Silentium

Марсель тихонько прикрыл за собой дверь и, обогнув дом, двинулся в сторону маленького парка по соседству. Он слышал, как Джемма вернулась домой уже на рассвете и сейчас, должно быть, спала, вот только у него сна с тех пор не было ни в одном глазу. Парню просто требовалось подумать. Никаких серьезных раздумий, но разложить все по полочкам стоило. На улицах было по-утреннему немноголюдно. А уж если совсем честно, то Марселю по пути не встретилось никого, за исключением стайки кошек. Одним словом, суббота, впрочем, и в будние дни жители их спального райончика вставали на ноги либо значительно раньше, либо позже. Парень прошел до конца парка, садясь на скамеечку в самом укромном уголке и стряхивая с кроссовок осевшую росу. Насладиться тихим утром никак не получалось, хотя обычно он это делал с удовольствием. Сейчас же Марселя грызло непонятное беспокойство, которое он сам себе объяснял чувством вины перед Луи. На самом деле, ему было стыдно за свою вчерашнюю настойчивость, он практически вынуждал Томлинсона стать его парнем. Это ведь неправильно? Ему стоило войти в положение Луи и не давить на него. Марсель бы теперь нисколько не удивился, если бы тот не захотел больше с ним общаться. Он бы позвонил ему с извинениями прямо сейчас, но был уверен, что Томмо еще благополучно спит: за время их непродолжительного общения Стайлс был уже в курсе его привычки не вставать в первой половине дня. Звонок телефона прервал блаженную тишину, и сердце Марселя ушло в пятки. -Д..да? -Марсель, я… -Луи, подожди! Прости меня!.. -Что? – судя по голосу Луи был слегка растерян. -Прости… Ладно? За вчерашнее… - Стайлс вскочил со скамейки, потому что не мог сидеть на месте. Больше всего он боялся, что Томмо сейчас скажет, что их дружба – самое нелепое и ненужное в его жизни. -Эм, хорошо… Хорошо, Марсель, все нормально. На самом деле, я звоню, сказать, что не спал всю ночь… -Я тоже… -Да… Словом, я подумал, и ты во всем прав, мы должны встречаться! -Ох… - парень замер на месте, не до конца веря, что это ему не послышалось. -Марсель? -Луи! Луи! Ты, правда, так считаешь? – то самое пьянящее и окрыляющее чувство легкости внутри, до этого им не испытанное. -Правда. Ну, так что? Марсель Стайлс, ты будешь моим парнем? – деловито поинтересовался Томлинсон. На другом конце провода Стайлс почти задыхался от эмоций: -Конечно! Да! -Ну, отлично, - сухо подвел черту Луи. -Я скучаю уже… Когда мы увидимся? Ты дома сейчас? -Эм… Да, в кровати. Я заеду за тобой после обеда? -Хорошо. Луи уже давно отключился, но Марсель все прижимал телефон к уху и рассеянно улыбался. Наверное, так выглядит счастье, а он вплоть до этого момента вообще сомневался в его существовании. Больше никакого одиночества – официально никакого. С ним будет Луи. Черт, у него есть парень! Видеть Томмо хотелось прямо сейчас. Это была такая же насущная потребность, как, скажем, думать о нем. Он занимал весь маленький мирок Стайлса. «Ведь не обязательно же ждать, когда Луи приедет за мной? Он дома, и мне можно прийти к нему, правда? Мы теперь вместе, и он должен только обрадоваться такому сюрпризу…» - все это крутилось в голове парнишки по пути к Гленуэй-авеню, где жил Томлинсон. -Здравствуй, милый, - дверь распахнулась незамедлительно, и Марселю приветливо улыбалась миловидная женщина, чьи глаза, абсолютно идентичные глазам Луи, выдавали в ней его мать. -Здравствуйте, миссис Томлинсон, - парень очаровательно улыбнулся, выставляя напоказ ямочки на щеках. – А Луи дома? -Конечно, проходи. Он столько рассказывал о тебе забавных историй. Ты ведь Найл? -Эм… Нет, я Марсель, - улыбка Стайлса слегка угасла, но он твердо сказал себе, что эта мелочь не должна повлиять на его настроение. Миссис Томлинсон не обязана знать его в лицо, равно как и всех друзей сына, по крайней мере, своей маме он ничего про Луи не говорил. -Прости, котенок, - женщина немного растерялась, видя его вытянувшееся лицо. – У Луи столько друзей, он такой общительный мальчик. На это Марсель только кивнул. Собственно поспорить с этим было нельзя – Томлинсон, действительно, был общителен, по мнению Стайлса, даже слишком. Когда-нибудь они это обсудят, но выдвигать какие-то претензии, вызванные острой ревностью, провстречавшись меньше суток, как-то дико, верно? Ну, по мнению все того же Стайлса. -Его комната – последняя по коридору. Хочешь, я тебя провожу? -Нет-нет, спасибо, миссис Томлинсон. Я найду. -Хорошо. И можешь называть меня Джоанной. Марсель вновь кивнул с улыбкой и потопал в указанном направлении. Он уже бывал здесь на той самой единственной вечеринке в его жизни, что закончилась так плачевно, но в этой части дома оказался впервые. Возможно, Томмо закрыл личные комнаты от излишне назойливых гостей. Впрочем, Стайлс тогда и сам не слишком стремился к обозрению интерьеров, к тому же очень скоро попался на глаза команде пловцов, что добром не кончилось. Без толп подвыпивших школьников дом казался слишком большим, пустым и гулким. Непонятно, как Луи остается тут один, когда его родители уезжают в Вашингтон? На его месте Марселю было бы не по себе. Томлинсона он застал сидящим в пол-оборота к распахнутым дверям в огромном офисном кресле у стола и болтающим по телефону. Он казался в нем особенно хрупким и выглядел так по-домашнему в мягких штанах и растянутой футболке с каким-то ярким принтом. Зачем ему такое громадное кресло оставалось секретом для Стайлса, но в целом габариты седалища были вполне уместны в просторах комнаты Луи. Парень почувствовал даже некоторую ущербность, когда по его предварительной оценке, на этой площади без труда поместилась половина второго этажа его собственного дома. Томмо резко рассмеялся, продолжая разговор и не замечая присутствия Марселя. Тот не спешил отрывать его от беседы, во-первых, считая это просто бескультурьем, а во-вторых, предпочитая издалека наблюдать за милым растрепанным после сна Луи. Который в очередной раз заливисто рассмеялся какой-то реплике собеседника, но вдруг на секунду оторвав телефон от уха, заявил: -Прости, детка, я перезвоню. У меня Зейн на второй линии, я должен ответить, - он намеренно разлохматил волосы и, предварительно потыкав в сенсор пальцев, недовольно протянул. – Чего тебе, Малик? Знаю ли, что осталась неделя? Представь себе, знаю, - парень закинул ноги на стол, откидываясь глубоко на сидение и забрасывая одну руку за голову. – На самом деле, все уже решено, остались только технические моменты. Какие моменты? Серьезно, Малик? Ну, там мой член в его заднице… Марсель пораженно замер, не сводя глаз с абсолютно невозмутимого Томмо, который, казалось, обсуждает домашнее задание по физике или покупку пончиков в ближайшей булочной, а не… -Не смеши меня, никаких проблем не будет. Да я тебе говорю. Ты бы слышал его тон, когда я сказал, что мы будем встречаться. Тявкал от счастья, как месячный щенок… Стайлс зажал себе рот ладонью, боясь лишний раз вздохнуть. Комната медленно качнулась у него перед глазами, и ему пришлось ухватиться за косяк. Это был все тот же бесконечно красивый Луи, но сейчас красивый как-то порочно. Это ведь не его Луи? Это ведь он не о нем? -Зейн, я не понимаю, почему ты на грани празднования победы в споре? Время еще есть, он влюблен в меня по уши. Стоит мне теперь только свистнуть, и наш маленький Марсель покорно раздвинет ноги… Воздуха вдруг стало катастрофически мало и, чтобы не рухнуть на колени, Стайлс вцепился в дверной косяк уже двумя руками. Он отчаянно отказывался верить своим ушам. Луи не мог такого сказать, он не мог так с ним поступить. Сдавленный всхлип предательски сорвался с губ Марселя, и Томлинсон, резко крутанувшись в кресле, уставился прямо на него. -Марсель… - пораженно выдохнул Томмо, вставая на ноги и медленно тронувшись в его сторону. Хотелось бежать от него сломя голову, забиться куда-нибудь в самый недоступный для всех уголок и убедить себя, что это все ему показалось, что это все глупый кошмар, но Стайлса будто бы парализовало, и он мог только стоять на том же месте, отводя от приближающегося Луи испуганные глаза, наполняющиеся слезами. -Марсель, послушай меня, - Томлинсон обхватил ладонями его лицо, заставляя вздрогнуть от прикосновения и взглянуть на него. – Марсель! – тот, казалось, смотрел сквозь него, не воспринимая слов, что уверенно полились из Луи. – Я не знаю, как много ты слышал, но это все неправда. -Зачем? – Марсель отступил от него в коридор. – Что я тебе сделал? -Ладно-ладно, я, действительно, поспорил на тебя, но теперь все не так, - Томмо убеждал парня, рассчитывая на его наивность и свои актерские способности. – Я не врал тебе, что влюбился. Слышишь, Марсель, я люблю тебя. Пощечина, что Стайлс отвесил Томлинсону, стала неожиданностью для обоих. Марсель испуганно смотрел на покрасневшую щеку, которую потирал Луи, не веря, что мог поднять на него руку. -Что такое, Стайлс, ты мне не веришь? – тон Томмо изменился, становясь угрожающим, а глаза загорелись каким-то безумным огнем. Он с силой впечатал Марселя в стену, до синяков сжимая его предплечья, и тот боялся разрыдаться теперь не только от душевной боли, но и от страха. Парень в который раз убедился, что совершенно не знал Луи. Все было обманом. -Хочешь правду, Марсель? – Томлинсон почти шипел ему в лицо, время от времени ощутимо встряхивая. – Хорошо. Правда в том, что я счастлив, что ты узнал о споре. Да, я проиграл, но я рад, потому что мне не придется трахать тебя! Ты мне отвратителен, Марсель! Слышишь? Отвратителен! – каждое слово словно насквозь проходило через Стайлса, нанося болезненный укол внутри, как если бы они были материальными, и парень дрожал. -Луи! Что тут происходит?! – к ним торопливо приближалась миссис Томлинсон. Сказать, что она была удивлена, это ничего не сказать. Джоанна была в шоке. Ей нечасто приходилось видеть ее маленького ласкового медвежонка Лу таким взбешенным. -Ничего не происходит, - Томмо резко оттолкнулся от Марселя. – Ма, зачем ты его впустила?! -Луи? Почему ты повышаешь на меня голос? – женщина возмущенно двинулась за уходящим сыном в его комнату, а Стайлс со всей возможной для него поспешностью бросился прочь из этого дома, прочь от этого Томлинсона. * * * Марсель влетел домой и захлопнул за собой дверь с такой поспешностью, будто тяжесть всего, что с ним приключилось, гналась за ним по пятам. Легче не стало, как бы ни хотелось на это надеяться. Он сдерживался всю дорогу, не позволяя себе расплакаться: ему было неважно, что это кто-то мог увидеть, просто из принципа. Но сейчас, сползая без сил по двери, парень дал волю слезам. Все было обманом, и теперь он это отчетливо видел. Поведение Луи всегда казалось немного странным, но куда проще закрыть на это глаза и свято верить в лучшее, тем более, когда так одиноко и так хочется просто кому-то довериться. Доверился. Марсель не мог понять, где был его мозг тогда, когда он решил, что может быть нужен Томлинсону. Это было мечтой, и такой желанной и вдруг оказавшейся так близко, что он, закрыв глаза, слепо пошел за ней. Парень захлебывался рыданиями. Он слышал, как Джемма хлопает дверью своей комнаты и сбегает по лестнице, но ничего не мог с собой поделать, чтобы успокоиться. Ему нередко крепко доставалось в школе, и парочка свежих синяков, рассеченная губа или новое обидное прозвище никак не отражались на его настроении и внутреннем состоянии, но Луи всего несколькими словами удалось достать так глубоко и ранить так сильно, как никому не удавалось. -Господи, Гарри, что случилось? – Джемма хлопнулась рядом с ним на колени, пытаясь одновременно вытереть ему слезы и ощупать руки-ноги, потому что мальчик выглядел каким-то неживым и сломанным. – Гарри, Гарри, скажи мне? Что такое? – девушка чувствовала, что готова расплакаться сама от одного такого вида брата. Просто хотелось, чтобы он улыбнулся, как обычно это делал, и начал возмущаться, что она зовет его не Марселем. – Прошу тебя не плачь, Гарри, что с тобой? Он только помотал головой. Присутствие сестры действовало как успокоительное, но, к сожалению, не как обезболивающее. Парень закусил губу, сдерживая очередной всхлип, и хрипло выдавил из себя: -Все нормально, правда, - он неуверенно встал на ноги, уже самостоятельно вытирая слезы из-под очков. – Я пойду к себе, ладно? -Гарри? -Все хорошо, Джемма. Все будет хорошо. * * * Спустя три дня все было еще очень плохо. Марсель все время проводил на кровати, тупо смотря в потолок, или, в качестве разнообразия, отворачиваясь к стене, если ему докучали расспросами. Он не отказывался от пищи, но ел мало и вяло. И не проявлял интереса ни к чему. Через два дня испуганная Джемма вызвала маму раньше положенного времени из командировки, но ее приезд ожидаемого эффекта не произвел. Парень не стал говорить ни с Энн, ни с напыщенным доктором, который с серьезным видом рассуждал о запоздавшем переходном возрасте и перепадах настроения у подростков. Стайлс целые дни посвящал раздумьям о том, почему Луи так поступил с ним. Это что, весело спорить на людей? Он же не игрушка. Что ему теперь делать с этими болью, пустотой, своими чувствами? Но куда хуже приходилось ночами. В основном Марсель не спал, потому что стоило ему только задремать, как во снах являлся Томлинсон, совершенно противоположный себе реальному, милый, ласковый, такой, каким только казался. И это было еще больнее. Стайлс мог вскочить посреди ночи от таких явственных поцелуев Луи, привидевшихся ему, что потом было нереально успокоиться. Несмотря ни на что, он до мельчайших подробностей помнил каждый из их поцелуев. И это убивало. Часы в гостиной чинно отбили три раза, когда Джемма вошла в комнату Марселя. Она была уверена, что брат не спит, а он сильно опоздал с тем, чтобы прикинуться сладко спящим. Девушка села на краешек его кровати, осторожно поглаживая спутанные кудри: -Гарри, поговори со мной, пожалуйста. Мальчик прерывисто выдохнул, но промолчал. -Ладно, тогда просто послушай меня сначала. Нам с мамой очень страшно. Я… я боюсь за тебя. Что-то произошло с тобой, и мы не знаем что… Гарри, я вижу, что тебе больно, расскажи мне… Ты делаешь больно и нам своим молчанием. Это как-то связано с этим Луи? Марсель вздрогнул и попытался собраться с мыслями. Очень непросто рассказать сестре, что кто-то поспорил на тебя, а ты поверил, а ты влюбился, особенно, если она не знает, что ты гей: -Да, он… он обманул меня, ну типа, прикололся… жестоко… -Ох, милый, ты же понимаешь, что это не стоит таких твоих страданий? – Джемма чувствовала, что брат что-то не договаривает, но то, что Томлинсон не самый подходящий приятель для него, – определенно. Как и то, что Стайлс непозволительно наивен, и обмануть его простейшая задача. -Знаю, но меня задело. Очень. Только и всего, - пожал плечами мальчик. – Это пройдет. -Мне не нравится твое состояние. Малыш, если я могу как-то помочь тебе выйти из него, только скажи… -Да, хорошо. Можешь теперь всегда называть меня Гарри? – он всю жизнь отдавал предпочтение своему второму имени, считая, что Марсель звучит куда изысканней. Но так его звал Томмо и… Это ведь странно возненавидеть собственное имя, но при этом все равно не испытывать ненависти к Луи? – И можешь убедить маму отпустить меня куда-нибудь до конца лета, скажем, к тете Дарси? Мне надо сменить обстановку… Ему определенно надо сменить обстановку.