Lost on you / Потерянная

Оказывается, орать – это так весело! Еве нравится кричать обо всем на свете – разумеется, в специально отведенное им время. Вилланель должна просто сидеть здесь и слушать, а Ева может на самом деле вопить, да хоть о посуде, если захочет. Доктор Ахтар сказал, что здесь они могут делиться своими сложностями, своими чувствами и всем тем, о чем не говорят друг другу дома. Конечно, им нужно работать над тем, чтобы больше проговаривать и дома, но, честно говоря, так приятно приберечь какие-то вещи для этого маленького, уютного кабинета. Оказывается, терапия – это классно. Кто ж знал, что так будет. «Не говоря уже о том, что - продолжает Ева после предшествующего обсуждения их домашних дел, - я все еще не смирилась, что она привела нашу дочь на встречу со своим криминальным боссом». «Константин был моим другом», - защищается Вилланель, раздраженно скрещивая руки. Ева видит, что ей вообще не нравится сидеть здесь – и от этого факта она, честно говоря, становится чуточку счастливее. Эта терапия прекрасна еще и тем, что доктор Мартин Ахтар был найден для них самой Кэролин Мартенс – а это означает, что ему можно откровенно рассказывать вообще обо всем. Вилланель говорит здесь об убийствах: что они значат для нее и каково это. Ева тоже говорит об этом, но иначе… И иногда она приходит сюда на индивидуальные консультации – просто чтобы кто-то выслушал ее без осуждения. Еву пугает то, что убийство заставило ее почувствовать... На самом деле, сейчас она слишком напугана, чтобы думать об этом. «Хорошо», - произносит Мартин, выставляя между ними руки. Ева стоит, а Вилланель сидит на краешке кресла, и сейчас они обе готовы вцепиться друг в друга. Не чтобы поссориться… Просто вцепиться. Но лучшая часть терапии, помимо возможности кричать на Вилланель (после чего они вместе с Мартином разбираются, в чем причина и как можно справиться с этим) – это то, что происходит после сеанса. И Ева наслаждалась бы в основном именно этим, если бы терапия на самом деле не улучшала их жизнь. Они стали гораздо меньше спорить из-за разных мелочей, вроде обеда для Антонии или совместного проведения выходных. Они стали относиться друг к другу с большим пониманием – теперь, когда вся эта история с убийством больше не замалчивается. Правда, они до сих пор не начали работать вместе. Все еще нет. Потому что Еве сложно доверять. «Садись», - приказывает Мартин, ставя стул для Евы так, чтобы он оказался всего в нескольких футах от кресла Вилланель. Ева садится, но смотрит только на Мартина. А доктор вдруг хватает их руки, соединяя вместе. «Останьтесь так. Спасибо». Он делает глубокий вдох. Ева решается посмотреть на Вилланель, но взгляд той направлен в потолок. Она похожа на домашнего питомца, который понимает, что поступил неправильно, и поэтому избегает смотреть в глаза. «А теперь, - продолжает Мартин, - подумайте о тех временах, когда это все... - он машет рукой между ними, - того стоило». Ева задумывается. Сначала ей на ум приходит Антония. Вилланель с их дочкой на плечах, Вилланель на кухне, вся в разрыхлителе и муке, устроившая такой беспорядок, что Еве приходится прийти ей на помощь. Да уж, из них троих лучший повар – это явно Антония. Затем Ева вспоминает, как Вилланель молча заходит за ее кресло в кабинете и начинает массировать напряженные мышцы ее спины, пока Ева читает. Нежность Вилланель, ее поцелуи, ее слова – все это. Все это того стоит. «Я приняла свое решение, не став разводиться, - бормочет Ева, желая уже забрать свою руку у Вилланель. - Очевидно, я знаю, что оно того стоит». «Конечно, знаешь, - соглашается Мартин, - но позволяешь ли ты себе думать об этом? Позволяешь ли ты себе быть счастливой, Ева?». Большой палец Вилланель проводит по ладони Евы, и Ева поднимает на нее глаза. «Для меня важнее всего, - медленно произносит Вилланель, почти не глядя на Еву, - что ты есть в моей жизни. Не знаю, кем я была бы без тебя. И нашего насекомого». Мартин вздыхает: он уже раз 5 он говорил с ними о том, что стоило бы придумать более подходящее прозвище для их дочери – что-то более человеческое. Но Ева считает, что это чушь собачья. «Ну, ты бы трахалась с женщинами в каждой стране, где бываешь, - возражает Ева. - Тебе было бы ничуть не хуже». «Это не так». «Неужели?». Теперь Вилланель выдергивает свою руку из евиной. «Как ты можешь такое говорить? Как ты можешь думать, что я захочу кого-то другого после всего этого?». «Да потому что ты можешь получить кого угодно!». «Нет, я…» - Вилланель запинается. Она не так хороша во всех этих терапевтических разговорах, как Ева, и та явно иногда пользуется своим преимуществом. «Я сделала свой выбор, - осторожно пытается она. – Выбор быть с тобой». «А, так теперь это уже выбор!». «Ладно, - вмешивается Мартин. - Давайте посмотрим на это в более широком контексте. Я про выбор. Ева, что ты чувствуешь, когда Вилланель говорит, что выбирает любить тебя?». Я чувствую, что не хочу отвечать на вопрос. Но она уже пробовала говорить так на первых пяти сессиях. «Дерьмово, - вздыхает Ева, откидываясь на спинку стула. - Будто это тяжело для нее, ну или что-то такое». «Это не…». Но Мартин заставляет Вилланель замолчать, подняв палец. Почему у Евы это так не работает? «Любовь – это выбор, - говорит Мартин. - Вот так вот просто, да. Ева, ты ведь решила расстаться со своим бывшим мужем, хотя могла тогда сделать другой выбор. Ты решила попробовать терапию вместе с Вилланель, и поэтому сейчас мы здесь. Выбор – это все, что у нас есть, как у человеческих существ, и он определяет нас. Мы ведь не просто сидим, ожидая, пока любовь укажет нам верный путь – мы сами делаем этот выбор, основанный на любви. Да и на разных других чувствах тоже». Конечно, в этом есть смысл. Но Еве кажется, что даже когда Вилланель кладет свою руку на ее бедро – она думает о ком-то другом, кого могла бы с легкостью заполучить. Это ощущение ненадежности поднимает свою уродливую голову, разрушая евин брак. На него так не повлияла новость о том, что ее жена – убийца-психопатка (хотя насчет психопатки еще есть вопросы), как евино самоуважение и тот факт, что Вилланель 30 с чем-то и она может получить любого, кого захочет… Мартин мягко прерывает ход ее мыслей. «Где ты сейчас, Ева?». «Я ей не доверяю, - признается она, теребя свои пальцы. - Я не знаю, как мне это сделать». «Мы будем работать над этим». Мартин кладет руку на плечо Евы и ободряюще сжимает его. «Но на сегодня наше время закончилось. Что скажете – также на следующей неделе?» - спрашивает он, направляясь к своему столу. «Вообще-то, - вмешивается Вилланель, взглянув на Еву, - на следующей неделе мы уезжаем». Ева не знала об этом. «О?». «Это сюрприз», - отвечает ей Вилланель, одаривая невероятно раздраженную сейчас Еву своей очаровательной улыбкой. Нет ничего хорошего в том, чтобы уходить отсюда в таких чувствах. Но, может быть, это хорошо для Вилланель, как знать. Они молчат, но Вилланель внутри буквально вся вибрирует от волнения. И, конечно, они вдвоем быстро оказываются на заднем сиденье нового «Aston Martin» (марка машины. Прим.перев.). Ева забирается на колени Вилланель, запускает руки в ее волосы, скользит рукой по ее шее и сжимает, думая о том, что могла бы сейчас вот так прекратить ее жизнь. Хотя, наверное, невозможно задушить человека так легко и без усилий. «Ева», - шепчет Вилланель, засовывая руку ей в штаны. Она произносит имя Евы снова и снова. И Ева тяжело опускается вниз, задыхаясь и раскачиваясь на руке Вилланель. Она хочет большего. «Сильнее», - выдыхает она, и Вилланель подчиняется. Они спорят. Они ходят на терапию. Они трахаются. Может быть, это и есть их новая нормальная жизнь. «Терапия – это так весело», - комментирует Вилланель, пока Ева, все еще пытаясь отдышаться, пересаживается за руль. Хотя эта машина не слишком экономный выбор для них, Ева не стала спорить с необходимостью Вилланель заменить прошлую машину: особенно учитывая, что на это ушло около половины гонорара за ее переход в MИ-6. «Так ты скажешь мне, куда мы поедем?». «Я же сказала, - отвечает Вилланель, вытягиваясь на пассажирском сиденье. - Это сюрприз». «Но мне нужно будет отпроситься с работы». «Нет, не нужно. Это и есть работа». «Так твой сюрприз – это работа». «Я думала, тебе нравится работать… - Вилланель наклоняет голову к Еве, искренне смущенная. - Ты такой трудоголик, я думала…». «Да, я люблю работу, просто… В чем тогда сюрприз?». «Просто перестань гадать», - Вилланель откидывается назад, прикрывая глаза. «А как насчет Антонии?». «Перестань гадать», - повторяет Вилланель нараспев. Ладно. Ева может перестать. Она крепче сжимает руль и, не обращая внимания на желтый, проносится через перекресток. Хотя, честно говоря, она все же хочет понять, где будет Антония. Дочка знает, что они уезжают? Может, она едет с ними? Рабочая поездка с дочерью – это совсем не то же самое, что просто рабочая поездка. И тут кое-что приходит ей в голову. «Погоди», - произносит Ева, случайно нажимая на тормоз. «Ева, ты мешаешь дорожному движению». «Черт, погоди, ладно…». «Ты просто ужасный водитель, - стонет Вилланель. - Пожалуйста, продолжай, ехать. Перестань так сильно защищаться». «От того, как ты застала меня врасплох?». Вилланель снова наклоняется к ней, ухмыляясь. «Мы сейчас снова будем заниматься сексом? Твой тон такой возбуждающий…». Ева закатывает глаза. «Я просто хотела спросить, это будет рабочая поездка –или рабочая поездка?». Вилланель не сразу отвечает. «И разница между ними в том, что...?». «Нужно ли будет кого-нибудь там убить!». «О, - Вилланель откидывается обратно на пассажирское сиденье. - Я еще не знаю». «Что это значит?». «Это не какая-то конкретная миссия, Ева. Поэтому я не знаю». Они заезжают в гараж у дома. Если быть честной, Ева на самом деле хотела бы сейчас снова заняться сексом. Она уже думает, что слишком затянула, обсуждая все это с Вилланель вне терапии. При устройстве Вилланель в МИ-6 Ева потребовала быть ее куратором, если до этого дойдет. Она также просила Кэролин найти Вилланель какую-то другую работу, чтобы там не было убийств – ну или хотя бы были не только убийства. Но Кэролин посмотрела на нее взглядом, в котором явно читалось «ну а в чем еще она также хороша?». Ну да, Вилланель и правда чертовски хороша в убийствах. Но Ева все еще не может с этим справиться. Так что, на самом деле они не работали вместе с тех пор, как все пошло наперекосяк, и Ева точно знает, что Вилланель уже хочет вернуться в гущу событий. Хочет она убивать или нет – это еще предстоит выяснить, но если ее пыл в спальне (и в машине, и в гостиной, и еще в нескольких общественных местах) можно считать хоть каким-нибудь признаком, то очевидно, что ей приходится очень сильно сдерживаться. «Послушай, - негромко говорит Вилланель, беря Еву за руку. - Я обещаю, что все будет хорошо. Мы будем работать вместе. Надо будет убивать или нет – мне все равно. Но нам точно будет весело. Ведь это главное, что имеет значение, верно?». И вот они снова трахаются в машине. И еще на выходе из гаража. И еще на полу в их доме. И Ева забывает о поездке до той поры, пока они не уезжают. . «У меня даже не будет инструктажа?». «Я прочитала его за нас обеих и все предусмотрела». «Да ты даже чеки не читаешь», - ворчит Ева, стараясь не отставать от шага длинных ног Вилланель. У входа в аэропорт Вилланель проверяет их билеты, а затем собранные для каждой из них сумки. Все вещи Евы отлично поместились в чемодане для ручной клади, подаренном ей Кэролин Мартенс после всей этой истории с Двенадцатью. Конечно, Ева узнает, куда они летят, еще до посадки в самолет. Она из всех сил сопротивляется желанию указать на этот факт или даже просто взять и сбежать прямо сейчас. Она ведь не любит сюрпризы! И думала, что Вилланель знает об этом. Они уже почти прошли досмотр, и Вилланель бросает на Еву строгий взгляд. «Сейчас я отдам тебе билет». «Хорошо». «Не смотри в него!». «Хорошо». Вилланель протягивает ей билет. Но за секунду до того, как он окажется в руках Евы – выхватывает: «Не смотри!». «Ради всего святого», - бормочет Ева, забирая билет. Она не смотрит в него – несмотря на то, как сильно ей сейчас этого хочется. Ну, по крайней мере, она точно знает, что рейс международный. Им точно не грозят уютные убежища где-нибудь в самой заднице Англии – хотя Ева и не была бы против. Но здешний холод и уныние определенно больше подходят ей, чем Вилланель. Ева протягивает свой билет агенту за стойкой, и тот улыбается ей в ответ. «Захотелось в тепло, да?». «Прошу прощения, - перебивает его Вилланель, подходя. - Место, куда мы летим – это сюрприз для моей жены. Не портите его». «О, конечно, - отвечает агент. - Простите». Ева одаривает его улыбкой, надеясь, что это сгладит абсолютно дикое выражение лица Вилланель. «Идем», - ворчит Ева, хватая жену за локоть и протаскивая через оставшуюся часть очереди. «Он чуть было все не испортил!», - оправдывается Вилланель. Ну конечно, Еве вскоре понимает, куда они направляются. Ведь это написано на табло, а еще снова и снова повторяется через громкоговоритель. Это Валенсия – где-то в Венесуэле. Но все же она не до конца понимает, что к чему, пока они самолет не начинает приземлиться, а Ева отмахивается от пытающихся закрыть иллюминатор рук Вилланель, чтобы увидеть внизу несколько крошечных островков на побережье. Это то место, где они впервые встретились. Тот самый крошечный клочок земли. Именно сюда Ева много лет назад прилетела после развода. «Как тебе это удалось?» - спрашивает Ева, когда они выходят из самолета на взлетно-посадочную полосу, сильно отличающуюся от лондонской. Их тут же окутывает густой жаркий воздух, и Вилланель снова походит на прекрасное виденье – как в тот день, когда они встретились на пляже. Ей не хватает только той тропической рубашки... «Я спросила Кэролин, нет ли у нее чего-нибудь в тропиках». «Ты просто спросила ее?». «Ну, когда ты профессиональная убийца, работающая на правительство, ты можешь попросить о чем угодно, Ева». Вилланель, похоже, даже не замечает странных взглядов, которые люди сейчас бросают в их сторону. А Ева замечает – и смеется, качая головой, а ветер треплет ее волосы. «Ева?» - окликает Вилланель, хватая их чемоданы. Она подходит ближе, восприняв некоторую погруженность Евы в себя как… «Если это слишком, мы можем просто взять обратные билеты прямо сейчас». И тут Ева понимает, о чем говорит Вилланель: да, именно здесь они познакомились, но также именно здесь она была с Биллом. Сейчас Ева буквально слышит его голос, когда он, качая головой, произнес: «Не смей возвращаться в этот самолет, Поластри». «Нет, - отвечает Ева. - Я в порядке». Она берет Вилланель за руку, и они идут вперед. . «Сюрприз!». Перед ними стоят те двое, которых она вообще никак не ожидала увидеть здесь, в доках Кюрасао, где они с Вилланель оказались после ее громкого спора на испанском с несколькими местными продавцами лодок. Купив одну из них, они и помчались в океан, рассекая кристально чистую голубую воду. В конце концов Ева все же спросила, где Антония, немного обеспокоенная тем, что Вилланель не сказала ей, что дочь с Еленой. Ну да, ведь Елена и Кенни здесь! Кенни стоит раскрасневшийся в своих типичных шортах и футболке цвета хаки, а Елена в приветствии отчаянно размахивает руками над головой. Ева бросается в ее объятия, не в силах сдержать улыбку. А Вилланель наблюдает за ними, явно гордясь собой. «Было так трудно провернуть этот сюрприз!», - произносит Елена. «Могу себе представить. Привет, Кенни». Кенни поднимает руку вверх. «Привет, Ева». Вилланель начинает немного вальсировать и обнимает Еву за плечи. «Давайте выпьем!». Они направляются в отель и спускаются в бар, едва бросив вещи в номерах. Это тот же отель, куда Вилланель привезла Еву в их первую совместную ночь. Ева все еще помнит, как ей было немного неловко, пока она шла к бару, одергивая купленное для нее платье. И задается вопросом, а сохранилось ли то платье где-нибудь в уголке их шкафа до сих пор. Но в этот раз Вилланель ведет их в другой бар, который пристроен к отелю и частично находится за его пределами. Здесь просто фантастический вид на океан и пляж, и... «Здесь просто потрясающе!» - комментирует Елена, когда они садятся за столик подальше от всех остальных. В руках она держит какой-то гигантский фужер для коктейля, осторожно ставя его обеими руками. Кенни смотрит на нее с обожанием, положив руки на колени и скрестив ноги. «Тост, - предлагает Вилланель, как только они заказали ужин. - За…». Ева думает, что это может быть все, что угодно. За них. За Антонию. За эту сумасшедшую жизнь, в которой им каким-то образом удалось вот так вот устроиться. «За Еву, - медленно произносит Вилланель, глядя ей в глаза. - Без тебя я... - Она пожимает плечами, слегка улыбаясь. - Не знаю, что бы я без тебя делала… Ну, убивала бы людей, конечно. И спала бы с каждой незнакомкой, которая бы на меня посмотрела. Наверное…». «Эй», - предупреждающим тоном начинает Ева. «Да я же просто говорю! - Вилланель усмехается, слегка качая головой. - Без тебя я не была бы счастлива. Я думала, что просто буду делать… все это вечно. Но потом я увидела тебя на том пляже – и все изменилось». Елена вставляет: «Потому что Ева чертовски сексуальна». «Да, - соглашается Вилланель, а Ева закрывает лицо, смеясь. - Но еще потому, что та встреча положила начало моему желанию чего-то... более глубокого и важного. Для себя. Я никогда не думала, что у меня может быть что-то подобное. Подобное этому. Итак… За Еву». «За Еву, - повторяет Кенни, глядя на нее. - Потому что без нее у меня не было бы работы». «За Еву, - соглашается Елена, - которая, повторюсь, чертовски горяча». «Я не буду поднимать тост за себя». «Ева, - хнычет Вилланель, хлопая глазами. - Ты должна! Это невежливо». Изображая раздражение, Ева чокается своим бокалом с остальными, и все делают несколько глотков. «Рискуя показаться еще более глупой, - продолжает Вилланель, откидываясь назад. - Елена, если ты не против...». «Конечно!» - Елена тянется к своей сумочке, вытаскивает листок бумаги и прищуривается. Ева пытается посмотреть, что там, но Елена отдергивает бумагу. «Не смотри! Итак, когда вы, ребята, женились, вы говорили друг другу то, что должны были, верно? Типа: пока смерть не разлучит нас, и все такое, и тому подобное дерьмо». Вилланель стонет: «Елена…». «Да, прости, это должно было быть более романтично…». «Сейчас я чувствую себя так, словно на меня напали из засады», - говорит Ева. «Ты совершенно права, - кивает Елена и возвращается к чтению. - В любом случае, это все было полным дерьмом…». «Елена», - сверкает глазами Вилланель. «Прости! В общем, все это было ложью. В основном. Для вас обеих, а не только для некой убийцы-психопатки среди нас. Никто из вас, ребята, не знал в тот момент, что на самом деле происходит. И все же каким-то образом это сработало. Было много лжи. А еще много работы, когда вы ездили по всему миру… Как вам вообще удалось? В конце концов вы даже завели ребенка, ничего себе! Конечно, тогда лжи стало еще больше, а потом…». «В общем, Елена сейчас пытается сказать, что я хочу начать все сначала», -Вилланель выхватывает бумагу из рук Елены и, бегло просмотрев ее, закатывает глаза. Она комкает бумагу, а затем встает, протягивая Еве руку: «Ева, пойдем со мной?». Взглянув на Елену, Ева берет руку Вилланель, и они вместе идут к пляжу, сбрасывая обувь на песке. «Извини за все это», - тихо говорит Вилланель. Ева смотрит на нее. «Так это то, о чем я думаю?». «Возможно». Кивнув, Ева машет рукой, чтобы Вилланель продолжала. «Елена сказала все верно: все это было построено на лжи. Я солгала в тот момент, когда встретила тебя. Я чуть было не назвала еще и вымышленное имя… Что бы тогда вообще было с этим браком?». «Вилланель и есть вымышленное имя». Вилланель смотрит на нее так, словно в ее голове прямо сейчас крутятся шестеренки. «Верно… - Она морщится, качая головой. - Что-то у меня совсем плохо выходит…». «Нет, нет! Прости, пожалуйста, я просто немного подкалываю тебя». «Ах да, ты же засранка, мне стоило об этом помнить, - Ева бьет ее по руке, и Вилланель улыбается. - Вот видишь? Точно засранка». «Продолжай свое глупое дерьмо, дурочка». «Хорошо. Итак… Я хочу обновить наши свадебные клятвы». Ева моргает. Она вспоминает их свадьбу – и, конечно, Елена сказала все верно. Да, они тогда говорили правильные вещи, но… И, конечно, эта свадьба не была похожа на ту, первую, с Нико, пышную (по евиным меркам) и сделанную в основном для его родни. Тогда Ева тоже говорила то, что было правильно. Свадьба с Вилланель была гораздо более личным, интимным событием. Но Ева помнит то свое чувство вины… Ведь даже Нико знал, где она работала и что делала. И вот чем все это обернулось… «Нико знал правду о моей работе, - признается Ева, все еще держа Вилланель за руку. - Мне казалось, что это было одной из причин, почему все так плохо закончилось с ним. И я не хотела, чтобы это повторилось снова». «А я солгала, потому что... - Вилланель издает смешок. - Ну, думаю, очевидно…». «Так как мы будем обновлять наши клятвы?». «Без понятия… У меня это тоже будет впервые». «Ну ты же погуглила, как это делается?». «Конечно, но я подумала, что мы должны сделать что-то свое, личное, так что…». «В общем, ты не готовилась». «Я сказала, что хочу обновить их – так может, мы просто повторим то, что говорили тогда? Только теперь это будет более значимым и настоящим… Как-то так». Ева пристально смотрит на нее. «Это наименее романтичный момент в моей жизни!». Что-то мелькает в глазах Вилланель, и она улыбается. «Ты правда думаешь, что я спланировала всю эту поездку – и не подготовила, что хотела бы сказать тебе?». Ева наблюдает, как она медленно вытаскивает сложенный вчетверо лист бумаги. Вилланель встает прямо перед Евой и откашливается. «Я не очень хорошо пишу, - она поднимает глаза. - Я написала именно эту фразу в самом начале…». «Просто продолжай», - уверяет Ева, чувствуя, как ее сердце едва не выпрыгивает из груди. «Хорошо... Я не очень хорошо пишу и не очень хорошо говорю. По крайней мере, не тогда, когда говорю правду. Чаще всего я просто лгу людям. Вымышленное имя, вымышленная жизнь. Даже когда мы с тобой вместе – окружающим людям я вру. Но я больше никогда не хочу лгать тебе! Вот в чем мой смысл делать что-то подобное… - Вилланель жестом указывает на них обеих. - Поэтому я хочу честно сказать тебе, что ты – лучшее, что когда-либо случалось со мной. И я хочу, чтобы ты продолжала случаться со мной до тех пор, пока мы обе живы». Вилланель сворачивает свою бумажку и произносит: «Вот эта последняя часть была клятвой». Ева чувствует, как к ее глазам подступают… – нет, это точно не слезы, и она точно не смахивает их сейчас. Вилланель стоит перед ней, сцепив руки. Наконец, Ева произносит: «Но я ничего не писала...». «Все в порядке». «Нет, это… - и, конечно, именно сейчас еще одна слезинка скатывается с евиной щеки. - Я имею в виду, что все, что ты сейчас сказала... – я чувствую также…». «Нет, Ева, ты не можешь просто взять и украсть мою клятву!». «Нет, я… Ладно. Хорошо. Ты… - как вообще начать! - Когда все это началось, я подумала, что ты мне изменяешь...». Что-то меняется в выражении лица Вилланель, и оно становится едва ли не отчаянным. «Нет, Ева, я не…». «Все в порядке, просто… Вот что я на самом деле о себе думаю, понимаешь? Я чувствую, что вся эта жизнь… – мне едва удалось все это построить. Ты, наше насекомое – это больше, чем я когда-либо мечтала. Я отдавала себя Нико и работе, но он не хотел меня. По крайней мере, не с этой стороны. И вот появилась эта молодая, сексуальная, яркая и удивительная женщина – и она со мной? В наш первый год я постоянно задавалась вопросом, когда же я тебе наскучу… А потом ты вдруг сказала, что хочешь ребенка. Со мной. Ты хотела меня так сильно, что захотела нас двоих. Вообще-то я даже собиралась рассказать тебе все еще тогда. Когда мы начали весь этот процесс экстракорпорального оплодотворения. Я хотела рассказать тебе, потому что думала (а, может, просто знала), что ты… оценишь это, что ли. Нико не смог. А ты бы увидела, как я делаю то, что мне нравится, и как я чертовски хороша в этом». Ева на секунду замолкает, а затем вздыхает с улыбкой: «И вот, ты по-настоящему видишь меня – и ты все еще здесь». Вилланель хватает Еву за руки и притягивает к себе. «Мы видим друг друга – и мы обе все еще здесь». Кивнув, Ева целует ее. Именно таким и должен быть их первый поцелуй после. Они стоят, обнимаясь и прижимаясь друг к другу, обдуваемые океанским бризом. Они дома… . Желание, которое она испытывает к Вилланель, в самом деле всепоглощающее. Ева жаждет ее захватить, спрятать в себе, стать с ней единым целым кожа к коже, прикасаться и держать. Они, спотыкаясь, идут по тому же самому коридору, что и в ту первую ночь – и снова едва добираются до двери. «Ева, Ева, - задыхается Вилланель, прижимаясь спиной к стене. - Мы сейчас устроим всем настоящее шоу». «Нах..р всех!», - бормочет Ева, яростно целуя Вилланель. «Да, да, трахни меня, но ты не…». Ева с раздражением отстраняется, а Вилланель кивает ей, быстро поворачивается и идет вперед по коридору. Им удается идти чуть поодаль, но как только на нужной двери вспыхивает крошечный зеленый огонек – Ева тут же толкает Вилланель через порог. Вилланель смеется, а Ева набрасывается на нее, целуя шею. Вилланель шепчет: «Ну вот, это словно наша вторая брачная ночь. Та, в которой нет никакой лжи». Ева поднимает голову. «Пожалуйста, не напоминай мне о тех временах, когда в тебе было столько всего этого лживого дерьма…». «Нет, ну ведь это же так поэтично! Ты и я, с чистого листа, возвращаемся к тому, с чего все началось». «С каких это пор ты стала такой сентиментальной?». «С тех пор, как снова женилась», - бормочет Вилланель, прислоняясь головой к стене. Дикая страсть уступает место Любви, которая читается в том, как она сейчас смотрит на Еву – и Ева сморит на нее также. В каждом моменте, ведущем к этой сцене, есть что-то, похожее на судьбу, хоть Ева никогда по-настоящему в нее и не верила. Встретились бы они вообще, если бы Вилланель не приехала на этот остров много лет назад по работе? Встретились бы они вообще, если бы Билл не посоветовал Еве поехать в отпуск, чего она никогда раньше не делала? Ева кладет руку на пиджак Вилланель и поглаживает его. «Я люблю тебя, ты ведь знаешь это, верно?». «Знаю. - Вилланель берет руку Евы в свою. - Я тоже тебя люблю. Больше всего на свете». «Даже больше, чем нашего надоедливого ребенка?». «Ну, она следующая в очереди, - уточняет Вилланель, слегка улыбаясь. - Поцелуй меня еще раз». Ева отступает, задирая свое платье, пока оно не собирается на ее бедрах. «Только если ты будешь хорошо себя вести, - отвечает она, поворачиваясь к кровати. - Расстегни молнию». Вилланель быстро подходит к ней, касаясь прохладными кончиками пальцев евиной спины. Платье падает на пол, и у Евы есть несколько мгновений, чтобы насладиться нахождением Вилланель позади. Ева прижимается к ней, позволяя Вилланель обнимать и целовать ее шею. Они вместе падают на кровать, скользя губами по коже друг друга и тяжело дыша. И тут раздается какой-то звук… Что-то вибрирует… «Погоди, что там такое?» - спрашивает Ева, приподнимаясь. Вилланель уже почти между ее ног, спускается губами вниз от бедер. «Ты о чем?». «Какой-то звук. Вибрация». Вилланель удивленно поднимает брови, но тут звук раздается снова. Громче и настойчивее. «Черт, это же мой телефон, - понимает Ева. - Может, это Антония». «Еваааа», - скулит Вилланель, но позволяет Еве быстро соскользнуть с кровати. Ева хватает пиджак Вилланель и, набрасывая его, идет к своей сумочке, ища там телефон. Когда она берет в руки телефон – то видит маленькое личико Антонии, улыбающееся ей по фейс-тайм. «Умма!». «Привет, малышка, - отвечает Ева, вздыхая с облегчением. - У тебя все в порядке?». «Вот черт…» - раздается голос позади Антонии, который принадлежит Бэа («медведь» с английского. Прим.перев.), новому сотруднику МИ-6. «Извини, Ева, она взяла мой телефон, я не…». «Все в порядке. Мы можем немного поговорить». Антония снова появляется на экране, а Вилланель за это время уже встала с кровати и подошла к Еве сзади, положив подбородок ей на плечо. Антония улыбается им – и становится видно, что у нее нет одного из передних зубов. «Умма, смотри! - Она улыбается еще шире. - Ко мне скоро придет зубная фея!». «Зубной феи не…». Ева толкает Вилланель локтем, прежде чем та успевает договорить. «Это классно, дорогая! Обязательно проси у нее побольше монеток». На заднем плане раздается стон Бэа. Ева улыбается дочери, а Антония слегка шепелявит из-за появившейся между зубами щели. Вилланель целует Еву в щеку, шепча ей на ухо: «Мы это сделали. Она наша». Попрощавшись с Антонией, они снова падают в постель. Ева целует Вилланель и думает обо всем, что они сумели сделать – не только о ребенке. Вся эта жизнь, что у них есть, эта любовь – вот их настоящий дом. Каким-то образом они смогли! И этого достаточно.