***
На следующий день пришло письмо от Джеймса. А точнее — короткая записка об смерти Мэри Линд. Более подробное письмо прийдет только через неделю. Рейчел и Томас Линд были шокированы этой новостью. Незамедлительно, они оповестили Эмму. Линдам уже приходилось терять членов семьи раньше, но с каждым разом легче не было. Миссис Линд пыталась держаться хотяб перед Эммой, но наедине она давала волю эмоциям, и успокоить её мог только муж. Эмме было очень плохо. Она знала, что так будет. Она знала, но всё равно надеялась на лучшее. Каждая её молитва была только о родителях. Её не волновало больше ничего. А теперь мамы не стало. Как смирится с этой мыслью? — Ну всё, солнышко. Мы не можем ничего поделать… Так бывает. Всё будет хорошо, — говорила миссис Линд. Эмма скрутилась клубком около её коленей у себя на кровати. — Но… бабушка, — прерывисто говорила девушка. — Как… как мне жить дальше без… без мамы?.. — Солнышко, я понимаю, тебе очень сложно. Ты слишком юная, чтобы переживать такое. Может и сейчас это сложно представить, но со временем тебе станет легче. Всё наладится. Вернётся твой отец. Представь, как волнительно будет снова его встретить? — слегка улыбнулась Рейчел. Эмма приподнялась, благодаря Богу, что хотяб её отец жив. Она не сомневалась в нём и искренне верила, что с ним всё будем в порядке. — Ещё и поминки… Я не знаю, смогу ли высидеть там, слушая пустые слова сожаления… — Нельзя так говорить, Эмма. — Никто даже и не знал мою маму. Она ведь не с Эйвонли. — Но всё же, нельзя осуждать ближних за их соболезнование. Может они и не знали Мэри, зато они знаю как сложно нам. Эмма вздохнула. — Если тебе станет сложно, сможешь в любой момент уйти. Не буду заставлять тебя сидеть там всё время. — Правда? — девушка с надеждой посмотрела на бабушку. Поминки казали для неё чем то страшным. Она была уверена, что не сможет удержать слёз, а это вызовет только ещё больше печали в остальных. — Спасибо. Через несколько дней всё было подготовлено. Самих похорон не было, так как Мэри была похоронена в Италии. Всё было так как и ожидала Эмма. Все подходили выражая свое соболезнование. К Эмме подошли лучшие подруги и одноклассницы. — Как ты? — спросила Энн. — Даже не знаю, — призналась Эмма. — До сих пор кажется страшна только мысль о том, что это всё наяву. Девушкам пришлось отойти спустя ещё несколько минут. Вместо них подошли Гилберт, Мэри и Баш. Мэри и Баш проявили большое соболезнование, обняли Эмму по очереди и тоже отошли, оставив её с Гилбертом самих. Гилберт знал как чувствует себя Эмма. Он пережил точно тоже самое. — Ты очень смелая, — сказал он. — Почему? — не поняла она. — Я на поминках отца даже не присутствовал. А ты уже почти час держишься, выслушивая слова поддержки. — Не знаю смогу ли продержатся ещё дольше. Скажи, как ты пережил смерть отца? Как ты смог заживить своё сердце после этого? — Я… я не знаю. Не думаю, что до конца пережил это. Его смерть оставила большой отпечаток на мне и я никогда не смогу забыть об этом до конца. Мне было очень сложно, у меня рядом никого не было. Никаких родственников — только соседи. Поэтому, я просто уехал с Эйвонли, пытаясь забыть обо всём. Но у тебя другая ситуация. У тебя есть бабушка с дедушкой, друзья. Отец, в конце концов. — Оу, ну да. Извини за вопрос, я не подумала. — Я понимаю. Ты не была обязана сейчас думать об этом. — Может прогуляемся? — перевела тему Эмма. Гилберт согласился и они пошли в уже привычное для них место — сад Эстер Грей.***
Прошла неделя с поминок Мэри Линд. Наступило 1 сентября. Эмма долго колебалась идти в школу или нет? Конечно же, она всё ещё не отошла от этой горькой недели, которую провела в бессонных ночах в слезах. Но её семья настаивала на том, чтобы пойти в школу. Да, Эмме было больно, как и всем остальным, но её мама не хотела бы, чтобы её дочь пропускала последний и важнейший год в школе из-за неё. Сравнив все «за» и «против», решила всё-таки пойти. Так она могла бы хотяб немного отвлечься. Конечно, это не означает, что она смогла смирится с мыслью о смерти матери. Линд была уверена на все сто процентов, что если вдруг кто-нибудь упомянет эту тему — она не сдержит слёз. Но, также, Эмма была уверена, что все, как минимум, будут смотреть на неё с жалобным взглядом, зная, что прошла только неделя. Как обычно, в школу она пошла вместе с Гилбертом. И вот, девушка зашла в школу. Мало кто ожидал увидеть её там, но постарались не проявить особого удивления, хотяб сначала. На уроках, Эмма была намерена не отставать от своего прошлого прогресса — быть одной из лучших. За место быть первой она и не гналась никогда. Возможно, да, это было в её силах, но Эмма просто не хотела соперничать с остальными. Хотя единственными соперниками были Энн и Гилберт. На переменах, девушка мало с кем общалась, даже не поднималась со своего места. На обедней перемене, всё-таки, подсела к другим одноклассницам в уже привычное место. — Ты так старательно учишься, будто ничего и не случилось, — обратилась Джози к Эмме. — Джози, не стоит так говорить… — упрекнула её Руби. — Почему? Меня одну это удивляет? Прошла же только неделя. Эмма снова хотела плакать, но пыталась остановить слёзы, напрягая все части лица. — Моя мама, — как можно больше спокойно, начала Эмма, — хотела бы, чтобы я продолжала учится не смотря ни на что. И то, что я продолжаю учится, не значит, что я забыла об её смерти. «То, что причиняет мне боль — делает меня сильнее.» — подумала она, надеясь, что это станет её жизненной пословицей. Джози не нашла, что ответить, или же — даже не пыталась. Эмма поднялась, собрав свой обед. — Извините, но я лучше уединюсь. Напоследок она бросила взгляд на Энн и Диану, дав им понять, что идти за ней не стоит. — Джози, не нужно было говорить об этом, — вздохнула Энн. — А я же говорила, — согласилась Руби. Эмма выбежала из класса. Это заметила мисс Стейси и последовала за ней. — Эмма! — крикнула она ей. — Мисс Стейси? — Эмма направлялась к одному из деревьев в опушке леса за школой. — С тобой всё в порядке? — аккуратно спросила учительница. — Следуя той ситуации, тебе может быть сложно. — Да… Бывает сложновато, я ещё на пути принятия, но сдаваться не собираюсь, — улыбнулась девушка, имея ввиду, что учёбу забрасывать точно не будет. — Только не перегружай себя. Это может быть вредно для здоровья. — Хорошо, спасибо. — Не за что, обращайся, если возникнут сложности. Эмма кивнула и направилась к изначальному месту предназначения, обдумывая слова мисс Стейси. Линд, наоборот, хотела как можно больше учится, лишь бы забыться, отвлечься от мыслей о маме. Хотя, в некоторых случаях, это могло звучать слишком фанатично. Родители от неё никогда не требовали быть идеальной и первой во всём, за что она была благодарна. Но это только сильнее наталкивало делать очень многое, как минимум, для того, чтобы порадовать близких. Тем более, бабушка была другой. Хоть она и не одобряла женское образование — хотела чтобы Эмма была умной девочкой. Если она, Эмма, уже старательно начала свой путь, то пускай закончить его наилучшим образом. В то время как беловолосая ела свой обед, из леса выбежали мальчишки, в том числе и Гилберт. — Я отойду, — сказал он парням, заметив подругу. — Почему ты с ней всё время ходишь? — спросил Билли. — Кажется, у нас раньше уже был разговор на счёт того с кем я общаюсь и кого считаю своими друзьями, — довольно холодно отрезал Блайт. — Хочешь его повторить? — Не раздражайся, я просто спросил, — снизил плечами Эндрюс. — Эмма, привет. Как дела? — Привет, Гилберт. Да нормально, вроде как. О чём именно говорил Билли? — Да так, была когда-то одна ситуация… Я тогда ему по морде надавал, — всё-таки ответил парень. — Хочешь ягод? Мы в лесу насобирали. — Ухты, интересно, раньше ты не рассказывал об этом. За что ты ему так? А за ягоды спасибо. Гилберт немного подумав, ответил: — Он обижал Энн и не понимал почему я хочу с ней дружить. Ну мне это э-э… не понравилось и я ему врезал. Дал понять, что с ним мы не друзья точно. — Ого-о, и Энн не знает? — Не-а. Только не нужно ей рассказывать, это было давно, хорошо? — Хорошо. — А почему ты здесь, а не в вашем «клубе без мальчиков»? — саркастически спросил Блайт. — Хотела побыть одной. Джози упомянула об маме и меня это немного расстроило и разозлило, поэтому я ушла, — неловко ответила Эмма. — Оу, понятно, — замялся парень. Как раз вовремя зазвенел звонок на урок. После окончания всех уроков, состоялись первые дополнительные занятия. Энн было грустно, без Дианы, но она всё равно попыталась сосредоточится на учёбе.***
— Как прошёл первый день? — спросила Рейчел Линд в внучки. — По правде, было сложновато, — ответила девушка. Она сегодня прям книгу откровения открыла, всем хотелось говорить правду. — Кстати, Гилберт хочет быть доктором, поэтому занимается с мисс Стейси ещё больше остальных. — Правда? — удивилась миссис Линд. — Быть доктором это большая ответственность. — Да, но я уверена, что у него всё получится, — она улыбнулась, вспомнив задумчивого Гилберта, который склонился над книгой, параллельно неосознанно взъерошивая свои волосы свободной рукой… Прошло ещё две недели с начала учебного года. Эмма усердно училась, пытаясь запомнить как можно больше нового материала ещё и успевая делать дополнительные задания от мисс Стейси. Было сложно, но она не сдавалась. А ещё, Джеймс Линд написал, что где-то через месяц будет отправляться домой, что безмерно волновало и радовало его семью.***
28 сентября, вторник. На Брайт Ривер прибыл поезд с которого слез только один человек. Высокий мужчина, на его лице просвечивалась ностальгия по старым, но таким родным местам. Он нанял экипаж и поехал прямиком по главной дороге. Гилберт, Эмма и Энн шли домой после дополнительных занятий в школе. Блайт провёл подруг к самому дому Линдов, так как миссис Линд должна была что-то передать Мэри. — Мне очень понравилась тема об английской литературе, — обратилась Эмма к Гилберту и Энн зайдя в сад сзади дома по тропинке, через которую вел краткий путь к школе. Ответа она не услышала. В задних дверях дома стояла бабушка с каким-то мужчиной. С её отцом. — Отец? — не веря своим глазам, сказала Эмма. — Эмми… Девушка мигом бросила свои книги в руки Гилберта, побежав к отцу. — Боже мой! Папа! — слёзы радости нахлынули на неё. Джеймс Линд был счастлив не меньше. Он подхватил свою любимую дочь на руки и прокрутил в воздухе. — Моя маленькая Эмми стала совсем взрослой, — он нежно провёл своей ладонью по щеке дочери. — Но… но как? Когда?.. — она не могла подобрать слова, её охватил шок. — Я отправился в путь сразу в первую неделю сентября. К моему счастью я смог приехать раньше на целый месяц. И решил ничего вам не говорить, чтобы сделать сюрприз. Улыбку с лица Эммы не могло убрать ничто. Она ещё крепче обняла папу, не желая отпускать. — Я безумно соскучилась. Столько всего изменилось. Я изменилась! Отец с дочерью не могли поверить своему счастью. Хотя кое-чего всё же не хватало. А точнее — кое-кого. — Мама… — Эмма отстранилась от отца. — Да, солнышко, да… Уверен, ты страшно скучаешь по ней, и я тоже… О, кстати говоря, она оставила тебе письмо и сказала, что хочет отдать тебе своё обручальное кольцо. Она написала письмо, когда ещё могла свободно сидеть и писать. Мол, ещё тогда подозревала, что может случится что-то. Джеймс достал из переднего кармана своей куртки сложенный в-четыре лист бумаги и маленький мешочек с кольцом. — Извини, что помятый, хотел вручить тебе его сразу как увижу. — Спасибо, огромное спасибо. Для меня это очень много значит. Давай пройдём в дом. Оу, кстати. Познакомься, это мои лучшие друзья — Гилберт Блайт и Энн Ширли-Катберт. Эмма указала на Гилберта и Энн, которые подошли ближе, первый всё ещё держал книги Эммы. Следуя выражению его лица, он был очень растроган милой сценой образовавшейся перед ним, а Энн открыто плакала. — Здравствуйте, Гилберт и Энн. Спасибо, что поддерживали мою дочь. — Здравствуйте, мистер Линд. Не за что благодарить, Эмма тоже много чего сделала для нас, — девушка забрала у него свои книги, дав возможность новым знакомым пожать руки. — Мне очень радостно с вами познакомится! — энергично пожала руку Энн. К ним также подошла миссис Линд, которая так и не перестала плакать ещё с самого приезда Джеймса. — Пойдёмте, я приготовлю чай. Скоро ещё и Томас вернётся. Вот будет радостей! Гилберт и Энн, дорогие, оставайтесь на чай, а потом, Гилберт, я дам Мэри нужные профилактические травы. Гилберт и Энн согласились. Все направились в гостиную, а миссис Линд — на кухню. Спустя минут десять чай уже был подан. — Я, пожалуй, открою письмо прямо сейчас. Только… Я хочу побыть наедине, — кое-как сказала беловолосая. — О, да, конечно, солнышко. Мы понимаем, — согласилась бабушка. Эмма вышла в сад. Тем временем, Джеймс расспросил Гилберта и Энн о их жизни, семье, других друзьях и так далее. Гилберт честно отвечал, видев искреннюю заинтересованность мистера Линда. Второму и правда было интересно узнать, что сам Гилберт совсем без родителей и что живет он со своим другом из Тринидада. А история Энн была ещё больше интересней. И то, как она красочно рассказывала, не миновало глаза. Хоть и сама она не считала свою историю интересной, до того момента как попала к Катбертам. Мистер Линд был в шоке на сколько сильно друзья Эммы могли понять её горе. Но этот шок, конечно же, был приятным и одновременно грустим из-за сложных судеб ребят. Прошло довольно много времени, Рейчел начала немного волноваться. — Гилберт, Энн, идите посмотрите, как там Эмма. Гилберт и Энн, которые и сами уже думали так сделать, кивнули и пошли в сад. Мистер Линд вопросительно посмотрел на мать, мол: почему не он должен был пойти к дочке. В ответ, миссис Линд кивнула, дав понять, что она знает как лучше. Друзья нашли свою подругу под старой, но всё ещё очень плодородной, яблоню. — Эмма? — тихо подошёл к ней Гилберт. — Гил? Энн? — она подняла на них заплаканные глаза, пригласила сесть рядом и дала смятый и в некоторых местах мокрый лист бумаги, предложив прочесть письмо самостоятельно. Энн взяла письмо и начала читать в голос: «11 июля, Дорогая доченька, я очень сильно скучаю по тебе. Пишу это письмо в надежде, что тебе не придётся его читать. Но, на данный момент, у меня ужасное ощущение, что осталось мне совсем не долго. В этом письме я хочу рассказать тебе обо ВСЁМ, что не успела вымолвить за жизнь, хочу рассказать те детали о которых ты, возможно, не знала. В любом случае, должно быть приятно прочитать это. Ты пришла ко мне, моя девочка, когда мне было только 20. Я была переполнена любовью твоего отца и была очень счастлива, что ты явилась. Но, по правде, мне было очень сложно. У меня ужасное здоровье. Никто и не думал, что я смогу когда-нибудь родить ребёнка. Честно, я тоже сомневалась, но после очень сложных родом, я всё же получила свою маленькую девочку. Учитывая все ранее сложности, я и не представляла себе, что это так тяжело: брать на себя ответственность, принимать решения, от которых зависит жизнь такого маленького и такого дорогого человека, привыкнуть к новой роли и к новому образу жизни. Нужно было заново расставлять приоритеты и не потерять при этом себя. Иногда я злилась и срывалась. Но мне важно тебе сказать, что я очень хотела и старалась быть для тебя хорошей мамой. Порой моё плохое здоровье снова давало о себе знать. Поэтому, мы часто путешествовали. Но об этом ты знаешь. А я знаю, что тебе было очень сложно из-за этого. Как бы ты не скрывала, я прекрасно видела, что тебе не в наслаждение кататься туда-сюда, снова и снова оставляя свой маленький мир в родном доме и школе. Порой я винила себя в этом, ведь никто другой виноват и не был, а твой папа меня успокаивал, за что я ему очень благодарна. Ты начала так рано взрослеть. Стала подростком — упрямой, дерзкой, изменчивой. То испуганной и беззащитной, то замкнутой и отстраненной. Трудный период. Ты действительно становилась самостоятельной — искала свои опоры, формулировала свои убеждения и ценности. Ты начинала делать свои первые шаги в мир. И если бы ты знала, как мне тяжело было заставить себя уехать вместе с твоим отцом! На другой континент! И не на какую-нибудь командировку, а на целых два года! Твой отец так усердно настаивал на том, что нам нужно поехать, что МНЕ нужно отдохнуть и пройти оздоровительных курс возле моря. Но кто же знал, что ДАЖЕ ЗДЕСЬ мне может стать хуже? Мы заболели чахоткой. И, думаю, это была последняя капля для моего организма. Но, ни в коем случае, не вини своего отца. Он не знал, он лишь хотел как лучше. Так вот, мне было очень сложно отпустить тебя. Пропустить такой интересный период твоей жизни! Это было невыносимо. И я не могла взять тебя с собой, это было бы слишком эгоистично. Я могла только читать в письмах о том, как ты падаешь, больно ударяешься и не смеешь дать тебя подстраховать. Я так боялась потерять тебя. Ведь, тебе было всего лишь четырнадцать, а ты уже лишились родителей, хоть и не навсегда. А ведь это и вправду был один из важнейших периодов твоей жизни. Пожалуйста, прости меня. Я не хотела покидать тебя. Я очень сильно люблю тебя и сожалею обо всём плохом, что могла сделать, об любом вреде, который могла неосознанно причинить тебе. Но всякий раз, когда я убеждаюсь, что ты, упав, поднимаешься и идешь дальше, пробуешь, ищешь, я мысленно отпускаю тебя. Моя опора – вера в тебя и твой путь. Хоть это и всё на расстоянии. Ещё, я хочу напомнить какая ты у меня талантливая. Прошу, никогда не сдавайся. У тебя правда настоящий талант рисовать. Я очень сильно надеюсь, что ты не предала своих детских мечт о том, чтобы открыть собственную школу рисования. Мы с папой всегда тебя поддержим, что бы ты не решила для себя. Даже если я умру — не оставляй своих целей только из-за меня одной. Ты достойна всего наилучшего. И я уверенна, что всё у тебя получится. Как жаль, что я не смогу познакомится с твоими новыми подругами. По твоим рассказам, они на равне со Стеллой. А ведь Стелла — твоя самая верная подруга ещё с первого класса! И как я поняла, у тебя есть не только подруги. Передай всем своим друзьям, что я очень благодарна им за то, что они были рядом с тобой в такой трудный период жизни. А ещё больше мне жаль, что я так и не смогу вместе с тобой выбирать твоё первое ВЗРОСЛОЕ платье. Ты всегда хотела быть красивой, красиво одеваться, заплетать высокие причёски, носить корсет! А я мечтала ходить вместе с тобой по магазинам, выбирая различные ткани и аксессуары для твоих новых образов. Мечтала о том, как ты с восхищением будешь рассказывать о своём первом бале. О том, со сколькими парнями ты танцевала. Мы бы могли обсудить всё и всех, кто там был, как бы это тщеславно не было. Я могла бы познакомится с твоей первой любовью с которой ты, наверняка, осталась бы на всю жизнь. Я знаю, ты выберешь себе идеального супруга, с которым пройдёшь огонь и воду. Тебе уже пятнадцать! Не могу поверить, что через пол года тебе будет шестнадцать и ты закончишь школу! Ты уже такая взрослая. Уверена, ты не поступаешься красотой никому из своих знакомых! Ты всегда была для меня самой прекрасной на Земле. Я ещё так много не сказала! Но не думаю, что смогла бы вспомнить всё-всё. Я очень скучаю. Хоть и не могу дать тебе ничего особенно ценного, так как нам пришлось много чего продать, чтобы заработать на лечение(и да, мы об этом ничего вам не говорили), я оставляю тебе это письмо и моё обручальное кольцо. Пускай эти вещи всегда напоминают обо мне. Молюсь Богу, что с тобой всё будет в порядке. За меня не переживай. Наверное, я попала в лучший мир, где могу наблюдать, как моя, уже не маленькая, Эмми справляется со всеми трудностями, Безмерно люблю тебя, твоя верная Мама! ххх P.S. Прошло почти три недели с того момента, как я написала это письмо. Я знаю, что ты знаешь о моей болезни. Хоть бабушка и не рассказывает всё, я знаю — тебе очень плохо. И у меня сердце болит из-за этого. Но не нужно держаться за прошлое. Перед тобой ещё весь мир впереди и он ждёт пока ты начнёшь блестеть.»