Кольцо

Гермиона сидела на скамейке в коридоре четвертого этажа и отрешённо наблюдала за суетящимися волшебниками, облачёнными в светло-зелёные халаты. Уже четвертый день она не находила себе места от беспокойства, нарезая круги по палате или прохаживаясь по коридору, иногда останавливаясь у окна и подолгу глядя на затянутое серыми тучами небо. Северус, несмотря на обещание прийти на следующий день, так и не появился. Гермиона спрашивала себя, чем вызвано его внезапное исчезновение. Он ещё ни разу не нарушал своего слова и не отказывался от него. Этот факт заставлял её нервно кусать губы и каждый раз вздрагивать от звука открывающейся двери. Она не знала, почему её охватывают подобные ощущения, и искала объяснения тому чувству тревоги, что царило в душе. Последний разговор с Северусом внёс небольшую ясность в происходящее, но она до сих пор не понимала, как эмоции могли помочь ей вспомнить. Гермионе была невыносима мысль о том, что придётся ждать, пока всё не разрешится само собой. Ей хотелось сделать хоть что-нибудь, как-то сдвинуть это дело с мёртвой точки, лишь бы не сидеть на месте. Но единственное, что ей оставалось, — ожидать возвращения Северуса. — Привет. Гермиона подняла голову и встретилась взглядом с Гарри, стоящим рядом с ней. — Здравствуй. — Как дела? — поинтересовался он. Гермиона неопределённо пожала плечами. Каждый день одни и те же вопросы, ответы, улыбки, слова утешения. Она знала наперёд каждое слово, но ценила то, что Гарри поддерживал её, не бросал, тратил время и умел одним своим присутствием вселять веру в то, что всё будет хорошо. Когда-нибудь. — Нормально. — Пойдём в палату: не хочется стоять посреди коридора. Гермиона коротко кивнула и поднялась со скамейки. — Джинни почему не пришла? — Она сегодня немного занята, — ответил Гарри, открывая дверь и пропуская Гермиону вперёд. — Они с Флер с утра ушли по магазинам. Через несколько недель у Билла день рождения, и они хотели выбрать подарки. — Ясно, — проговорила Гермиона, опускаясь на постель. — Как у тебя дела? Что нового на работе? Гарри скривился, возводя взор к потолку. — Отчёты, отчёты... Ненавижу пергаменты и перья! — в сердцах воскликнул он. Гермиона рассмеялась, глядя на хмурящегося друга. Но смех тут же стих, стоило ей вспомнить школьные годы, часы, проведённые за кипой домашней работы, вздыхающего Гарри, который пытался придумать очередное прорицание, и вечно ворчащего Рона. — Ты в порядке? — спросил Гарри, заметив резкую перемену в её лице. — Да, — немного грустно улыбнулась Гермиона. — Вспоминаю школу, домашние задания, Рона... Жаль, что у нас с ним всё так вышло. — Да, жаль, — согласился Гарри. — Но вы взрослые люди — обязательно во всём разберётесь. Гермиона вздохнула. Они с Роном и раньше постоянно ссорились, но проходило время — и все обиды прощались. Она хотела бы помириться с ним, но не знала, как переступить те годы, что они не общались. Для неё всего этого не было: ни ссор, ни упрёков, ни пощёчин, ни оскорблений она не помнила. Зато помнил Рон и, видимо, не простил. — Может быть, когда я всё вспомню, мы с ним поговорим, но сейчас это просто не имеет смысла. — Я же не настаиваю, — усмехнулся Гарри. — Это ваши отношения, ваши проблемы — вам их и решать. В следующее мгновение дверь с тихим скрипом отворилась, заставив Гермиону вновь вздрогнуть. Гарри, увидев вошедшего, встал. — Профессор Снейп. — Мистер Поттер, — кивнул тот. — Я пойду, Гермиона, — сказал Гарри. — Если хочешь, забегу к тебе завтра. — Хорошо, — проговорила она. Гарри ещё раз кивнул Снейпу и вышел из палаты. — Где ты был?! — воскликнула Гермиона, гневно глядя на Северуса. Тот, криво ухмыльнувшись, уселся в своё излюбленное кресло. — Образцово-показательная жена — муж на порог, а она ему: «Где ты был?!» Гермиона смутилась. Она пока не привыкла к этому статусу и старалась не думать о себе как о миссис Снейп. Для неё это было чем-то неправдоподобным. Если бы не кольцо на безымянном пальце, она решила бы, что это чья-то шутка. — Я просто волновалась, — стушевалась Гермиона. — Ты обещал прийти, но исчез на четыре дня. Вдруг что-нибудь случилось бы... — неуверенно пробормотала она и замолчала. — Ты всегда волнуешься, если я куда-то ухожу, не предупредив тебя, — сказал он, едва заметно усмехнувшись. — И каждый раз устраиваешь мне взбучку по этому поводу. Гермиона смешалась, чувствуя, что начинает краснеть. Она не представляла себе ситуацию, в которой устроила бы взбучку Северусу Снейпу. А о том, какой была его ответная реакция, и вовсе старалась не думать. — Раз тебя так волнует этот вопрос, отвечу, — вздохнул Северус. — У меня была одна очень важная встреча, которую я не смог отменить. Гермиона в который раз кивнула, размышляя, с какой стати он перед ней отчитывается. Видимо, это отразилось на её лице, потому что Снейп, сохраняя абсолютно невозмутимый вид, сказал: — Так как ты моя жена, то имеешь право знать, где я бываю. Она вспыхнула, ощущая, как в душе поднимается волна раздражения. — Тебе нравится доводить меня? — Я лишь пытаюсь создать привычную для тебя обстановку, — невозмутимо ответил он. — То есть мелкие перебранки — обычное явление для нашей семьи? — она ехидно улыбнулась. — Впрочем, представить Северуса Снейпа, сохраняющего молчание и не отпускающего колкости направо и налево, весьма сложно. Северус рассмеялся, искренне и беззаботно. Гермиона подумала, что ни разу не слышала его смех, по крайней мере, не помнила об этом. Это было так необычно, странно. Каждый день она открывала в этом человеке что-то новое, видела те грани, которые раньше не замечала. И совершенно не имела понятия, как относиться к этому новому знанию, как воспринимать эти черты его характера, неизвестные многим, но доступные ей. — Хорошее начало, — сказал он, не переставая слегка улыбаться. — Я думал, ты разучилась отвечать ударом на удар: то краснеешь, то бледнеешь в ответ на мои «колкости». — Значит, ты меня этому учил? — поинтересовалась она. — И, я была хорошей ученицей? — Как всегда, — просто ответил он. — На самом деле, это побочный эффект совместного времяпрепровождения: я что-то перенял у тебя, ты — у меня. Так бывает с людьми, которые много времени проводят вместе. — И что же ты перенял у меня? — спросила Гермиона, чуть смущённо улыбнувшись. Северус нахмурился и тяжело вздохнул. — Наверное, умение смеяться. Она сразу же поняла, что затронула тему, которую пока не стоило поднимать в их разговорах, и поспешила её сменить. — Почему вы с Гарри разговариваете в таком... официальном тоне? Судя по его взгляду, посланному в ответ, попытка смены темы была весьма неудачной. — А чего ты ждёшь? Дружеских объятий? — раздражённо поинтересовался Северус. — Или того, что мы с ним будем распивать по выходным и праздникам огневиски? — Извини, — растерянно пробормотала Гермиона. — Я думала... — Что ты думала? — Что после окончания войны вы будете терпимее друг к другу. Северус хмыкнул и сложил руки на груди. — Что ты помнишь из его рассказов обо мне? — Ну... - замялась Гермиона. — В первые дни после битвы за Хогвартс была такая неразбериха... Гарри только сказал, что ты «свой человек», что ни в чём не виноват и что тебе можно доверять. — В этом весь Гарри Поттер, — еле слышно проворчал Снейп. — Что тогда между вами случилось? — поинтересовалась Гермиона, не обращая внимания на его бормотание. — Я нашёл его возле замка во время битвы. Мы сначала чуть не убили друг друга, потом друг на друга наорали, затем я показал Поттеру некоторые воспоминания, а под конец ему было уже не до меня, — отчеканил он. — Что ты имеешь в виду? — не поняла она. — Ты же многое знаешь про крестражи, верно? — осторожно спросил Северус. Гермиона кивнула, и он продолжил: — Поттер был одним из них. — Гарри... — потрясённо прошептала она. — Да, Гарри, — нетерпеливо произнёс Снейп. — Дамблдор знал об этом и передал знание мне. Моей задачей было рассказать Поттеру, что ему предстоит умереть. — Но не мог же профессор Дамблдор... — Разумеется, мог. Он всё просчитал — не знаю, каким образом — и не сомневался, что Поттер пожертвует собой ради остальных. Так и вышло. Тёмный лорд вызвал меня к себе, в Визжащую хижину, но вместо меня к нему на встречу пошёл Поттер. Там, насколько я понял, даже дуэли не было. Поттер не сопротивлялся, приняв смертельное проклятие, и это спасло ему жизнь. Дамблдор был невероятно умным волшебником и догадывался, чем всё закончится. Поттер в который раз выжил, получив в лоб смертельное проклятие — невероятное везение. Что произошло потом, ты видела своими глазами. — Да, — проговорила Гермиона, с ужасом вспоминая тело Гарри, лежащее у ног Волдеморта. — Это я видела. Что было потом, после похорон погибших? — Пир на весь мир, — безразлично ответил Снейп. — Я имела в виду, что было с тобой. Северус окинул её странным взглядом, от которого у Гермионы мурашки поползли по коже. — Почему тебя это интересует? — Во-первых, отвечать вопросом на вопрос невежливо, — недовольно сказала Гермиона. — Во-вторых, почему ты не можешь просто ответить? — Месяц Азкабана и два суда. — П-почему два? — ляпнула она. Северус в ответ улыбнулся в своих лучших традициях. — Первый — моя деятельность Пожирателя, второй — убийство Дамблдора. Гермиона поражённо на него уставилась, пытаясь собрать кусочки мозаики вместе. — Почему целый месяц? Так долго рассматривали дело? — Магическое сообщество никогда не смирится с тем, что я делал — это против их норм морали, - пожал плечами Северус. — Растянуть бумажную волокиту на целый месяц и продержать меня всё это время в Азкабане — так сказать, в профилактических целях — им ничего не стоило. Гермиона вздохнула, признавая правоту его слов. — Там, наверное, ужасно... — медленно сказала она. — Не стоит об этом вспоминать, — поморщился Снейп. — Я зашёл сказать, что послезавтра тебя выписывают. Она растерянно на него посмотрела. Слишком много информации свалилось на неё, и она не успевала расставлять всё по полочкам. — Так скоро? — Что тебе здесь делать? — удивился Северус. — Кости срослись, ходить ты можешь, а воспоминания быстрее возвращаются в привычной обстановке. Гермиона сочла за лучшее не упоминать, что та самая «привычная» обстановка будет для неё совершенно новой. Она не знала, как ей следует вести себя в доме, который принадлежал им обоим, как вести себя на территории, на которой он являлся полноправным хозяином. Всё это пугало и немного нервировало. Утешало только то, что на раздумья у неё впереди было ещё два дня. — Хорошо, я поняла.