***
Северус зашёл к Францу спустя двадцать минут. Тот сидел на аккуратно заправленной постели и вертел в руках какую-то вещь. На Франце был роскошный чёрный костюм: брюки облегали его крепкие длинные ноги, чёрная рубашка была непривычно застегнута на все пуговицы, пиджак подчеркивал широкие плечи. У Франца было уже достаточно взрослое сложение тела, лишь лицо молодо выглядело. В ухе висела та же серьга-перо из белого золота, на шее — две подвески: кулон с гербом династии Райс и цепочка из белого золота с христианским крестом, запонки были с изображением орлана. Франц поправил выбившуюся прядь за ухо и повернул голову к отцу, одетому в привычное чёрное одеяние. Он увидел, на что смотрит отец, и произнёс: — Эту брошь мне подарил дед, когда я только родился, — у Франца был сейчас невероятно острый голос, отчего Северус даже вздрогнул. — Это символ династии Райс, — он повертел ее в руках, — кинжал с обвитой вокруг него розой. Роза — это, своего рода, невинность, любовь, справедливость… Кинжал же — полная противоположность. Он значит смерть. Эти два начала встретились и образовалась династия Райс. Они показывают нашу главную особенность, отличающую нас от всех других правящих династий: мы очень справедливые, но вместе с тем эта справедливость несёт неминуемое разрушение. Франц встал на ноги, подошел к отцу и протянул брошь. Северус понял его без слов. Он осторожно прикрепил изысканное украшение на пиджак сына и поправил его. — Идем, — кивнул Северус на дверь. — Чем быстрее отправимся, тем лучше.***
Школа молчала. Ни смеха, ни разговоров. Лишь топот ног учеников по коридорам. Все были удручены. После объявления директора о том, что Зельеварение отменяется на сегодняшний день, в школе стало ещё грустнее. Все раньше мечтали, чтобы Снейп заболел или уволился. А сейчас… Всем было не по себе сознавать, почему учителя сегодня не будет. — Я хотел, чтобы зелий не было, — признался Рон перед кабинетом Заклинаний, — но не такой ценой. Я не желал никому смерти. — Тебя никто и не винит, Рон, — успокоила его Гермиона, потрепав друга по плечу. — Я видел утром Франца, — неожиданно ляпнул Гарри. — Он шел в кабинет к профессору Дамблдору. — И как он? — обеспокоено спросила Гермиона. — Выглядел ничего, но глаза все за него говорят, — ответил Гарри. — Судя по всему, он всю ночь не спал. — После такой новости любой спать не будет, — гриффиндорцы вздрогнули. Это был Теодор Нотт. — Франц всегда был излишне впечатлительным. Это его единственная слабая сторона — эмоциональность. — Иди к своему Малфою и не маячь здесь! — огрызнулся Рон. — Откуда ты знаешь Франца? — спросила Гермиона, не обращая внимания на слова Рона. — Наши мамы очень дружили, — ответил Теодор. — Они обычно куда-нибудь вместе уходили, что-то обсуждали, а мы с Францем играли в саду. Мы и позднее поддерживали связь, переписывались — Франц же пошёл в школу волшебства раньше на четыре года, Италия более продуктивна в этом плане. — Ты идешь на похороны? — ожидаемо спросила Гермиона, махнув друзьям, чтобы они заходили без неё. — Да, похороны состоятся в двенадцать часов, — кивнул Тео. — Если желаешь, подойди к Макгонагалл и скажи ей — после Истории магии отправимся через ее камин. Мне кажется, Францу будет нужна поддержка. Всё-таки, Снейп сына пока плохо знает. А мы сможем его поддержать в полной мере. Не факт, что его друзья будут: один в Шармбатоне, другая — в какой-то американской школе. Там все строго, просто так не отпустят. Даже на такое мероприятие. Гермиона всегда видела в Нотте нотку настоящего благородства. Он никогда не задирал ее и других магглорожденных, никогда не вступал в конфликта, и вообще — всегда был терпим и спокоен. Ему она доверяла. — Малфой отправится с отцом, его с нами не будет. Можешь по этому поводу не переживать, — понимающе улыбнулся Нотт. — Мы с Драко сейчас в конфронтации. — Если тебя это не затруднит… — сконфузилась Гермиона. — Нисколько, — качнул головой Теодор. — Тогда после истории магии? — улыбнулась вымученно Грейнджер. — Договор, — усмехнулся Нотт и пропустил девушку в класс. Гермиона привычно села вместе с Роном, а Теодор был вынужден сесть с Драко, так как все места уже были заняты. — Что, со Снейпом решили грязнокровку на двоих оприходовать? — насмешливо спросил Драко на ухо Теодору. — Что вы с ней нашли? — Драко, — сдержанно произнёс Теодор, — знаешь, почему ты так быстро потерял свою репутацию? — Драко вылупился на Нотта. — Потому что в тебе нет и капли благородства, которое есть у Франца.***
После Истории магии, которую Драко, Теодор и Гермиона едва высидели, они ушли: Драко встретился с отцом у кабинета и трансгрессировал, а Гермиона и Теодор вместе с деканом Гриффиндора отправились к ней в кабинет. Вследствие ужасного известия и похорон уроки были сокращены (некоторые преподавателя тоже отправились на похороны), а из-за отмены зелий расписание и вовсе сократилось. Трансгрессия показалась Гермионе самым отвратительной вещью на свете. Она вспомнила, как на пароходе в детстве ее укачало — ощущения были схожими. Они вместе с профессором Макгонагалл и профессором Флитвиком оказались во дворе роскошного особняка. Уже собирался народ. Вся немецкая, французская, английская, итальянская и многие другие нации аристократии собрались для прощания с Сюзанной Райс. — Здравствуй, Эда, — Гермиона и Теодор оглянулись на голос Минервы. Она стояла рядом с высокой, худой, очень красивой темноволосой женщиной лет тридцати. У неё были длинные кудрявые волосы, заплетенные в длинную толстую косу. На ней было длинное платье чёрного цвета в пол, подчёркивающее женскую фигуру. Осанка у нее была невероятно ровная, несмотря на высокий рост. Кожа была бледная, как снег, даже болезненно белая. Чёрные глаза на такой белом лице смотрелись странновато, но очень красиво. Ее лицо было напряжено, словно она сдерживалась от плача. Тонкие губы были сжаты в линию. Лицо ничего не выражало. — Она так похожа на профессора Снейпа, — выпалила шепотом Гермиона, не отрывая взгляд от красивой женщины. — Ага, — удивлённо ответил Теодор. — Идём. Церковь недалеко от дома.***
Гермиона и Теодор сидели в одном из самых дальних рядов церкви, но даже оттуда они увидели голову двухметрового Франца Снейпа, сидевшего в первом ряду. Рядом с ним сидел отец, та женщина, которую они видели у дома Райс, и старая женщина с длинными седыми волосами. У неё на голове был чёрный платок. Она словно сама была мертва. — Это бабушка Франца, Франциска, — прошептал Теодор Гермионе на ухо. Это этого имена Гермиона вздрогнула и ещё сильнее побледнела. — Бедная женщина, столько всего пережила, — Нотт прикусил губу и прикрыл глаза. — Страшно представить, что она сейчас чувствует. Такого страшному врагу не пожелаешь… Началась служба. Слышалось лишь отпевание священником почившей. Гермионе казалось, что ее сердце перестало биться, когда началось прощание с усопшей. Она едва не задохнулась, когда увидела Франца, который, стараясь казаться сильным, уверенным и держаться, чтобы не заплакать и не закричать, подошел к гробу. Даже на таком большом расстоянии Гермиона услышала его громкий судорожный вздох, когда он опустил взгляд в гроб. Франц не смог сдержаться, сдержать своих эмоций. Правильно Теодор сказал. Главная слабость Франца — излишняя эмоциональность. Но было ли это проявлением слабости? Франц рухнул, как подкошенный, на колени у гроба. Он беспомощно уткнулся лбом в боковую стенку гроба, держась длинными руками за его борты. Франц оскалился, сжимая челюсти, и зажмурился — по его лицу побежали слёзы. Он почувствовал отцовскую руку на плече и его голос, но из-за нахлынувших эмоций не смог разобрать, что он произнёс. — Не трогай его, — произнесла хриплым от слез голосом седая женщина. Северус повернул голову — это была Франциска Райс, мать Сюзанны и бабушка Франца. — Дай ему проститься с матерью. Северус кивнул, убрал руку с дрожащего плеча сына и молча наблюдал за Францем близ Франциски. Он украдкой поглядел на женщину и содрогнулся. Как же она постарела. Некогда красивое лицо Франциски Райс, хоть и не утратило былой красоты, было покрыто отпечатками ужасных испытаний жизни. Ее глаза потускнели, стали практически чёрными и мертвыми, щеки ввалились, ясно проявились паутинки морщин. Вся голова Франциски была седой, от некогда густых волнистых темно-каштановых волос осталось лишь одно название. На ней было чёрное траурное платье, которое, скорее, можно было назвать балахоном. На седовласой голове был черные шёлковый платок, руки женщины дрожали. Наконец, Франц нашёл в себе силы, чтобы подняться. Его поддержал Северус, не давая ненароком упасть. Франц последний раз беспомощно обернулся на гроб, смотря в лицо матери, и уткнулся лицом в плечо отцу, прикрыв рот рукой. Северус положил руку на волосы сына, поглаживая и успокаивая. В это время народ стал расходиться и медленно вываливать на улицу. Гермиона и Тео тоже вышли, оставляя родственников усопшей наедине. — Как же так получилось, моя птичка? — прошептала Франциска, склоняясь над гробом. — У меня было семь детей, а теперь не осталось ни одного. Скажи мне, что я сделала? — по ее старому лицу покатились слёзы. Франциска протянула руку и дотронулась до все ещё прекрасного фарфорового лица дочери. — Всех я потеряла. Маму, папу, детей, внуков, — она склонилась ближе к лицу дочери. — Но Франца у меня никто не отберёт. Только через мой труп моего мальчика отнимут у меня. Я тебе клянусь своей жизнью, Франц выживет и проживет долгую и счастливую жизнь. Я сделаю все возможное, чтобы сберечь нашего мальчика.***
На улице начинался дождь, когда двери церкви распахнулись. Франц, Северус и ещё двое мужчин на плечах несли гроб. Сюзанна Маргарет Райс, хоть и отреклась от трона, была членом королевской семьи. Она должна была быть похоронена на фамильном кладбище Райс. — Идём, — Теодор взял Гермиону за руку. Девушка обернулась и увидела открытый портал. Войдя туда, Гермиона непроизвольно сдала запястье Теодора. Он, понимая ее испуг, успокаивающе погладил ее по руке. Ему, честно сказать, самому было жутко. Первое, что бросалось в глаза на фамильном кладбище, — это огромная статуя мужчины. Гермиона отметила, что этот мужчина похож на Франца. Только если лицо Франца было невероятно красивым и приятным, то от лица мужчины гола какая-то враждебность, несмотря на всю красоту. — Это основатель рода Райс, — произнёс Теодор, отчего Гермиона вздрогнула. — Ральф Шервуд Райс, великий немецкий воитель. Говорят, что в нем текла кровь викингов Скандинавии, вот откуда его сила, и кровь турков, вот откуда горячность и вспыльчивость. Гермиона кивнула объяснению Теодора и они двинулись далее. Они пропустили, как гроб опустили в заранее вырытую яму. И теперь с ужасом наблюдали, как гроб с молодой женщиной зарывают в мокрую землю.***
Вечерело. В доме Сюзанны Райс проходили поминки для знакомых Сюзанну с работы и для ее близких друзей. Франциска уговорила Северуса оставить Франца одного на некоторое время. Они бросили на него последний взгляд и вошли в дом, Франц же остался сидеть на заднем крыльце дома. Как только отец и бабушка скрылись, Франц достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет, палочку и фляжку. Он взял из пачки сигарету губами, коснулся кончика, отчего сигарета зажглась огоньком, и с наслаждением затянулся. Когда он вытащил ее на мгновение и отхлебнул абсента из фляжки, он услышал знакомые голоса, отчего вскрикнул и поперхнулся. Перед ним стояли Гермиона и Теодор. — Какого черта вы тут делаете? — Франц был настолько удивлён появлением друга детства и своей девушки, что даже не разозлился. — Нам разрешили прийти и поддержать тебя, — ответила Гермиона, присаживаясь на ступень рядом с Францем. Тео сел по другую сторону. — Не стоило, — раздраженно отмахнулся Франц, делая последние затяжки и туша сигарету. — Со мной все нормально. Завтра вечером буду. — Ты уверен, что не надо? — склонил на бок голову Теодор, доставая из пачки Франца сигарету и поджигая. — Я бы на твоём месте хотел, чтобы меня поддержали. Франц выдохнул и ничего не ответил. Нотт был прав. Ему действительно сейчас нужна была поддержка, но не мог же он об этом сказать открыто! Франц прикрыл глаза, когда почувствовал, как Гермиона положила ему свою голову на плечо и обвила руками его предплечье. Как бы Франц не хотел этого показывать, ему действительно стало немного легче.***
Франц не мог уснуть всю ночь. Даже зелья отца не помогли. Он сделал вид, что спит, чтобы отец отстал, а как только он услышал, что дверь отцовской комнаты захлопнулась, открыл окно и выпрыгнул на землю. Порталы Франц научился открывать в очень раннем возрасте. Собственно, поэтому сейчас это не составило никакого труда. Франц оглянулся по сторонам и шагнул в портал. На кладбище было тихо, если не считать карканья ворон. Франц медленно прошёлся между надгробий и, наконец, набрел на нужный ряд. Франц зашипел и закрыл глаза, когда, глядя на могилу Пауля Райса, он вспомнил известие о его смерти. Он вспомнил, как над открытым гробом кричала Франциска. Вспомнил всю ту боль. Он двинулся дальше, рассматривая плиты: Лея, Отто, Урсула, Луиза. Франц вспомнил, как взметнулся на площади столицы топор и по земле покатилась голова тети Луизы и с дрожью в теле перевёл взгляд на соседнюю могилу. Хильда. Императрица Магической Германской империи Райс, Хильда Элизабет Райс. Франц с отвращением прошёл мимо этой могилы и опустился на колени перед самой крайней, но самой родной.Сюзанна Маргарет Райс. 15 июня 1960 — 17 ноября 1995
— Что мне теперь делать без тебя? — Франц опустил руку на землю и сжал ее. — Как мне теперь жить? Позади Франца раздался шорох. Франц тут же подскочил и вытащил палочку, другой рукой он держал за пазухой кинжал. На горизонте показалась мужская фигура. Франц тут же узнал этого человека и опустил палочку. — Франц, — произнёс мужчина приятной наружности, становясь рядом с юношей. — Ты опоздал, Эрнест, — с нескрываемой злобой произнёс Франц. — Опоздал. Опоздал навсегда. Мужчина ростом с Франца молча встал рядом с юношей, глядя на могилу Сюзанны. После долгого молчания он заговорил: — Ты меня ненавидишь? — Нет, — поморщился Франц. — Просто я не могу понять, Эрнест, почему тебя не было рядом с моей матерью, когда она так нуждалась в поддержке? Даже мой отец спустя столько дет был рядом, а ты… — Когда ты уехал в Лондон, Сюзанна подала на развод, — перебил его Эрнест. — Первое слушание по поводу бракоразводного процесса должно было быть сегодня. Утром в зале суда я узнал, что ее… — он тяжело вздохнул, — ее больше нет. — Ты ей изменял? — повернул голову Франц, испытующе глядя на Эрнеста. — Франц, — умоляюще произнёс Эрнест, — ты и сам прекрасно знаешь, что я не склонен к изменам. Я не знаю. Честно. Я не знаю, почему… — Я знаю, — выдохнул Франц. — Она не хотела, чтобы ты видел ее такой. Не хотела, чтобы ты мучился, глядя на то, как она умирает… — Будто сейчас я не мучаюсь, — судорожно вздохнул Эрнест. — Мне сейчас так паршиво на душе, хоть в петлю лезь. Между ними воцарилось молчание. Францу было ужасно жаль Эрнеста. Он действительно любил Сюзанну. Взял ее в жены с ребёнком на руках. Любил ее без памяти и воспитывал ее сына, как своего, родного. Хотел даже фамилию свою дать. Франц улыбнулся, вспоминая их шуточную перепалку: — Эрнест, ну не звучит! — смеялась Сюзанна Райс на кухне, глядя с улыбкой на Эрнеста. — Ты послушай: «Франциск Кадагор»! Мне, честно говоря, не нравится… — Пусть Франц сам решит, — усмехнулся Эрнест. — Будет ему шестнадцать, и сам скажет — хочет он или нет. Франц выдохнул и поднял взгляд к звездному ночному небу. — Как думаешь, она видит нас? — спросил Франц. — Не знаю, — честно ответил Эрнест. — Ты ведь знаешь, я не особо верующий. — Ральф рассказывал мне, — произнес Франц, — что когда люди умирают, их души превращаются в звёзды и остаются на небосводе, и узнать звезду могут только самые близкие люди. Звучит не научно, но легенда интересная. Эрнест запрокинул голову, вглядываясь в звёзды. Так они простояли очень долго. — Ты ведь знаешь, что я всегда готов помочь тебе? — спросил Эрнест, переводя взгляд на Франца. — Знаю, — тихо ответил Франц, кивнул мужчине. — Ты очень похож на свою мать, — улыбнулся Эрнест, положив руку на плечо Франца. — Я думаю, она гордится тобой. Ты будешь справедливым правителем.