***
Квартира в центре города. В богато обставленной квартире на кресле-качалке сидит одинокий старик. Выглядит он не очень хорошо. Все волосы уже выпали. Да и сам он осунулся. Сгорбился, чего никогда ранее не позволял себе… Но теперь ему слишком больно стоять прямо. Трость помогает ему ходить… Но сколько он еще будет на ногах — неизвестно. Прогнозы неутешительны. Все же у него уже слишком измотанный организм… И это сказалось решающим образом на быстрое развитие болезни. Поэтому, если он хочет закончить начатое, ему надо торопиться… Ведь его верная боевая подруга, которая еще вчера казалась так далеко, теперь дышит ему в затылок. Уже и зрение не столь остро, движения не столь быстры… Уже давно. Но в последнее время он совсем сдал… Но как-то жил, хотя с каждым годом было все тяжелее… Недавно ему минул один век. Многие дивились его хорошему и сложенному внешнему виду, в отличие от многих других, которые к подобному возрасту превращались в развалин, он действительно выглядел неплохо. Вполне мог бы даже задать жару некоторым особо одаренным сосункам и надутым индюкам из нынешних органов. А потом… Началась агония, по-другому состояние жуткой боли в животе не назвать. А вслед за ним начало отказывать и все остальное… Сказалась крайне старая рана, полученная на одном из заданий. По-видимому, плохо зажила внутри и там образовалась микрополость. Которая и привела к неоперабельной опухоли. Жить осталось не больше пары месяцев. При немедленной пересадке на специальные препараты и состоянии полного покоя в больничной палате, подключенный ко всем возможным устройствам жизнеобеспечения. Разве это жизнь? Разве так он хочет умереть? Конечно же нет! Он буквально зарычал… Внезапно в квартиру постучали… Очень характерно. Только пятеро когда-либо знали этот особый сигнал. Двое из них уже давно в земле. Видимо, скоро ему быть третьим. Так как Мейсер явно не собирается в ближайшие пару месяцев уходить в мир иной… — Входи, не заперто, — как мог сказал он. Получилось сипло. Голос из звонкого и даже в чем-то мелодичного стал хриплым и в чем-то сварливым. Он поморщился. Вновь дала знать о себе его рана… Как сказали врачи, именно из нее все началось… Тем временем в квартиру зашел мужчина с седыми волосами в темных очках, смокинге… Он совсем не изменился… Можно даже сказать чуть-чуть помолодел за эти десять лет… Что же он такое сделал с собой? Он, конечно же, младше его… Но ему тоже уже за девяносто! А вид и настрой как у прежнего, как будто ему снова двадцать пять, и они, еще совсем молодые, по заданию Родины заброшены в тыл капитализма, дабы сделать все возможное для его падения… Конечно, догадки и предположения есть. Особенно из-за его нечеловеческих глаз. Он знал их настоящий цвет без линз и прочего… Теперь он абсолютно другой. Тайфун остановился… И сжал зубы. — Как ты? — сразу спросил он. — На полпути к Кеннету. Не больше двух месяцев — и это если я подсяду на какую-то новую особо убойную методику. Как понимаешь в том состоянии помочь тебя я буду не способен, — в чем-то с иронией произнес старик. Гость лишь тяжело вздохнул. А после прошелся по квартире к креслу напротив него, повернувшись спиной — величайший жест доверия для такого, как он. Конечно, он в своем состоянии ничего бы ему и сделать не смог бы — даже пистолет или нож поднять было бы пыткой… Но сам факт! — Знаешь, Центурион, я чувствую себя крайне погано… Ибо мои товарищи уходят один за другим… И такими темпами останемся я и Мейсер — этот найдет способ и при конце света на плаву остаться, — сказал Тайфун. Несмотря на боль, старик даже хохотнул. Это признание его позабавило. — Ты не любишь распространяться об этом… Так вот, мне откровенно все-таки интересно… Что произошло десять лет назад, что ты вдруг вновь смог делать все это? — спросил Центурион. Он знал, что раньше Тайфун никогда бы не ответил ему честно. Это слишком личное… Но сейчас… Выговориться ему просто необходимо. И он, стоящий уже в могиле, может помочь своему старому другу в этом. Тайфун молчал, явно взвешивая внутри себя что-то… Центурион не стал мешать ему… И пауза затянулась… — Я совершил величайшую подлость из возможных. Потому что считал, что это необходимо ради всеобщего блага… И умом я понимал, как нужно поступить после. Но… Не довел дело до конца. Точнее повел его по другому пути, отличному от того, каким должен был, раз уж начал все это… — произнес Тайфун. — Что ты такого мог совершить? Украл еще одну сыворотку у очередного безумного ученого, только уже научника, параллельно пустив ему пулю в лоб? Ибо я не понимаю, что тут можно было не закончить? — сказал Центурион. Тайфун же похоже собрался с духом. — Почти. Вот только этим безумным ученым была семнадцатилетняя девчонка… Больная раком, которой то, что я дал себе было жизненно необходимо. Я заприметил подозрительное исчезновение трупов из моргов, причем исчезали здоровые женщины, которые умерли по абсолютно разным причинам. Но не от болезней. Я заподозрил в этом что-то нечистое и смог выследить ее помочницу, доносившую эти тела до их базы… Где они делали особое лекарство при помощи данных полученных от изучения этих тел… Я приставил пистолет к их вискам и заставил отдать его мне… Ты бы видел то… Отчаянье. Я буквально разрушил мечту этой девочки об исцелении, ибо на новое она бы просто не успела накопить материала. Ей бы не хватило на это денег, чтобы сделать его… А главное — времени. Ведь она уже была при смерти. Примерно как ты сейчас. Ей тоже оставалось жить не больше двух месяцев… И тогда… Я сломался. Я перевел на ее счет тридцать миллионов долларов с одного из моих подпольных американских счетов, необходимых для операций там. Как я все это провернул — думаю сам понимаешь… И спустя несколько недель… Она встала и пошла. Сама. После еще одного случившегося у нее инсульта и таинственного исчезновения из больницы на один день. И сейчас, видя новые данные, я понимаю, что вполне вероятно породил этой слабостью столько проблем, что их будет практически невозможно разгрести… Вот и вся история, — рассказал Тайфун свой самый большой секрет. Центурион выглядит пораженным… Он понял… Осознал все подозрения Тайфуна, почему у него сложилась такая картина… Маленькая деталь… Он она складывает мозаику… — Как бы ты не старался, ты все еще человек, Тайфун. А мы обладаем одним неприятным свойством — мы ошибаемся. Тогда ты не мог знать к чему это приведет… А потому просто поступил как человек. Ибо заместо отобранной надежды ты дал новую. Как бы ты это не отрицал — это очень в твоем духе… Я до сих пор помню, что для тебя самый главный подарок в жизни… — ответил Центурион. Тайфун тяжело вздохнул. А после начал барабанить пальцами по столешнице. — Тяжело осознавать, что скоро я останусь последним из нашей команды… Помнишь… Те планы по наступлению американцев? — вспомнил Тайфун. — Да… Было такое дело… И много иных. Но пока что у меня есть для тебя небольшой сюрприз. Надеюсь, что приятный, — Центурион указал на внушительную папку на рабочем столе с разложенными по нему бумагами. Секретными, разумеется. Тайфун лишь бегло посмотрев на добытое Центурионом, понял какой ценный дар попал ему в руки… Компромат… Много на кого. И если посмотреть под определенным углом ниточки действительно ведут на самый верх… А у него как раз есть подозреваемый в этих всех махинациях. Один вопрос: зачем? Ибо все очень и очень… Мелко. С этого не то что прибыли не поиметь… Хотя… И тут Тайфуна осенило. Дети! Пропадали дети. А они могут пробудить научную силу… Все может быть взаимосвязано… — Эти данные я передал известному тебе контакту. На всякий случай. Сам понимаешь — тут необходимо перестраховаться. Более конкретно обсудите все уже скорее всего с ним. Расследование дело не быстрое, я вряд ли доживу до его окончания, — тяжело вздохнув, добавил Центурион. Тайфун лишь кивнул на такое признание смерти. Его старый друг угасает. Стремительно и неотвратимо. Он видит эти с трудом сдерживаемые болезненные гримасы. Если бы не тренировки Кеннета — вряд ли он мог бы сейчас даже стоять. Любого другого эта болезнь уже скорее всего бы убила. Лишь сила воли помогает Центуриону держаться, но его явно не хватит надолго. Он прикрыл глаза, явно подавляя очередной спазм. Всего за пару месяцев он уже практически в могиле. Хотя обнаружили проблему еще в начале лета — тогда этому не придали значения. А к осени было уже совсем поздно. Впрочем, по характеру болезни, скорее всего, уже тогда он был обречен. Вряд ли бы помогла какая бы то ни было терапия. Ну протянул бы он в мучениях не два месяца, а четыре… Радости от этого не становится больше… — Как думаешь, мы еще встретимся, Центурион? — спросил Тайфун. Тот приоткрыл глаза и опустил взгляд. — Этого никто не знает, Тайфун… Правда здесь в том, что необходимо делать. И сейчас нужно разобраться в этой запутанной истории. Ибо она становится все более дурнопахнущей. Такое чувство, что Мейсер заигрался… А ведь когда-то таким хорошим малым был… Власть развращает, абсолютная власть — развращает абсолютно. А возможно он просто профессионально прикидывался… Впрочем, я скажу тебе так, поставь меня сейчас перед тем же выбором, что и больше шестидесяти лет назад — я бы поступил также. Потому что пользы он принес стране невероятно много, как бы ты не кривился от этого. Правда в том, что сейчас необходимо тщательное разбирательство, чтобы установить кто же мутит воду… И в каких пределах, — произнес Центурион. Тайфун кивнул, соглашаясь. — Что же, мой контакт ждет тебя… Обговорите все тщательно, продумай стратегию. Тот королек криминального мира засвечен в множестве схем пропаж. Он явно что-то знает. Нужно добраться до него раньше, чем наши противники свернут ему шею за какие-нибудь телодвижения или просто, чтобы убрать. Дальше — думаю сам разберешься, — добавил Центурион. — Я все понимаю, Цент, я могу что-то сделать для тебя? — спросил Тайфун. Старик же лишь хмыкнул. — Ты же знаешь, что все мы работаем на благо нашей страны… Его и добейся. Вот и все… — ответил Центурион. И они пожали друг другу руки в знак прощания. Даже обнялись напоследок. Ведь больше уже могут не увидеться… И это удручает… Ведь уходит целая эпоха… Но ведь это естественный процесс… Рано или поздно нас заменяют наши дети, а их внуки… И так до бесконечности. Таков цикл жизни и смерти. И он по-своему прекрасен.***
Тем временем. Где-то в пригороде. Мужчина в классическом костюме вошел в закрытый блок в сопровождении тщедушной девочки. Лишь одно отличало ее от остальных — седые волосы, что невероятно для столь юного возраста. Впрочем, внешность может быть и крайне обманчивой… Мужчина протер при помощи платка свои запотевшие после долгого выступления и поездки очки. Они прибыли в свое убежище. Место, где могут с полным спокойствием говорить о своих планах и мечтах… Это здание в пригороде ничем не примечательно… Особенно, если не смотреть глубоко под ним. Очень глубоко… Их первая и самая секретная база. Скрытая от всех, даже от собственных соратников. Ведь это их место, их гнездо… Двух божественных птиц. — Кажется, все прошло по плану… — произнес мужчина, когда они вышли перед огромным сервером с невероятным массивом данных. Здесь хранятся истории человечества, грезы и мечты, эпос и сказания, творчество… Идеал. А главное — данные обо всем этом. И великий План. План Vitae. То, к чему они стремятся. — Филин практически завершила расчеты… Неужели ждать осталось недолго? Кажется, что эти двадцать лет пролетели столь быстро… — сказала девочка. Он же лишь улыбнулся своей верной вечно молодой спутнице. Она навсегда застыла в возрасте четырнадцати лет, поэтому были некоторые проблемы с ее… Легальным оформлением. Впрочем, с его связями — ничего критичного. Ее невероятная сила — козырь, поэтому ее, разумеется, не стали раскрывать общественности. Даже приоткрывать завесу тайны над третьей птицей… Это было бы просто преступно! — Мы стояли у истоков. Наша мечта привела к этому развитию событий. Нам пришлось жертвовать частями целого ради выполнения великого плана, чтобы спасти большинство. Чтобы искоренить болезни общества. Это было необходимо ради всеобщего блага. И похоже, все же скоро будет пора форсировать этот переход. Ибо дальше мы можем столкнуться с негативными последствиями, которые не будут сглаживать. История человечества циклична, состоит из бесконечного множества ошибок, на которых люди, правда, не собираются учиться. В этом и заключается парадокс человеческой деятельности. Она по определению должна иметь цель, быть рациональной. Но это не так. Наша сущность делает суть вещей лишенной логики и смысла. И это нам и необходимо исправить, подарив путь к жизни каждому. В этом и есть предназначение всех нас, ведь человек - есть мера всех вещей, — произнес мужчина в ответ. Девочка, пожалуй, впервые за долгое время улыбнулась. Она погладила свои седые волосы, поправила свое белое платье. — Как ты был двадцать три года назад идеалистом, так им и остался. Если бы не твой план — я бы предложила уничтожить корень всех проблем — злобу людскую — на корню. Обратила бы великие нации в пепел, чтобы они не мешали всем остальным. Заставила бы людей жить без конфликтов и насилия… Потому что они меня раздражают, — сказала девочка. И этот тоненький голосок действительно страшен. Если знать, какая Сила за ним стоит. — Ты ошибаешься в одном. Ведь в таком случае злоба бы не исчезла. Она бы лишь была направлена по отношению к одному человеку — тебе. И это было бы ужасной участью. Именно поэтому наш План должен сделать все по-другому. Как надобно. Чтобы все не зависело от воли одного человека. Чтобы победа добра над злом стала естественным процессом внутри каждого, чтобы не было этих метаний меж ними, — ответил брюнет своей собеседнице. Она нахмурилась, смешно сщурив глаза, сведя аккуратные бровки вместе. — Люди — омерзительны. В их сердцах нет места свету и доброте, мыслям о благе других. Ибо не это есть предназначение человека. Его удел — война, причинение боли, страданий, страха и ужаса. Такова людская суть. В бессердечности и равнодушии, — парировала аргументы мужчины девочка. Он же в ответ лишь усмехнулся. — Тогда почему ты все же стремишься к благу для них? И почему согласилась с великим Планом? Почему ты хочешь принести человечеству спасение и путь к жизни? Почему ты идешь за мной, гордо зовущим себя человеком? — спросил мужчина. Она задумалась, пытаясь дать ответ на эти вопросы… Ведь недаром он обладает прозвищем Сирин… Эта птица способна стращать умы смертных. И его воплощение в мире людей не менее, а, вполне вероятно, даже более искусно в этом, чем отображено в мифах и легендах. — Ты не человек. Ты другой. И ты уже однажды совершил невозможное. Поэтому я допускаю, что ты сможешь сделать это вновь. Более для человечества нет надежд, — ответила она. И после этих слов ухмылка Сирина превратилась в хищный оскал. Какими бы ни были его цели… Он их достигнет. Даже ценой жертв. Вскоре все будет поставлено на кон. Войско цезаря приближается к Рубикону. А жребий уже брошен. Слишком многое сделано для того, чтобы остановиться в самом конце пути… — Коль так, то скоро ты увидишь вновь исполнение невозможного, — ответил Сирин своей вернейшей птице. — Именно поэтому я и иду за тобой, — таковы были ее слова. Он притянул один из бесчисленных кубов в этом храме знаний. Самый их амбициозный проект. Самый рискованный… Но и дающий наибольшие шансы… Пришло время начать эту игру!***
Много лет назад… Трудно быть одновременно почти всемогущей по меркам людей и столь беспомощной… С самого детства со мной было что-то не в порядке. Меня называли гениальной. Для меня перемножить пятизначные числа — это нечто базовое, элементарное, для этого даже задумываться не надо. Я всегда удивлялась, почему же никто не может считать также быстро, как я, усваивать знания. Мне достаточно лишь взглянуть в сторону текста, чтобы его запомнить. Теорема Римана или гипотеза Пуанкаре не звучат для меня чем-то невероятным… Особенно после пробуждения этой таинственной силы… Она позволила мне все делать еще лучше… Еще эффективнее. Вот только за все есть цена. Я узнала об этом, пожалуй, слишком рано. Здоровье. Я практически прикована к коляске. Даже пройти сто метров — испытание после которого надо передохнуть. А желательно хорошенько поспать. Рак. Страшное заболевание, которое большинство настигает лишь к зрелости. Мне же оно досталось сейчас. Именно он с большой вероятностью и есть причина моих особенностей. Моей простоты в изучении. У меня просто аномальное количество нейронов головного мозга. Вот только за это я заплатила тем, что они подвержены болезни. Неоперабельно, разумеется. А в добавок к этому у меня врожденный порок сердца. А также другая страшнейшая болезнь — лейкемия, вызванная аномальным количеством некоторых гормонов в крови. Они также повышают способности, обучаемость, улучшают использование моих сил… Вот только платой является жуткая слабость тела, головные боли из-за которых хочется разбить себе голову… Перестать мыслить. Лишь возможность того, что все может быть по-другому ведет меня вперед. Сейчас мне двенадцать. Пять лет назад я пробудила эту силу, оттачивала ее. Математика — мой конек. Вместе с ней об руку идет физика, которая пусть и развита меньше и слабее, но также помогает мне… И вот я достигла того результата, который был естественным и закономерным, если бы не мое самочувствие. Десятый уровень. Множество поздравлений, занесение в книгу рекордов… И ничем не улучшающиеся самоощущение. Будто бы время, которого у меня практически, я думаю, нет утекает все быстрее и быстрее. Активное использование научной силы способствует прогрессу моей болезни. Лишь особо мощные препараты пока что способны сдерживать его… Но прогнозы не утешительны. Если я «села» на них в двенадцать, то страшно представить, что будет дальше. Ведь с каждым годом ситуация становится лишь хуже. А потому не означает ли это то, что необходимо искать возможности помочь себе самостоятельно? Провести собственные исследования? Ведь благодаря таланту к техническим наукам я вполне могу при помощи телекинеза смастерить множество вещей. В теории. На практике мне будет жизненно важен кто-то, кто будет помогать мне в этом всем. И у меня есть такая верная подруга. — Ира! — в комнату вбежала шебутная девчонка с яркими, явно крашенными волосами. Синий цвет. Необычно и столь же бесполезно. С другой стороны это какое-никакое разнообразие. Дает возможность быть в курсе того, как живут люди без больших проблем со здоровьем. Она моя двоюродная сестра, с не менее трагической судьбой. Ее родители разбились в автокатастрофе. Она осталась совсем одна, а так как мы ближайшие родственники — мои родители взяли ее на попечение. Не выгонять же родного человека на улицу… К тому же она помогает мне и следит, пока мои родители по той или иной причине не дома. И это очень удобно! — Да, Наташ, привет… Я проснулась… — сказала я. Я потерла глаза… Пора собираться. Сегодня не менее важный день, чем получение мною десятого уровня. Моя попытка сделать что-то самой. Как-то разобраться со своим с каждым днем ухудшающимся состоянием. Разорвать этот порочный круг. Но делать мне это придется при помощи Наташи, которая повезет меня в инвалидной коляске до нужного места. Я смогла его легко найти при помощи предчувствия и управлением некоторыми математическими законами… Но вот переместиться туда для создания будущего штаба самостоятельно не могу… Ирония. Злая. И несправедливость, которую я отчаянно хотела бы исправить. — Ну что, родители уже ушли, мы можем отправляться! — жизнерадостно сказала она. Хотя она и на три года старше, иногда мне кажется, что ведет себя она как совсем еще ребенок… Я при помощи телекинеза оделась и взлетела, переместившись в свое кресло. Как же мы доберемся до места в том числе? Телепортация! Она отберет у меня довольно много сил и мне надо будет отдохнуть. Засим и буду в кресле… К тому же надо будет еще и возвращать нас обратно… — Хватайся за мою руку, — сказала я. Наташа аккуратно взяла меня за нее. Фух… Надо просто решиться… Головная боль от расчетов… И рывок. Вот мы и на месте. Заброшенное здание на окраине. Ничего примечательного. Тут не должно быть никаких эксцессов с… Бандитами, больно оно далеко от зон их интересов. Я часто задышала… Черт… Аритмия началась что ли? — Ир… Все нормально? — спросила Наташа, легонько похлопав меня по щеке. Я тяжело выдохнула… Отпустило? Вроде пока да. — Да… Дай мне пару минут… — ответила я. Немного восстановившись я приметила небольшой технический вход… Именно он будет нашим началом… Надо просто начать. И я сделала это… На смеси физики и математики при помощи хитрой геометрической концепции я вырыла под зданием идеальный прямоугольник, разделила его на секции… Все это заняло у меня несколько часов с перерывами после каждого рывка. Но основа сделана… Это главное… У меня появляется надежда… Надо просто жить дальше… А там — быть может, мне и удастся что-то собрать. По крайней мере мне хочется в это верить! Уже пора возвращаться. Иначе родители не застанут нас дома, что было бы нехорошо. — Пойдем, Наташ, я закончила… Продолжим завтра или когда у меня вновь будет лучшее самочувствие, — произнесла я, улыбнувшись. — Ир, вот такой ты мне нравишься куда больше… Позитивной… Пойдем, как я понимаю? — ответила она. — Ага, хватайся, — добавила я. Она сделала, что я попросила… Вновь расчет… И рывок. На этот раз он прошел легче, так как это место мне знакомо куда больше… Ведь это мой родной дом. Вновь при помощи телекинеза я уложила себя в кровать, прикрывшись одеялом… Вроде никуда не ходила, а как же я устала… Голова еще болит, мозги почти не работают… — Будешь чайку? — спросила меня Наташа. Я не сразу отреагировала. Сложно обрабатывать поступающую информацию, когда голова раскалывается… — Да, только без сахара… — ответила я. — Уже бегу, — послышались шаги в корридоре. Я прикрыла глаза, откинулась на подушку… Надо отдохнуть… Тут мне вдруг сунули под нос что-то горячее… Я отпила… М-мм… Прям как я люблю! Я улыбнулась. Во второй раз за день. — Спасибо тебе, Наташ… За все, — произнесла я. Я верю, что когда-нибудь смогу оплатить ей добром на добро… Как только выздоровею. Решено… Я подарю ей силу науки! С этими мыслями меня и потянуло в сон… Долгий день… Окончившийся хорошо. Даже слишком хорошо.***