Кольцо

Гермиона сидела за кухонным столом, подперев рукой щёку и задумчиво глядя в окно, рядом стояла чашка с давно остывшим чаем, к которому она даже не притронулась. Каждое утро в этом доме начиналось с неожиданностей и преподносило очередные сюрпризы, и она уже успела привыкнуть к такому расписанию. Но сегодняшний день стал исключением. Северус никак не отреагировал на появление Гермионы, даже не буркнул своё привычное «Доброе утро», предпочитая демонстративно её не замечать. Была ли причина во вчерашнем разговоре или у Северуса случился приступ «плохого настроения», Гермиона не знала. Ей было немного совестно за своё поведение. Она уже успела пожалеть о том, что сразу же накинулась на Северуса с обвинениями вместо того, чтобы поговорить и разобраться во всём. Но в то же время ей было обидно, что он упорно молчал и не желал рассказывать ей о прошлом. Эта обида с каждым днём только росла и крепла, грозясь вылиться в ещё один безрассудный поступок. Каждое событие, слово, нечаянно обронённая фраза влекли за собой последствия, разбираться в которых Гермионе предстояло одной. Проблема заключалась в том, что она не знала, с чего начать. Помассировав виски, Гермиона помотала головой. Чем больше она размышляла о случившемся, тем сильнее её одолевала мигрень. Перед глазами порой мерцали звёздочки, но Гермиона предпочитала не обращать на них внимания, считая, что головная боль рано или поздно пройдёт сама. Обратиться за помощью к Северусу Гермиона не решилась. Вздохнув, она взяла с тарелки тост и нечаянно задела локтем чашку — та упала на пол и разбилась. Гермиона мысленно застонала: такими темпами в доме скоро не останется ни одной чашки. — Репаро, — раздался голос откуда-то из-за спины. Гермиона обернулась и столкнулась с Северусом взглядом. Тот ещё раз взмахнул палочкой — пятно от чая исчезло. — Одевайся, — сказал он, протягивая Гермионе мантию, которую она сначала не заметила. — Мы куда-то идём? — недоумённо спросила она. — Да, к Олливандеру, — отрывисто бросил Северус. Гермиона не смогла не улыбнуться. Хоть она и привыкла обходиться без волшебной палочки, признавала, что с её помощью было бы гораздо легче справляться с домашними хлопотами. «Например, чинить разбитую посуду», — мысленно усмехнулась Гермиона. Погода на улице переменилась: дождь прекратился, а из-за тёмных туч наконец-то выглянуло солнце. Гермиона прищурилась, ещё раз осматривая окрестности: холмы, казавшиеся бурыми из-за уже пожухшей травы, и расстилавшийся до самого горизонта лес. — Скоро пойдёт первый снег. Гермиона оглянулась: Северус смотрел вдаль, будто и не замечал её вовсе. Она удивилась той нотке обречённости, что прозвучала в его голосе, которым он словно невзначай обронил эту фразу. Гермиона невольно залюбовалась выражением его лица: расслабленным и задумчивым. Северус Снейп до сих пор оставался для неё загадкой. — Подойди сюда, — сказал он, переводя на Гермиону взгляд и протягивая ей руку, — будем трансгрессировать. Привычное ощущение сдавливания со всех сторон — и пейзаж изменился. Они оказались между домами в каком-то узком переулке, заваленном картонными коробками и прочим мусором. — Почему нельзя было сразу трансгрессировать в Косой переулок? — спросила Гермиона, морщась от запаха сырости, ударившего в нос. — Ты когда-нибудь видела, чтобы кто-то трансгрессировал сразу в Косой переулок? — ухмыльнулся Северус. — Не привередничай. Гермиона фыркнула, но ничего не ответила: не было настроения препираться. До «Дырявого котла» пришлось идти не дольше пяти минут. Гермиона неосознанно жалась ближе к Северусу — после стольких недель, проведённых практически в одиночестве, шумные улочки Лондона со спешащими куда-то людьми и сигналящими друг другу машинами действовали на неё угнетающе. В баре было тепло и немноголюдно. Несколько человек оглянулись, когда скрипнула входная дверь, но, едва завидев Северуса, тут же вернулись к своим делам. Гермиону это совершенно не удивило. Косой переулок разительно отличался от того, каким она его помнила со времён ограбления Гринготтса. Окна магазинов не были заколочены, никто не клянчил милостыню — на улице снова кипела жизнь: кто-то смеялся, кто-то спорил с продавцами, а кто-то вслух рассуждал о непомерно высоких ценах и качал головой. Лавка Олливандера встретила их звякнувшим где-то в глубине помещения колокольчиком и запахом дерева. Гермиона оглянулась в поисках хозяина магазина, но того нигде не было. — Ты уверен, что мистер Олливандер до сих пор продаёт палочки? — с сомнением поинтересовалась Гермиона у Северуса. Вопрос повис в воздухе. — Добрый день. Гермиона от неожиданности подскочила. «Такими темпами я скоро стану заикой», — подумала она. — Здравствуйте, мистер Олливандер, — поприветствовал его Северус. — Что-то случилось с вашей палочкой, мистер Снейп? — спросил тот. — Не с моей, — ответил он, протягивая открытую коробочку. Мистер Олливандер взял её и взглянул на два обломка волшебной палочки так, будто те были безвременно погибшим домашним зверьком. — Жаль, — искренне произнёс он. — Значит, вам нужна новая палочка, миссис Снейп. Гермиона вздрогнула: ещё ни разу никто её так не называл. Она не могла сказать, что ей не нравилось это обращение, но оно казалось ей каким-то непривычным и чужим. Мистер Олливандер вопросительно посмотрел на неё. Гермиона, задумавшаяся и благополучно прослушавшая всю его речь, закивала. — Да, да, конечно. Олливандер ушёл куда-то к дальним стеллажам и вернулся только спустя пару минут, неся в руках несколько десятков коробочек. — Вот, попробуйте эту. Гермиона взмахнула палочкой — стоявший по соседству стул превратился в крысу, которая вмиг прошмыгнула под стеллаж. — Нет, не то, — покачал головой Олливандер и протянул ей следующую палочку. — Попробуйте эту. За этим занятием прошло не меньше получаса. Гермиона совсем отчаялась, а мистер Олливандер становился всё задумчивее и задумчивее. После очередной неудавшейся попытки он вздохнул и отправил все коробки на место. — Это очень непросто — подобрать палочку взрослой волшебнице, — произнёс Олливандер. — Но, думаю, знаю, что вам нужно. На этот раз он вернулся только лишь через десять минут. Гермиона, порядком уставшая, желала только одного: чтобы эта палочка всё же подошла ей. — Вот, выберите одну из них. Гермиона окинула взглядом две с виду совершенно ничем не отличающиеся палочки и удивлённо уставилась на хозяина лавки. — Выбирайте, — улыбнулся он. Гермиона пожала плечами и протянула руку к той, что лежала дальше от неё. Дерево от прикосновения потеплело, будто приветствовало свою новую хозяйку. Гермиона взмахнула палочкой — на конце зажёгся матовый золотой свет. — Ясень, упругая, двенадцать дюймов, перо феникса, — прокомментировал мистер Олливандер. — Она вам отлично подойдёт, миссис Снейп. — Сколько мы вам должны? — спросил Северус. — Девять галлеонов. Северус отдал Олливандеру мешочек с монетами, Гермиона поблагодарила мастера, и чета Снейпов вышла из магазина. — Не хочешь зайти в книжный или в какой-нибудь другой магазин? — как бы между прочим поинтересовался Северус. — Нет, ничего не нужно, — помотала головой Гермиона. — Спасибо. На самом деле ей не хотелось тратить его деньги — это казалось неправильным и абсолютно лишним. — Я бы хотела заглянуть к Гарри в Министерство, — через какое-то время заговорила Гермиона. — Хорошо, идём, — тяжело вздохнув, проговорил Северус. — Я бы хотела навестить его одна, - нерешительно сказала она. Северус резко остановился, и Гермиона, шедшая чуть позади, чуть не врезалась в него. — Если тебе будет угодно, — проворчал Северус. — Ты трансгрессируешь сама? — Разумеется.

***

В Министерстве в разгар рабочего дня вовсю бурлила жизнь: десятки волшебников и волшебниц сновали туда-сюда, по коридорам летали служебные записки — шум и гам стоял невообразимый. Зарегистрировав свою палочку у дежурного колдуна, Гермиона отправилась к лифтам. Она точно не знала, в каком кабинете находился Гарри, но надеялась, что сориентируется на месте или спросит у кого-нибудь. Некоторые волшебники при встрече кивали Гермионе, и она кивала им в ответ: кем были эти волшебники, она не имела понятия. Лязгнули решётки, и лифт покатил вниз. Остановился он только на втором уровне. Гермиона вышла из него и проследовала дальше по коридору, вглядываясь в таблички на дверях. Конечно, глупо было надеяться, что обнаружится табличка с именем «Гарри Поттер», но она рассудила, что какой-нибудь указатель обязательно отыщется. Побродив по коридору ещё минут пять, Гермиона уже хотела было постучать в ближайшую дверь, как её окликнули. — Гермиона? — искренне удивился Гарри. — Что ты здесь делаешь? — Привет, — улыбнулась она. — Пришла в гости. Я не вовремя? — Нет-нет, что ты, — усмехнулся он. — Пройдём в кабинет. — А Рон... — запнулась она, — здесь? Ей очень не хотелось сейчас видеться с ним. Более того, она очень боялась этой встречи. — Можешь не волноваться — Рон на очередном задании, — сказал Гарри, распахивая перед Гермионой дверь. — Проходи, присаживайся. Гермиона осмотрелась: обычный кабинет — полки, на которых хранились папки с документами, какие-то книги, приборы и кучи пергамента на столах и полу. Напротив письменного стола находились два кресла для посетителей, в одном из которых с удобством расположилась Гермиона. Гарри сел за стол. — Чай? Кофе? Огневиски? — Гарри изогнул бровь. Гермиона рассмеялась и махнула рукой. — Не суетись. Гарри какое-то время внимательно смотрел на неё, потом подался чуть вперёд и сложил пальцы в замок. — Ты не пришла бы просто так, чтобы поинтересоваться моими успехами, — заметил он. — Рассказывай. Гермиона прикусила губу. Она не думала, что он сразу же догадается, что цель её визита не просто дружеская. — Ты прав, мне нужна твоя помощь. — Что я могу сделать для тебя? — Мне... — замялась Гермиона и тяжело вздохнула. — Я не знаю, как объяснить... Она, пожалуй, даже самой себе не смогла бы объяснить этот внезапный порыв. Она не считала, что это хорошая идея, но сердце подсказывало действовать именно так. Гермиона в кои-то веки решила его послушаться. — Я хочу, чтобы ты — неофициально — расследовал дело о взрыве в лаборатории Северуса. Наступило молчание. Гарри какое-то время разглядывал Гермиону, при этом ничуть не скрывая своего удивления. — Зачем? Это был несчастный случай — все это знают. Гермиона потупилась, но отвечать на вопрос не стала. — Я хочу, чтобы ты сделал это для меня. Если тебе не трудно, — сказала она. — Северус слишком многое не договаривает. Мне кажется, здесь не всё так очевидно, как кажется на первый взгляд. — Хорошо, — пожал плечами Гарри. — Я сделаю всё возможное, но не думаю, что мы получим какой-либо результат: всё и так известно, Гермиона. — Гарри, пожалуйста, — с нажимом произнесла она. — Ты хоть понимаешь, как это называется? — поинтересовался у неё Гарри. — Это практически шпионаж. — Гарри, не придумывай! — сердито воскликнула Гермиона. — Я хочу знать правду. — Ты не думала, что иногда её лучше вовсе не знать? — спросил Гарри, вздыхая и откидываясь на спинку стула. — Вдруг ты узнаешь что-то такое, что тебе совсем не понравится? — Ты что-то знаешь? — оживилась Гермиона. — Пока нет. Просто будь осторожнее со своими желаниями, — сказал он. — Ты можешь испортить отношения с мужем. Сильно испортить. — Да какие у нас отношения? — фыркнула Гермиона. — Мы практически чужие люди. Выражение лица Гарри вмиг изменилось на откровенно поражённое. «Это я ляпнула, не подумав...» — пронеслось в голове Гермионы. — Я тебя не узнаю, — наконец, вымолвил он. — То, что ты ничего не помнишь, вовсе не означает, что вы чужие друг другу люди. Он-то помнит. Тебе стоит проявить хоть каплю уважения по отношению к его чувствам. — Отлично. Я так и сделаю, — отчеканила Гермиона и спросила: — Так ты поможешь? — Конечно, — кивнул Гарри. — Спасибо, — натянуто улыбнулась Гермиона. — Я к тебе ещё загляну. Они распрощались, и Гермиона быстрой походкой отправилась к лифту, желая поскорее покинуть Министерство. Она уже жалела, что так резко ответила Гарри. В последнее время ей только и оставалось, что жалеть. Она говорила что-то, совершенно не думая о последствиях, и тем самым обижала близких ей людей. Такое поведение было ей не свойственно, и Гермиона часто размышляла о том, какова же причина столь резких изменений, но не находила ответа. Вновь.

***

После встречи с Гарри Гермиона ещё немного погуляла по Лондону и только к вечеру вернулась домой. — Ты поздно. Такими словами Гермиона была встречена на пороге дома. — Я гуляла, — пояснила она, вешая мантию на крючок. Северус никак не отреагировал на это заявление и прошёл в гостиную. Гермиона последовала за ним. — Ужин готов. — Спасибо, но я не хочу, — сказала она, устало вздыхая. — Лучше пойду наверх. Северус безразлично пожал плечами и углубился в чтение книги. Гермиона поднялась в спальню, опустилась на постель и уставилась в потолок. Она не могла не признать, что Гарри был прав: она действительно рискует испортить отношения с Северусом. Они в последнее время и так были довольно натянутыми, и ей не хотелось послужить причиной их окончательного разрыва. Весь день она прокручивала в голове слова, сказанные Северусом накануне: «У тебя всегда было одно неоспоримое преимущество. Лили меня никогда не любила». Гермиону словно окатили ледяной водой. Раньше она не задумывалась над тем, что же на самом деле чувствовала к Северусу. Для неё было важнее, что чувствовал он. И эти слова, словно дротик, попали в самое яблочко. Для неё наступило время задуматься, обладала ли она на самом деле этим преимуществом. Снова загадки. Гермиона села в постели. От резкого движения голова закружилась, перед глазами всё поплыло, и она бессильно откинулась назад. «Кажется, пришло время воспоминаний...» Гермиона стояла посреди класса Защиты от Тёмных искусств. Слёзы катились у неё по щекам, но она не собиралась их вытирать: что толку? — Должен признать, вы необычайно милы в своей детской непосредственности, мисс Грейнджер, но мне всегда казалось, что такая девушка, как вы, не станет разбрасываться подобными словами. От насмешливого взгляда Северуса Снейпа ей становилось ещё больнее. Не понял. Не принял. Не нужна... — Вы ещё слишком юны, мисс. — Ну разумеется, — фыркнула она. — Мой вам совет: выбросите эту глупость из головы, — сказал он. — Глупость? — немного истерично рассмеялась она. — По-вашему, любовь — это глупость? — Да что ты знаешь о любви, девчонка? — прошипел Северус. — Надеюсь, что чуть больше вас, — насмешливо произнесла она. Северус ничего не ответил, продолжая напряжённо смотреть ей прямо в глаза. — Знаешь, нет ничего удивительного в том, что ты до сих пор один, — медленно проговорила Гермиона. Она уже слабо понимала, что именно, а главное, кому говорит — плевать. Слишком больно и обидно ей было сейчас, и она не могла не уколоть его побольнее в ответ. — Я, наверное, совсем помешалась. Никто в здравом уме к тебе бы и близко не подошёл. Ты чёрствый, бесчувственный чурбан. Звук пощечины эхом отразился от стен, переплетаясь со звоном её слов, ударом грома раздавшихся в тишине. Гермиона стерла кровь с разбитой губы и усмехнулась. — Вокруг тебя только боль и хаос, но ты не хочешь понять и принять, что сам всему причина. Ты продолжаешь упиваться жалостью к себе и строить из себя жертву вместо того, чтобы что-то изменить. Её голос, глухой и чуть хриплый, чеканил правду, которую Северус ненавидел больше всего на свете. Смело глядя ему в глаза, наплевав на последствия и прекрасно понимая, что он – Пожиратель, и это не пустой звук, она выговаривала ему истины, которые он отказывался принять. — Трус, — выплюнула она. — Ты даже своей жизни не хозяин. И, не дожидаясь от Северуса каких-либо действий, Гермиона выскочила за дверь. Гермиона проснулась, когда была глубокая ночь. Она не помнила, как её раздели и уложили спать, но догадывалась, кто это мог сделать. Гермиона глубоко вздохнула и услышала, как прогнулась кровать под чьим-то весом, почувствовала прикосновение к своим волосам. Кто-то обнял её сзади за талию, прижал к себе, легонько поцеловал в плечо и посильнее закутал в одеяло. Следом наступила тишина. Гермиона боялась вздохнуть, чтобы не выдать себя. Понимание пришло внезапно. Все её сны, эти необычные ощущения по утрам — Северус был рядом. Он приходил поздно ночью и оставался до рассвета. Гермиона прислушалась к его дыханию. Он не спал, иногда гладил пальцами тыльную сторону её ладони и тепло дышал в шею. От этого Гермионе становилось немного щекотно, и она изо всех сил сдерживала судорожный вздох. Слёзы полились по щекам, капая на подушку. Не было ни сил, ни желания сдерживать их. Время текло очень медленно. Северус ушёл спустя несколько часов, на рассвете, напоследок заправив ей за ухо выбившуюся прядь волос и поправив одеяло. Стоило двери захлопнуться, как Гермиона всхлипнула. Стараясь не зарыдать в голос, она вцепилась зубами в подушку, уже всю мокрую от слёз. В этот момент Гермионе было всё равно, что случилось между ними раньше, что она забыла, какие секреты он скрывал — это было неважно. Лишь бы он хоть раз остался с ней до самого утра.