***
Они сидели за столом в ресторане гостиницы и молчали. Антон пытался завести разговор и объяснить ситуацию, но по взгляду сестры и жестом рукой, было очевидно, что сейчас ему стоит помолчать. Арсений лишь ковырял вилкой салат, чувствуя вину. Он не хотел разбивать сердце, как и не хотел, чтобы Оксана вообще в него влюблялась. — Я наелась, — объявила Оксана и встала из-за стола, демонстративно сминая салфетку. — Окси, мне правда… — Не хочу слышать, — обрывает его девушка и быстрым шагом покидает помещение. Она не хочет слышать оправдания. — Пиздец, — заключает парень, провожая сестру взглядом. Удивительно, но в этот раз Арсений даже не журит его за мат. Он солидарен с такой характеристикой ситуации, добавить тут больше нечего.***
Дорога домой кажется невероятно длинной и нескончаемой. Арсений следит за мимикой подростков, но эти наблюдения его совершенно не радуют. Оксана выглядит отчуждённой и упёртой, а Антон выглядит просто уставшим. На заправке Оксана покидает машину на десять минут, и это единственные минуты, когда оба парня выдыхают. Они переплетают ладони и ничего не говорят. Этого жеста сейчас вполне достаточно, чтобы поддержать друг друга.***
С самого утра понедельника Арсений ужасно нервничает. Он уже успел переговорить с Антоном и убедить того идти в школу, а не с ним в больницу. Через пятнадцать минут уговоров Шастун сдался, но попросил сразу отписаться. Арсений согласился и сказал, что всё и правда хорошо, но сам внутри никак не мог успокоить тревогу. Он не дурак и понимает, что на лицо очевидные ухудшения его состояния. И вот, предстояло услышать это от врача. — Одевайтесь, Арсений Сергеевич, — спокойно говорит врач и садится за свой рабочий стол, делая какие-то пометки то в бумажках, то в компьютере. Застёгивая дрожащими пальцами пуговицы, Арсений садится напротив доктора и смиренно ждёт. Он прокручивает в голове разные варианты развития событий. — Что ж… Если говорить на простом языке, то на фоне старой травмы у вас развилось нарушение статики в поясничном и грудном отделе, из-за чего происходит защемление нерва и кровотока. Так вот, в ходе этих защемлений и происходит болевой синдром. Но это не самое худшее. Из-за передавливания кровотока, сама кровь и кислород плохо доходят до костного мозга. Это чревато полным защемлением, и из-за этого вас может парализовать или ввести в кому, либо летальный исход… Но вы так не пугайтесь, мы можем сделать операцию. — Операцию? — осипшим голосом спросил Арсений. — Да. Операцию. Она, конечно, не дешёвая, но у вас есть время. Мои прогнозы таковы — через полгода позвонки сдвинутся, и до этого времени следует сделать операцию. А пока могу вам порекомендовать снизить физическую активность до минимума. Никаких тяжестей, никакого спорта, кроме лечебной гимнастики, никаких долгих пеших прогулок. Вместо старого препарата выпишу вам новый, и, конечно, пропить кальций… Арсений сидел в шоке. Через полгода он может стать инвалидом или трупом, и ещё непонятно, что из этого лучше. — Простите, а операция… Какова вероятность, что она поможет? — К сожалению, операция в вашем случае действительно сложная, есть риски… — В процентах, пожалуйста. — Пятьдесят на пятьдесят, — доктор вздыхает и смотрит на мужчину с сочувствием, — Но шансы есть, и это очень даже оптимистичный расклад. — А стоимость… Доктор пишет число с несколькими нулями на конце на листке бумаги. Арсений округляет глаза и сначала даже не находится, как прокомментировать это. — Да уж… Не думаю, что моя жизнь так дорого стоит… — Арсений Сергеевич… — Я всё понял. Спасибо вам большое. — Приходите через месяц на приём. И не опускайте руки! — Хорошо. До свидания. Голубые стены больницы расплываются в глазах мужчины, пока он идёт к выходу. Ноги идут на автомате, а в голове не укладывается, как такое может вообще быть. Он действительно снова на волоске от смерти. Осознавать это страшно. Ещё страшнее осознавать, что ты можешь даже не умереть, а стать обузой на долгие годы для своих близких. Если он станет парализованным, то не сможет никак себя обслуживать и даже зарабатывать деньги. И кто будет за ним ухаживать? Родители, которым скоро понадобится уже его поддержка? Руслан и Юля? Нет уж, этого он не допустит, они только стабилизировали свои отношения и уже думают о детях… Антон? Юный парень, у которого вся жизнь впереди? Которому ещё самому нужна помощь и поддержка по жизни? Мальчик, который не имеет образования и работы будет привязан к нему? А тот ему даже в наследство ничего не сможет оставить. Достав сигареты из кармана пальто, Арсений поджигает её и затягивается, абсолютно забивая на то, что курить на территории больницы строго запрещено. Какая-то проходящая мимо женщина посмотрела на него с осуждением, но ему сейчас плевать. Даже если он согласится оплатить операцию, то откуда он может взять такую гигантскую сумму? Накоплений таких нет, заработать не успеет, друзей миллионеров у него нет, а с мира по нитке собирать как-то не хочется. Взять кредит? А если операция не поможет, то кто будет отдавать кредит? Поручитель. А вешать такую сумму ни на кого нельзя. От грустных раздумий его отвлекает телефонный звонок. — Ну что, ты уже вышел от врача? — судя по эху, Антон в туалете. — Ага. — Так, и что он сказал? — Арсений затягивается, медленно выдыхает и буквально слышит, как парень напряжён. — Да так, по мелочи. Новые препараты выписал и всё, по сути. Скоро буду в школе, можем вместе домой поехать? — Хорошо… Точно всё нормально? — Арсений улыбается, не понимая, за что ему так повезло с этим парнем. — Да, солнце, всё хорошо. Люблю тебя. — И я тебя люблю. — Давай, до встречи. Арсений скидывает звонок и идёт к машине. Ноги уже не подкашиваются и картинка в глазах чёткая. Он не расскажет о том, что на самом деле сказал врач. Он просто хочет ещё какое-то время спокойно пожить, утопая в этой неправильной любви к Антону. Да, он влип по полной и со всех сторон, но отношения с Антоном — единственная проблема, которая действительно делает его счастливым. Так проблема ли это на самом деле, если она не вредит никому?***
Начало второго полугодия предвещало перемены не только для Арсения. На протяжении долгого времени Антон взвешивал в голове одну идею, который совершенно точно не поддерживал психолог, хотя Ляйсан Альбертовна сказала, что это его выбор и даже написала записку, если он всё-таки решится. Более того, в уступку Попову Антон даже согласен возобновить занятия с психологом и обратиться к психиатру. Но только после того, как он уйдёт на домашнее обучение. И это действительно не какое-то спонтанное решение, а взвешенное и обдуманное. И у него есть достаточно много причин для этого. Во-первых, ему некомфортно. Он чувствует себя белой вороной в классе, где он нужен только Серёге. Даже Оксана уже влилась в коллектив как родная. Во-вторых, он не видит смысла тратить время и силы на все предметы, кроме профильных. В-третьих, ему сильно не хватает денег, а сидеть на шее у бабушки совершенно не хочется. Так что, это было логичным решением в данной ситуации. Весь день Серёжа ныл и убивался, что его друг покидает его уже сегодня. И Антону буквально приходилось затыкать ему рот, чтобы тот не ляпал это, где не надо. Вообще, он был уверен, что Арсений узнает это от Полины Сергеевны или Павла Алексеевича. Но судя по всему, он всё ещё не в курсе. — Антон, ну ведь чуть-чуть осталось… — Серёжа расплылся по парте, пытаясь хоть как-то изменить настрой Шастуна. — Серёг, мы же не перестанем дружить. Что за драма? — Антон складывает вещи в рюкзак и ждёт, когда в кабинете не останется никого, кроме классной руководительницы. — А с кем я буду сидеть? С кем я буду есть на переменах? Кто мне будет давать списывать? — Матвиенко, Антон тебе одолжение делает, чтобы ты учиться своей головой начал, — вступает в их полемику Полина Сергеевна. — Завтра увидимся, — говорит Антон, намекая, чтобы друг шёл домой. — Пока, кидалово. Серёжа хлопает друга по плечу и покидает кабинет с гордо поднятой головой. Антон на это лишь закатывает глаза, прекрасно зная, что Матвиенко просто выделывается, а не обижается на самом деле. Полина Сергеевна достаёт стопку бумаг, которую Антон должен подписать. — Я Арсению Сергеевичу ничего не говорила, Павел Алексеевич в отпуске, остальные учителя ещё не в курсе. Но будь хорошим мальчиком и сообщи об этом Арсению. Он, вообще-то, твой психолог и действительно беспокоится. Помню, как сначала Павел Алексеевич не хотел тебя брать, но Арсений прям уговорил его под свою ответственность и всё такое. А ты вон какой молодец, получил второе место по олимпиаде и уходишь. — Да скажу я Сергеевичу. Просто он был против, и я не хотел с ним спорить. Но он мой психолог, так что в курсе точно будет, — Антону удивительно и неожиданно слышать о том, что мужчина так хлопотал за него ещё в самом начале. Антон подписывает все бумаги под грустным взглядом блондинки. Полина Сергеевна действительно хорошая женщина. Она добрая, умная, понимающая и невероятно красивая. Таким на сцене блистать надо, а не в школе чахнуть с тупыми подростками. Про Арсения, в целом, он мог сказать бы также. Нельзя запирать таких красивых людей в таких убогих зданиях. Ладно, здание их школы никак нельзя назвать убогим, но суть понятна. — Ты со связи не пропадай, всё равно сдать все работы должен, — Полина улыбается и обнимает своего ученика, — Ты такой хороший парень, Антон. Прям золото. Буду скучать по тебе. — И я по вам. Вы лучший преподаватель в этой школе, честное слово. — Ладно уж… На выходных скину тебе все задания и дедлайны. — Спасибо. До свидания. Антон выходит из кабинета в пустой коридор. После седьмого урока в школе людей крайне мало, но даже они сидят в кабинетах, так как звонок на урок прозвенел ещё минут семь назад. И вот, в коридоре стоит только одна фигура. Ира улыбается ему искренне, придерживает одной рукой лямку рюкзака, и очевидно, ждёт его. Её каштановые локоны стекают по плечам, словно горячий шоколад. — Всё-таки уходишь? — Да. Видимо, это был мой последний урок, — парень ухмыляется. — Ты был хорошим одноклассником. Хоть и не долго. — Да ладно, ты мне льстишь, — Антон смеётся и кидает взгляд на телефон. Судя по времени, его уже ждут в машине за школой. — Наклонись, я тебе кое-что по секрету скажу, — с хитрым видом говорит девушка, поманив пальчиком к себе. Да, разница в росте практически со всеми людьми доставляет некоторые неудобства. Антон послушно наклоняется к девушке, но та не делает то, что обещала. Она ловким движением поворачивает лицо парня к себе и целует. Целует настойчиво, отчаянно, словно это её последний шанс. Хотя, на деле, так оно и есть. От неожиданности Шастун теряется и отвечает на поцелуй, но хлопнувшая в коридоре дверь отрезвляет. Парень буквально отпрыгивает от девушки с округлёнными глазами. — Ир, нет, прости, но… — Ты ответил на поцелуй, — констатирует правду Ира. — Это ошибка. Я растерялся. Прости, но правда, нет. Я уже влюблён в другого человека. — Но ты ответил. — Ты застала меня врасплох! — Так я тебе не нравлюсь? — теперь Кузнецова уже не казалась такой уверенной и весёлой. Она казалось в какой-то степени даже сконфуженной. — Только как друг. Извини. — Тогда может и к лучшему, что ты уходишь, — нахмурившись, девушка разворачивается и идёт к лестнице достаточно быстрым шагом. Антону неловко. Эта неловкость вызвана не только такой странной сценой, но и тем, что он действительно проявлял интерес к девушке, она набралась смелости сделать первый шаг, но получила отказ. А ещё неловко перед Арсением, который выходит из кабинета и кивает тому в сторону лестницы, намекая, что он ещё тут и им пора. Какова вероятность, что он мог видеть? Маленькая, он бы заметил его в коридоре… До машины они идут по раздельности, как и обычно, но оказавшись в салоне, мужчина коротко целует парня в щёку и заводит двигатель. По дороге домой они ведут обычную беседу о насущном. Всё кажется нормальным, но Антону некомфортно. Можно ли это считать изменой? Вряд ли, это же было не по его инициативе, и он не давал согласия. Можно сказать, стал жертвой обстоятельств? Так стоит ли об этом рассказывать? Не хотелось бы этим расстраивать его такой глупостью. Но ведь они договаривались разговаривать и рассказывать друг другу обо всём. Уже дома, после того, как они переоделись, и Арсений пошёл готовить обед на кухню, Антон берёт себя в руки и решается пойти на диалог. — Арс, тут кое-что случилось сегодня… — Что? — Арсений даже не поворачивает от сковороды, на которой жарятся котлеты. — Короче, тупая ситуация, но я подумал, что надо рассказать. — Ну так рассказывай, — Арсений всё-таки накрывает сковороду крышкой и заглядывает в глаза. — Ира меня поцеловала. — Так… А ты? — Извинился и сказал, что люблю другого человека, — парень опускает взгляд. — Всё? — Всё. — То есть, волноваться мне не о чём? — Арсений подходит ближе и кладёт руки на талию парня. — Конечно, какие вопросы? — Ну вдруг ты понял, что всё-таки команда гетеро тебе больше по душе, и милые девушки в коротких юбках привлекают больше, чем взрослый мужчина с больной спиной? — Арсений улыбается ехидно, но Шастуну не смешно от слова совсем. Он и так волновался за реакцию Арсения на услышанное. — Совсем дурак? Арс, да я клянусь… — Я знаю. Это шутка, Антон. Спасибо, что рассказал. Арсений обнимает парня, но сам в голове прокручивает увиденное. Антон точно не сразу отстранился. Он ответил на поцелуй. Да, он мог растеряться, но почему он тогда не сказал об этом сейчас? Может, и правда что-то не так тут? — Салат к котлетам сделать? — Не, спасибо, — Арсений возвращается к плите, переворачивал котлеты, — Слушай, Арс, я, наверное, ещё кое-что тебе должен рассказать… — Что же? Ещё кто-то поцеловал? — Несмешно. Обещай не ругаться. — Ты кого-то поцеловал? — Да Арс! — Антон обиженно щипает мужчину за руку, — Я ушёл на домашнее обучение. — Ты что сделал? — Ушёл на домашнее обучение. Сегодня подписал последнее заявление, — Арсений устало вздыхает, и его весёлый шутливый настрой явно как рукой сняло. — Антон… Зачем? Объясни мне, зачем? — Чтобы никакие милые девушки в коридорах не караулили, — ехидничает парень, но сразу же возвращается к серьёзному тону, — У меня есть на это причины. И Ляйсан Альбертовна со мной согласна. Бабушка тоже согласилась. Все согласились, один ты против. — Тебе нужно общаться с людьми, у тебя экзамены на носу! Чем ты будешь целыми днями заниматься? — Как раз тратить время на подготовку к экзаменам, а не на подготовку к урокам твоей бывшей, которые мне нафиг не сдались! А общение у меня будет, я же не на крепостное обучение перехожу. — Это плохая идея. — Это твоё мнение, — Антон настроен стоять на своём, а Арсений не скрывает того, насколько он зол. — Тебе осталось учиться пару месяцев, ты подождать не мог? — Нет, не мог! Арс, я принял это решение, ставлю тебя в известность! — повышая голос, говорит парень, и для Арсения это как спусковой крючок. — Да что ты говоришь? Хорошо! Тогда я тоже приму решение и поставлю тебя в известность! — Ты так уже делал! — Вот и сделаю ещё раз! — кричит Арсений, и он впервые выглядит настолько злым, — Почему я узнаю об этом последним? — Лучше бы вообще не говорил. — Ну, конечно, а я не заметил бы, что тебя нет в школе? — Арс, ну хватит орать на меня и драматизировать! — Антону уже плохо от этого конфликта на ровном месте. Ладно бы он ещё на разговоре про Иру кричать начал, но сейчас… — Я устал, а ты меня осыпаешь очень «приятными» новостями! Прям одна лучше другой, как на подбор! И мне ещё и нельзя… — Антон не выдерживает, затыкая поцелуем рот мужчины. Удивительно, но Арсений даже не сопротивляется, отвечая на поцелуй также яростно. Антон был не промах, поэтому мужчина быстро оказался прижатым к столешнице, а их тела соприкасались так плотно, как это было возможно. Напряжение в паху у обоих росло также быстро, как и запал в ссоре. Антон буквально пылал от ощущения, как сильно за него цепляются чужие руки, царапая через футболку плечи. Их поцелуи были хаотичными, чем-то напоминающие борьбу. Котлеты были окончательно забыты, как только сквозь поцелуй послышался стон. Антон поднял край футболки, зацепляя когтями кожу живота. Он выгибается, протираясь пахом о чужой стояк. Антон держит себя под контролем, надеясь, что в этот раз Арсений отпустит свои эмоции. И судя по тому, как мужчина отвечает на каждое прикосновение стоном. — Вот же дьявол ты… М… Антон, это нечестно… — Всё честно. Ты хочешь меня, а я тебя. Что не так? — Восемнадцать, Антон. Чуть-чуть потерпи. — Тебе самому то в кайф терпеть? М? — Антон переходит на шёпот и закусывает мочку уха. — Заканчивай, иначе я кончу в штаны, — хнычет Арсений и резко меняет позицию, прижимая Антона к холодильнику и нависая над ним, — Всё, заканчивай. — Я люблю тебя, — говорит Антон и снова целует, но медленнее, — Всё, больше не трогаю тебя. Иди котлеты проверяй, есть хочется. — Блять, котлеты!***
Они лежат в спальне на кровати и лениво целуются. Разрядка помогла, и теперь оба парня спокойны и довольны. Не удовлетворены, конечно, но это дело времени. Антон обещал не настаивать, поэтому отступил, несмотря на то, что прекрасно понимает, что оба хотят этого просто невероятно. Остаётся довольствоваться тем, что он имеет — крепкие объятия, нежные поцелуи и безобидные поглаживания по всему телу. — Ты определился, куда будешь поступать? — Арсений трётся кончиком носа о щёку парня, заставляя того прищуриться от щекотки. — Да. Подам на журналистику в несколько вузов. — Без репетитора будешь готовиться? — Да, нашёл хороший бесплатный сайт с видео-уроками. А у тебя какие планы? — У меня? — мужчина вздохнул, но Антон на него смотрел с искренним интересом, — У меня то ничего не меняется. Буду работать, работать и ещё раз работать. — А я в твоих планах есть? — Шастун словно кот начинает ластиться ближе, не замечая изменившееся выражение лица психолога. Даже стыдно за то, что вопрос настолько в яблочко. Антона и правда в планах нет, причём для его же блага. — Конечно есть. — А если я в другой город поступлю? Отношения на расстоянии? — С тобой поеду. А что? Психологи везде нужны. — Ты не шутишь? — Антон приподнимается на локтях и заглядывает в голубые глаза, пытаясь найти там ответы, — Ты самый лучший мужчина. А в путешествие мы поедем? — Конечно поедем. У меня родители в Германии живут. Можем туда съездить, познакомлю вас, — Антон целует глубоко, так благодарно. Это правильно по мнению Арсения. Даже если это всё ложь, он бы хотел действительно поехать с парнем в гости к родителям в Германию, представить его им как своего молодого человека, гулять по узким улочкам Берлина, устраивать ему экскурсии по городу, поехать на пикник в пригород, да всё, что угодно. Он бы правда этого хотел. От этого осознания что-то внутри кольнуло так сильно, что с трудом получалось сдерживать слёзы. Но Арсений держит себя в руках, крепко обнимает Антона и изо всех сил цепляется за этот момент. Антон заслуживает хорошей и счастливой жизни после всего, что ему пришлось пережить. Впереди его ждёт так много возможностей, так много времени. И привязывать его к себе навсегда было бы неправильно. Зная характер этого кучерявого парня, не сложно догадаться, что как только он узнает обо всём, то не даст Арсению ни одной возможности закончить всё, ради его «блага». Он не оставит его и будет готов жизнь свою посвятить уходу за мужчиной. И это последнее, что Арсению хотелось бы для любимого человека.***
После перевода на домашнее обучение, у Антона жизнь действительно заиграла новыми красками и начала бить ключом. Куда могут взять подростка, недоставшего совершеннолетия? Вариантов не так уж и много, но Шастун нашёл сам простой и банальный. Теперь он официант в неплохом кафе, где зачастую семьи и парочки оставляют неплохие чаевые за милую улыбку. Бабушка была против сначала, но спорить долго не стала — она рада, что её внук становится таким самостоятельным, сильным и независимым. Теперь Антон каждый день ездил на работу, хоть и не на полную ставку. Четыре — шесть часов в день. Это максимум, который ему разрешено работать. Антон и не против. Если смена с утра, то после завершения он едет домой заниматься, а вечером приезжает к Арсу. Если смена стоит вечером, то всё утро парень посвящает учёбе, читает книги, необходимые для него по литературе, решает пробники и помогает бабушке по дому. Иногда в этот график вписывается Серёжа, который готов приезжать и забирать друга с работы или даже провожать туда. Антон крутился как белка в колесе, и это его вполне устраивало. Как он и обещал Арсению, психиатра он всё-таки посетил. Это оказалось не так страшно. Добрый дядя дал ему несколько тестов и заключил, что всё не так плохо, и его психолог зря так переживал. Да, посттравматический синдром ещё не прошёл до конца, действительно есть депрессия, но всё не критично. Никакого медикаментозного лечения он ему не назначил, сказал только посещать психолога и прийти на повторный приём через пару месяцев. Это были хорошие новости, и Арсений вздохнул с облегчением. К слову, новый темп жизни парня был на руку Арсению. Они немного отдалились, и это было тяжело, но необходимо. Арсений и сам не мог резко порвать с парнем, да и не хотел, понимая, что это «решение» его проблемы породит новые. Запланированный им разрыв должен произойти сам собой, в подходящий момент. Да и к тому же, время терпит, а травмировать Антона перед экзаменами не хотелось бы. Мужчина снова стал брать много клиентов, иногда специально забивая себе вечером, чтобы не иметь возможности встретиться с Шастуном.***
Ещё никогда прежде Антон не видел смысла в таком банальном празднике, как День всех влюблённых. Обычно в этот день он шёл в школу, где все влюблённые подростки дарят друг другу банальные самодельные валентинки с признаниями в любви. Часто такие знаки внимания становились причинами травли. Подростки порой бывают глупыми. В этом же году всё изменилось. Отработав утреннюю смену, парень с радостью едет домой к психологу. У него в рюкзаке покоится конверт с билетами, ради которых Шастуну приходилось много улыбаться гостям заведения, надеясь получить хорошие чаевые. К слову, получилось у него это и правда неплохо. Заработал на подарок он и правда достаточно быстро. Ещё где-то месяц назад Арсений рассказывал, что у них в городе скоро будет проходить выставка современных художников, которые писали свои произведения на тему психологических и психических расстройств. Очевидно, что выставка проводится для элитарной части общества, которая правда заинтересована в этой теме, поэтому и билеты стоили достаточно дорого. Антон запомнил и, в итоге, купил эти самые билеты. Они позволяют посетить выставку в течение трёх дней, соответственно, с четырнадцатого по семнадцатое февраля. И это было на руку Антону, ведь было сложно предугадать, какое состояние здоровья будет сегодня у мужчины. Судя по взгляду мужчины, когда открылась дверь, он был не в настроении. Они поцеловались, но очень коротко, и Антона уже это напрягало. Они не виделись пару дней, и обычно после такой разлуки они при встрече они долго обнимались и целовались. — Ты как? — осторожно спрашивает Шастун, заходя в кухню, куда ушёл Арсений. — Сойдёт, — Арсений достаёт две кружки и разливает в них чай. Повисает напряжённое молчание. — Точно всё хорошо? — Да. У тебя как дела? Был вчера на сессии? — Да, Ляйсан Альбертовна сказала, что видит большие и быстрые улучшения. Думает, что скоро могу слезть с антидепрессантов. — Это хорошие новости, поздравляю, — Арсений коротко улыбается, садится напротив и снова молчит. Антон ожидал, что мужчина захочет устроить в честь праздника что-то романтичное, а в итоге он ведёт себя намного холоднее, чем обычно. — У тебя точно всё хорошо? Ничего не болит? — У тебя других вопросов нет? Меня не надо контролировать, я не инвалид! — срывается мужчина ещё не на крик, но на достаточно грубый тон. — Я этого не говорил. — Но ты так себя ведёшь. — Потому что я забочусь о тебе и переживаю за тебя! — срывается на возмущённый крик уже Антон, не понимая, что происходит. Воздух в помещении уже не напряжён, он пылает ядом. — Я просил об этом? Ты всё время вокруг меня бегаешь, как будто я не могу один справиться! А мне это не нужно! Напомню, я ещё полгода назад жил как-то один, — мужчина злится, и Шастун искренне не понимает, что происходит. Ему не страшно, но паника начинает застилать разум. — Мог нормально об этом сказать. — Ты нормально не понимаешь. — Я нормально не понимаю? — а вот теперь время Антона злится, его задели за живое, — Арс, что с тобой? — Это с тобой что? — Арс встаёт из-за стола не в силах больше себя держать в руках, — Твой мир крутится вокруг меня! Это нездорово! — Нездорово? — Антон тоже встаёт, но по поджатым губам и опущенным рукам видно, что это удар ниже пояса, — У тебя есть возможность взять себя в руки и нормально поговорить со мной, пока я не ушёл. — Манипуляция? Решил манипулировать психологом? — Арсений смеётся так, что слушать больно. Антон не верит своим глазам, — Если сказал, что уйдёшь, так иди. Я не буду тебя останавливать. — Хочешь, чтобы я ушёл или берёшь на слабо? — парень предпринимает последнюю попытку остановить психолога, но тот, очевидно, отказывается от неё. — Я хочу, чтобы ты ушёл. Я хочу, чтобы ты жил своей жизнью, а не мной. У меня есть жизнь помимо тебя. А у тебя нет, и это ненормально. Поэтому тебе нужно уйти, — Арсений, кажется, успокаивается и говорит серьёзно. Так, словно давно уже об этом думал. Но Шастуна это лишь заново заводит. — А… Так ты жалеешь, что связался со мной? С малолеткой, у которого нихера нет? — Да, жалею, что привязал тебя к себе и каждый день рискую сесть за растление несовершеннолетних, — отвечает в таком же ехидном тоне мужчина. — Ну и иди нахуй, Попов, — шипит Антон, словно змея. Не будь это его любимый человек, он бы ударил. А ударить хотелось даже не за слова, а за тон и взгляд. Мужчина никогда не был таким. Он всегда был добрым и любезным со всеми, а сейчас… Парень отмахивается от мысли, что это слишком не похоже на Арсения и практически бежит в прихожую. Вылететь из квартиры сразу нельзя, нужно обуться, взять куртку, рюкзак… Точно, рюкзак. Он лезет внутрь, нащупывает конверт. — На, с грёбаным днём влюблённых, — парень кидает конверт в лицо мужчине, видя, как тот не успевает его даже поднять. Он злится так, что готов поджечь эту квартиру, но вместо этого бежит по лестнице вниз. Стоять и ждать лифт он не может себе позволить, иначе вернётся и выскажет что-то ещё. В пролёте между шестым и пятым этажом Антон всё-таки выдыхается и останавливается, опускаясь прямо на ступени. Он смотрит на номера этажей и смеётся, отмечая схожесть с кругами ада по Данте. Пятый круг ада — Стигийское болото для одержимых злостью, шестой — стены города Дита для лжеучителей. Аллегорично. Доставая пачку сигарет, парень долго смотрит на неё, достаёт сигарету, поджигает и глубоко затягивается. Ему больно, и он зол. В голове не укладывается, почему мужчина вдруг так стал с ним разговаривать. Они ведь совсем недавно обсуждали совместное будущее, признавались друг другу в любви, буквально растворялись в друг друге, а что сейчас? А было ли это по-настоящему? Парню даже страшно думать об этом, и по его щекам стекают горячие слёзы. Это ведь было правдой? Такое ведь нельзя сыграть? Тогда что случилось? Эти вопросы не дают покоя в голове. Хочется вернуться и потребовать ответа, но он не может. Рука тянется к телефону и набирает номер абонента, который всегда готов ответить. — Алло? Ты же у Сергеича? — Матвиенко удивлён и не скрывает этого. Они переписывались утром и обсуждали планы на день. Серёжа должен был пойти на свидание с девчонкой из параллели, а Антон… — Он выгнал меня. Наговорил какой-то хуйни и сказал уйти, — Шастун не сдерживается и всхлипывает, хоть и пытается это скрыть. — Эй, дружище, ты где сейчас? — У него в подъезде. Я в норме, просто зол и нихуя не понимаю. Это как будто не он. Он не мог такое сказать. — Так, тише, забрать тебя? Или сам дойдёшь до меня? — Ты же на свидание собирался. — Похуй, перенесу. Приходи. — Скоро буду. Антон понимает, что принимает правильное решение. Ему нельзя сейчас оставаться одному. Если он останется снова один, то уйдёт в себя также, как после смерти родителей, начнёт копаться в себе, винить только себя. Скинув окурок с балкона, парень спускается и выходит из подъезда, чувствуя, как влажные щёки обжигает мороз, словно пощёчина.***
Арсений в ужасе. Он в ужасе от себя, от того, что поступает так. В зелёных глазах было видно, как что-то снова треснуло. Что-то, что только недавно там появилось — стабильность, спокойствие и опора. Он был его опорой, но собственными словами выбил её из-под ног парня. Всё вышло так сумбурно… Со вчерашнего дня ему было плохо, спина не давала всю ночь спать, он с трудом отработал день в школе, где его ещё заставили разговаривать с очередным хулиганом, которому было невозможно что-то внушить. Всё это довело его до этого состояния пороховой бочки. Он уже успел нагрубить Руслану, продавщице в магазине и работнику заправки, потому что всё, чего он хотел — лечь и обезболивающий укол. Как только пассивная агрессия начала превращаться в активную и выплёскиваться на юношу, который, очевидно, был ошарашен, он не стал себя брать в руки. Это был подходящий момент, чтобы всё закончить, ничего не объясняя. Но теперь было больно. Он разбил не только сердце Антона своими словами, но и своё. Слёзы потекли по щекам, но он их даже не пытался остановить, всё равно ведь никто не видит. Он уже принял решение поступить так, сделал дело, а его личная боль — это его проблема. Хотелось верить, что Антон был зол и обижен настолько, а его гордость была задета настолько, что он не захочет ему ни писать, ни звонить, ни приходить. Разбивать сердце дважды — в два раза больнее. Присев на пол, психолог берёт в руки конверт, ожидая увидеть там какую-то валентинку, но удивляется. Билет на две персоны на выставку, на которую он и правда хотел, но жалел такую сумму. На дне конверта лежит маленькая записка. «Я бы отдал для тебя всё.» — гласит записка. Мужчина ухмыляется. Он бы не хотел этого. Забирать всё у человека, который ему ничего не должен, который ещё и жить не начал — это жестоко. Но ведь и сейчас он поступает жестоко. Арсений смеётся со своего безвыходного положения, но ему совсем невесело. Ему больно, грустно и страшно.