***
Воспользовавшись гостевой ванной, Чимин аккуратно лег на свежерасправленную кровать в одной из гостевых комнат, негласно числившейся за ним, если Пак не успевал добраться до дома раньше полуночи. Затылок слегка побаливал, но Чимину не было до него никакого дела. Все мысли крутились в различных направлениях и ползали, как змейка в старой Нокиа, врезаясь в стенки экрана и собирая недостающие части-мысли в единую длинную змею… Зарывшись лицом в подушку и накрываясь одеялом, Чимин дрожал от собственной жизни, загнавшей его в полную жопу, которая, между прочим, до сих пор побаливала, напоминая о недавних противных событиях. Лишь бы Чонгук не узнал… Молился по-прежнему Чимин, возвращаясь к решению сняться в порнушке и заплатить Намджуну за сгоревшую тачку. Джин пообещал ему, что тот будет в маске и его никто не узнает… Ага, как же… Недоверчиво фыркал Чимин, думая о своих проклятых голубых глазах, на что Джин написал ему ободряющее сообщение, чтобы тот не очковал, что в пореве часто надевают линзы и никто не догадается… Даже его драгоценный Чонгук… Особенно Чонгук… Чимин сдерживался из последних сил, чтобы не заплакать… Когда он успел сбросить себя на самое дно ямы, из которой невозможно было выбраться, сползая обратно по скользкой земле происшествий… Меньшее, что ему хотелось, так это впутывать в свои проблемы друзей, которые, впрочем, и не смогли бы ему помочь, завися напрямую от родителей… Родители… Он не мог разрушить всё то, что они строили годами, развивали, добивались успеха… Одно неверное движение, и школа его родителей будет разрушена, а он себя не простит… Никогда не простит… Да и Чонгука ему не видать как своих ушей… Тот полностью принадлежит Мизуки… Так что теперь ему терять? Если только свою девственность, которую чуть не отобрали силой… Или отобрали… Он так и не понял… Да и на нее уже так по хуй… В комнате царила непроглядная тьма, лишь темное небо было не такое насыщенное, оставаясь единственным светлым пятном в помещении и жизни Чимина… Сильнейшее отчаяние наполняло легкие Чимина, не давая полностью дышать, выдавливая из парня эти чертовы слезы безысходности… Сняться в порно пару раз… Поменять школу… Покинуть Токио… Может быть всё не так уж плохо, и Чимину понравятся съемки? Джин говорил, что это прикольно. Чимин тихо завыл от всех безумных идей до сих пор ползающих змейкой в его побитой голове. Легкий шепот еле-еле доносящийся до звенящих от незабываемых событий ушей Чимина заставил очнуться парня и обеспокоенно вглядываться в силуэт перед собой. Может быть это смерть к нему пришла, а он и не заметил за своими переживаниями? Только слишком уж она сильно напоминала Чонгука… — Чимин-и? Ты уже уснул? — Почти… А ты чего здесь делаешь? — искренне удивился Чимин. По спине пробежали непрошенные мурашки от нежданного появления его замечательного друга. Друга, который никогда не будет принадлежать ему. И этот факт постоянно омрачал те теплые чувства, которые Чимин хранил в своем сердце, даже не пытаясь их убрать. А зачем их убирать? Когда они так приятно будоражат кровь и заставляют улыбаться, как идиот… Он и есть идиот… Вздохнул от своих внутренних бесед Чимин, ожидая ответа, но лишь почувствовал, как его кровать просела под тяжестью сексапильного парня, который решил с какого-то большого хера лечь рядом совсем без футболки… — Может быть ты все-таки поговоришь со мной о случившемся? — осторожно начал Чонгук, повернувшись и встретившись с яркими глазами Пака, будто звездами в этой темной ночной бездне. Будто два разбитых стекла, наблюдающих за ним с сомнением в дальнейшем ответе. — Чонгук, я не должен быть здесь, я всё порчу… Мои глаза — единственная светлая часть меня… Остальное всё дерьмо какое-то… — истерический смех Чимина внезапно напугал парня, который не понимал, что за ерунду говорит Чимин, зачем-то обвиняя себя во всех грехах. — Если когда-нибудь узнаешь обо мне что-то из ряда вон выходящее, просто думай, что это какой-то другой Чимин, не тот, которого ты знаешь и любишь… Как друга… — на мгновенье запнулся Чимин, прикрывая глаза от нахлынувшей боли… Мягкая ладонь легла на щеку Чимина, легонько поглаживая большим пальцем дрожащее веко бедного парня, стирая набежавшие слезы… — Тебе уже восемнадцать… — ласково прошептал Чонгук. — Ты можешь делать что угодно, с кем угодно, и я никогда тебя не стану осуждать… Кто я такой? Я твой любимый друг… — Ты мне больше, чем друг… — отозвался на выдохе Чимин, накрыв руку Чонгука своей. Теперь очередь Чонгука болезненно прикрыть глаза, будто бы в них попала соринка… — Честно тебе скажу… — Чонгук отчаянно зашептал, не открывая своих глаз. — Когда я впервые в жизни тебя увидел, в школе… — теплая улыбка делала губы Чонгука еще прекрасней. — Ты был в костюме Сейлормун, и я был полностью уверен, в том, что ты — девчонка! Классная такая девчонка… Яркая… Дерзкая, — тихо засмеялся Чон, заставляя Чимина медленно приоткрыть веки, смаргивая с ресниц прилипшие крошки слез. — Я влюбился в тебя. Даже думал о том, что я представлю тебя отцу. Представляешь, как мой мозг все распланировал, похлеще, чем у девушки на первом свидании… Я же даже не знал тебя… — Хватит, Чонгук… Пожалуйста… — дрожащим, сломанным голосом пролепетал Чимин, сильнее прижимая руку Чонгука к своему лицу. — Ты мне причиняешь боль… Не только головную, но и душевную… Разве ты не видишь, как сильно я тебя люблю? — не выдержал Чимин, выпуская воду из своих разбитых глаз-аквариумов, разрывая голосом тишину этой злосчастной ночи, свидетельницы множественных человеческих судеб, неприкрытой любви и загубленных надежд. Чонгук растерянно смотрел на плачущего Чимина, который будто бы только что зарядил ему звонкую пощечину своими словами, обнажая душу в ответ на чонгуковы откровения. Острая жалость пронзила остолбеневшего Чона, догадавшегося наконец схватить трясущегося от рыданий Чимина в охапку, прижимая к себе и сильнее кутая их обоих в огромное одеяло. Он любил Чимина… Очень любил… Но не так, как того желал сам Чимин… Постоянная борьба за свою свободу, надоевшие вопросы отца о скорой помолвке Чонгука с Мизуки… Плачущий в его объятиях любимый человек… И бесконечно преследуемый его психотерапевт со своими дикими методами, прочно поселившийся в его голове, отчего-то решивший, что Чонгук любит мальчиков… Но каждый раз, глядя Чимину в глаза, становится так пусто, будто бы любимая лазурь выжигает в нем остатки разума, заставляя сожалеть обо всем на свете, причиняя боль его умной головушке, которая бессильно пыталась что-то вспомнить, но не могла, лопая клетки мозга, наполняющая кровью недостающий фрагмент его жизни. Вскоре частые подрагивания и глубокие всхлипы прекратились… В своих гнетущих раздумьях Чонгук и не заметил, как переживший такой ужасный день Чимин уснул в его объятиях и громко сопел, невольно дергаясь, будто ему снилось опять что-то кошмарное. Чон никак не мог выкинуть из головы неожиданное признание в любви дорогого друга, к которому испытывал неоднозначные чувства, смущавшие его. Как бы ему хотелось родиться в обычной простой семье, отбросить все дурацкие предрассудки, мешающие ему дышать полной грудью в этой свободной стране, которая лишь казалась таковой. Единственное, чего больше всего желал сейчас Чонгук — набить Намджуну его довольное ебало… Чон знал, что Наму что-то сделал с Чимином, и даже если Пак не хочет говорить об этом, Чон обязательно узнает и сделает всё, чтобы ни одной слезы больше не было стерто им с лица любимого друга.***
Следующее утро как некстати выдалось пасмурным и дождливым. Небо затянулось серой пеленой, и просыпаться совсем не хотелось. Мелкие капли моросящего дождя тоскливо касались окон, не прекращая падать ни на минуту. Лишь припев любимой песни под названием Kimi Ni Negai Wo, которую исполняет Miyavi, стоящая на звонке, всеми силами пыталась вырвать Чимина из тревожных снов, мучивших его всю ночь. Еле проснувшись, выбираясь из холодной постели, Чимин потянулся за телефоном, с сожалением отмечая, что Чонгука рядом с ним нет. Мама. Собрав все свои силы в кулак и в голос, Чимин старался звучать максимально радостно, принимая мамины и папины поздравления, правда, родители, как всегда, не забыли отчитать сына за то, что тот снова пропускает занятия, несмотря на то, что успеваемость юноши была достаточно высокой. За Чонгуком-отличником, конечно, не угнаться, но всё же Чимин старался изо всех сил будучи толковым парнем. Положив трубку, Чимин, в одной белой футболке, быстро натянул шорты и поднялся с постели, потирая ушибленный затылок, медленно потягиваясь, ощущая боль во всем теле. Давно он не участвовал в потасовках, да и никто никогда не пытался его изнасиловать. В квартире было подозрительно тихо. Юнги всегда просыпался ни свет, ни заря, готовя всем завтрак, да и Чонгук, очевидно, где-то должен был быть здесь. Не могли же они все разом покинуть его? Пак поспешил в туалет, затем перебрался в ванную комнату для утренних ритуалов. По-прежнему в квартире стояла напрягающая тишина. Немного расстроившись, что все его кинули, Чимин понуро побрел на кухню заварить себе вкусный кофе. Громкий взрыв хлопушек, крепкие объятия друзей, радостное пение «Happy Birthday, Jimin» мгновенно осветили хмурое утро именинника. Все четверо выстроились в линейку, демонстрируя белоснежные футболки с портретом Чимина, приятно удивляя его всё больше. — Ну вы даёте! — счастливый Чимин ярко улыбался, глядя на своих друзей. — Это Мизуки придумала с футболками, — произнес Чонгук, оттянув футболку, чтобы Чимин получше рассмотрел. — А это твоя! — подлетела к Чимину Мизуки, стягивая мятую футболку с парня, заменяя на новую с их совместной фоткой. — Вау! — Чимин был явно растроган, с восхищением глядя на ребят. — Не стоило… И когда вы всё успели? — Задувай свечи, Чимин-и, ты еще торт не видел… — прыснул Тэцу в кулак, пока Юнги держал торт с золотистыми цифрами — восемнадцать. — Да вы издеваетесь! Мать твою! — тотчас разорался Чимин, увидев свое изображение на торте в виде Сейлормун. — А это, скажите мне на милость, чья идея? Все дружно покосились на Чонгука, который пытался состроить невинное лицо, мол, я тут не причем. Чимин сердито вздохнул и закатил глаза, сложив руки на груди, напоминая мем с Робертом Дауни-младшим. Прикрыв глаза и загадав желание, Чимин наклонился над тортом и дунул, что было сил. Глядя на своих любимых друзей, Чимин почувствовал невыносимую грусть от мысли, что может быть однажды ему придется покинуть Токио… Он хотел максимально запечатлеть этот день в своей памяти, чтобы никто и никогда не смог украсть сегодняшнее воспоминание… Запомнить эти побитые любимые морды, улыбающиеся ему… Конечно, кроме чистого личика Мизуки, которая по понятным причинам не участвовала в драке. Эта милая девчонка с утра пораньше прибежала к Юнги, чтобы устроить мегасюрприз для бедного друга, чтобы хоть как-то поднять ему настроение после всего произошедшего с ним. Не выдержав щемящей в душе нахлынувшей тоски, Чимин накинулся на своих друзей, поочередно обнимая и зацеловывая. Только с Чонгуком он повел себя более-менее сдержанно, пытаясь смотреть на всё что угодно, кроме самого Чона, намеренно избегая его темных прекрасных глаз, от которых сердце пыталось вырваться из грудной клетки, неизбежно кровоточа от прочных реберных костей. Юнги поспешно притянул к себе Чимина, застегивая стильный серебряный браслет с крупными звеньями на сопротивляющимся запястье. Чимин пытался бубнить что-то неразборчивое себе под нос из разряда: не стоило, мне ничего вообще не нужно. А после того, как вдоволь налюбовался браслетом, крепко обнял Юнги и еще раз поблагодарил. Следом после Юнги, ловкая Мизуки быстро вставила серебряные серьги-цепочки в мочки чиминовых ушей, одна серьга заканчивалась маленькой золотистой звездочкой, а другая — золотистым полумесяцем. Поцеловав Мизу в щеку и приподняв эту легкую красотку, немного потискав, Чимин также сказал свое большое аригато, подойдя к зеркалу и заценив обнову. Тэцу, подтверждая свое известное прозвище, принес Чимину в подарок катану в черных ножнах, расписанных темно-зелеными узорами, рукоять же самого меча была переплетена голубым шнуром под стать светлым глазам именинника. Чимин потерял дар речи, принимая подарок из вставшего на одно колено Тэцухико, с серьезным лицом, посвящавшим парня в самураи хрипловатым голосом, еле сдерживая смешок. Движением головы в сторону, Пак попытался убрать с лица упавшие на глаза пряди волос и с гордым выражением лица принял от Кимуры подарок, кусая щеку изнутри, лишь бы не засмеяться. Поднявшись с колен, Тэцу прижал к себе любимого друга, шепча ему на ухо, что все будет хорошо, что Чимин может положиться на них, что вскоре они всё уладят. Чимин лишь кивнул головой, легонько мазнув щеку Тэцу губами, уже и позабыв о своем проклятом долге перед Намджуном. Сам Чонгук с таинственной коробочкой в руках ждал своей очереди, поглядывая на то, как Чимин милуется с Тэцу, ощущая неприятную тяжесть в груди, внезапно охватившую его. Чон не мог понять, что это такое и с чем его едят, мысленно сравнивая себя с Кимом и утешая тем, что Чимин совсем недавно признался ему в любви, а с Тэхеном они просто лучшие друзья. Но почему же так сильно жгло в груди? Перестав улыбаться, Чимин оторвался от Тэцу и наконец подошел к Чонгуку, на лице которого отражалась непонятная боль, словно его снова побили, вызывая у Чимина искреннее недоумение. Пак невольно задержал дыхание, забирая небольшую коробочку из горячих рук, не сводя потерянных глаз с Чонгука. Юнги тактично попросил Мизу с Тэцу помочь ему на кухне и накрыть до конца праздничный стол, намеренно оставляя парней одних, замечая их безмолвное напряжение, которое они старательно скрывали. Юнги не зря имел негласный успех в компании отца, виртуозно разгрызая конкурентов, словно фисташки, запивая пивасом. Он всегда замечал малейшие колебания в поведении людей, которые не замечали даже они сами. И вот сейчас, открыв коробочку, Чимин разглядывал серебряную подвеску, вытаращив глаза, заблестевшие от приятного сюрприза. Танцор, поднимающий девушку на вытянутых руках, окруженный утонченными линиями сердца, одна половина которого была украшена небольшими сапфирами. Одной рукой девушка цеплялась за основное колечко подвески, в которое была вдета аккуратная цепочка. Вспотевшими от предсказуемого волнения руками, Чонгук с пятой попытки расстегнул замочек в попытке надеть подвеску на шею Чимина. Чон был настолько близко, что Чимину тотчас стало неловко, а сердце затарабанило, как сумасшедшее от любимых темных глаз, с любопытством разглядывающих нервно кусающего губы юношу. — Забудь о том, что я сказал тебе ночью… Помутнение разума… Такие дела… — попытался разрулить напряженную ситуацию Чимин, немного прокашлявшись. — Чимин-и… — выдохнул Чон, задумавшись о чем-то своем. — Ты мой любимый друг… — Знаю, помню, — перебил его Чимин, прижимая палец к губам парня. — Просто мне было очень плохо, вот и наговорил глупостей. Чон судорожно отпрянул от Чимина, ужаснувшись своим вспыхнувшим желаниям, резко замотав головой. Интересная картина, проявившаяся в его сознании, как фото на бумаге: Чонгук, с удовольствием облизывающий указательный палец Чимина, приставленный к его губам. — Что случилось? Ты будто призрака увидел… — нахмурился Чимин, не понимая, что же он сделал не так. Немедленно взяв себя в руки, Чон дежурно обнял парня, еще раз поздравив его с днем рождения, делая вид, будто бы только что ничего не произошло. — Спасибо за подарок, — благодарил Чимин, прижимая подвеску к груди. — Голубки, идите за стол, — позвал Юнги парней, ехидно ухмыляясь. Не успели Чонгук с Чимином возмутиться и сделать хоть шаг, как в дверь позвонили. — Мы разве еще кого-нибудь ждем? — напряженным голосом спросил Тэцу, набирая рис из рисоварки в небольшие чаши. Юнги, поджав губы, с задумчивым видом пошел открывать дверь, даже не предполагая кто бы это мог быть. Незваным гостем оказался парниша-курьер с темно-красными волосами, забранными в хвост и с татуировкой паука на шее. Было ясно, как день, что этот парень не простой курьер и по-любому связан с любимыми группировками. — Юнги-сан? — уточнил парень, вежливо кланяясь и придерживая три подарочные коробки. — Добрый день, слушаю вас… — Юнги поклонился в ответ. — Мне велели лично передать вам посылки для ваших друзей. Две из них — для господина Чимина, последняя — для господина Тэцухико. Держите. Хорошего дня, до свидания, — парниша поспешил вложить коробки в руки опешившему Юнги, и еще раз поклонившись, уйти. — Интересное кино, — Тэцу с любопытством разглядывал обескураженного Юнги с коробками в руках. — Праздник у Чимина, а подарки с какого-то хрена принесли тебе. Аккуратно положив их на прозрачный столик в прихожей, Юнги наигранно улыбнулся и елейным голосом произнес, прожигая Тэцу взглядом: — Значит не у одного Чимина сегодня праздничный день. Мин многозначительно посмотрел на Тэцу, кивнув на черную коробку с приклеенной к ней запиской. — Тэцухико Кимура от Кенто Ямазаки, — тихо прочитал написанное Тэцу, в замешательстве глядя на коробку, а затем — на Юнги. Мин состроил безразличное лицо, эдакий поХер фейс, пожимая плечами на вопросительный взгляд младшего. В этот момент Мизуки схватила синюю коробку и громко прочитала: — Дорогому Чимину от некогда любимого им Намджуна. С праздником, детка. Чимин резко похолодел от услышанного, ощущая подкатывающую тошноту, но взял последнюю белую коробку, пробежав глазами по черным чернилам. «Всё готово, Чиминчик, жди сообщения. С ДР. Джин» — От Джина… — ответил на немой вопрос друзей Чимин, сунув белую коробку себе подмышку, попутно забирая синюю у Мизуки. — Мы пойдем за стол, приходи к нам скорее… — Чонгук с беспокойством посмотрел на Чимина, легонько подталкивая Мизуки вперед. — Я весь сгораю от любопытства, Тэцу… — взгляд Юнги тяжелел, припечатывая парня чуть ли не к полу своей холодной энергетикой. — Пойду-ка тоже за стол, а ты обязательно похвались перед хеном.