***
Профессор Снейп спал крепким сном, как открыл глаза, услышав, как в дверь его апартаментов кто-то колотится. Схватив палочку, он встал с постели и медленно направился к двери. Он заметно расслабился, услышав голос Гермионы Грейнджер, но тут же вновь напрягся. Франц! Он быстро набросил на себя чёрный халат, запахнувшись, и открыл дверь комнаты. Перед ним тут же оказалась напуганная и вся в слезах Гермиона Грейнджер. — Профессор Снейп… — стала судорожно объяснять Гермиона, захлёбываясь слезами. — Франц… он… у него… кошмары… — она выдохнула и прикрыла глаза. — Он не просыпается… — Мисс Грейнджер, успокойтесь, — произнёс Северус, призвав два успокоительных зелья, протянув одно из них Гермионе. — Выпейте, пожалуйста. Гермиона, не задумываясь, откупорила бутылёк и залпом выпила все содержимое. Спустя несколько секунд ей полегчало, и только тогда они вдвоём направились в комнату. Увиденное достаточно сильно напугало обоих: Франц лежал на постели, весь мокрый и красный, трясся и что-то бормотал во сне. Неожиданно он на пределе выгнул спину и надрывно закричал. Гермиона невольно прикрыла рот, чтобы самой не закричать от страха. Профессор Снейп же сразу взял себя в руки и сел на край постели, взяв сына за руку. Он дотронулся до его лба и вздрогнул. — Мисс Грейнджер, намочите тряпку холодной водой и принесите ее быстро сюда, — дал указание Северус, после чего Гермиона влетела в ванную комнату. Уже через несколько секунд она подала профессору тряпку, которую он уложил на лоб сыну. Тот от этого слегка успокоился. Но Северус никак не мог влить во Франца зелье Пробуждения — Франц не давался, метался по постели. Профессор Снейп глянул на Гермиону, стоящую позади него, и тут же его осенило: — Мисс Грейнджер, возьмите Франца за руку и поговорите с ним, — Гермиона нахмурилась. — Мне кажется, его это немного успокоит. Гермиона кивнула и села по другую сторону постели к Францу. Она осторожно взяла его за руку, отчего Франц тут же повернул к ней голову и что-то промычал, и склонилась к его уху, что-то шепча. И профессор Снейп оказался прав: спустя две минуты Франц успокоился и дал влить в себя зелье. Спустя минуту Франц устало открыл глаза и, очнувшись от кошмара, увидел обеспокоенных отца и свою девушку. — Как ты? — тут же спросил Северус, дотрагиваясь до его лба. — Жар спал. — На тебя насылали проклятия? — обеспокоено спросила Гермиона, продолжая поглаживать руку Франца. — Нет… нет, — поморщился Франц, садясь на постели и массируя виски. — Просто дурной сон, — Франц глянул в окно, за которым бушевала метель. — У меня в плохую погоду часто кошмары. Да ещё и… — он поморщился, — день рождения скоро. — Ладно, — выдохнул Северус, вставая с постели, прекрасно понимая, что Франц не расскажет ему о кошмаре. — Если что-то опять будет не так, зовите меня, — Гермиона кивнула, сжимая руку парня. — Спокойной ночи… — он спохватился. — Мисс Грейнджер, давайте выйдем. Гермиона удивлённо воззрилась на профессора, но, увидев взгляд Франца, поняла, что опасаться нечего. Она встала с постели и вышла из комнаты вслед за профессором зельеварения. — Мисс Грейнджер, — слегка смущаясь, начал разговор Северус, — я знаю, Францу это не понравится, поэтому я прошу вас. Вы не могли бы попробовать разговорить Франца насчёт кошмаров? Мне он ничего говорить не хочет, может, вам сможет рассказать… — Я попробую, — кивнула Гермиона. — Что-то ещё, профессор? — Думаю, что нет, — слегка улыбнулся профессор, чем очень удивил Гермиону. — Если Франц не сможет утром встать, не будите его. Я скажу учителям, что он может опоздать. Гермиона вновь кивнула и тоже улыбнулась профессору. — Спокойной ночи, профессор, — неловко произнесла Гермиона. — Спокойной ночи, Гермиона, — ответил ей профессор Снейп и направился к себе в комнаты. Гермиона слегка покраснела и посмотрела ему вслед. Подумать только — только что «Ужас подземелий», сам профессор Снейп, назвал ее по имени!***
Сон Франца как рукой сняло. Но на этот раз он помнил все в точности, все в деталях. И ему хотелось это поскорее забыть. Но способ отвлечься у Франца был один, а беспокоить почти заснувшую Гермиону с целью получения приятных чувств ему было слегка совестно. Поэтому пришлось лежать спокойно в постели и смотреть в окно. — Франц, — раздался где-то в районе его подбородка голос девушки, — ты спишь? — Нет, — выдохнул Франц, опустив взгляд и встретившись с глазами Гермионы. — Что случилось? Гермиона судорожно вздохнула и крепче обвила руками его тело, что тут же сделал и Франц. Он уже хотел открыть рот, как Гермиона ответила: — Ты помнишь, что тебе снилось? Гермиона покраснела и сконфузилась, когда Франц поджал губы и прикрыл глаза, свободной рукой массируя переносицу. Видно было, что разговаривать об этом ему было ужасно неприятно. — Если не хочешь говорить, не надо… — тут же спохватилась Гермиона, но Франц, словно не услышал ее слов, неожиданно ответил: — Мне уже несколько дней подряд снится один и тот же сон, — он повернулся на постели и теперь лежал лицом к Гермионе, которая внимательно его слушала. — Я точно знаю, что это не насылаемые кошмары, потому что несколько лет назад этот сон уже снился мне. — Ты… — медленно начала она, придвигаясь ближе к нему, — расскажешь мне о нем? Франц долго изучал лицо Гермионы, отчего она едва лишилась сердца, которое нещадно колотилось в ее груди, но он всё-таки кивнул.***
— Этот кошмар снится мне уже несколько лет подряд. И каждый раз он начинает сниться мне за две недели до моего дня рождения. Думаю, не мудрено догадаться, что этот сон связан с моим прошлым. С его ужасными событиями и этими отвратительными воспоминаниями. Их за время междоусобицы накопилось очень много. Но это… Это событие убивает меня изнутри. А причиной этому то, что я виню в нем себя. Это произошло в самый разгар междоусобицы. Тогда совет рассекретил документ, по которому я должен был занять престол под регентством моей матери. И, пресвятой Один, как же это разгневало Хильду… Она была вне себя от ярости. И у неё появился план, как можно избавиться от меня. Это была глубокая ночь. Я спокойно спал в своей комнате, в своей постели. Неожиданно я почувствовал, что кто-то ходит в моей комнате. И это было правдой. Приоткрыв глаза, я увидел, как в моей комнате ходят двое мужчин в чёрном с закрытыми лицами и оружием за поясом. Я незаметно хотел снять с себя перчатки, чтобы бросить в них каким-нибудь стихийным проклятием (тогда я был маленьким и ещё не мог полностью контролировать свои силы, поэтому носил перчатки), но не успел. Я даже не понял, как один из них оказался позади меня и зажал мне рот тряпкой. Несколько секунд — и свет померк… Очнулся я уже в неизвестном мне месте. Оно напоминало подвал. Я лежал на какой-то тряпке, а на меня из-за щели светило солнце. Я мгновенно понял, что происходит. Меня собирались пытать, чтобы вынудить отказаться от трона, меня и мою мать. Я не знаю, сколько дней провёл в том подвале. Думаю, примерно неделю. Все это время я сидел там, как хомяк в клетке, мне приносили один раз в день еду, поставили ведро, чтобы я ходил туда в туалет. В качестве кровати у меня был старый матрас. И каждый день, в начале и в конце дня, ко мне приходила женщина лет сорока пяти и морально пыталась сломать меня. Она была невероятно красивой: у неё были длинные, волнистые, белоснежные волосы, ровный нос с едва заметной горбинкой, светло-голубые большие глаза. Она была бы идеалом женщины, если бы она не была такой отвратительной. Она пытала меня. Ребенка. Я был чертовым ребёнком, мне едва семь лет было. А она буквально пытала меня. Да, она не применяла ко мне пыточных проклятий. Но она искусно владела психологией человека и в особенности — ребёнка. Она морально давила на меня. Уничтожала во мне человека. Высасывала из меня душу, все равно что дементор из Азкабана. Каждый раз, после встречи с ней, я чувствовал себя изнасилованным. Я не помню, о чем мы говорили. Но я помню разницу. В первый наш разговор я сидел и плакал в матрас. В последний я даже не шелохнулся. Когда моя мать увидела меня, она упала в обморок. Она не узнала меня. И я ее понимаю — я неделю провёл в подвале в отвратительных условиях. Я сам себя не узнал в зеркале. Я мало помню все эти дни. Но я помню последний день. В точности. Особенно хорошо я запомнил момент, когда стража узнала о моем местоположении и пришла меня вызволять. Это и есть мой кошмар. Я сижу в углу подвала, глядя в щель, из которой падает солнечный свет. Пытаюсь посчитать, какой сейчас день. Стараюсь не думать о том, как себя чувствует моя мама. Как переживает за меня. И удивляюсь, как под ее криком ярости дворец не обрушился. И тут я слышу, как в коридоре началась драка. Слышу звук падающих тел. И тут дверь открывается. И я вижу его. Эдема. Моего крёстного. Я впервые был так рад его видеть. Когда он понял, что перед ним я, он, не сдерживая слёзы, подбежал ко мне и взял на руки. — Все будет хорошо, — успокаивающе гладя меня по спине, шептал он. — Все закончилось, дорогой, пора домой… Я судорожно всхлипнул и кивнул, сильнее стискивая его в объятиях. Только сейчас я ощутил, как отвратительно чувствовал себя: меня знобило, трясло, тошнило от голода… Я вскрикнул и зажмурился, когда услышал взрыв и крики. Эдем повернул голову. И тут же все понял. — Надо идти, нас окружают, — бегом вылетая из камеры, прошептал он. Эдем отдал меня воинам, а сам двинулся в центр боя. — Оберегать кронпринца Франциска! Делайте, что хотите, но доставьте его живым во дворец госпожи Луизы Райс! Я не вдумывался тогда в слова крестного. Я был слишком напуган всей ситуацией. Только потом я понял, что я был в старом дворце, а не в резиденции императора, где жил все время. Меня быстро вывели на первый этаж и стража со мной двинулась к выходу. Но тут, уже подойдя к выходу… нас окружили. Полчища воинов, вооруженные самыми разными орудиями. — Отдайте мальчишку, и никто не пострадает! — прошипел один из воинов, доставая оружие. — Как вы исполняете приказ своей госпожи, — твёрдо ответил один из нескольких стражников, защищавших меня, — так и мы исполняем приказ своей. — В атаку! — крикнул самый возрастной воин Хильды. — Эрен, Рой, защищайте кронпринца! — крикнул мужчина и все воины, бывшие на моей стороне, ринулись в бой. Но нас было слишком мало. Не прошло и десяти минут, как почти все они были мертвы под гнетом воинов Хильды. И тут случилось то, что и являлось для меня чувством вины, чувством страха, ужаса на протяжении стольких лет. Меня стало трясти. Мысли в голове стали мешаться. Я перестал видеть, мои глаза налились слезами и кровью. И тут резко мою голову сдавило так, словно на меня упала тонна кирпичей. Я схватился за голову, стараясь заглушить крик у себя в голове, и сам не заметил, как закричал, упав на колени. И перчатки расплавились под моими руками. Когда я открыл глаза, я увидел только одно. Огонь. Все горело. Полыхало адским пламенем. И не было слышно ничего, кроме треска углей. Я в ужасе оглянулся. И увидел сколько рядом со мной лежало трупов. Обугленных, страшных. Моя стихийная магия из-за пережитого стресса не смогла сдержаться. Она уничтожила почти пятьдесят человек. Сожгла заживо. Я помню глаза Эдема, когда он с другими стражниками прибежал наверх. Я помню это лицо. Как он смотрел на меня. Я помню этот ужас в его глазах. И только тогда до меня дошло, что я натворил. Много лет мама говорила мне, что здесь нет моей вины. Что я не виноват в том, что случилось. Я не хотел этого. Это была защита. И головой я понимаю ее. Но вот… сердцем… нет… Я никогда не смирюсь с этим. Я до конца жизни буду ощущать себя виновным за смерть всех этих людей.***
После рассказанного Гермионе Францу было страшно посмотреть на неё. Страшно было увидеть выражение ее лица. Напуганное и в слезах. Наполненное отвращением к нему. Страшно было с минуты на минуту ощутить, как она даёт ему пощёчину, кричит ему что-то в лицо и разрывает с ним все связи. Уже морально подготовившись к этому, он тяжело опустил глаза на Гермиону и… едва не вскрикнул, когда она притянула его в поцелуй, обвив его напряженную шею руками. Франц почувствовал, как его сердце пропустило удар, и расслабился, нежно обнимая Гермиону за талию и притягивая ближе к себе. — Ты не виноват в этом… — отстранившись от его губ, прошептала Гермиона, оглаживая его щеку. — Это могло случиться с каждым волшебником… — Я знаю, — также тихо ответил Франц, беря ее руку в свою и поднося ее к губам. — Но мне тяжело смириться с этим… — Я люблю тебя, Франц, — перебила его Гермиона, беря его лицо в руки и вновь целуя в губы. — Я тебя тоже, — выдохнул Франц, ощущая приятное чувство в области сердца. «Что бы я делал без тебя?..»***
Первым уроком Когтеврана было Зельеварение, совмещённая с Пуффендуем, у Гриффиндора и Слизерина — Трансфигурация. И Францу с Гермионой очень повезло, что тот открыл глаза как раз вовремя. До урока оставалось ровно двадцать минут. — Так, — нервно протянул Франц, вскакивая с постели и шарясь в поисках трусов, — отлично. Любовь всей моей жизни, — громко крикнул Франц, будя Гермиону и, быстро натягивая трусы на себя, стал искать нижнее белье Грейнджер, — не хочется тебя огорчать, но на завтрак мы не успеем! У нас двадцать минут, чтобы собраться! Гермиона нехотя открыла глаза и тут же натолкнулась на циферблат часов. Увидев время, она вскрикнула и хотела вскочить с постели, как вспомнила, что абсолютно голая. — Держи, — передал ей бюстгальтер и трусики Франц, после начиная надевать брюки от строгого костюма в черно-серую клетку. — У меня в гардеробе остались твоя юбка и блузка. Мантия твоя на кресле, а джемпер можешь взять мой — заправишь в юбку и будет выглядеть очень даже прилично… Расческа в столе. Гермиона благодарно кивнула и, быстро надев белье, принялась расчёсывать волосы. Плюнув на укладку, она собрала их в хвост и принялась одеваться. Это был их рекорд — собрались они за семь минут. — А теперь побежали, — открывая дверь, произнёс Франц. — Времени проводить тебя у меня, к огромному сожалению, нет, поэтому, — он поцеловал ее в губы, обойдёмся этим. До встречи на Заклинаниях! — До скорого! — крикнула Гермиона и понеслась на Трансфигурацию.***
Гермиона прибежала на урок, опоздав на три минуты. -Профессор, извините за опоздание, — скромно, слегка краснея, произнесла Гермиона, опуская взгляд. — Ничего страшного, мисс Грейнджер, — улыбнулась декан Гриффиндора. — Меня предупредили, что вы можете опоздать. Гермиона кивнула, но тут же удивлённо подняла взгляд на профессора Макгонагалл. «Профессор Снейп?!» Все ещё находясь в удивлении, Гермиона стала оглядываться в поисках свободного места. И у неё едва не случился нервный припадок, когда она поняла, что в классе одно свободное место. И оно с Малфоем. Тяжело вздохнув, Гермиона без капли энтузиазма поплелась к парте. Она плюхнулась на стул и быстро достала пишущие принадлежности и учебник. Она старалась избегать всяческого контакта с Драко. Но она прекрасно чувствовала его взгляд на себе. Чувствовала его наглую усмешку. Которую так и хотелось стереть с его лица ударом кулака. — Что, Грейнджер, уже не чувствуешь той защищенности, как рядом со своим принцем? — усмехнулся Драко, нагло рассматривая ее. — Заткнись, — зашипела гневно на него Гермиона, не отрывая взгляда от конспекта. — Не смей затыкать мне рот, грязнокровка, — выплюнул Малфой, оскалившись. — Я буду говорить то, что считаю нужным, подстилка. Ты только под одного Снейпа ложилась, или уже выбрала следующую жертву? Гермиона настолько была ошарашена словами Малфоя, что даже не смогла ответить ему. Она уставилась на него своими темными глазами и не знала, что ему сказать. — Что ты уставилась на меня? — продолжил Драко, нагло усмехаясь. — Или твоей следующей жертвой в твоих сексуальных похождениях должен был быть я? Если хочешь, — Гермиона едва не задохнулась, когда рука Драко дотронулась до ее бедра, — я могу на это согласиться, гриффиндорская шлюшка… — Убери от меня свои чертовы лапы! — грозно зашипела Гермиона и сбросила его руку с себя. — Ещё одного слово или телодвижение по отношению ко мне, и я тебя убью! И уж поверь мне, — она ухмыльнулась ему в лицо, — Франц для этого мне не нужен. Я и без него смогу дать тебе в морду. Лицо Драко перекосило от гнева, но он, наконец, замолчал. Остаток урока прошёл в очень напряженной атмосфере. Когда прозвенел колокол, Гермиона, даже не дождавшись друзей, вылетела из кабинета. И только тогда она почувствовала, как к ее горлу подкатил ком слез. И, как некстати, за поворотом появился Франц. Гермиона обреченно выдохнула и почувствовала, как по лицу побежали слёзы. Она быстро завернула в старую женскую уборную и, открыв кран с водой, стала быстро умываться в надежде успокоиться. Но не очень это и помогало. Истерика только набрала обороты, когда она услышала звук приближающихся шагов Франца. — Что случилось? — тут же спросил Франц, закрывая дверь уборной и подходя к Гермионе. — Гермиона, что произошло? Почему ты плачешь? — он обнял ее со спины и опустил губы ей на затылок. — Скажи мне, какая тварь тебя довела до такого состояния, и он будет у тебя в ногах валяться… Гермиона безвольно расслабилась в руках Франца и не смогла сдержаться, в итоге разрыдавшись в пух и прах. Франц развернул ее к себе лицом и, опустившись с ней на пол, прижал к себе, успокаивающе гладя по волосам. Гермиона беспомощно уткнулась ему лицом в грудь, сжав пиджак руками, и продолжала плакать, истерически всхлипывая и дрожа всем телом. Ощущая прикосновение к своему телу этого дрянного Малфоя. Только одному человеку позволено ее трогать, и это уж точно не Драко. Франц терпеливо ждал, когда Гермиона слегка успокоится, продолжая обнимать ее, прижимая к себе, и гладить по голове, оставляя беспорядочные поцелуи на ее лице. Его сердце беспокойно сжалось, в душе поднялся невероятной силы гнев. «Узнаю, кто довёл мою девочку до такого состояния, и убью. И меня даже Азкабан не остановит. Убью!» Франц облегченно выдохнул, когда Гермиона перестала трястись, как осиновый лист, в его руках, а ее плач стих. Гермиона судорожно вздохнула, когда Франц взял ее лицо в свои горячие ладони и заставил посмотреть ее прямо ему в глаза. Она чуть заметно улыбнулась сквозь слёзы, когда Франц поцеловал ее в губы, потом в нос, потом в щеки, в глаза, лоб… — Кто? — коротко спросил он. — Скажи мне имя и что он сделал. — Франц… — тихо выдохнула Гермиона, кладя свои руки поверх его ладоней. — Ты же убьешь его… — И пусть, — поморщился Франц, не выпуская ее лица из своих рук. — Значит, заслужил. Куда вообще эти Поттер и Уизли смотрели? — Франц, прекрати, — прервала его Гермиона. — Извини, — поцеловал Гермиону в нос Франц. — Но я не отстану, пока ты не скажешь. Гермиона замолчала, судорожно думая. С одной стороны, ей было страшно, что Франц убьёт Драко, и ей было страшно за судьбу Франца после этого, а не за здоровье Драко. Но с другой стороны… Франц ведь все равно узнает. Залезет в голову к ней или к кому-то ещё. Смысла врать ему просто нет. — Гермиона… — вновь прошептал Франц, смотря ей в глаза. — Драко, — тихо, почти беззвучно, произнесла Гермиона. И с ужасом увидела, как лицо Франца искривила гримаса гнева, а зрачки расширились, сделав глаза полностью чёрными. — Что эта сука сделала с тобой?! — зарычал Франц, чувствуя, как его самого начинает трясти. «Я убью его! Черт возьми, этот белобрысый ублюдок меня довёл! Я оторву ему член и заставлю сожрать!» — Он… — Гермиона прикрыла глаза, вспоминая тот момент и эти слова. «Гриффиндорская шлюшка». — Он меня домогался. Гермиона посмотрела на Франца и увидела, как он смотрит в одну точку позади неё. Она поняла, что он едва сдерживается, чтобы не сорваться с места и не убить кого-нибудь. — Что именно он сделал? — тяжело дыша, спросил Франц, прижимая Гермиону ближе. Гермиона отвела взгляд от него, но все же ответила: — Он залез мне под юбку… — Гермиона вскрикнула, когда Франц поставил ее резко на ноги и вылетел из уборной, громко хлопнув дверью. Гермиона в ужасе вскрикнула и побежала за Францем. Сначала она не смогла его найти, она не понимала, в какую сторону он пошёл. — Гермиона, что случилось? — обеспокоено спросил Гарри, обнимая ее за плечи. — Ты как ошпаренная вылетела из кабинета, мы даже сказать ничего не успели… Ты плакала? — Вы не видели Франца? — вышли из-за другого угла Оливер и Уильям. — Мы его никак найти не можем. Он как вышел после урока, так и не… Неожиданно Оливера прервал глухой удар об твёрдый пол и вскрик. Все, кто был в коридоре, замолчали. Гермиона в ужасе прислушалась и… — Я тебя убью!!! — послышался в отражении от стен голос Франца, такой грозный и яростный. — Я размажу твои мозги по стенам и меня никто не сможет остановить, даже твой дрянной папаша! Слышишь меня, Малфой?! Я сейчас тебя убью!!! — Франц… — тихо прошептала Гермиона и бросилась по коридору, откуда слышался крик. Гарри, Рон, Оливер и Уильям кинулись за ней. Картина, которая открылась им, была ужасающей: Драко Малфой лежал на полу вниз лицом, из его носа, рта и лба бежала темно-алая кровь, он что-то беспомощно скулил, пытаясь встать, но Франц не позволял ему. Он присел на корточки перед ним, сдавливая коленом его поясницу, таким образом, не давая встать, и держал его за шею, слегка душа. — А теперь пошли, прогуляемся, — прорычал Франц, дёргая Малфоя за шкирку и заставляя того встать. — Покажемся твоим дружкам и дадим им понять, к кому не стоит подходить даже не пушечный выстрел! Гермионе бы его остановить. Но… она не хотела. Как же Малфой достал ее за все эти годы… Сколько раз он оскорблял ее? Сколько раз называл грязнокровкой, шлюхой, отребьем? Сколько раз насмехался над ней перед всеми? Да он миллион раз унижал ее перед всеми, а она не была в силах защититься, терпя эти унижения столько лет! А теперь есть он. Франц. Которого боится не только Малфой, но и вся школа вместе взятая. И он может защитить ее. Собственно, это он сейчас и делает. Так почему же она должна помешать Францу? Чтобы Драко меньше досталось? Ну уж нет. Она в любой момент может остановить Франца, когда поймёт, что достаточно. А пока… ей было недостаточно. — Не хочешь ничего сказать, Драко? — нарочито по-доброму спросил Франц, развернувшись лицом к ошеломлённым парням и абсолютно спокойной Гермионе. — Ты говорил, что что-то хочешь сказать? Или мне послышалось, и ты хотел на самом деле помыть свою тупую головушку в унитазе? Пошли, я с удовольствием тебе помогу… — Прости меня, — зарыдал Драко, и его слёзы смешались с кровью на его лице. — Прости меня, я не должен был так вести себя… Я впредь больше… — он остановился и судорожно вздохнул, — больше не трону тебя и… вас всех… — Да ты что? — протянул Франц. Он взглянул на Гермиону. — Тебе тоже показалось, что это было ой как не искренне? — Ты прав, — усмехнулся Гермиона, видя довольное лицо Франца. — Не похоже, что он все понял. — Значит, наша беседа продолжится чуть позже, — Франц достал палочку и убрал кровь с лица Малфоя. — Ещё раз подышишь в сторону моей девушки, я тебя убью на месте голыми руками. Драко с грохотом ударился об стену, когда Франц его грубо отшвырнул, и судорожно кивнул. Франц последний раз бросил на него взгляд и протянул руку Гермионе. — Идемте, — спокойно произнёс Франц. — Не хватало из-за этого дерьма нам на урок опоздать.***
Урок Заклинаний прошёл как всегда спокойно. Профессор Флитвик, как всегда, с милой улыбкой объяснил ученикам ход занятий и наблюдал, как у них получается новое заклинание. Франц упражнялся вместе с Гермионой и что-то мило обсуждал с ней, как неожиданно выронил палочку и схватился рефлекторно рукой за затылок. Гермиона напугано посмотрела на него и встретилась с его затуманенными глазами. — Франц, ты как? — тихо, чтобы никто не услышал, спросила Гермиона, взяв его за свободную руку. — Ты слышишь меня? — Слышу, — тихо выдохнул Франц, чувствуя, как все тело пульсирует, а затылок — буквально разрывается от боли. — Твою мать, что же это такое… — он вновь зашипел, сжав невольно руку Гермионы. — Я сейчас сдохну… — Мне позвать профессора? — не понимая, дрожит она или он, спросила Гермиона. — Нет, — поморщился Франц, тяжело дыша. — Уже полегче… Сейчас отпустит… — Франц поднял голову и прикрыл глаза, восстанавливая дыхание. Боль стала отступать. — Тебе легче? — обеспокоено вновь спросила Гермиона, продолжая держать его руку. — Да, все, полегчало, — спустя две минуты тишины ответил Франц. — Я, наверное, просто не выспался. Из-за кошмаров такое бывает и из-за плохого сна. Организм требует отдохнуть. — Может, не пойдёшь на Прорицания? — подав палочку Францу, спросила Гермиона. — Ты действительно плохо спал… — Профессор Трелони скоро моему отцу плешь проест из-за того, что я часто пропускаю ее предмет, — усмехнулся Франц. — Поэтому у меня нет выбора. Три занятия похожу, а потом опять буду делать вид, что у меня болит голова. — Отец узнает и… — улыбнулась Гермиона, но Франц перебил ее: — Да, он знает, — тихо рассмеялся Франц. — Мы с ним договорились, что после пятого курса я пишу отказ от Прорицаний. Я бы с радостью ходил на полный курс Нумерологии. Я на Прорицания пошёл с тем расчетом, что там будет преподавательница, как была у меня. Видимо, я недооценивал профессора Харма и переоценил профессора Трелони. — Ты скучаешь по своим учителям? — грустно улыбнулась Гермиона. — Честно говоря, да, — кивнул Франц. Он улыбнулся: — Это очень странное совпадение, но у меня половина учителей с фамилией Эванс. И они все родственники Лили Эванс. — Как это? — нахмурилась Гермиона. — У отца Лили Эванс были братья, а у них — дети, — усмехнулся Франц. — Профессор по ЗоТИ, Александор Эванс — старший брат отца Лили. В Европе этот мужчина — настоящая легенда. Бытует легенда, что он причастен к смерти Сталина, — Гермиона удивлённо приоткрыла рот. — Его дочь, Джозефина, преподаватель юриспруденции и мой адвокат. Джорджия Эванс — профессор зельеварения, она двоюродная сестра Джозефины. Клаус Эванс — старший брат Джорджии и профессор ЗоТИ на практике. — Гарри было бы интересно познакомиться с родственниками, — тихо прошептала Гермиона. — Но они пока не готовы, — ответил Франц. — Что они ему скажут? Сможет ли он понять, почему они не взяли его? У них были на это причины — у них очень опасная работа. Они спят с оружием под подушкой. Уж мальчик-который-выжил им был бы не к месту. Они своих детей едва могли защитить. — Ты прав, — согласилась Гермиона. — Гарри очень вспыльчивый. Его нужно сначала подготовить. — Именно, — улыбнулся Франц. — А теперь давай сделаем вид, что работаем, а то профессор Флитвик на меня подозрительно косится… Гермиона тихо рассмеялась и кивнула, беря палочку в руки.***
Следующим уроком были Прорицания. И на них Франца уже в начале стало клонить в сон. — Франц, — уже в который раз повторил Оливер. — Ты уже в развалку спишь. Ты что ночью делал? — Как ты думаешь, что я делал ночью в своей комнате со своей девушкой? — ехидно спросил Франц, видя, как Гермиона слегка смутилась. — Конечно же читал книгу. Гарри и Уильям неловко тихо рассмеялись, а вот Рону было ой как несмешно. Он первым заметил «узоры» на шее Гермионы. Два засоса и укус в районе ключицы. А потом, наблюдая за ней, понял, что на ней чертов джемпер Франца. — Она не смотрит на нас? — сонно спросил Франц. — По-моему, она сама с собой разговаривает, — усмехнулся Гарри, тоже начиная засыпать. — Отлично, — снял Франц с себя мантию и накрыл свои плечи. — Значит, спокойной ночи. Все непонятливо посмотрели на него и мило улыбнулись, когда Франц уложил свою голову Гермионе на колени. Засыпать долго не пришлось — Францу хватило трёх минут. — У него всю ночь были кошмары, — объяснила Гермиона, поглаживая голову спящего парня. — Он проспал от силы часа три, если не меньше. — Неужели кошмары? — поморщился Рон. — Я думал, вы опять трахались пол ночи, как кролики. Не успела Гермиона открыть рот, как Франц открыл глаза и выпрямился. Рон тут же весь сжался под напором Франца. — Слышь ты, — Франц схватил Рона за шиворот рубахи. — Ещё одно слово в наш с Гермионой адрес — и будешь ходить с головой в заднице с Малфоем на пару, понял меня?! — Рон недовольно кивнул. — И запомните: не ваше дело, чем мы занимаемся наедине! За собой лучше смотрите! Нашлись мне тут, учителя жизни. И без вас их хренова гора. После неожиданного выступления Франца у всех сразу пропало желание разговаривать на эту тему в коридорах. А у Франца ещё сильнее испортилось настроение, которое еще с ночи было отвратным.***
— Гермиона, — остановил Франц девушку и завёл ее за угол, — сегодня сделай домашнее задание одна и приходи ко мне не в семь, а в восемь. — Что-то случилось? — дотронувшись до его щеки, спросила Гермиона. — На тебе лица нет. — Мне надо к отцу, а потом в поместье к бабушке, — выдохнул Франц. — Я тебе вечером все расскажу, хорошо? Отец меня уже ждёт… — Конечно, — улыбнулась Гермиона. Но Франц заметил, как она замешкалась. — Может, я подожду тебя в твоей комнате?.. «В нашей комнате», — едва не исправил ее Франц, остановившись, сам не зная, почему. — Возьми, — улыбнулся понимающе Франц, протягивая ей ключи. Он склонился к ней и оставил на ее губах поцелуй. — Жди вечером. Гермиона улыбнулась Францу и проводила его взглядом, пока он не скрылся за поворотом. Ее улыбка сползла с лица. Ее сменило беспокойство. Гермиона была очень проницательна, чтобы увидеть изменения Франца. Она ясно видела. Франц был подавлен, разбит. Едва не уничтожен.***
— Что случилось? — нахмурился Северус, увидев сына перед дверями своих комнат. — Франц, ты… что случилось? Франц повернулся к отцу и тяжело вздохнул, дотронувшись до затылка. — Заходи, — произнёс Северус, впуская сына в комнаты. Закрыв дверь, он тут же продолжил: — Франц, не обижайся, но выглядишь ты… — Дерьмово, — закончил за него Франц, садясь в кресло и прикрыв глаза рукой. — Я знаю. Я почти не спал. Уже несколько дней, — он открыл лицо и посмотрел на отца. — Я уже все делал: зелья пил, таблетки глотал, да, черт, — он выругался и, слегка смутившись, продолжил: — трахался до одури, бегал до звёзд в глазах — вообще никакого эффекта! Я сплю максимум два часа в сутки, и то, час из них — на уроках! — Я могу отвести тебя к целителю… — начиная чувствовать сильное волнение, произнёс Северус. — У меня есть другая идея, — усмехнулся Франц. — Дай мне разрешения на открытие портала к бабушке. — Зачем? — поморщился Северус. — Чем она тебе поможет? — Она? — ничем, — пожал плечами Франц. — Мне нужно не к ней, — зная, что отец тут же задаст вопрос, продолжил: — Фамильное кладбище. Это оно нужно мне. — Чего?! — воскликнул Северус. — Франц, у меня есть догадки, зачем тебе нужно туда, и они мне не нравятся… — А то, что я уже неделю не сплю, тебе нравится?! — закричал Франц, чувствуя, как его трясёт. — Тебя устраивает мое состояние?! Устраивает, что у меня скачет давление вверх-вниз, я хожу, как мёртвый, у меня кошмары, сонные параличи… — Ладно, иди, — поджал губы Северус. Франц удивлённо замер. — Давай, пока я не передумал. Франц облегченно выдохнул и, прикрыв глаза, щёлкнул пальцами и исчез.***
Франц открыл глаза и увидев заснеженное поместье. Он тяжело вздохнул и двинулся к нему. — Господин Франциск! — воскликнула Эда, открыв дверь и увидев Франца, всего в снегу. — Почему вы не сообщили, что прибудете? Мы бы вас встретили… — Проводили меня в мою комнату, Эда, и ничего не говори, — поморщился Франц от голоса Эды, резанувшего его слух. Эда замолчала и, увидев лицо Франца, все бледное и отрешенное, двинулась по лестнице вперед Франца. Открыв комнату и пропустив его туда, она уверилась, что ему ничего не нужно, и оставила его одного. Франц устало присел на край кровати и схватился за голову. Она словно трещала по швам. Словно по ней кто-то бил молотком. Франц не уловил, когда начал заламывать руки и его пальцы стали громко хрустеть в тишине. Он понял, что делает, только тогда, когда почувствовал, как царапает свои запястья. Франц вздрогнул, когда задел рукой корку шрама. — Черт, — поморщился Франц, прикрыв рукой лицо. — Опять… Теперь он был точно уверен, что ему не нужны были никакие ритуалы. Никакие зелья. Никакая физическая нагрузка. Ему не было нужно ничего, что могло бы заставить его хоть пять часов поспать. Его мучала совесть. Сжирала его изнутри, забирая всю жизненную энергию. Франц отвёл глаза к окну. Тучи сгущались, снег шел все больше, ветер дул ещё сильнее. Не теряя времени, Франц достал из шкафа своё тёплое пальто, надел высокие сапоги и, накинув капюшон, вышел из комнаты, а после и из дома.***
Кладбище рода Райс было, как это ни странно, невероятно красивым. Но Франц, каждый раз заходя за его ворота, чувствовал себя в ловушке. Чувствовал себя беззащитным. Мертвым. Шагая по заснеженной земле, он вглядывался в каждую могилу. В каждую могильную плиту. И, наконец, он нашёл верную дорогу.Фридрих Отто Райс. 10.04.1975 — 1.02.1987
От имени на плите у Франца сперло дыхание. Но это было ещё не самое плохое. Пройдя два шага и взглянув на следующую могилу, он не смог сдержать громко слезного вскрика, закусив кулак и зажмурившись, чувствуя, как по лицу побежали мерзкие холодные слёзы. Это была могила самой младшей наследницы. Это была дочь его дяди, Отто, которого зарезали во сне.Фрида Хельга Райс 23.05.1987 — 1.07.1987
Она прожила всего месяц в этом грешном мире. И Францу не хотелось знать, как этого маленького ребёнка, только что родившуюся девочку, его кузину убили. Но он точно знал одно. Что все эти смерти были из-за него. Только он и никто другой. Больше виноватых нет. Франц быстро смахнул с лица слёзы и двинулся дальше по сугробам. Чем дальше он шёл, тем больше чувствовал себя мертвым. Пауль, его жена Барбара и их дети, Лара и Ханс. Лея, ее муж Валентин и их дети, Ингрид, Петра и Фридрих. Отто, его жена Мария и их дочь, Фрида. Отто ее даже не видел. Его убили раньше буквально на две недели, чем она родилась. Луиза, ее муж Бернард и их сыновья, Георг и Гюнтер. Урсула, ее муж Джозеф и них близнецы, Карл и Карла. И она. Та, с которой он пришёл поговорить. Спросить совета. Излить свою душу. Потому что, кроме неё, его никто не знал настоящим в полной мере. Никто не мог, кроме неё, сказать ему тех слов, которые ему были так нужны. Его никто не мог поддержать так, как могла она. Его мама. Франц безвольно опустился на скамью рядом с могилой, в которой покоилась его мать. Но он тут же встал и, забыв про перчатки и палочку, стал голыми руками убирать с нее огромные комья снега. Ему понадобилось пять минут, чтобы увидеть могильную плиту с изображением портрета матери. Увидев лицо матери, такое далекое теперь, Франц уткнулся лицом в холодный мрамор и разрыдался. Это был первый раз, когда он был здесь один после похорон. И ничего не изменилось. Ему было по-прежнему больно, ужасно больно. Словно его сердце на живую резали ножом. Франц пробыл в таком состоянии почти полчаса. Когда его лицо покрылось красными пятнами от холода и слез, он, дрожа всем телом, отстранился от могильной плиты и сел на колени. Франц трясущимися руками вытащил палочку из кармана и взмахом руки наколдовал букет роз, уложив их на могилу. — Я больше не знаю, к кому мне идти, — тихо прошептал Франц, смахивая слёзы, бесконечно бегущие по лицу. — Мне не с кем поговорить, — он тяжело выдохнул и прикрыл глаза. — Все вокруг думают, что я каменный. Что у меня железная выдержка, что я уже забыл, что такое настоящие чувства. Я устал играть на публику этот дурацкий спектакль в духе «Меня ничего не может сломать, сколько не пытайся!» — он закрыл лицо руками, сотрясаясь от рыданий. — Да ни черта это не правда! Сколько бы я не старался убедить окружающих и себя в этом фарсе, это никогда не станет правдой — я тоже человек, я тоже имею чувства! Мне тоже бывает обидно, больно, совестно (ты бы сейчас посмеялась. Мне и совестно?), горестно… Я тоже умею плакать, черт, блять, возьми! — Франц убрал руки от лица и подпер ими подбородок, глядя на портрет матери. — Иной раз мне страшно посмотреть в глаза Гермионе, потому что я боюсь, что она увидит все то, что у меня внутри. Я не знаю, чего я боюсь. За столько времени она ни разу меня не осудила. Она всегда поддерживала меня. Но я все равно не могу ей открыться до конца. Мне страшно, что будет думать она, когда… — она тяжело выдохнул, — когда она узнает меня настоящего. Не железного и наглого. А способного на сочувствие и сострадание. Способного… плакать? — он судорожно и громко выдохнул, после чего его голос сорвался на истерический крик. — Черт, да это даже звучит тупо! «Франц Снейп плачет? Да быть того не может!» Но… — он прикрыл глаза, — я больше не могу так жить. Я не могу спокойно спать. Не могу есть. Не могу говорить спокойно. Мне уже больно дышать от всего этого вранья, которым я заполонил свою жизнь. И мне даже открыться некому, — он вновь взглянул на портрет. — Никто не знает меня, кроме тебя. И да, мне страшно. Мне страшно, что проявив свою слабость, я наврежу всем близким людям. А я не хочу больше испытать то, что испытал… когда потерял тебя… — он коснулся кончиками пальцев мраморного памятника и из его глаз вновь полились слёзы. Франц уткнулся в свои колени и почти беззвучно прошептал: — Я так скучаю, Мама…***
Гермиона не могла найти себе места, метаясь по комнате Франца, как ужаленная. Он обещал, что будет в восемь часов. Но на часах был уже первый час ночи. А от него даже весточки не было. Не выдержав неизвестности, она дернула дверную ручку и побежала в подземелья к профессору Снейпу.***
Франц открыл портал в заброшенной кабинете зелий. Ему не хотелось видеть отца в таком состоянии. Поэтому он решил отправить из комнаты ему записку, а сам, пошатываясь от усталости, двинулся по коридору к своей комнате. Но он замер в коридоре, когда увидел в конце него Малфоя и его свиту в лице Забини, Крэбба и Гойла. Но хотел прибыли пройти мимо, как замер, уставившись широко раскрытыми глазами в конец коридора. — Отпусти меня, белобрысый ублюдок! Это голос Франц узнает из миллионов. Это была Гермиона. Во Франце резко поднялась волна гнева и он двинулся к ним. — Блять… — выругался Забини, отходя в сторону, что ему мало помогло — удар пришёлся прямо в нос, из которого тут же побежала кровь. — Какого хуя ты творишь, мудак ебаный?! — зарычал Франц, беря Драко за горло и поднимая от земли. — У тебя мозгов, что ли, не достаёт?! Какого хуя ты тебе позволяешь?! — Отпусти меня… — хрипя, попросил Драко, начиная задыхаться, но Франц только сильнее сжал его горло, отчего Малфой посинел. — Я уже говорил тебе — подойдёшь к моей девушке, я тебя убью, так? — Драко едва заметно кивнул. — Значит, ты просто хочешь помереть в адских муках…. — Франц, не надо! — закричала Гермиона, наконец, придя в себя и схватив Франц сзади за плечи. — Он того не стоит, не надо! Франц прикрыл глаза, метаясь в своих мыслях. С одной стороны, так хочется убить Малфоя и его свиту. С другой… Гермиона сейчас расплачется. — Хрен с тобой, хорёк, — поморщился Франц, отбрасывая Малфоя на пол. — Живи, пока можешь. И на глаза мне больше не попадайтесь, все! Пошли вон! Компания слизеринцев быстро смоталась по коридору от разъяренного Франца, которого едва сдерживала Гермиона. — Все, успокойся, — тихо шептала ему на ухо Гермиона, продолжая сжимать его плечи. — Все хорошо… Неожиданно Франц схватил ее за руку и они тут же оказались в комнате Франца. Гермиона хотела что-то сказать. Но Франц не дал ей этого, притянув ее к себе и обняв со всей силы. Гермиона тихо выдохнула, невольно вздрогнув, когда почувствовала, какой он холодный. Как от него пахнет морозным воздухом. Она с облегчением обнимала его, пока не почувствовала, как Франц всхлипывает, уперевшись ей в волосы лицом. Она тут же отпрянула от него, взяв в руки его ледяное лицо. Она невольно ахнула — только сейчас она увидела, какой он был красный, замученный и зареванный. Франц поднял на неё затравленный взгляд: — Не уходи, — непривычно тихим голосом попросил Франц. Хотя нет. Он не просил ее. Он умолял. — Останься со мной… — Я никуда не ухожу, — стала успокаивать его Гермиона, только сейчас ощущая, как же его сильно трясёт. И явно не от мороза. — Я здесь, Франц… Я рядом… Франц резко зажмурился и упёрся ей лицом в плечо, зарыдав с новой силой. Гермиона от неожиданности едва не упала, но тут осторожно села на постель, а Франц опустился рядом с ней. Она уложила его голову себе на колени, поглаживая его по волосам, таким образом успокаивая. — Я так больше не могу… — содрогаясь от рыданий, прошептал Франц. — Я больше не могу лгать всем… Я устал притворяться…***
Франц лежал в постели лицом к Гермионе спустя два часа в полной тишине. В комнате было темно, только Луна освещала комнату сквозь окна. Франц лежал, прикрыв глаза и, наконец, засыпая, чувствовал приятные прикосновения нежных губ Гермионы к своему лицу. Его руки невольно обвили ее талию, притягивая ее ближе к себе, а губы стали в ответ целовать ее лицо. Наконец. Наконец, он чувствовал себя спокойно. Не чувствовал себя дрянным лжецом хотя бы перед ней. Теперь он знал, что мог открыться перед ней и точно знать, что она его никогда не осудит.