Silentium

Это все слишком для него. Слишком много, слишком быстро, слишком страшно. Гарри полночи катался по кровати без сна. Казалось, его со всех сторон окружала не только сплошная темнота, но и какая-то душащая липкость, словно весь кислород откачали, и он все глубже погружался в нее. Об этом ему пытался сказать Луи? Как бы это остановил его уход из команды? Кто это сделал? Что теперь будет? И… И неужели это действительно было? Парень не помнил ровным счетом ничего. Жаль, черт возьми. Несколько последних дней он просыпался по утрам с железным стояком как раз после пугающе реалистичных снов, в которых Луи делал ему минет. Раньше Стайлс списывал это на счет своей богатой и несколько извращенной фантазии, но в свете последних событий… Могли ли это быть обрывки воспоминаний или просто совпадение? Как же так? Он даже не помнил, насколько это было хорошо… А это определенно было хорошо. Уж Гарри успел убедиться в этом за тот час, что он потратил на срывание тех фото в раздевалке в компании Зейна и Найла. У него до сих пор стояло перед глазами выражение чистого и безграничного удовольствия на собственном лице. Найл должен был спалить их все в домашнем камине. Он, правда, пообещал оставить себе парочку на память, но рана была еще слишком свежа, чтобы его шутка заставила кого-то улыбнуться. Стайлс видел, как парни переживают за Луи. Зейн звонил ему весь вечер напролет, но бесполезно. Гарри волновался и сам. Черт, это действительно страшно. Значит ли это все, что они станут школьными изгоями теперь? Он сам едва только успел забыть, что это такое, а какого будет Томлинсону, привыкшему к популярности и безоговорочному поклонению, познакомиться с отрицанием? Что этот минет меняет в их отношениях? Мальчик перевернулся на другой бок, сбрасывая на пол бесполезное одеяло. Стоит ли ему поговорить с Луи? Электронный циферблат равнодушно докладывал, что уже половина пятого утра. Что если он сейчас позвонит ему? Да, глупо. И что сказать? Прости? * * * Луи никогда не нервничал перед походом в школу. Ни разу. Но теперь все иначе: уже второе утро он готов отправиться прямиком в преисподнюю, лишь бы не показываться на уроках. Вчерашний школьный день был самым отвратительным за все годы его учебы. Никто ничего ему не говорил, но куда бы он не пошел, его везде сопровождали десятки заинтересованных взглядов. И Томмо не сомневался, что все школьники, вплоть до учеников младших классов, в курсе последних событий его жизни. Парень ожидал любых реакций, даже крайне негативных, но на деле ничего, кроме тоже довольно неприятных для восприятия перешептываний, преследовавших его повсюду, не было. Как некогда все спешили засветиться где-то поблизости от него, с той же активностью все торопились теперь избежать столкновения с ним. Вся футбольная команда его сторонилась. Томлинсон никогда не делал тайны из того, что интерес в нем вызывают оба пола, и кто хотел знать это наверняка – знал. Но, похоже, вид собственного капитана на коленях перед кем-то несколько впечатлил их. Вокруг Луи постоянно держались несколько метров будто бы безвоздушного пространства, непригодного ни для чьего присутствия. Да никто и не рвался преодолевать этот вакуум за исключением Найла и Зейна. Никто не стремился с ним заговорить, кроме этой парочки. Впрочем, нет. Была еще Рита, поспешившая откреститься от любых отношений с Томмо и прилюдно объявившая об окончании их внеземной любви к радости школьных сплетников, падких на такие сцены. Но в ряду накопившихся проблем Луи потеря девушки, о наличии которой он и без того постоянно забывал, не казалась такой уж бедой. А одной из бед было то, что Гарри он не видел с того самого неприятного момента в раздевалке. Хотя и возможная встреча с ним только нагоняла страху. Так что, может, оно и к лучшему? Хоран и Малик только согласно кивнули на его предложение перекусить во время ланча не в столовой, как они всегда делали, а на школьном дворике. Парни вообще старались не задавать лишних вопросов, и Луи им был просто безмолвно благодарен. Это ведь так естественно проводить обеденный перерыв на продуваемой всеми ветрами пустынной площадке, но Томмо не мог найти в себе сил, признаться, что всерьез опасается подавиться завтраком под очередной порцией осуждающих взглядов. Да и Стайлс вполне может быть в столовой, а к этому он не готов. Впрочем, едва вновь показавшись в школьном коридоре, Томлинсон мгновенно успел привлечь к себе максимум внимания. Найл непринужденно рассказывал что-то забавное из своей коллекции историй, полезных для всех случаев жизни. Луи не разбирал из монолога друга ровным счетом ничего, и все его мысли были лишь о том, как не опустить глаза в пол и не броситься со всех ног в кабинет английского, где у них с Зейном должен был с минуты на минуту начаться урок; но монотонный бубнеж Хорана, даже не неся в себе смысловой нагрузки, успокаивающе действовал на Томмо. Парень игнорировал любопытные взгляды и старался идти спокойным шагом, не срываясь на ускоренный темп. И надо же было случиться тому, что буквально за пятьдесят метров до нужного класса в узком коридорчике они столкнулись с Гарри. Тот прижимал к груди стопку каких-то книжек и, должно быть, со своим мешковатым серым свитером слился бы вовсе со стенами, если бы не поднял резко голову, встречаясь глазами с Луи. Томлинсон замер, словно напоролся на невидимую стену, и так бы и остался стоять, если бы кучка парней у ближайшего подоконника не засвистела, что-то им выкрикивая. Стайлс тут же с испуганным видом промчался мимо, а Зейну пришлось почти волоком тащить Томмо к кабинету, чтобы тот не ввязался в драку. И не успел Луи перевести хоть немного дух, как его вызвали к доске и с пристрастием допрашивали по всем недавно пройденным темам. Раньше он не замечал какой-то недоброжелательности от мистера Филдса, у того было принято подвергать пыткам у доски только самых злостных нарушителей дисциплины на уроках, а Томлинсон таким не был. Так что у парня были основания задуматься, не дошли ли все слухи о нем до преподавателей. И это было настолько сущей каторгой, что Томмо, в конце концов, не осталось ничего другого, кроме как прервать старика-учителя на очередном вопросе: -Я могу выйти? -Возможно, позже, Томлинсон, - удивленно откашлялся мистер Филдс. – Я напоминаю, что в данный момент мы заслушиваем ваш ответ. -Мне нужно прямо сейчас! – парень упрямо качнул головой. Казалось, возмущению преподавателя не было предела, но вот только Луи это мало заботило. -Вы срываете занятие! -Тогда мне точно здесь не место. -Томлинсон! Мальчик торопливо пересек школьный двор, а по территории парковки и футбольному полю он уже бежал со всех ног. Поднявшись на трибуны, Луи растянулся на нескольких сидениях сразу, стараясь не обращать внимания на прохладу своего пластикового ложа и подсовывая сумку под голову. Над стадионом стояла звенящая тишина, и парень довольно выдохнул, зная, что никто его здесь не потревожит. Конечно, куда больше хотелось оказаться сейчас дома, но это невозможно. Родители с бдительностью, достойной лучшего применения, следят за его посещаемостью, и появление сына на пороге на три часа раньше их не обрадует, а только спровоцирует новый виток неприятных разговоров. В кармане звякнул телефон, и Томмо, уверенный, что это сообщение от Зейна, не хотел лишний раз двигаться, доставая его. Но все-таки, нарушив свой хрупкий комфорт, вытащил мобильный, наскоро просматривая смску, – одно слово от контакта, небрежно озаглавленного «Стайлс». Луи вернул телефон на место и вздохнул, закрывая глаза и прокручивая в голове короткое и какое-то пустое «Прости». Погрузившись в себя, парень не сразу осознал, что за ним кто-то наблюдает. Он устроился так, что случайно заметить его было практически невозможно, но все же… Томлинсон не спешил открывать глаза, пока они закрыты, он мог представлять любого на месте молчаливого наблюдателя. -Я увидел в окно, что ты побежал куда-то сюда, и ушел с физики… -Меня это должно впечатлить? -Нет, - Гарри пожал плечами и поднялся на последние пару ступеней, поравнявшись с тем рядом, где расположился Луи. Тот по-прежнему избегал смотреть на него, предпочитая равнодушный взгляд вверх. -Зачем ты пошел за мной? -Хотел извиниться лично. -Тебе не за что извиняться. – Томмо чувствовал себя как никогда глупо. Эти извинения странны, да все, что между ними происходит в принципе странно. Они словно главные герои какой-то нелепой пьесы абсурда. Но вот винить Гарри в чем-то, наверное, было совсем ненормально. Он вовсе не считал его виноватым. Скорее, Луи смотрел на всю эту ситуацию, как на некий акт возмездия. Это на него легла вина, которую вряд ли можно загладить, даже пройдя через такие передряги, когда он впервые подошел к Стайлсу. -Я должен был тебя послушаться, - Гарри прикусил губу и неуверенно глянул на Томлинсона, продолжавшего разглядывать пасмурное небо. – Серьезно, ты хотел, чтобы я ушел из команды, не объясняя своих мотивов, но мне стоило понимать, что ты не стал бы просить об этом без причины. Надо было довериться… Луи перевернулся на бок так, чтобы видеть кудрявого парня, и нахмурился: -Хватит. Я не дал ни единого повода, чтобы мне доверять. Большая часть всего, что я когда-либо говорил тебе, была ложью. Так что все справедливо, не извиняйся. И мне жаль, что все дерьмо, что сейчас происходит со мной, тебя снова коснулось. -Ладно, – Стайлс зябко повел плечами, натягивая широкие рукава на пальцы и пряча их, но оголяя в противовес ключицы. – Но что теперь будет? -Да ничего. Все забудется очень скоро. А потом учебный год закончится, и я уеду отсюда, надеюсь, навсегда, тоже забывая все проблемы выпускного класса и начиная жизнь сначала. И ты все забудешь, может, найдешь себе хорошую девушку. Кстати, тебе неплохо было бы начать с кем-то встречаться уже сейчас, твоя репутация не так уж и испорчена… Гарри хмыкнул и, подойдя поближе и подвинув Томмо, устроился на сидении у него под боком: -Что если я не хочу ничего забывать? -Что ты хочешь помнить? – Луи начинал злиться, сам не понимая почему: то ли от бестолковости Стайлса, то ли от его внезапной близости. Гарри мерз и инстинктивно жался к нему, а Томлинсона это только пугало. – Помнишь, как я начал встречаться с тобой, чтобы трахнуть? Как ты узнал, что это все был просто спор? Как я кричал на тебя, что ты мне даже чуть-чуть не симпатичен? – он слегка приподнялся, наблюдая, как кудрявый начинает дрожать, кутаясь в свой растянутый свитерок и цепляясь побелевшими пальцами за серое шерстяное полотно. – Ты можешь сказать, что угодно, и я не знаю, что ты испытал тогда, но это было больно, не правда ли? Хочешь это помнить? -Ты… ты сказал, что постоянно врал мне. Может, это тоже была ложь? – Стайлс просто надеялся, что его голос не совсем жалок и полон глупых надежд. – Я помню наши поцелуи и не думаю, что ты был так уж равнодушен ко мне… Луи вздохнул, чувствуя, как его отпускает раздражение, и обхватил раскалывающуюся голову ладонями, сдавливая виски: -Гарри, к чему этот разговор? -Я не знаю… Столько всего было. -Да что было-то? Поцелуи для твоего обмана? Минет спьяну? Я был совсем в стельку, разве что не настолько, насколько ты, но я еще и не то мог сделать в таком состоянии. Не было ничего! -Ну хорошо, с меня хватит! – Стайлс подскочил на месте, собираясь уйти отсюда со всей возможной поспешностью. Господи, да что он себе вообще нафантазировал? В голове не укладывается – столько времени прошло, столько всего произошло, а он все равно остался маленьким наивным дурачком. Нельзя же верить Томлинсону, нельзя на каждый его шаг вперед бросаться без оглядки ему навстречу, нельзя искать в его поведении хоть какой-то смысл и следы своих дурацких надежд. Сколько можно мечтать о невозможном? -Гарри, постой! – Луи скатился с трибуны, спускаясь по лестнице вслед за ним. И Гарри послушно остановился, проклиная всего себя с ног до головы, но остановился. – Я могу кое-что проверить? Все внутри кричало ничего не разрешать Томлинсону, но Стайлс, в который раз наплевав на советы внутреннего голоса, только кивнул. Томмо улыбнулся и, чуть помявшись, осторожно положил руки на плечи Гарри, стараясь не отвлекаться на то, что тот напряжен, как струнка. Он стоял на две ступеньки выше, и Стайлсу непривычно было видеть его лицо на одном уровне со своим, да еще и так близко. Кудрявый знал, какой будет эта проверка, но вот только кого Луи проверяет – себя или его? В который раз для себя что-то решив, Томлинсон придвинулся ближе и слегка неуклюже коснулся губами губ напротив, но видит Бог, у Гарри и в мыслях не было пожаловаться на качество поцелуя. Луи не торопился его углублять, предпочитая действовать скорее невинно, чем как-то иначе. Терпение Стайлса сдалось первым, и парень, издав тихий звук, полный недовольства, прикусил нижнюю губу Томмо, рассчитывая пробудить в нем хоть немного активности. Однако Луи только отстранился, чтобы посмотреть на реакцию Гарри, и, заметив его расстроенный взгляд, неуверенно улыбнулся. Сейчас он впервые за последнее время чувствовал себя спокойно, тревоги и страхи, наконец, отступили. Всего-то на шаг, но отошли. Словно пробуждение от долгого ночного кошмара или возвращение жизненных сил после серьезной болезни, – парень ощутил себя по-настоящему живым. И если он и рассчитывал получить какой-то однозначный ответ этим поцелуем на все свои душевные смуты, то о большем нельзя было и мечтать. Гарри нужен ему, это все, что важно для него на данный момент. Томлинсон поднял руку и погладил Стайлса по щеке, снова придвигаясь к нему ближе. На этот раз поцелуй был гораздо более продолжительным и страстным. Когда они отпустили друг друга из объятий, Гарри отвернулся, тяжело переводя учащенное дыхание, а Луи наблюдал за его смущенным растрепанным видом, подозревая, что и сам выглядит не лучшим образом, и с трудом сдерживая порыв закричать во весь голос. -Эй, – Стайлс поднял на него глаза, – помнишь, летом ты сказал, что мы могли бы подружиться? Томмо закатил глаза, вновь поражаясь тому, сколько же глупостей хранится в очаровательной кудрявой головке, и кивнул: -Зачем-то помню. -Да-да, знаю, ты врал безбожно, но мы и, правда, могли бы… Просто начать все заново. И вот сейчас Луи определенно пригодилось бы немало времени для осмысления всего-то одной вещи. Все, что когда-либо происходило с ними, было абсолютно бессмысленно, но сколько смысла в простом «заново».