Кольцо

Следующие несколько дней прошли для Гермионы как в тумане. Постоянно снующие туда-сюда целители, чуть ли не каждые пятнадцать минут проверяющие её состояние, кивающие и размахивающие руками, серьёзные и задумчивые. Новых людей в её палате ежедневно появлялось столько, что Гермиона даже не старалась запомнить, как кого зовут. Они приходили и уходили, задавали кучу вопросов, что-то помечали на листах пергамента, давали ей то одно зелье, то другое, качали головами и долго-долго шёпотом совещались. Гермиона невольно задумывалась над тем, чем же вызван подобный энтузиазм: потеря памяти вряд ли была редким явлением, требующим такой суеты. Под всеми этими внимательными взглядами Гермиона чувствовала себя подопытным кроликом, и с каждым днём её тревога усиливалась. На все вопросы целители отвечали немногословно и будто под копирку, отказываясь давать какие-либо пояснения, а на просьбу принести ей что-нибудь почитать, хотя бы «Ежедневный пророк», последовал категорический отказ. Их странное поведение запутывало Гермиону ещё больше. Она не понимала, что происходит, и ощущала себя выпавшей из реальности. Как никогда ей нужна была поддержка близких людей, и Гарри, как и обещал, навещал её почти каждый день в зависимости от занятости на работе. Иногда с ним приходила Джинни, и всякий раз во время таких визитов Гермиону охватывало ничем не объяснимое беспокойство, которое не пропадало до тех пор, пока Джиневра не покидала палату. Северус Снейп неизменно наведывался каждое утро, интересовался здоровьем Гермионы и по прошествии получаса, заполненного бессмысленным перебрасыванием короткими, ничего не значащими репликами, уходил, обещая вернуться на следующее утро. Эти визиты стали якорем в новом для Гермионы мире, который внешне хоть и оставался таким, каким она его помнила, но в целом уже успел измениться настолько, что она порой терялась в нём и не всегда осознавала происходящее. Как будто новые краски появлялись на уже знакомой картине, и она не знала: стереть их или оставить всё, как есть. Вечером пятого дня к Гермионе заглянула миссис Уайт — её целитель. Проверив все показатели и не найдя никаких отклонений, она сказала: — Пора встать с постели. Гермиона с надеждой посмотрела на неё. — Но только с моей помощью — без самодеятельности, — строго добавила миссис Уайт. Гермионе не оставалось ничего иного, кроме как согласиться. Бесцельное лежание быстро наскучило ей. Уже на второй день такого времяпрепровождения она мечтала только о том, как бы поскорее выздороветь и убраться из этой больницы подальше. Однако всё оказалось не так просто, как она рассчитывала. Стоило ей сесть на край постели, как голова тут же закружилась. Гермиона бессильно откинулась на подушки, желая, чтобы мерцание звёздочек перед глазами поскорее закончилось. — Ну-ну, не так быстро, — остановила её миссис Уайт, доставая откуда-то из карманов халата пузырёк с зельем. — Семь месяцев в постели. Думаете, это будет так легко? Гермиона молча выпила зелье. — Сначала посидите в постели несколько минут. Потом можно будет попробовать подняться. Я помогу. Стараясь не обращать внимания на пляшущие перед глазами очертания комнаты, Гермиона, поддерживаемая миссис Уайт, медленно поднялась с кровати. Больше всего она боялась упасть, и даже присутствие целителя не избавляло её от этого страха. — Шаг вперёд, — сказала миссис Уайт, придерживая Гермиону за локоть. — Это совсем не сложно. Было ощущение, будто приходится заново учиться ходить. Коленки подгибались, и чем дальше от кровати Гермиона отходила, тем больший страх охватывал её, сковывая движения. — Не бойтесь, я поддержу, — улыбнулась целитель. — Давайте дойдём до окна. Гермиона не стала спорить и сделала ещё несколько шагов. Каждое движение казалось ей неуверенным, ломаным, словно она была вылепленным из глины человечком. Ноги не слушались, и больше всего ей хотелось сесть на пол и заплакать. Подобное желание посещало Гермиону не впервые за проведённое в больнице время. Но она понимала, что нельзя ему поддаваться: стоило только остановиться — и она не сможет сделать следующий шаг. — Обопритесь о подоконник, — сказала целитель. Гермиона ухватилась за него как за спасительную соломинку и облегчённо вздохнула. Ей казалось, что она прошла не меньше мили, хотя на самом деле сделала не больше десяти шагов. На это ушли все силы, и она старалась не думать о том, что ей ещё предстоит возвращаться обратно в постель. Сейчас Гермиона наслаждалась возможностью просто стоять у окна, смотреть на закат, на медленно бегущие куда-то облака, наблюдать за тем, как ветки деревца колышутся на ветру, и ни о чём не думать. — Делаем успехи? — послышалось от двери. Гермиона оглянулась и увидела Северуса Снейпа. Он стоял у стены и, видимо, уже давно наблюдал за ней. Она медленно кивнула и отвернулась к окну. — Это ведь иллюзия, да? — поинтересовалась она, рассматривая пейзаж за окном. — Да, мы на четвёртом этаже, — ответила миссис Уайт. — Мне пора. Мистер Снейп поможет вам добраться до постели, — сказала она и удалилась. Гермиона долго смотрела на закрывшуюся за целителем дверь, стараясь не думать, как она будет преодолевать обратный путь до кровати. Просить помощи у Снейпа не хотелось, но она понимала, что не пройдёт эту пару метров самостоятельно. — Тебе помочь? От неожиданности Гермиона вздрогнула и пошатнулась, но Снейп вовремя схватил её под руку. — Не пугайте меня так больше, — попросила она, тяжело вздыхая и стараясь унять бешеное сердцебиение. Она настолько ушла в свои мысли, что даже не заметила, как Снейп приблизился к ней. — Пойдём, тебе пока нельзя так много времени проводить на ногах. С его помощью она кое-как добралась до кровати и без сил рухнула на неё. Голова снова закружилась, в ушах зазвенело, и волей-неволей Гермионе пришлось признать правоту его слов. — Позвать целителя? — Нет, не нужно, — отрицательно качнула она головой. — Со мной всё в порядке. Следующие несколько минут прошли в полной тишине. Гермиона ощущала на себе взгляд Снейпа, но не решалась посмотреть на него в ответ. Она знала, что он внимательно изучает её, но не понимала, с чем связано такое пристальное внимание к её персоне. У Гермионы с каждым днём появлялось всё больше и больше вопросов, и она чувствовала, что сейчас самое время задать их. — Как мне вас называть? Она не сразу осознала, что именно спросила, но было уже поздно. Снейп удивлённо посмотрел на неё, чуть склонив голову набок, и усмехнулся. — То, что ты носишь мою фамилию, даёт тебе право называть меня по имени. Гермиона готова была сквозь землю провалиться, лишь бы не видеть этого насмешливого взгляда, но сдаваться не собиралась. — Видишь ли, Северус, я очень плохо помню обстоятельства, благодаря которым получила такое право. Снейп в ответ тяжело вздохнул. — По крайней мере, с тобой никогда не скучно, — вынес он вердикт, задумчиво рассматривая свои пальцы, которые отстукивали по подлокотнику неопределённый ритм. — Не спрашивай меня о том, почему ты согласилась выйти за меня замуж: мой ответ всё равно будет: «Не знаю». Нет, ты, конечно, называла причины, — пояснил он, наткнувшись на её удивлённый взгляд, — но насколько они правдивы, мне неизвестно. — Почему ты сделал мне предложение? — задала Гермиона следующий вопрос и поняла, что сморозила очередную глупость. — Мы ещё вернёмся к разговору о наших отношениях, — последовал уклончивый ответ Снейпа, которому тема разговора, по всей видимости, совсем не нравилась. — Может быть, у тебя есть другие вопросы? Гермиона, не ожидавшая ничего подобного, растерянно на него посмотрела, размышляя, чем же вызвано нежелание говорить об их браке. Решив, что рано или поздно он всё расскажет — или она сама припрёт его к стенке, — Гермиона спросила: — Что случилось в лаборатории? Взрыв зелья, я знаю. Но как такое могло произойти? Снейп какое-то время молчал, обдумывая ответ. — Это произошло по моей вине, — заговорил он. — Моё новое экспериментальное зелье было на второй стадии разработки. Какое-то время к нему нельзя было подходить: малейшее изменение температуры окружающей среды, будь то зажжённая рядом с котлом спичка или жар тела, — и оно взорвётся. Я забыл тебя об этом предупредить: совсем замотался и ничего не сказал. Ты же всегда была крайне любопытной особой, и в этот раз решила поинтересоваться, что же я там такое делаю. Меня в лаборатории не было, ты спустилась туда одна. Минута — и последовал взрыв. К счастью, не такой силы, какой должен был быть. Всё могло закончиться куда плачевнее. Гермиона какое-то время раздумывала над его словами. Про своё неуёмное любопытство она знала и почти не удивилась, что именно оно фактически стало причиной её теперешнего состояния. Но вот один момент не давал ей покоя... — Но ведь не после каждого взрыва зелья люди теряют память, — заметила она. — Это было особое зелье, — вздохнул Снейп. — В идеале его действие таково: если в течение определённого времени после наложения заклятия «Обливиэйт» принять это зелье, воспоминания вернутся. — Но почему-то со мной всё получилось в точности наоборот, — фыркнула Гермиона. — Потому что зелье было не завершено, — пояснил он. — Я даже не уверен, что был на правильном пути. — Но ведь ты можешь приготовить какое-нибудь зелье, которое вернёт мне воспоминания, правда? — с надеждой спросила она, даже не заметив, как к нему обратилась. Судя по нахмуренному взгляду Снейпа, ответ был отрицательным. — У меня отобрали лицензию на экспериментальные разработки. Причина: несоблюдение правил техники безопасности. — Это из-за меня? — поникшим голосом спросила Гермиона. — Я не хотела, честно. — Ты не виновата, это я идиот: после стольких лет работы с зельями допустить такую ошибку. — Ты теперь не сможешь работать... Снейп на это ничего не сказал, но Гермиона видела, что ему тяжело. Дело всей его жизни полетело коту под хвост, и она считала виноватой в этом себя. — Прости. — Тебе не за что извиняться. В конце концов, пострадала именно ты, и я не вижу причин, по которым ты должна просить у меня прощения. — Надеюсь, воспоминания можно будет вернуть, — после недолгого молчания сказала Гермиона, комкая пальцами одеяло. — Целители мне совсем ничего не говорят. — Потому что твой случай уникален. Гермиона удивлённо воззрилась на Снейпа, который вновь внимательно её рассматривал, будто видел что-то новое. Что означал этот взгляд, она не знала, и это её немного беспокоило. — Так получилось, что ты не помнишь только образы. То есть, грубо говоря, твоя душа помнит, а разум — нет. Все чувства и ощущения, связанные с прошлым, до сих пор с тобой, а вот картинки в памяти не возникают. И пока ты не свяжешь свои эмоции с событиями прошлого, образы в твоём сознании не появятся. Гермиона тряхнула головой, пытаясь осмыслить всё сказанное. Получалось плохо. — Я не совсем понимаю... В ответ Северус протянул руку и легонько коснулся пальцами её запястья, внимательно глядя в глаза. Было в этом что-то интимное, отчего она вмиг покраснела и отвернулась, но руку не убрала. Это прикосновение дарило непонятные ей самой ощущения, которые отнюдь не были неприятными. — Что-нибудь чувствуешь? — поинтересовался Снейп, с трудом пряча ехидную усмешку. Гермиона покраснела ещё больше и отодвинулась от него, прерывая прикосновение. — Но не помнишь, — сказал он, откидываясь на спинку кресла. — И что мне теперь делать? — Чувствовать и вспоминать, — пожал он плечами, как будто ответ был очевиден. — Уже поздно, я зайду завтра, — проговорил он, поднимаясь. — До свидания, — слегка удивлённо произнесла Гермиона, глядя, как за Снейпом закрывается дверь. — Странный, — пробормотала она и посильнее закуталась в одеяло. В ближайших её планах был долгий-долгий сон, а обо всём случившемся она подумает завтра.