Silentium

У него осталось два дня до очередного матча, а к тому, чтобы убедить Гарри уйти из команды он не приблизился ни на шаг. Скорее наоборот. Все попытки на что-то уговорить Стайлса разбивались о стену полного непонимания. Две попытки – две ссоры, и Луи уже почти потерял надежду выскользнуть из этой истории без последствий. После последней игры он так и не довез Гарри до дома. Тот вскипел на середине пути и, выдав монолог о безграничной зависти Томлинсона и том, что его успешность не дает тому покоя, унесся, хлопнув дверью машины. Луи промучался все выходные, раздумывая, когда лучше всего снова поговорить с истеричным Стайлсом, и какими словами до него можно донести всю серьезность ситуации. В понедельник кудрявого удалось подкараулить после уроков, но тот даже слушать ничего не стал, мотивируя это тем, что он только-только нашел себе много хороших друзей в команде и дело, близкое по духу, как тут Луи, злобный ублюдок, пристал с необоснованными просьбами оставить все это. С тех пор Гарри исчезал в неизвестном направлении всякий раз, издалека завидев Томмо, и тот почти отчаялся. Парень всерьез переживал, стал нервным и задумчивым. Он понимал, что сразу не с того начал со Стайлсом разговор, и сейчас был уже готов рассказать ему все как есть, если бы только тот согласился выслушать. Окончательно выбивали Луи из колеи периодические находки в своем шкафчике распечаток той самой фотографии. В последний раз снимок спланировал из-под дверцы прямо к ногам Найла, дожидающегося рядом, пока он найдет учебник по философии. К счастью, фотка упала кверху тормашками, и Хоран вряд ли понял, что на ней запечатлено, а уж Томмо позаботился о том, чтобы подобрать и смять ее раньше друга. Впрочем, изменения в поведении Луи не остались незамеченными. Родители мало того, что не собирались в ближайшее время никуда отбывать из города (что, признаться, было бы очень на руку ему), так еще и цеплялись с ежедневными придирками по поводу его угрюмого настроения, плохого аппетита, агрессивности и психованности. Миссис Томлинсон твердо решила отправить сына на принудительное обследование в клинику, а мистер Томлинсон винил во всем нагрузки на футболе, уверяя Луи, что все его увлечения – пустая трата времени и здоровья. И, черт возьми, два дня!.. Парень уже успел подумать о том, чтобы действительно самому покинуть сборную. Но это было бессмысленно – Бену мешал не он, а Гарри. И тот не собирался уходить. Томлинсон сильно недооценил его и степень его привязанности к команде, или что там его держало в ней. -Что у тебя со Стайлсом? – дернул его за рукав Зейн, когда Гарри, зайдя в столовую, демонстративно прошествовал к столику, максимально удаленному от стола Луи, небрежным жестом выгоняя из-за него двух парнишек-младшеклассников. Томмо нахмурился и повернулся обратно к своему подносу: -Ничего. -Можно поподробнее? – встрял Найл, наседая на него с другой стороны. -Какие тебе подробности? – Томлинсон знал, что внезапная вспышка злости слишком неуместна, подозрительна, и бросается в глаза, но сдержать себя не мог. – Он твой дружок, кстати, я с ним вообще не общаюсь, - обвинил он Хорана, тыкая в него вилкой. -Луи, ты всю неделю выискиваешь его по коридорам и провожаешь печальным взглядом, а он шарахается от тебя, как черт от ладана… - начал Малик. Томмо закатил глаза и, со звоном кидая вилку в тарелку, отодвинул от себя поднос: -Что ты хочешь услышать, Зейн? Что мы не ладим и никогда не ладили? – он встал, подбирая сумку с пола, и, не оборачиваясь, пошел к выходу из столовой, а Зейн и Найл недоуменно переглянулись, но остались на местах. * * * -Привет, это Гарри! Вы знаете, что делать после звукового сигнала! -Это снова я. Похоже, ты так и не перезвонишь мне, поэтому… Гарри! Пожалуйста, не приходи на сегодняшний матч. Я знаю, как странно и эгоистично это звучит, но... просто не приходи. У меня есть серьезная причина просить об этом. Это очень важно. Для меня. И для тебя. Послушайся, хорошо? Я все объясню потом и… Повторный неприятный звук известил Луи, что время записи сообщения на автоответчик истекло, и он снова упрямо принялся за набор номера, который за последние несколько дней успел выучить наизусть. На этот раз даже автоответчик не сработал, и резкий электронный голос объявил ему, что голосовая почта переполнена. -Блять! Томлинсон совершенно не знал, что ему делать. Поговорить с Гарри так и не удалось, хотя он пошел, казалось, на крайние меры. Вчера, набравшись наглости, Луи заявился к нему домой, впрочем, так и не застав его там. Парень отъехал от коттеджа Стайлсов уже за полночь, все надеясь дождаться Гарри, но тот так и не появился, что наводило на печальные мысли о том, что миссис Стайлс неслучайно наградила его подозрительным взглядом, открыв дверь, и просто соврала ему о местонахождении сына. А сегодня кудрявый и вовсе не пришел в школу, и Томмо сходил с ума в течение всех уроков, безнадежно пытаясь дозвониться до него и мечтая, чтобы время остановилось, и начало футбольного матча как-то отсрочилось. Честно говоря, он уже был готов выкинуть что-нибудь (реально, уже что угодно), чтобы их отстранили от игры, как некогда, но Гарри просто не явился, и это выбивало почву из-под ног. Последняя надежда Луи была на то, что Стайлс так и не придет, и Бен примет это как выполнение условий соглашения. -Вот ты где! – Найл, подойдя сзади, хлопнул Томмо по плечу, и тот подпрыгнул от неожиданности. -Блять, Найл! Блондин тихо засмеялся, примирительно выставляя руки перед собой: -Ну, прости, прости, не хотел напугать. Не слишком ли ты дерганный для сегодняшнего матча? Он вполне проходной, - Хоран присел на скамейку рядом с другом, стараясь заглянуть ему в лицо. – Кстати, я уж подумал, что тоже решил забить на игру, - так неожиданно исчез из раздевалки… -Там шумно, а мне надо было позвонить. Стайлс так и не появился? – спросил Луи, надеясь, что в голосе небрежность все-таки преобладает над заинтересованностью. -Ну так, а я тебе, о чем говорю? Все в сборе, даже травмированные, а его нет... Тренер бушует, телефон у Гарри выключен, почта полна… Томлинсон едва не прыгал от счастья: до начала игры осталось не больше десяти минут, команда соперников уже высыпала на поле, да и им пора была бы строиться рядом, кудрявого нет и все еще может разрешиться хорошо. Он не думал о том, что со Стайлсом могло что-то случиться, что Бен мог взяться за обработку и его тоже. Гарри нет – и это удача. -Да-да, это все странно, - фальшиво протянул Лу, с трудом сдерживая улыбку, как все его надежды разбил зычный голос тренера МакКрейна позади: -Ты чертовски вовремя, парень! Если б ты не был единственным стоящим вратарем, я бы подумал о твоем отстранении! Опоздания категорически неприемлемы! -Простите, я… - запыхавшийся Гарри на ходу стягивал с себя спортивную куртку и пытался оправдаться перед тренером, который замер в дверях раздевалки в сопровождении всей команды и явно не был намерен слушать что-то. -Неважно. Основной состав, все быстро строиться на поле! Стайлс, постарайся хотя бы до ворот дойти без задержек. И без того разрумяненный от быстрого шага парень, покраснел до самых корней взмыленных кудряшек, и быстро кивнув, скользнул в опустевшую раздевалку. Луи вскочил со скамейки и с бешено колотящимся сердцем кинулся за ним. -Томлинсон! – тренер преградил ему путь и категорично развернул обратно. – На поле! -Но… -Ничего не хочу слышать! Я что вас, как детей малых, собирать должен?! И Томмо нехотя послушался. Уже стоя в центре поля и готовясь разыгрывать мяч, он нашел глазами Гарри, прислонившегося к стойке ворот и жадно глотающего воду, а потом Бена на скамейке запасных. Тот, заметив, его взгляд подмигнул ему и указал на часы на своей руке. Время вышло. Стоит ли говорить, что сегодня Луи было не до игры. Напряжение его не отпускало ни на минуту, и он больше в безысходности смотрел себе под ноги или по сторонам, чем следил за ходом игры. Очень скоро его партнеры сообразили, что давать ему пасы совершенно бесполезно: он либо не примет их, витая в облаках, либо потеряет мяч в первом же столкновении с соперником. Зейн отличился одним голом, и на этом их атаки как-то завяли. Без участия Томмо все нападение смотрелось предсказуемо и уныло, но его самого это заботило сейчас меньше всего. Стайлс же, наоборот, похоже, в противовес ему выглядел на этот раз как нельзя лучше, и Луи бы без сомнения признал его лучшим игроком, если бы уделил внимания хотя бы ему, а не скамейке запасных или газону. Он откровенно не понимал, почему его до сих пор не заменили? Толка от него ноль, и самую большую пользу он принес, когда его сбили с ног в подкате – судья наградил футболиста из команды противников желтой карточкой и назначил штрафной. И все равно Томмо оставался на поле. Тренер наорал на него в перерыве, что парень воспринял абсолютно равнодушно, и все же не заменил, видимо, рассчитывая на какую-то вспышку активности от него, а соответственно, и на результат. Результат? Не сегодня. Вообще, Томлинсону как никогда везло с падениями на этом матче. И не всегда это было из-за столкновения с кем-то из соперников, он иногда буквально путался в собственных ногах. Каждый раз, оказавшись снова на газоне, лицом в пожухлой редкой траве, Луи надеялся, что сейчас прозвучит свисток, и на табло над полем его 17 номер заменят любым другим. Серьезно, плевать кем, лишь бы он мог покинуть осточертевшее поле и пойти на все четыре стороны и, возможно, напиться в ближайшем баре, забыв на один вечер, что он попал в зависимость к парню, что люто ненавидит его. Вся форма парня уже была не белой, а серо-коричневой, словно он прополз по полю из конца в конец, но ему было плевать, когда он снова очутился на земле, его внешний вид прекрасно отражал внутреннее состояние. -Эй, Лу, ты в порядке? – к нему подбежал Зейн, заботливо поднимая на ноги. -Все в норме, - кивнул Луи, впрочем, зная, что вряд ли обманул друга. Он кинул быстрый взгляд на полупустые трибуны, слишком тихие сегодня. Для Томмо было странно, что его никто не освистывал. Он сам бы так и сделал – его игра иного и не заслуживала. Пробегая вдоль кромки поля, парень вдруг осознал, что со скамейки запаса исчез Бен. И это не добавило ему положительных эмоций. Куда Вудворт делся? Что у него на уме? Он первым ушел с поля, как только игра закончилась, рванув со всех ног в раздевалку. Неважно, что там придумает Бен, сейчас Луи нужно как можно скорее переодеть грязную форму и оказаться в своей комнате наедине с собой. Он смертельно устал. Парень на всех парах влетел в просторное помещение, которое, правда, в этот момент будто бы сжалось в размерах, и пораженно замер в дверях, не решаясь войти. Обычно светлые стены были заклеены так, что не виднелось ни малейшего просвета, множеством фото разного размера – от крошечных до плакатного формата – но на всех них было запечатлено одно и то же. Два парня. Довольно интимная ситуация. И это он и Гарри. Зато теперь он знал наверняка, куда Бен отлучился во время матча. Это надо же так не полениться и заморочиться… Должно быть, он его действительно крепко ненавидит. Томмо поспешно захлопнул за собой дверь раздевалки, впрочем, осознавая всю бесполезность своего действия. Через пару минут тут будет команда в полном составе, а он за это время успеет максимум снять со стен несколько десятков снимков. Наверное, пора рвать на себе волосы? Но Луи как ни странно стало даже спокойнее, он просто смирился. Эта неделя была для него адом, но больше-то у Вудворта на него ничего нет. Мальчик видел себя словно со стороны: как медленно подошел к стене и сорвал одну фотографию, как она выпала из рук и спланировала на пол, как опустился за ней да так и остался сидеть в окружении тысячи маленьких доказательств его ошибки, которую он ошибкой не считал. Хлопнула дверь и помещение начало быстро заполняться гомонящими футболистами, но все разговоры разом стихли, стоило парням заметить Томлинсона и обновленное оформление раздевалки. Он все так же сидел на полу, не оборачиваясь и не двигаясь. Все новые и новые члены команды подходили, толпились в дверях и требовали объяснить причину внезапной заминки. Луи слышал перешептывания и тихие обрывки вроде «Это Стайлс?..», «Ебать!», «Вот так да…» -Лу?.. – он вздрогнул и опять же как-то со стороны отметил, что раньше не слышал в вечно жизнерадостном тоне Найла столько тревоги и неуверенности. Томмо обернулся, поднимаясь на ноги, и тут в раздевалку ввалился довольный Стайлс. Ему не пришлось толкаться на входе, как всем остальным, футболисты молча расступились перед ним, и он непонимающе остановился, осматриваясь. Гарри понадобилось не меньше минуты, чтобы хотя бы понять, чем занимаются парни на странных фото, которыми было усеяно, казалось, все вокруг. Еще столько же ушло на то, чтобы узнать в персонажах снимков Луи и… себя? Томлинсон стоял, прислонясь к стене, и смотрел на него с таким негодованием, будто это он украсил все здесь таким неожиданным способом. Но ведь это фотошоп же, верно? Это чья-то глупая неудачная шутка. -Лу? – Найл повторил свою попытку, и Луи отлип от стены, выходя почти на центр помещения и глядя на всех с вызовом. -Блять, ну что? Что такого? Отсосал товарищу по команде, бывает! Капитан должен поощрять своих игроков! Гарри, расскажи, как тебе понравилось! – Томмо очевидно бесился, но Стайлс не мог понять, почему он так остро отреагировал на этот нелепый прикол. Может, Луи тоже шутит? Или… Никто ничего не возразил Томлинсону, и он напоследок еще раз смерив всех грозным взглядом, вышел из раздевалки как был – в заляпанной грязью форме. Его практически трясло: от стыда, от потрясенного вида Гарри, от злости. Бен действительно превзошел сам себя. Вряд ли можно сделать ему сейчас еще хуже. Но прозвонивший в недрах спортивной сумки, по чистой случайности или просто привычке захваченной им из раздевалки, телефон и подпись «Dad» на экране могли бы с этим поспорить. Все, действительно, было хуже. -Да, пап… -Чтоб через десять минут ты был перед моими глазами! Нам есть о чем поговорить! О, да. Луи прекрасно знал, что за разговор у них будет, и пытался по пути хладнокровно дать прогноз на предстоящую беседу, а еще прикинуть, куда ему можно податься, если отец решит выставить позорящего фамилию отпрыска из дома. Все оказалось даже дерьмовей, чем предварительные ожидания Томмо. В гостиной отчетливо пахло лекарствами, а он знал, что его мать хоть и большая любительница разыграть спектакль одной актрисы, манипулируя домочадцами ссылками на якобы слабое здоровье, но никогда не будет принимать ничего из медикаментов, не чувствуя себя действительно плохо. Джоанна лежала на диване и казалась расстроенной без всякого притворства и преувеличения. Она даже не бросила сыну замечания по поводу его непрезентабельного вида, что совсем уж пугающий признак, и лишь молча указала ему на кабинет отца. Луи вошел без стука и мистер Томлинсон оторвался от стопки бумаг на своем столе, испещренных какими-то столбцами и диаграммами. -Что ж, ты очень вовремя, сын! – Все очень-очень плохо. Отец не называет его по имени и под рукой у него стакан с виски, что тоже недобрый знак, ибо обычно он придерживается мнения, что распитие крепких напитков раньше шести вечера – показатель дурного тона. – Подойди к столу. Мальчик неуверенно приблизился и, нахмурившись, принял из рук родителя довольно большой конверт из плотной бумаги. Догадываясь о содержимом, он все-таки вынул из него насколько знакомый, настолько и вызывающий отвращение снимок. Правда, на сей раз фото было напечатано на качественной глянцевой бумаге, а оттого выглядело еще более пугающе и реалистично. -Можешь объяснить мне, что это? – отец склонил голову, наблюдая за не удивленным сыном. -Эм… фотография. -Хватит! Это монтаж?! Луи неопределенно пожал плечами, жалея, что все словесные конструкции, что он подготовил к их разговору по дороге домой, со свистом его покинули. -Не думаю… -Да что ты тянешь резину?! – мистер Томлинсон потерял терпение и с глухим стуком хватил кулаком по дубовому столу. – Это реальное фото?! Это ты или нет?! -Да. -Что да?! -Это я. Мужчина вырвал у него из рук снимок и разорвал на мелкие кусочки, яростно выбрасывая их в урну для бумаг. -Сядь, Луи, - тяжело вздохнул он, казалось, с каждой минутой раздражаясь все больше. Парень покорно хлопнулся в кресло напротив, ожидая основной части проповеди. -То, что ты делаешь… -Это называется минетом, пап. -Не смей! – мистер Томлинсон снова ударил по столу, нарушив идеальность стопочки бумаг. – Не смей так со мной разговаривать! Ты знаешь, что это неподобающее поведение, ты знаешь, что не имеешь права так поступать, так подводить семью! -Пап… -Ты меня выслушаешь! Выслушаешь и запомнишь все дословно! В тебе нет ни капли ответственности! Нет хватки, нет никаких качеств, чтобы стать однажды моим преемником! -Член, побывавший у меня во рту, мешает преемственности? Луи не сомневался, что если б не стол, их разделяющий, отец бы ударил его, но тот только рявкнул так громко, что мальчик невольно поморщился: -Я сказал тебе не разговаривать со мной в таком тоне! Клянусь, тебе бы не помешало держать рот почаще закрытым! Ты столько раз нарушал установленные правила, а я на все твои выходки закрывал глаза. Но это уже ни в какие ворота не лезет! Ты позоришь фамилию! Чего ты добиваешься, Луи?! -Пап, да нет тут никакой трагедии! Прости, что не соответствую твоим ожиданиям, но я и не хочу идти по твоим стопам. Мне не интересны ни бизнес, ни политика, только футбол. -Но я не видел и ни одного футболиста за таким занятием! – мистер Томлинсон все-таки поднялся на ноги, приближаясь к сыну. – Возможно, я не был бы так зол, делай ты что-то подобное за закрытыми дверями. Это не стало бы достоянием общественности, но вы, черт побери, посреди улицы! Чем ты думал?! Томмо откинулся в кресле, вжимаясь в спинку и устало прикрывая глаза: -Пап, я все понял: я разочарование года. Можно мне уже идти к себе? -Нет, нельзя! – отец сунул ему под нос несколько листков с диаграммами, что он разглядывал до его прихода. – Это результаты предварительных опросов населения штата, и один из нынешних сенаторов обходит меня на тринадцать процентов, а следующий кандидат отстает всего на пару процентов! Если история твоих похождений просочится в газеты, мне не видать конгресса! Выборы через месяц, а кто будет голосовать за человека, не способного привить единственному сыну нормы поведения, достойные порядочного гражданина! – он еще пару раз тряхнул перед парнем бумагами, потому что тот отказывался в них вглядываться. – Ты подводишь нас всех! Боже, не хочу даже думать, что будет, если это фото попадет в руки журналистам… -Ну перестань уже… Такие снимки не принято печатать в газетах. Тем более с участием несовершеннолетних. -Тебе давно восемнадцать, болван! -Эм.. мне - да, но… Звонкая пощечина оглушила парня на секунду. Ладно, в конце концов, он давно напрашивался на это. Мистер Томлинсон тяжело дышал, не сводя взгляда с красного следа на щеке сына и категорически отказываясь свыкнуться с произошедшим. Его маленький мальчик, которым он так привык гордиться, протирает коленками грязные подворотни перед каким-то малолетним щенком. Ну так не должно быть! -Теперь я могу идти? – сухо поинтересовался Томмо. -Задумайся о своем поведении, Луи. Лучше задумайся.