Помолимся за родителей, за всех живых и небожителей, И в час, когда станет холодать, их души свечами согреем Помолимся за родителей, ангелам нашим, хранителям Помолимся, и когда-нибудь помолятся дети за нас
***
Следующая неделя была достаточно спокойной. Францу пришло за эти дни два письма с угрозами, одно из которых оказалось кричалкой. Весь Хогвартс вздрогнул, когда из конверта Франца Снейпа стал доноситься женский надрывный голос на немецком языке, который и без того был устрашающим. Лицо Франца ничего не выражало. Но когда письмо закончилось и кричалка смолкла, Франц схватил письмо, смял в руке и сжёг на свече. Так повторилось и во второй раз. На следующий день после появления в чашке Франца кобры в Хогвартс был вызван отец Драко Малфоя, Люциус. Северус Снейп с нескрываемой яростью и неприязнью в голосе доложил ему, что его любимый сынок стал шпионом, доложив о том, где сейчас Франц Снейп. Люциус ужасно взбесился — его можно было слышать даже из подземелий. Драко ужасно влетело от отца, помимо того, что отработки у Снейпа увеличились, как и у Флитвика (как декана факультета, на чьего студента — лучшего студента! — было совершено покушение), и было снято сто баллов со Слизерина. План Драко провалился с треском и теперь его авторитет трещал по швам не только на других факультетах, но и на своём собственном. А вот Франц Снейп наоборот — увеличивал свою силу. Ученики смотрели на него с приветливой улыбкой и, даже если не знали его хорошо, здоровались. На удивление, в их глазах не было и капли страха. Ученики действительно послушали его речь и теперь пристально следили за тем, что происходило в Хогвартсе. Правда, пока ничего подозрительного никто из не заприметил. Францу даже стало как-то тоскливо — он уже настроился на смертельную схватку и успел сообщить своим друзьям из Рима и некоторым учителям, которые были в курсе дел в Магической Германской империи Райс, чтобы были наготове. Франц с невероятным раздражением узнал, что ему выделили отдельную комнату и строго-настрого запретили передвигаться одному: либо с отцом, либо с преподавателем, либо с достаточным количеством сокурсников. По большем части Франц ходил с Оливером, Уильямом, Гермионой, Роном и Гарри. Часто ходил с близнецами Уизли, которые очень интересовались историей его семьи. Франц спелся с Полумной и Невиллом, нашёл общий язык с Дином Томасом. А больше всего всех удивила дружба со слизеринцем, Теодором Ноттом. Нотт из-за общения с Францем даже поругался с Драко, но тому и дела не было. Франц был старый другом Теодора с детства — их мамы очень дружили. Жизнь Франца пока была вне опасности. Помимо двух писем с угрозами он получал донесения от своей бывшей няни, Фредерики. Она шпионила для него и докладывала обстановку в стране. И все было хорошо. До одного момента.***
Ночью Франц не мог уснуть. Его клеймо странно ныло. Ни болело, ни жгло. А как-то странно холодило кожу. Накануне Франц был у мамы, и ничего такого не было. Он с ужасом подумал, что с ней что-то случилось. Но, когда он прибежал к отцу, он только что вышел из камина и сказал, что с Сюзанной все хорошо. Франц настолько был перепуган, что Северус оставил его ночевать в своей комнате, а сам остался спать в кресле. Но даже то, что с мамой все было нормально, не помогло уснуть. Франц ужасно странно себя чувствовал.***
Проснувшись утром после двухчасового сна, Франц увидел, что выпал снег. Он ностальгически вспомнил, как каждую зиму сбегал через портал с близкими друзьями из школы в Нью-Йорк на каток и бегал на коньках, пока не отсыхали ноги. Выйдя из комнаты, Франц наткнулся на уже проснувшегося отца. Он поправлял мантию перед зеркалом. — Как ты? — повернулся Северус, сложив руки на груди. — Нормально, — пожал плечами Франц. — Но все равно какое-то странное чувство. Не пойму, что такое. — Думаю, ты просто переживаешь из-за Кармины, — вынес вердикт Северус. — Я же вижу, что ты волнуешься. — Конечно, я волнуюсь! — воскликнул Франц. — Меня могут убить, тут любой волноваться будет! Северус тяжело вздохнул и они с сыном молча направились в Большой зал. — Привет! — с ноткой беспокойства произнёс Оливер. — Ты как? Ты не ночевал с комнате, слышали… — Голова болела и не спалось, — зевнул Франц. — Остался у отца ночевать. — У вас все нормально? — с легкой улыбкой спросил Уильям. — Привыкли друг к другу? — Сам в шоке, — усмехнулся Франц. — Смотрите, почта! После этой фразы все ученики подняли головы и приготовились ловить посылки и письма. Франц с прищуром выжидал свою сову и, наконец, показался белоснежный филин, прямо как у Поттера. Птица медленно приземлилась перед ним, поклонившись. — У вас даже птицы кланяются! — воскликнула Полумна. — Это королевская сова? — Немецкая императорская, — рассмеялся Франц. Сова принесла ему две газеты — «Ежедневный пророк» и «Немецкий вестник». Уильям с разрешения друга взял немецкую газету. — Какой странный язык у вас, — нахмурился он. — Ещё и звучит так… сурово. — Я бы сказал, устрашающе, — рассмеялся Франц. — Это ещё что за… блять… Франц не заметил замечаний сокурсников, которые с легким оттенком неприязни относились к нецензурной брани. Франц задержал дыхание, отцепляя от лапки совы шкатулку с позолотой и гербом Магической Германской империи Райс. Он глянул на птицу, которая, казалось, со слезами смотрит на него. Только сейчас он осознал, что это не Малия, его сова, а Ора, сова матери — у сына и мамы были одинаковые совы, мать и детёныш. Франц с придыханием открыл шкатулку и закрыл глаза, массируя переносицу и упираясь локтем в стол. В шкатулке лежала мамина любимая корона, которую ей подарил отец, Ральф, в честь ее первого назначения регентом государства. Франц поднял глаза — в клюве Ора держала письмо в серебряном футляре. Франц с едва ощутимой тошнотой взял футляр и открутил быстрыми движениями крышку. Он достал письмо и развернул. Весь Хогвартс и учительский состав смотрели, как меняются эмоции ученика-наследника. Сначала непонимание. Потом отрицание. Потом гнев. А после отчаяние и невероятная боль. Франц закрутил письмо и убрал обратно. Он махнул сове, чтобы та улетела. Ора послушно взмахнула крыльями и покинула Франца. Франц чувствовал, что ему не хватает воздуха. Словно перекрыли кислород во всем мире. А весь мир стал серым, едва не чёрным. Он не слышал, как его окликнули Оливер и Уильям. Не слышал голос преподавателей. Не слышал голос Гермионы. Лавгуд. Уизли. Поттера. Томаса. Нотта. Даже Малфоя. И даже отца. Франц молча вышел из Большого зала и, взмахнув рукой, прямо перед отцом закрыл двери. Франц на мгновение остановился. Письмо выпало из его рук, когда он упал на колени, прикрыв рукой рот, чтобы не закричать. Франц своей стихийной магией держал двери, не давая им раскрыться. Не давая увидеть себя в таком состоянии. Франц собрал последние силы в кулак, резко поднялся и побежал в сторону заднего двора. Только когда он скрылся, двери открылись. — Франц! — закричал Северус, глядя по сторонам. Он опустил взгляд и увидел серебряный футляр. Он поднял его, вытащил письмо и быстро прочитал. Закончив, он прикрыл глаза, тяжело вздыхая и пытаясь всеми сёлами сдержать подступившие к глазам слёзы.Уважаемый Господин Франциск Ральф Северус Снейп! С прискорбием сообщаю вам, что ваша матушка, Госпожа Сюзанна Маргарет Райс, рано утром отдала Богу душу. Похоронами займутся профессор Хюррем Бахтейжар и ваша няня, Фредерика. Прощания с вашей матушкой состоится завтра. Просим прибыть вас по местному времени к восьми утра, чтобы уладить некоторые вопросы. Ваша покорнейшая слуга, Глава прислуги в доме Сюзанны Маргарет Райс, Эда
***
Франц вышел на задний двор, где сейчас было абсолютно безлюдно, ведь начались занятия. Он, не глядя, сбросил сумку с плеча и сделал несколько шагов, после чего, как подкошенный, рухнул на колени прямо в выпавший за ночь снег. Франц, тяжело дыша, сжал зубы и зажмурился, сжимая в кулаках холодный снег. Он почувствовал, как проткнул кожу на внутренних частях ладоней. Побежала по рукам кровь. «Нет, нет, нет… — барабанило у него в мозгу. — Этого не может быть… Ты не могла оставить меня!.. Франц в отчаянии схватился за голову, сжимая адской хваткой свои чёрные волнистые волосы, и улицу потряс ужасный крик. Крик сына, который только что потерял в своей жизни самое дорогое, что у него было, — свою маму.***
Первым уроком Гриффиндора и Когтеврана пятого курса было Зельеварение. Северус Снейп был сам не свой. Нет, он не был необычайно зол. Он был бледен куда более обычного, а глаза были… словно он недавно плакал. Профессор не стал проводить опрос. Он устало взмахнул палочкой и на доске появился рецепт. Ученики молча, боясь даже дышать, двинулись к шкафам за ингредиентами. Гермиона была в этот раз в паре с неумелым и неуклюжим Невиллом — Франц не пришел на урок. Более того, после завтрака ни один человек его не видел, даже вездесущий Филч. Когда Гермиона показывала Невиллу, как правильно нужно резать, в открытые окна кабинета ворвался ужасный вопль. И длился он очень долго. Словно человека живьём резали. Ученики в страхе остановились. Гермиона тут же бросила взгляд на профессора Снейпа. Он сидел, глядя в окно, за которым вновь пошёл снег. Гермиона заметила едва заметную слезу, которая сползла по щеке нелюдимого профессора Снейпа. И девушка удостоверилась — это был крик Франца.***
Весь Хогвартс стоял, как на ушах. После обеда все действительно запаниковали не на шутку. Франца до сих пор не видели. Оливер и Уильям под руководством декана наведались в гостиную факультета, обыскали каждый угол, но не нашли там Снейпа-младшего. Все гостиные также были обысканы, каждый угол Хогвартса. Но Франц, даже несмотря свою убитость, смог найти место, где его никто не тронет. Он вышел через старый заброшенный задний ход, где уже никто не появлялся сто лет, и теперь без движения сидел, опираясь спиной на массивную стену школы. Его голова была, как и он сам, вся в снегу. Ресницы подернулись инеем. Губы посинели. Руки тоже. Ног он практически не чувствовал. Но ему было наплевать. У него не осталось сил кричать и плакать. У ничего была пустота в голове. В душе. Франц ничего не чувствовал. И от этого ему и было плохо. Как так — ничего не чувствовал? Время клонилось к вечеру. Но Франц не торопился возвращаться к Хогвартс. Он продолжал сидеть, не чувствуя холода, да и в принципе, чего-то еще. В руках у него была корона, которую ему отослали. Единственная вещь, которая сейчас напоминала о маме. Она пахла ей. Ее волосами. Ее духами. Ее кожей. Ее красотой. Франц чувствовал всю эту мамину энергетику, которая бешено колотилась в этой магической вещи. Франц взглянул на наручные часы и увидел, что уже время ужина. Он не чувствовал голода. Его тошнило. Но он решил вернуться. Отец, должно быть, знает и очень переживает за него.***
Ужин был очень беспокойный. Ученики переговаривались между собой и то и дело мелькало в их устах имя Франца Снейпа. Двери скрипнули и распахнулись. Разговоры тут же смолкли. На пороге показался сам Франц Снейп. У всех перехватило дыхание. Его никто никогда не видел таким. Таким раздавленным. Франц стоял, пошатываясь и опустив голову. Он был бледный, едва на синий. На нем была осеняя темная мантия, на которой были свалявшиеся мокрые листья, таяли комья снега. Волосы были мокрые и растрепанные. А глаза… Заплаканные, воспаленные. В них было столько боли, сколько, казалось, не могло уместиться и в целом зале. «Только держись. Только не падай…» Франц громко выдохнул, расправил плечи, постарался вернуть свою аристократичную осанку, сглотнул и двинулся между столов. Студенты в ужасе выдохнули, а Гермиона едва не задохнулась: три седые пряди, про которые говорил Франц, вновь проявились, и сияли в его красивых чёрных волосах. Неожиданно он поднял измученные глаза на отца, всего бледного и уже готового бежать к нему. «Я не могу. Помоги мне» И Франц рухнул на колени, упираясь руками в полы зала. Его лицо перекосила гримаса боли. Он оскалился, сжимая зубы, пытаясь сдержаться. Не выглядеть слабым. Гриффиндорцы, сидевшие к Францу ближе всех, услышали судорожные всхлипы. Франц громко надрывно выдохнул и…расплакался. «Мама…» Северус Снейп вскочил с места первый и быстрым шагом направился к сыну. Следом поднялись директор, профессор Макгонагалл и профессор Флитвик. Они остановились неподалёку от Снейпов, обеспокоено глядя на них. Северус Снейп опустился на колени перед Францем, взял его за плечи. Ему было плевать, что сейчас думали люди. Он никогда не видел сына таким. — Франц… — тихо спросил он, слегка тряхнув сына за плечи. — Я здесь, я рядом… Франц тяжело выдохнул, собрав волю в кулак. — Она умерла, — Северус зажмурился, а профессора выдохнули, прикрыв рты. — Сова, которая прилетела утром, была от ее служанки, — Франц смахнул слёзы с лица. — Она умерла во сне. Не мучалась. Воцарилось молчание. Гробовое. — Кто «она»? — шепотом спросил Рон у Гермионы. — О ком он говорит? Гермиона перевела полный слез взгляд на Рона, отчего он вздрогнул. — Мама Франца, — почти беззвучно прошептала она. — Это она умерла. — Она же такая молодая… — ответил так же тихо Фред, глядя с ужасом на рыдающего Франца и его черноволосую голову, на которой белели три седые пряди. — У неё была опухоль сердца, — ответила Грейнджер, шмыгая носом и едва сдерживаясь, чтобы не броситься к Францу. — Он… рассказывал мне… — Смерть никого не щадит, — прошептал Гарри, сняв очки. — Ни молодых, ни старых. Все с волнением и беспокойством смотрели на перемену веселого и жизнерадостного Франца, сейчас рыдающего на коленях. Неожиданно Северус Снейп схватил сына и прижал к себе, укладывая его голову себе на плечо. Франц, как беспомощный ребёнок, ухватился за его мантию, глухо рыдая ему в плечо, уже не сдерживаясь. — Идём, — неожиданно тепло произнёс профессор Снейп, поднимая сына с колен. — Давай, Франц, пошли… Франц, словно кукла, поднялся вслед за отцом. Северус отстранил его от себя, взял под руку и медленно, чтобы Франц не упал, повёл к выходу из Большого зала. Когда они вышли, все выдохнули. Молчание тяготило всех. И его решил нарушить директор. — Дорогие ученики, — ученики отметили, что голос профессора Дамблдора дрогнул, — произошла ужасная трагедия в жизни профессора Снейпа и его сына, Франца, — все затаили дыхание, хотя итак догадывались, что сейчас они услышат: — Сегодня утром они получили известие о том, что Сюзанна Маргарет Райс, мать Франца, скончалась от продолжительной болезни сердца. Зал поражено молчал. Казалось, все перестали дышать. И вся жизнь в замке замерла после этой новости. Гермиона не сдержалась и расплакалась. Гарри понимающе взял Гермиону в охапку и сжал в объятиях. Он сейчас прекрасно понимал и ее, и Франца Снейпа. Уж кому, как не ему, знать, что чувствует Франц. Драко вздрогнул от всхлипа недалеко от себя. Он обернулось и его лицо вытянулось от удивления. Это был Теодор Нотт. Он едва сдерживался, чтобы не заплакать во всю силу. Малфой знал, что Теодор знал семью Франца, но чтобы настолько, чтобы плакать… На Гриффиндоре ещё один человек беззвучно плакал. Это был Невилл. Он видел, как мучается Франц, как метался. Но не мог понять, из-за чего. А узнав, что же было причиной, ему стало невероятно жаль Франца, которому каждый день приходилось врать. Врать самому себе. Да и Невилл понимал Франца. Он вспомнил своих родителей, и ему стало ещё грустнее. Пуффендуй скорбно молчал и переглядывался друг с другом. Они всегда считали Франца каким-то заносчивым, излишне агрессивным, но все же они уважали Франца. Да и Франц всегда хорошо относился к ним. Им было чисто по-человечески жаль Франца. Когтевран же не сдерживался. Они прикрыли лица и через каждого плакали. Оливер и Уильям потеряли контроль. Они слышали, как Франц плакал раньше в их комнате, но не решались его беспокоить. Но сейчас понимали, что зря. Францу явно хотелось кому-то выговориться. И этим человеком стали Полумна, Теодор и Гермиона. Сам не зная, почему, но этой тройке Франц верил без задней мысли. Полумна относилась к ней очень радушно и всегда выслушивала его. Поддерживала. Теодор же всегда рад был помочь советом, он даже один раз навестил Сюзанну Райс вместе с Францем. Правда, потом он не спал всю ночь. Он не представлял, что чувствовал старый друг детства, и ему хотелось его поддержать. Ну, а Гермиона… Франц рассказывал ей все. Она знала все, даже какие лекарства пила Сюзанна Райс. Но она старалась меньше заставлять думать Франца о плохом. Она поддерживала его. Он даже сказал Гермионе, что ближе к Рождеству познакомит ее с мамой. Но не успел. Оттого Гермиона и плакала. Она уже считала Сюзанну родной, хоть ни разу ее в живую не видела. Ей казалось, она чувствует боль Франца. И она плакала, плакала от отчаяния. — Я хочу попросить вас не теребить душевные раны семьи Снейпов и понять их, — продолжил Дамблдор. — Будьте благосклонны как к Францу, так и к профессору Снейпу. Очень тяжело терять родных. Особенно родителей. Боль утраты по ним невосполнима. Давайте поддержим в этот тяжелый момент в жизни Франца и его отца. Ученики, словно по команде, согласно кивнули в унисон. Профессор Дамблдор благодарно кивнул и сел на место.***
Франц проплакал почти всю ночь на коленях у отца. Северус сидел на диване, гладя сына по волосам, и старался контролировать свои эмоции. Свои слёзы. Он понимал, что если и он заплачет, Францу точно легче не станет. Спустя время Северус почувствовал, как Франц замер у него на коленях. Он уснул. Северус осторожно взял его на руки и понёс к себе в комнату. Уложив его в постель и накрыв одеялом, Северус со слезами смотрел на него. И видел Сюзанну. Да, Франц имел его черты. Но он все равно был точной копией матери. Матери, которую уже не вернёшь. Северус вышел, оставив дверь открытой. Он опустился в гостиной в кресло и закрыл лицо руками. Камин освещал профессора Снейпа, сотрясавшегося в кресле от беззвучных рыданий.