***
Где-то в Северной Америке. Блондин лет тридцати на вид отдыхает в своей роскошной вилле. Он пьет вино, а вокруг него множество красивых девушек в крайне откровенных нарядах. Они и подают ему алкоголь и яства. Однако ему что-то все надоело. Хорошо, когда пробуешь что-то новое. Но вот уже лет десять у него есть все. Все, что может себе пожелать человек. Лучшая еда, имущество, внимание и любовь… Неважно, что они навязаны его просто невероятными способностями. Они искренне любят его. Пусть и своими новыми личностями. Его это мало волнует. Ведь он, Александер Симмонс, пусть и никогда не признается в этом — на самом деле жуткий собственник. И все в этом мире имеет свою цену. У него есть лишь те друзья и любимые, которых он создал себе сам. За пределами Америки его боятся. Невероятно боятся. Веками, тысячелетиями люди не верили друг другу. Они знали лишь самих себя. И доверяли лишь себе. Но Александер Симмонс разрушил во всех людях, кто знает о нем, эту веру. Ведь его власть простирается куда глубже обыкновенного вызова стихийных бедствий или концепций. Он может контролировать то, что люди издревле считали своей территорией, своим доменом. Разум. Чувства. Эмоции. Личность. Причем этот контроль практически не имеет ограничений. Только своими словами он может превратить заклятых врагов в верных друзей или напротив, разъединить семью. И это для него столь же просто и естественно, сколь для обычного человека дышать. Даже его изображения или видеозаписи могут нести опасность. Столь велика сила его обаяния, сила социологии. И важнейшая основа его власти — переписывание личности, позволяющее ему держать в повиновении целую страну. А это очень непросто! Люди не готовы просто так отдать свою свободу. Даже ради всеобщего блага! Особенно если это «всеобщее» благо подразумевает абсолютную власть над умами одного человека… Он начал свой путь в разрушенном Юлиусом Штайсером Нью-Йорке двадцать лет назад. Тогда он подчинил первого человека своей воле — какого-то пьяного вусмерть бомжа. Затем он постепенно захватил власть в разрушенном штате Нью-Йорк. Обычные люди не могли сопротивляться ему. А научники, гордые своей силой, склоняли колени, пусть и были сильнее его физически. Их воля была слабой, податливой. Человеческие желания для него будто открытая книга. Секрет социологии как науки очень прост и сложен одновременно. Необходимо четко осознать, что люди разные, у них могут быть низменные желания и мечты. И секрет социологии в манипуляции ими, контроле, предугадывании. Несмотря на различия, существуют некоторые… Пересечения сознания, на которые можно воздействовать у каждого. Приходиться тщательно следить за внешностью, так как она помогает гораздо более сильно воздействовать на кого угодно. И если животные не могут сопротивляться, то вот люди… Находятся, пусть и очень редко, индивиды с крайне сильной волей, которые способны противостоять даже его контролю… Пусть и не очень долго. Ну и самое главное — эмоции. Каждый человек окрашен в определенный эмоциональный спектр. Он научился… Видеть его. И благодаря этому он может легко отличить ложь от правды, говорить то, что хотят услышать… И постепенно брать под контроль. Есть два способа сломать любую волю — пытки и длительное воздействие. При первом способе получается быстрый, всего пара секунд воздействия, но бракованный материал без инициативы и дальнейших перспектив. Научники постепенно слабеют, так как их личность по сути разрушена и заменена на грубую матрицу контроля. При втором люди обретают полноценную новую личность, полностью преданную ему. Александеру Симмонсу. Возможен и простой контроль над разумом, однако он менее эффективен. Ведь его разуму необходимо поддерживать контроль над таким зомби. Хотя иногда это тоже вариант, когда менять личность невыгодно. Например нужно максимально естественное поведение человека. В общем, вариантов у него масса. А игры с разумом вошли в привычку и стали рутиной. Вот сейчас, его вернейшие люди привели очередного журналиста. Точнее журналистку. Из Европы. Она писала про него различные гадости, мол секретное правительство Америки уничтожает демократию! Абсолютная неправда! Он не виноват, что за его кандидатов голосует сто процентов населения! Абсолютно добровольно, между прочим! Потому что все кандидаты — его. Чтобы такое придумать? Может заставить ее совершить акт самосожжения? Для максимальной естественности… Нет! Это будет слишком похоже на того, кого он искренне ненавидит. Юлиус Штайсер. О да… Он найдет эту гадину и прищучит… Где бы он не прятался. Сила… Пьянит. В одну секунду он может сделать из человека кого угодно. И… Он почувствовал кого-то. Обыкновенного. Спокойного. Его эмоциональный фон не выражал ничего. Ни восторга, ни ненависти… Лишь непоколебимые интерес и надежду… Но не в него. Ни вера в него! Он явно что-то хочет. На территорию его роскошного поместья, окруженного со всех сторон лесом. На крыльцо вышел молодой парень азиатской внешности. А вдалеке появился еще один эмофон… Воздействие на парня. Те эмоции далековато. Обычное, уже отточенное годами, действие. Даже научники десятого уровня падают на колени под его ментальной мощью. И это без применения особых возможностей! Но внезапно уже Симмонсу пришлось схватится за голову. Неизвестный оказался очень хорошо защищен. Целый мыслепоток буквально заполонил сознание сильнейшего научника Америки, вызвав жуткую головную боль. Одна мысль: я хочу говорить. Повторенная тысячи раз… Миллионы. Миллиарды. Симмонс поднажал. — Я чувствую твои желания… Ты хочешь чего-то достичь… У тебя есть надежда… Она сияет будто яркое солнце в окружении леса тьмы. Она — твоя путеводная звезда… Так почему бы нам не объединиться? Я дам тебе все, все, что пожелаешь… Твоя мечта осуществиться, твоя надежда не будет напрасной… Просто согласись со мной, у тебя будет любовь, доброта близких, никто не посмеет сказать тебе ничего, ведь ты — мой союзник! — вкрадчиво произнес Симмонс. Его голос, будто песня древних дев-сирен захватывал разум тысяч… Но его сознание оставалось неприступным. Он лишь продолжал транслировать до головной боли осточертевшую Симмонсу мысль. Он не смог бы взять под контроль кого-то с минимальной воли. Его навыки в социологии существенно уступают таковым у сильнейшего научника Америки. Они не такие разнообразные, но ему и не нужны они. Ведь транслировать одну простейшую мысль гораздо проще чем тысячами путей подбирать ключик к сознанию и душе разумного. — Посмотри на все это окружение. Это богатство, эта слава, это влияние, разве нет им места в твоей душе, разве ты не хочешь совершить нечто великое, нечто, что пропишет твое имя в веках… Разве тебе чужда всенародная любовь? Разве ты не хочешь быть героем для всех и каждого? Я могу дать тебе все это, могу озарить и вознести вверх ярче и выше самих звезд, просто подумай, наш альянс был бы очень неплохой перспективой! Делить нам нечего, ты мой друг, я твой друг, — продолжил Симмонс. Постепенно он смог обнажить эмоционально неизвестного научника, начали вырываться минимальные эмоции, небольшие признаки слабости. Но его воля неплоха — это стоит признать. Но постепенно и он сдастся. Однако нужно ударить посильнее. Симмонс встал со своего места. — Посмотри на этот мир! От горизонта до горизонта он принадлежит мне. Я могу наделить тебя всем, чем пожелаешь! А потому служи мне… Склони колени предо мною! Скажи заветные слова… Подчинись мне! — проговорил он, усиливая натиск. Надежда, жажда спасения — вот ключ к душе этого странного парня… — Подчинись, — нажим усилился, а азиат продолжил стоять недвижим. Но в его разуме творится самая настоящая битва. Битва за его личность и сознание… Но вот, защита истончилась, воля ослабла, а руки его сжались в кулаки… Он почти готов… Как тут же Симмонса захлестнула волна… Презрения. Он действительно пробился через защиту к его эмоциям — он теперь видит их, ощущает… Вот только воля китайца, как он смог узнать по жалким обрывкам, оказалась намного сильнее. Он просто вышвырнул самого его из своего разума. Ужасная головная боль. Из уголка рта потекла струйка крови… Этот китаец нанес ему сильнейшую ментальную оплеуху, так как он увлекся захватом его подложного сознания… Чертова онтология… Он провел его как мальчишку… Он просто надстроил над своей личностью фальшивое сознание, которое Симмонс все это время самозабвенно атаковал! Он смог пробиться сквозь линии защиты и увидеть его эмоции. Даже сейчас он их видит. Вот только радости ему это не добавляет. Взять под контроль научника не получилось… Да и шанса наверняка изначально не было. Все-таки перед ним не абы кто, а целый номер пять всей планеты… Дешенг Лей Ди Хуа… Козырь Китая. У Симмонса из носа вытекла струйка крови. Он увлекся. И Лей Ди Хуа поймал его на этом. Теперь противостоять ему будет нелегко. — Итак, ты явился сюда… Что же тебе надобно от меня? — спросил хозяин поместья, решив потянуть время. Ему нужно немного восстановиться. Его верные слуги вышли отовсюду… Синхронно, будто роботы. В битве научников столь высокого уровня их роль невелика — дать своему господину пару лишних мгновений. Симмонс не испытывает иллюзий относительно их шансов против номера пять. — Сколько же людей ты поработил… — произнес незваный гость. Сильнейший научник Северной Америки скривился от неприятной истины. Она, будто зубная боль, отразилась на его лице. — А по поводу твоего вопроса… Я хочу справедливости и свободы. Для всех людей. Но помимо наших разногласий у меня есть к тебе и дело, которое тебя заинтересует… — добавил Лей Ди Хуа. Симмонс скривился. Ему это все больше не нравится. Пришел к нему один из научников экстра класса, нарываясь на сражение… В общем, ситуация крайне странная. Девушки вокруг сильнейшего научника Америки приготовились к абсолютно безнадежной битве с целью защитить своего господина и хозяина. Но, каким бы Симмонс ни был эгоистом, он легко понял, что против Лея от них нет пользы. Слишком отличаются уровни сил. Даже его гвардия продержится против него максимум секунд двадцать. — Это слишком абстрактные понятия. Справедливость творят люди для людей. А потому она не может быть абсолютной, в силу своей людской и, как следствие, несовершенной природы. Ты лишь подгоняешь свои моральные нормы под общую справедливость, под собственное благо, которое лицемерно зовешь общим… — ответил Симмонс. И продолжил попытки влияния, на этот раз непрямого. Он просто придает своим словам больше убедительности, постепенно меняя мировоззрение собеседника. Самый долгий процесс, однако… И самый естественный. Любой политики в потенциале может вытворять похожие вещи. Ну и конечно же он отослал своих слуг подальше. Они будут только мешаться. А терять своих любимых рабов он не любит. В виду своего жуткого чувства собственника. — Ты подчинил себе целую страну, извратил ее принципы и идеалы. Более того, ты вторгся в самое святое — свободу воли человека. Еще Эпикурейцы говорили о свободе воле, подтверждаемой независимым движением частиц, их отклонением от заданной траектории. Все люди вокруг тебя подчинены тебе. Быть может, ты и изменил их души, их разумы, что они счастливы принадлежать тебе. Вот только этим ты убил их настоящие личности. Действительно, мне стоило увидеть это самому… Чтобы понять степень твоей власти над умами и сердцами. И всю ее нечестивость, — произнес Лей. Симмонс понял, что дело начало уже пахнуть керосином. А точнее сражением двух научников экстра класса. Сам он не боевик, но при этом верит в свое превосходство в одном простом параметре — опыте. Все же он на приблизительно одиннадцать лет старше. Но он сделал главное — приказал немедленно спасать свою гордость — своих наследников, свое многочисленное потомство. Он породил их от наиболее способных девушек, которым промыл мозги, в надежде получить небольшую армию лично преданных ему могущественных научников. Так как их воспитанием он бы занялся с самого раннего детства. Но пока им еще слишком мало лет… Уж точно он не будет их бесполезно гробить в этом бою, где толку от жертв не будет. — Послушай, ты мне мораль пришел читать? Или хочешь получить степень доктора Философии в Гарварде? Если так, то говорю тебе в последний раз: убирайся из моей страны. Я не хочу разрушать собственный парадиз, но если ты меня вынудишь… Я сотру тебя в порошок, поэтому будь благоразумен… Мальчишка, — сказал несколько вышедший из себя Симмонс в ответ Лею. Китаец же посмотрел на него с плохо скрываемым презрением, но нападать, однако, не спешил. — Разве у тебя нет возможности заполучить всех благ мира? К чему тебе порабощать все новых и новых? Лишь для низменных утех? — произнес Лей. Внутренне Симмонс усмехнулся. Те, кто должен, уже на всей скорости покидают ближайшую территорию, где он может их зацепить. Если китаец сам хочет вырыть себе могилу — кто он такой, чтобы ему мешать? А пока Симмонс изобразил еще больший гнев на своем лице. — Я просто получаю их постоянно. Люди по своему обыкновению неэффективны. Я направляю их по наиболее верному пути. Вот и все, как я понимаю, сам ты меня от своего общества не избавишь? — заявил Симмонс. Наконец-таки. Они покинули территорию, пока он тут разводил философию. — Боюсь, что я должен остановить тебя, Симмонс Александер. После же мы поговорим уже более предметно, — на подчеркнуто идеальном английском ответил Лей. Сильнейший научник Америки сжал зубы. Он встал со своего позолоченного удобного кресла, больше походящего на трон. — Самоуверенный нахал, позволь научить тебя хорошим манерам, — произнес Симмонс. И тут же с его руки сорвалась черно-красная молния, моментально преодолевшая все разделявшее их расстояние. Теперь он посмотрит, чего стоит китаец на деле, а не в философических беседах! Молния разума, примененная им концепция не так проста как кажется. Ее размер, форму, объем, силу, направление — словом все необходимое можно контролировать при помощи разума и регулировать по желанию. И самое главное — она передает всю информацию своему владельцу. Поэтому это пусть и простое, но довольно эффективное оружие. Однако к полному удивлению Симмонса — Лей не стал уклоняться, напротив, он просто отразил молнию в самого ее создателя. И уже ему самому пришлось спрыгивать, чтобы не получить ненужных повреждений. Это уже начинает его раздражать. Мгновение — и сильнейший телепат планеты оправдал свое звание. Вокруг нас живут тысячи живых существ. Миллионы. Миллиарды. И все они подвержены его контролю. Даже мельчайшие бактерии. Он заставил их производить опаснейшие вирусы, взял под контроль всех летающих инсектоидов округи, доселе покоящихся под землей… Казалось, что всё вокруг почернело от огромной тучи существ, собравшихся вместе, действующих в едином порыве. Момент — и все они атаковали вторженца. Безрезультатно. За долю секунды его окружила стена концептуального огня, которая в следующий миг начала распространяться по округе, просто уничтожая все живое, включая собранную Симмонсом армию. Сама реальность застонала от мощи этой гиенны огненной… Все же онтология — страшная наука. Самому Александеру удалось защититься при помощи мощных концепций, но… Теперь ему придется сражаться в одиночку. Бактерии то тоже были уничтожены. И это ему все больше не нравилось. Китаец оказался не так прост, как казался на первый взгляд. Он его недооценил. Вновь. И тут же Симмонс осознал свой следующий недостаток — скорость. Он едва-едва сумел увернуться от крайне быстрого рывка китайца, не побоявшегося перейти с ним практически в рукопашный клинч. Но все эти факторы вовсе не означают беззащитность сильнейшего научника Америки. Иначе бы он не прожил бы так долго на одних своих выдающихся телепатических способностях. Конвергенция. Основа общества — его изменчивость, постепенное смешение различных групп, взаимопроникновение систем. В этом и заключается развитие. Конвергенция объясняет это как естественное сближение, ему не стоит противиться… Напротив, его нужно поддерживать. Ради всеобщего развития и прогресса. И изменения общества… Влекут изменения всего мира. Ведь кто задает параметры этой конвергенции? Доминирующее и господствующее общество во всем мире. А его воплощением Александер Симмонс мнит, разумеется, исключительно себя. Миг и после создания концепции воздух вокруг Лея будто затвердел, мешая передвигаться, а вскоре на него обрушилась огненная волна. Вернее она лишь выглядела так. На самом деле — это ворох принципиально невозможных и несовместимых концепций, которые вот вот должны сколлапсировать, уничтожив наглого вторженца. Тот же не растерялся… И просто разорвал ткань самой реальности, буквально уничтожая и обнуляя с таким тщанием созданные концепции. Сражаться против философов — всегда риск, что они выкинут подобный фортель. Проблема в том, что только вступив в бой, он понял, что Лей сильнее. Просто сильнее. Он быстрее, его концепции мощнее… Лишь опыт на его стороне и позволяет ему держаться под целым градом невероятных атак. На первый взгляд в обычной реальности действительно не происходит ничего экстраординарного. По крайней мере не различных примитивных атак огнем, землей или водой ждешь от научников такого класса. Но это лишь взгляд невежды, не способного узреть истину. Иные пространственные координаты, мнимые реальности, экспериментальные и теоретические миры просто взрываются от наполнившей их мощи. Разрушая один комплекс — оба научника тут же подпитывают новый. Но Симмонсу очень тяжело конкурировать с юрким китайцем. Фактически, сильнейший научник Америки лишь обороняется, но вовсе не наступает. Его поле контроля очень ограниченно. Но пока он держится. Все же недооценивать его не стоит. — Слушай, я так и не понимаю, что ты со мной не поделил! — крикнул Симмонс, надеясь сбить противника несколько с толку переменой в поведении. Но на этот раз его уловка не сработала. Лей оказался не просто быстрее. Его скорость просто невероятна и уступает световой всего в несколько раз. Его кулак обуяло огромное пламя в форме дракона… Оно всесжигающее, всеуничтажаюее, многомерное, неостановимое. Оно находится за пределами понимания обычных научников. Однако Симмонс смог оценить всю его мощь. Это смесь тысяч и тысяч концепций, суть которых в справедливости. Они олицетворяют собою самую главную жажду человека в обществе — жажду равенства. Юридического, социального, экономического. В современном обществе правые говорят о полном признании юридического равенства как основополагающего принципа свободного и открытого общества. Центристы говорят о социальном равенстве. А вот те, кто слева… Они уже два столетия твердят о всеобщем экономическом равенстве — полной победе над этой, казалось бы полностью непобедимой гидрой, тем, что преследовало человечество с самого его зарождения как цивилизации, тем, что казалось бы столь естественно, что не должно уже вызывать отторжения. Но ведь когда-то люди считали невозможным и утопичным и юридическое равенство? Все эти мечты о спасении, надежды, мольбы… Все это объединило в себе это пламя. Пламя мирового пожара. Который на руинах старого мира заложит новый… Кажется, что это буйство стихии, противостоять которому не просто невозможно, а бессмысленно. Но ведь любая концепция в науке может быть подвергнута критике. Так и этот трехголовый дракон трех равенств оказался под ударом. За те мгновения Симмонс на план идеальной атаки придумал план идеальной защиты. Общество развивается нелинейно, а потому с чего сторонники равенства решили что оно обязательно придет? Первый удар был нанесен. А за ним последовали другие. Сотни. Тысячи вопросов. Часть из них были ложными — на их опровержение Лей начал тратить столь ценные мгновения, так необходимые Симмонсу для главного — добраться до сути концепции. И когда они соприкоснулись сильнейший научник Америки оказался готов… Концепции Равенства была выстроена должненствующая ей альтернатива. Меритократия. Власть достойных. Умело мешая ложь с правдой Симмонс сумел противопоставить два этих, казалось бы, родственных явления. Ведь власть достойных не предполагает равенства… Сливаясь в яростной битве две великие концепции уничтожили все вокруг. Самая святая война — война за ценности разразилась. И она уничтожила идиллию этого места. Все оказалось выжжено дотла. Но своей цели хозяин Америки добился — концепцию китайца удалось остановить. Верхняя одежда Симмонса оказалась сожжена, а сам он слегка опален. Неприятный знак. Ведь Лей явно практически не устал и сможет продолжать биться на полную мощность. А вот он уже был до этого перегружен провалившейся атакой на его разум. И, как оказалось, изначально все-таки уступает китайцу в чистой мощи. Но внезапно в битву двух настоящих тяжеловесов, уже готовившихся вновь сойтись в своем смертельном танце, ворвалось нечто несуразное. Слабенькая концепция, основанная на теории социальной стратификации. Такому научнику как Лей даже отражать ее нет нужды — она слишком слаба, чтобы навредить ему. Между двумя бойцами встала маленькая, тяжело дышащая девочка со светлыми кудрями. Точь в точь как у Симмонса. — Хватит! Злой дядя! Не трожь папу! — крикнула она. Лей оказался в некоторой прострации. За это время опомнился Симмонс, создавший уже свою атаку. Из его рук вышли множество драконов, олицетворяющие собою типы различных обществ. А сам научник бросился к девочке. Схватив ее за шкирку, тот моментально отпрыгнул. Очень большая удача, что их битва оказалась битвой между гумманитариями, которым хватило ума не разрушать абсолютно все вокруг больше необходимого. Иначе девочка не имела бы и тени шанса выжить. Сам Симмонс не мог поверить своей удаче — он будто бы инстинктивно немного прикрывал в том числе и ее. А не заметил он по причине крайней сосредоточенности на одном противнике и бою. Который он все-таки похоже особо шансов выиграть не имеет. По простой причине — Лей вновь разорвал реальность на части, буквально уничтожив драконов. Эта его способность способна побить любой козырь сильнейшего научника Америки, ведь все его концепции просто перестанут быть… Иногда Симмонс ненавидит философские науки, хотя и сам часто пользуется ими. Однако, вопреки казалось бы очевидному ослаблению хозяина поля, ввиду необходимости защищать девочку от угроз — Лей не спешил продолжать атаку. Вместо этого он прогулочным шагом направился к ним, всем своим видом показывая, что не собирается продолжать сражение. К тому же к нему присоединилась еще и девушка азиатской внешности, в которой Симмонс почти моментально опознал Мингжу Ли. — Это дитя чисто от твоего влияния. Она совершенно искренна в своих словах. Я чувствую фальшь. Даже после твоего совершеннейшего влияния остается некая неправильность. От самого мира. Здесь же нет ничего такого. Возможно, я несколько поторопился с выводами о тебе, Симмонс, — произнес китаец. — Я не могу понять, какого ты вообще приперся ко мне, когда я даже не пытался тебя трогать! У нас нет пересечения интересов, мон сеньер, — зло ответил сильнейший научник Америки. Он уже хочет, чтобы эти двое азиатов просто поскорее ушли с его территории. План страшной мести он придумает позже. — Я узнал о твоей заинтересованности одним человеком. Деревня в Афганистане. Все люди в ней совершили самоубийство. Отъявленные террористы и преступники в большинстве своем. Но даже их дети сделали это. Это ненормально и неправильно, порочно. Именно поэтому, я и решил вступить в бой с тобой, решив по твоей первичной атаке, что разговор с тобой невозможен. Но похоже, все-таки, возможно стоило сначала сказать, а после стрелять, — Лей разочарованно вздохнул. — Чего ты хочешь? Вырази уже четко свое желание, — Симмонсу откровенно надоели эти полунамеки китайца. Он уже хочет получить полный ответ. Наконец-таки. — Юлиус Штайсер. Он — самая большая угроза всему миру. И я хочу раз и навсегда покончить с ней. И для этого мне нужна помощь каждого. Именно борьба с ним, объединение ради нее и есть мое предложение. Симмонс поник. А после рассмеялся. Фактически ему предлагали… Помочь в воплощении в реальность его плана, главной мечты. Ему сделали предложение, от которого ему очень тяжело отказаться. Ведь с самого начала все это — лишь средство. Для достижения главного — могущества. Силы, необходимой ему для мести за убитую чертовым нацистом семью, друзей… И от него ему откровенно не хотелось отказываться… Пусть и прозвучало оно из уст того, кто только что неплохо его отделал и потрепал. — Почему сразу не сказал об этом? — спросил Симмонс, начиная размышлять. — А ты бы стал меня слушать? Принял мое предложение? Или высмеял бы? — по-дьявольски хитро спросил Лей. Теперь уже Симмонсу пришлось прикусить губу. Ведь действительно, он бы не воспринял его всерьез… С пареньком лучше все-таки договориться и не поддаваться эмоциям. Сражение между ними безусловно разрушительно и парнишка нанес ему серьезное оскорбление. Но он все-таки сильнее. Призвать его к ответу будет сложно. Скорее — невозможно. Поэтому пойти на небольшую сделку с гордостью в данном случае вполне допустимо. Ведь ему предлагают куда более вкусный приз… Штайсер — это действительно та морковка, ради которой можно пойти на многое. — Хорошо, предположим я согласен на временный союз против гадины. Но вот один момент — где гарантия, что ты меня не обманешь? Не нападешь, если тебе мои действия покажутся слишком отличными от твоих? — произнес сильнейший научник Америки. И вот здесь пришлось задуматься уже Лею. Симмонс прав в одном — пусть цель у них и может быть общей, но они слишком разные. И главное — в этике. — Я предлагаю тебе не промывать случайным людям и тем, кто на одной с тобой и мной стороне, мозги во время нашего союза. Тогда у меня… Не будет к тебе никаких претензий, — пошел на некоторую сделку со своей совестью Лей. Победа над Штайсером — понятие стратегическое и крайне важное для всего мира. Ему очень жалко несчастных, попавших под контроль Симмонса, но фактически он мало что может для них сделать. Ведь переписать личность обратно, сделать человека самим собой практически невозможно. Фактически — им ничем нельзя помочь. Но все-таки после того, как хозяин Америки защитил эту маленькую девочку, которая так на него похожа, у него внутри зародилась надежда на то, что он вовсе не такой плохой, каким хочет казаться, что в нем есть свет, которым можно воспользоваться. К тому же враг — у них общий. Симмонс же скрипнул зубами. Он догадывался, что китаец выставит именно это условие, но его удивило отсутствие «освобождения рабов» и прочих дарований земли и воли всем нуждающимся. В целом не использовать некоторую грань его силы на союзниках… С учетом его способностей предложение действительно достойно рассмотрения. И вдвоем шансов против Штайсера явно сильно больше. К тому же союз по своей природе вряд ли будет сковывать его слишком долго… — Хорошо… Я согласен. Я предлагаю чуть позже встретится и обговорить все еще раз… Более предметно. Чтобы не возникло казусов, — решил немного схитрить Симмонс. Он тогда сможет грамотно подготовиться к разговору. Все же Лей застал его во время отдыха, когда он не был готов решать подобные вопросы. — Я думаю это разумно. Предлагаю встретится через три дня, — неожиданно повелся на его уловку Лей. Все-таки в одном — в искусстве слова Симмонс непревосходим. Конечно, мальчишка тоже подготовится… Но ведь у Симмонса за плечами куда больший опыт… Это может быть очень выгодный союз в потенциале. Ведь он приближает его к главной цели. Конечно, потом могут возникнуть проблемы со столь идеалистичным китайцем… Но они будут потом. А сейчас… Перспективы открываются очень радужные. Для воплощения в реальность Его мечты. Азиаты удалились… — Лия, ты поступила не очень разумно, попытавшись вступить в схватку между нами. Но… Ты молодец. Ты большой молодец, запомни, победителей не судят, — произнес Симмонс, почесав своей дочери голову. Она же буквально сияет от счастья. Ведь ей удалось заслужить крайне редкое явление в их доме — похвалу отца! И ведь действительно — одна маленькая девочка позволила ему избежать целого вороха проблем. И проигранной схватки. Что не могло не поднимать настроения Александера Симмонса. А пока что ему нужно работать. И приказать восстановить здесь все. А то вид огненного ада ему очень не нравится. Слишком отчетливо напоминает о неприятном прошлом. К чему же приведет этот, казалось бы, нечестивый союз? Только время покажет... Но у великих птиц могут образоваться, к их удивлению, совершенно непредвиденные проблемы... Мир продолжает закручиваться в своем вальсе на пути к кульминации. И только время покажет к благости или горести приведут эти события... Или же сами люди скажут свое слово... Ведь выбор теперь в том числе и в их руках!***