Возможно, суммы за следующий день проживания будет достаточно? Если нет, поделим поровну, как всегда. — Это Чевон разбила окно, пускай она и платит, — Ёнджун мельком взглянул на хмурого Субина. — Теперь будешь вымещать свою злость на ней? Ёнджун тяжело вздохнул, включая фары, так как на улице уже было темно. Он свернул в сторону заснеженной трассы и повёл медленнее, беспокоясь о безопасности сидящего рядом парня. — Хочешь, чтобы я извинился перед тобой? — разумеется, Субин хотел этого. — Только если то, что ты наговорил, было ложью, — он хмыкнул, больше десяти секунд вглядываясь в кусочек света, который обеспечивали фары. Дорога была одинаковой, только разочек немного поворачивала вправо. Выдыхая всё чаще и громче, Ёнджун не знал, как подойти к этому разговору. — Прости, что обвинил тебя, — начал он, — но разве ты не поступил бы так же? Его вопрос прозвучал грубо, и понемногу, но они возвращались к былой атмосфере лёгкого напряжения, которое всегда царило в машине, когда они оставались вдвоём. Раньше сексуального, теперь — серьёзного. — Ты имеешь в виду, протащил тебя за шкирку через весь участок и обвинил во всех грехах смертных? — Субин усмехнулся, но быстро подавил смешок. — Ладно, забудь. Я знаю, что всё выглядело так, будто я — главный злодей. Я поступил бы так же, ты прав. Если бы это был кто-то другой. Не ты. Субин знал Ёнджуна как облупленного с самого детства, и он был уверен, что есть вещи, на которые Ёнджун никогда бы не пошёл. Издевательство над Чевон одна из таких вещей. — Субин… — Ёнджун сдавленно застонал. — Прости, пожалуйста. Я должен был быть внимательнее и разумнее. Я сказал всё это только потому, что был зол. Я не считаю, будто ты на самом деле ревнуешь и способен только на… то, что я сказал. Откинувшись на подголовник, Субин покачал головой. Ему не хотелось возвращаться к этой теме. Будь его воля, он стёр бы последние несколько часов из своей памяти. — Веди аккуратнее, — пробормотал он, прикрывая глаза. — Я на тебя не злюсь. Парочки иногда делают это — ругаются и бросаются друг в друга обидными словами. Буду считать, что это наша первая глупая ссора в отношениях. Это будет тяжело забыть и выкинуть из головы, но Субин планирует сделать всё возможное, чтобы эта поездка осталась в далёком прошлом вне зависимости от того, пройдёт после неё один день или десять лет. — Хочешь вздремнуть? — Ёнджун отвлёкся на секундочку от дороги, чтобы посмотреть на Субина. — Нет, всё в порядке, — он нахмурился, по-прежнему не открывая глаз, — я не буду спать. У нас слишком много работы, чтобы можно было спать. Зато потом… я просплю целые сутки. Они оба рассмеялись и начали строить планы, что за чем предстоит убрать, но в первую очередь — растопить камин, чтобы не задубеть в холодном доме. Этим они планировали заняться вместе, а потом Ёнджун занялся бы уборкой в гостевой комнате, а Субин на втором этаже и в гостиной. Как маленькие, они в «Камень, ножницы, бумага» разыграли, кому достанется пылесос, а кому половая тряпка. Субин запомнил, что за чем выбирает Ёнджун и поддался ему, зная, как тот ненавидит мыть полы. Дом встретил их уютной тишиной, которую ещё этим утром можно было бы назвать «напряжённой» или «сокрушающей». Без Чевон и мыслей о психопатах за стенами было как-то проще расслабиться и сосредоточиться на важных вещах. На первом этаже снова играла музыка, которой Субин громко подпевал, перетаскивая постельное бельё на второй этаж, загружая стиральную машинку, пока Ёнджун безуспешно пытался чем-нибудь прикрыть дыру в окне и вернуть комнате былой вид. Раздвигая кровати, он пыхтел так же, как и когда заметал мелкие осколки с пола. Если бы не застилающая злость глаза, он бы сразу догадался, что кинули чем-то тяжёлым не с улицы, а из дома. Тогда он бы разгадал секрет Чевон скорее и избежал ссоры с Субином. — Джун, я схожу за дровами, — Субин сделал музыку тише, но полностью её не выключил. Ёнджун не расслышал слов Субина, ползая по полу на коленях и вытирая влажными салфетками брызги рвоты, которую оставила Чевон. Вернув прикроватную тумбочку в промежуток между двумя кроватями, он так на коленях и пополз к окну, мурлыкая себе под нос песню, что играла предыдущей. Он не замечал ничего, кроме песни, пока его взгляд не поймал два больших следа в насыпанном ночью снегу, а потом тянущуюся из-за дома тень. Он схватился рукой за грудь, выдыхая с огромным облегчением. Это был Субин. Он прыгал по сугробам, утопая в снегу и смеясь. Подобравшись к дырявой стене, он просиял улыбкой и помахал Ёнджуну. — Совсем не страшно, — сказал он, практически прижимаясь носом к стеклу, отчего оно быстро запотело. — Возвращайся домой, — потребовал Ёнджун. — Маленький перепуганный Джун нуждается в сильном и бесстрашном Бинни? — Субин пошутил, отстраняясь от окна и снова прыгая в снег, туда, где ещё не было следов. Ёнджун закатил глаза от раздражения, которое появилось после глупой страшной мысли, промчавшейся в его голове. О том, что этот лес всё ещё выглядит жутким и что посреди ночи дом слишком выделяется среди деревьев. Он бросил грязную салфетку на пол, присаживаясь на кровать у окна и разминая затёкшие плечи. Он крутил руками, наклонял и поворачивал голову, а потом потянулся назад, подумывая прилечь, и зацепил пальцами что-то. Это была бумажка, застрявшая между застеленной покрывалом кроватью и стеклянной стеной. Ёнджун бы точно заметил, если бы она была здесь вчера или утром, ведь он спал на этой самой кровати. Развернув её, он уткнулся в размашистый почерк и текст, написанный маркером: «Было весело за вами наблюдать, ребята. Игра в прятки с прозрачными стенами. Обожаю! Заглядывайте ещё, вы, трое)» Ёнджун вздрогнул, когда входная дверь хлопнула и, вскочив с кровати, сжал записку в руках. — Субин? — позвал он, высовываясь в коридор и впопыхах обувая тапочки. — Субин, это ты? В гостиной кто-то топал ногами, заглушая музыку. Ёнджун подкрался к концу коридора на цыпочках, с замирающим сердцем выглядывая из-за угла. — Бу! — вскрикнул Субин, вскоре прыская от перепуганного вида своего парня. — Ты напугал меня, идиот, — Ёнджун облизал сухие губы и, оглядываясь по сторонам, вышел в гостиную. — Кто-то действительно был возле дома. Он оставил записку. Субин театрально вздохнул, давая понять, что это вздор. Никого не могло быть возле их дома. Они же вроде как уже со всем разобрались. — Наверняка её написала Чевон, чтобы напугать нас, — он закинул левую руку на плечо Ёнджуна, притягивая его к себе и быстро чмокая в щёку. — Расслабься, мы здесь только вдвоём. Песня в плеере закончилась, как и плейлист на флешке. В доме стало очень тихо, было слышно даже завывания ветра, доносящиеся из гостевой спальни. Ёнджун поджал губы, хмуро выглядывая в коридор. — Я залепил её скотчем, — задумчиво пробормотал он, таща Субина за собой вглубь дома и осторожно приоткрывая дверь в спальню. Ледяной сквозняк полностью распахнул дверь, заставляя её стукнуться о стену, а Ёнджуна подпрыгнуть. Скотч висел на соплях, вот-вот собираясь упасть на кровать, будто кто-то вдавил его внутрь, например, холодный ветер. — Не очень надёжная штука, — Субин вырвался из хватки парня, проходя внутрь и пытаясь прилепить скотч обратно. — О, тут была ещё одна… Он подхватил с кровати сложенный вдвое листок, которого прежде Ёнджун не видел. — Что там? — в три больших шага он дошёл до Субина и заглянул в бумажку, на неровные строки, выведенные маркером. «Минус один? Хе-хе Теперь вас только двое. Забавная штука этот дом — я вас вижу, а вы меня нет :)»