Знаю, есть чертог Что ярче солнца, краше золота Добросовестные люди будут жить здесь В вечном счастье О Вальхалла, о Вальхалла
Утро вновь началось метелью. Светало очень рано. В комнате Франца царила тьма. Только одна настольная лампа освещала комнату тусклым серебристым светом. Комнату и Франца, занимавшегося любовью с Гермионой. Это занятие любовью не походило на их привычное. Громкое. Грубое. Жесткое. Страстное. Настолько животное, что кровать отъезжала каждый раз от стены, громко скрипела под ними и после окончания стояла едва не посреди комнаты. А сейчас… Казалось, они впервые так медленно, так чувственно, так нежно занимались любовью. Глядя друг другу в глаза. Гермиона судорожно застонала, запрокинув голову в ладонь Франца, придерживающую ее, когда он резко глубоко толкнулся в неё. Но она продолжала смотреть на него. И теперь она понимала, почему Францу так нравится зрительный контакт во время секса. Это чертовски возбуждало. Теперь была очередь Франца громко застонать и оскалиться, когда рука Гермионы со всей силы провела дорожку глубоких царапин по его спине… и впилась ногтями в его задницу. Но даже это не смогло заставить его двигаться грубее. — Франц… — начиная тяжело дышать и захлёбываться воздухом, прерывисто застонала Гермиона. — Я… Мамочки… — Что ты хочешь, чтобы я делал? — чувствуя, как стенки влагалища начинают сжиматься вокруг него, выпалил на одном дыхании Франц, держась на вытянутых руках и пристально смотря в лицо Гермионы, ещё более прекрасное сейчас: разрумяненное, с окровавленными губами от их диких поцелуев, с расширенными зрачками… — Говори, — задрожала Гермиона только от одного его голоса, хриплого и почти сорванного. — Мне так нравится, когда ты разговариваешь… Ах! — она от неожиданности схватила Франца за волосы, отчего он слегка поморщился. — Гермиона… — чувствуя, что узел внизу живота скручивается все сильнее, тихо прошептал Франц, просовывая руку между ними. Та вздрогнула и выгнулась от действий Франца, схватив его голову обеими руками и приближая его лицо к себе. — Ты такая горячая… — Гермиона судорожно заскулила и двинулась навстречу Францу, который одновременно двигался в ней и массировал круговыми движениями ее клитор, — я не знаю, как долго смогу контролировать себя… И эти слова подействовали, как надо. Франц вздрогнул, когда Гермиона забросила ему ноги на бёдра и медленно задвигалась под ним, приподнимая таз. Она громко вскрикнула: — Убери руку! — она сильнее сжала его плечи, вспоров кожу на них. Франц открыл рот в немом стоне, глядя на то, как Гермиона стонет под ним, и послушался, вытащив руку и уперевшись ей со всей силы в постель. — Черт, как хорошо… Ты прекрасен… Франц буквально растаял от этих слов, вовлекая девушку в сладкий и страстный поцелуй. Гермиона выдохнула и улыбнулась ему в губы, когда одна его рука опустилась ей на грудь и напористо сжала ее. Идиллию прервал будильник. — Пошёл на хуй, — зарычал Франц, схватив будильник и швырнув, не глядя, через всю комнату, отчего тот сразу затих. — Все так невовре… Блядский, Боже! — ахнул Франц и выгнулся на постели, дрогнув, когда Гермиона укусила его за нижнюю губу и… тронула рукой основание его члена. — Быстрее, — попросила дрожащим голосом Гермиона, сжимая шею Франца. Но Франц не торопился ее слушать, продолжая медленно дразнить ее тело, держа на краю от оргазма. — Франц, пожалуйста… Я уже не могу… — она судорожно захныкала и сама стала быстрее двигаться под ним. — Я хочу смотреть, как ты кончаешь, — зарычал Франц, едва сдерживая себя. Он приблизился к ее лицу так, что их носы соприкасались, также как и губы. Франц взял ее за шею и резко вжался всем телом. Не оставляя между ними никакого расстояния. Он был настолько близко, что мог ощущать, как сердце Гермионы бьется об его грудь. — Я хочу чувствовать всем телом, как ты дрожишь от меня, — застонал Франц сквозь зубы, сжимая ее шею, а она в ответ сжала его волосы на голове, широко открыв рот. — Понятно? — Д-д-да-а, — заикаясь, проговорила Гермиона, чувствуя нарастающее напряжение, от которого было уже больно. — Делай со мной, что хочешь! Франц усмехнулся от этих слов и, взяв Гермиону покрепче за шею одной рукой, упёрся второй в подушку и резко ускорился. Да так, что постель стала с грохотом биться об стену. Но ему было наплевать на местоположение кровати. Его интересовало только лицо и тело Гермионы. Она дрожала под ним, не в силах найти места, и громче выстанывая его имя с каждым толчком прямо ему в рот. — Франц… — Франц! — Фра-а-анц…! — Фра-а-а-анц!!! И, наконец, финальный аккорд. — ФРА-А-АНЦ!!! — закричала Гермиона, сжав ногами бедра Франца, которые безостановочно долбили ее. Франц прислонился своим лбом к ее, глядя в ее лицо, пока она кончала и кричала его имя ему в рот. Сделав три последних толчка в ней, Франц широко открыл глаза и застонал, вжавшись в неё своим телом. Он, глядя ей в глаза, открыл рот и… «Франц, любимый, пожалуйста…» — Черт, Гермиона-а-а!!! — сжимая руками сбившуюся под ними простынь, зарычал Франц, кончая обильно внутрь и с приятным чувством видя, как Гермиона прикрыла глаза и запрокинула голову на подушку, улыбаясь. Они даже не поняли, как, оказавшись лежащими рядом друг с другом, начали засыпать, совершенно забыв, что скоро начинаются занятия. И они уснули бы. Если бы… Франц не почувствовал колющее чувство на груди. Это был его кулон. Тут же широко распахнув глаза, Франц выпутался из объятий уставшей девушки и сел на постели, буравя взглядом дверь. — Что такое? — тихо спросила Гермиона, садясь на постели и обнимая Франца за спину и целуя его в плечо. — За дверью кто-то стоит, — не отрывая взгляда от двери, ответил Франц. — У меня кулон начал пульсировать. Кто-то из моего дворца в Хогвартсе… — Франц склонил голову на бок и замолчал на минуту, прищурившись. — Пойду, посмотрю. Франц вылез из постели, подхватил нижнее белье и быстро надел на себя. Он не стал одеваться полностью, просто накинув сверху мантию. Он остановился у двери и развернулся, идя обратно к постели. — Привстань, пожалуйста, — попросил Франц, хлопая по матрасу. Когда Гермиона увидела, что достал Франц из-под матраса, она вскрикнула: — Зачем тебе нож?! — натягивая одеяло на себя и обвивая им своё тело, спросила Гермиона. — Ты же не думаешь… — Думаю, — нахмурился Франц, беря с собой и палочку. — Возьми свою палочку. Гермиона не смогла его ослушаться, быстро взяв палочку в руки и нацелив на дверь. Франц прислушался и резко открыл дверь. Он оглянулся. Никого. Коридор в крыле, его была его комната, был пуст. — Но… — Франц непонятливо вновь огляделся, — здесь кто-то был… — Франц, закрой дверь, — тихо попросила Гермиона. — А, извини, — поморщился Франц и закрыл дверь комнаты. — Может, мне показалось? — спросил он, залезая обратно в постель, прижимаясь к Гермионе. — Ты такая тёплая… — он поцеловал ее в оголенное плечо. Гермиона улыбнулась и в ответ прижалась к Францу, поглаживая его волнистые волосы, отчего тот довольно замурчал, словно кот. — Какой урок первым? — сквозь закрытые глаза, спросил Франц, уткнувшись в плечо Гермионы. — Черт, ты вкусно пахнешь… — У нас раздельный урок, — смущаясь словам Франца и вместе с этим улыбаясь им, ответила Гермиона. — У меня Травология с Пуффендуем, а у тебя — Зельеварение со Слизерином. — И ведь не проспишь — отец череп вскроет, — обреченно выдохнул Франц. — Две минутки и встану. Гермиона смотрела на Франца, выглядевшего сейчас совсем непривычно расслабленным — волосы растрёпанные и слегка влажные, на нем нет всех этих атрибутов роскоши, этих костюмов… Но даже без всего этого в нем было что-то, что выдавало в нем королевскую особу. Но что именно это было, Гермиона до сих пор не могла разобрать. — Так! — воскликнул Франц и резко сел на постели. — Две минуты прошли — идём в душ! Гермиона рассмеялась такому порыву Франца, но тут же убедилась, что он не шутит, когда он подхватил ее на руки и открыл дверь ванной комнаты ногой под ее смех.***
— Извините за опоздание, профессор! — запыхавшись, влетел в кабинет Франц. Северус Снейп оторвал глаза от отвечавшего сейчас Блейза Забини у доски, который безуспешно пытался записать формулу зелья, и взглянул на сына. Он ничего не сказал ему, но тут кивнул, подав знак, чтобы тот подошёл к нему. Франц пожал плечами и подошел к отцу. — Пришли документы из твоей прежней школы, — тихо прошептал Северус. — С февраля по март пройдет медицинский осмотр студентов. Что это ещё за чушь?.. — он прервался на мгновение. — Мистер Малфой, минус десять баллов за подсказку! Слизеринцы недовольно уставились на декана и опустили взгляд. — Ежегодный медицинский осмотр студентов, — ответил тихо Франц. — Каждый год проходит в Швейцарии. Мы ходим по больницам, сдаём анализы и проходим осмотры. Обязательное требование Академии — знать состояние здоровья учеников и учителей, — немного помедлив, Франц добавил: — В прошлом году мама чуть не убила Фредерика… — А что с ним? — поморщился Северус, чувствуя некое волнение в груди. — Сдавали тест на наркотики, — показательно закатил глаза Франц, хотя реакция отца ему понравилась. — У него в крови нашли кокаин. Крику было… Фархуар, бедный, на шторе аж сидел… — Фредерик, что… — шокированный информацией, спросил Северус. — Нет, конечно, — поморщился Франц. — Был день рождения у одного чувака из нашей компании. Ну, он и решил попробовать. Это был единичный случай. — А ты? — подозрительно посмотрел на сына Северус. — Пробовал? — Я дальше алкоголя не заходил, — спокойно ответил Франц. — Русская водка, конечно, это трындец… Два дня ходил, как подкошенный. Северус усмехнулся, глядя на сына. — А что предпочитаешь? — ехидно спросил Северус, глядя искоса на Забини. — Хороший коньяк, — протянул Франц. — Так что с документами? Расписался? — Да, — кивнул Северус. — Там ещё был документ на какие-то весенние бои… Франц тихо рассмеялся. — Ежегодное весеннее соревнование среди школ — Италия против Швейцарии, — объяснил Франц. — Теория и практика. В теории мы идём вровень, в практике наша школа немного выше в рейтинге. Каждая школа делится на две команды — парни и девушки, — выбирает капитана и проходит испытания. Кстати, очень крутые занятия. И школы сплотить можно, и новые знания получить. Надо как-нибудь спарить наши, — усмехнулся Франц. — Я очень хочу поиграть. — Кто у вас капитан? — спросил Северус, заинтересовавшись этой идеей. «Надо будет подать идею директору…» — У Италии среди женщин капитан Лилибет Эванс, — ответил Франц, видя огонёк в глазах отца. — У мужчин, я думаю, ты уже понял, что я. — У Швейцарии, я так понимаю, капитан Фредерик? — улыбнулся Северус. — Так точно! — в ответ улыбнулся Франц. — У тебя, кстати, Забини списывает. Северус нахмурился и взглянул за спину сына. Действительно, Забини смотрел в какую-то бумажку и списывал рецепт зелья. — Минус двадцать баллов за шпаргалку, мистер Забини, — Северус взмахом палочки отобрал бумажку у студента. Он глянул в бумажку вместе с сыном и, переглянувшись с ним, погано усмехнулся на пару с Францем: — И минус десять баллов за то, что шпаргалка написана с ошибкой. Забини остервенело швырнул мел на стол и, пройдя к своему месту, с грохотом упал на стул, сложив руки на груди. — Мистер Малфой, — произнёс Северус, вспомнив подсказки ученика своему незадачливому другу, — если вам так хочется ответить, я не буду вам противодействовать. Драко уставился на профессора, но все же встал с места и направился к доске. Франц же, почувствовав на себе взгляд, повернулся и увидел, как Забини с подбитым глазом и сломанным носом прожигает его взглядом. — Место только рядом с Малфоем свободно, — прошептал тихо Северус. — Если не хочешь с ним сидеть, я тебя посажу рядом с собой… — Ой, не надо, — отмахнулся Франц. — Не умру я, если посижу рядом с ним. — Ну, ладно, — подозрительно покосился на сына Северус. — Иди. Франц закатил глаза на такой тон, но все же прошёл к месту и сел. Как только Франц оказался за партой, к нему развернулся Забини, сидевший перед ним вместе с Паркинсон. — После уроков поговорим, — злостно прошипел Блейз. — Не поговорим, — нагло усмехнулся Франц, сложив руки на груди. — Я со всяким сбродом на разговариваю. У меня есть гордость, в отличие от вас. — Кем ты себя возомнил?! — глаза Забини гневно вспыхнули. — Думаешь, раз ты королевских кровей, тебе все можно?! — И насчёт сброда, — привычно растягивая слова своим тонким голоском, влезла в беседу Пэнси. — С этой Грейнджер ты же общаешься? А она, что ни на есть, настоящий сброд… — Пэнси, мне очень жаль, что я тогда, в сентябре, не дал тебе мне отсосать и ужасно обидел тебя этим, — без капли неловкости произнёс Франц с настоящим тоном сожаления. — Но поверь мне — тогда километровая очередь стояла, и обгонять дочь министра магии Монако было бы равным самоубийству… Чуешь, да? — насмешливо уставился в ее лицо Франц, видя, как она покраснела. — Не тебе говорить мне о сброде. Ведь ты и есть самый настоящий, что ни на есть, сброд. Отсосать парню, которого видела два раза в жизни! Пэнси ужасно покраснела, а ее глаза наполнились слезами, и она тут же отвернулась. — Я продолжу, — прочистил горло Франц. — Я не намерен с вами вести беседу, так как считаю недостойными моей персоны. И это не из-за моего происхождения. А знаешь, Блейз, почему? — Франц уставился в лицо Забини, которого едва не трясло от злости. — Вы для меня животные. Вы позиционируете себя, как волшебники из знатных чистокровных родов, а на деле вы просто трусливые мальчишки, которых язык не повернётся назвать мужчинами. Вы прячетесь, как трусливые мышки, за спину декана и своих папочек и мамочек, а сами не в состоянии даже ответить за свои слова. Какие же вы аристократы? Вы никто. Вы мне отвратительны. — Да как ты… — хотел замахнуться Блейз, но замер, как вкопанный. — Черт… И страх Забини был обоснован. Сейчас лицо Франца было страшно: щеки ввалились, брови сошли к переносице, нос заострился, а глаза… Они горели адским пламенем. — Только тронь меня и пожалеешь, что появился на свет, — властным шепотом проговорил Франц, вскинув голову. И Забини не смог ослушаться, сконфузившись и развернувшись. Франц поднял голову на доску и увидел, что Малфой уже написал рецепт зелья и уже отвечал на вопросы профессора. Справившись с этой задачей довольно успешно, он направился к своему месту. Увидев, что с ним за одну парту сел Франц, развалившись на стуле и нагло ухмыляясь ему в лицо, в его глазах вспыхнул гнев. Но, вспомнив вчерашнюю ситуацию, Драко молча сел на своё место и сделал вид, что не замечает Франца. Но когда до него дошло, что зелье они должны варить в паре, у Малфоя едва не случился инфаркт. «Где же я так нагрешил?!» — обреченно подумал Драко, морщась от разочарования. «Я подпалю грелкой тебе задницу, ублюдок», — довольно подумал Франц, косясь на Драко.***
Вопреки ожиданиям, Франц и Драко сварили зелье и никого не убили. Даже профессор Снейп был удивлён. Да, между Драко и его сыном царила весь урок угнетающая атмосфера, между ними едва воздух не искрился. Но тем не менее, они изо всех сил с старались контролировать себя, дабы не взорвать кабинет. Уж гнева профессора Снейпа они не выдержат, а жить хочется. — Заканчивайте, — строго произнёс профессор Снейп, сложив руки на груди и оглядывая класс. — У вас пять минут, и я начинаю проверку зелий на пригодность к использованию! Ученики молча кивнули и стали судорожно вспоминать, все от они сделали. И все с ужасом обнаружили, что лишь одна пара учеников закончила варку зелья безукоризненно. И это Франциск Ральф Северус Райс-Снейп и Драко Люциус Малфой. Драко, закончив проверку зелья по рецепту, облегченно вздохнул и улыбнулся. — А ты переживал, — усмехнулся Франц, проверяя консистенцию. — Я, конечно, та ещё сука, но умею вести себя прилично. — У всех что-то случилось, — заметил Драко. — Почему у всех зелье не вышло? — Потому что надо слушать профессора на уроке, — усмехнулся Франц. Он сбавил тон и произнёс: — Он дал на уроке полный рецепт зелья под диктовку. То, что написано в учебнике, это неполный рецепт. Там нет одного важного пункта. Так он хотел проверить, кто слушает и пишет на уроке, а кто нет. Видимо, — Франц круто повернулся к Малфою лицом и протянул руку, — мы единственные, кто не желает умереть под его тяжёлым взглядом. Драко улыбнулся в ответ и, слегка сомневаясь, все же протянул руку Францу в ответ и пожал ее. — Господи, Малфой, когда ты молчишь и не ведёшь себя, как павлин, ты такой лапочка, — рассмеялся Франц. — Ты тоже ничего, когда не ведёшь себя, как напыщенный индюк, — повёл головой Драко. Вопреки ожиданиям, Франц лишь усмехнулся. Ведь он прекрасно знал, что в некоторые моменты он и вёл себя, как самый что ни на есть напыщенный индюк. Издержки характера, ничего не поделаешь. — Итак, я сделал вывод, — холодным и слегка разозленным голосом произнёс профессор Снейп, обойдя всех учеников, — что на уроке меня слушало лишь четверо учеников: это трое студентов Когтеврана, Уильям Ганновер, Оливер Драйзер и Франц Снейп, и один студент Слизерина, Драко Малфой. Каждому из названных мною студентов за сегодня я присуждаю тридцать баллов! — Драко облегченно выдохнул — наконец, они начнут выходить в плюс! — Остальными я очень разочарован! На следующий урок вы напишите мне доклад об этом зелье и напишите мне контрольную работу! — после этих слов и разочарованных вздохов прозвенел колокол. — Все свободны. Ученики стали стекаться к выходу, удрученные концом урока. Франц собрал вещи и теперь дожидался Оливера и Уильяма. — Почему вас мой отец тоже отметил? — спросил Франц у них. — Ваше зелье не было окончательно готово… — Мы просто не успели его доделать, — улыбнулся Уильям. — Мы сделали все так, как говорил профессор на уроке, — продолжил Оливер. — Просто немного замешкались в начале и не успели доделать. А так — зелье было сделано в соответствии с инструкцией. — Ясно, — усмехнулся Франц. — Идём… — Эй, Снейп! — улыбка Франца сползла с лица и ее сменило презрительное выражение лица, когда его окликнул Забини. — А ты не хочешь рассказать своему отцу, как вчера избил Драко и меня за компанию? — Франц, какого черта?! — зашипел Оливер ему на ухо. — Когда ты ещё и Забини успел избить?! — Выйдите, — игнорируя вопрос друга, произнёс Франц. Воцарилось молчание. — Франц, мы… — попытался объяснить Уильям, но Франца прорвало. — Я сказал, — тихо прошептал Франц, после чего резко повысил голос до грозного властного крика, — пошли вон! Все оставшиеся студенты в классе тут же собрали свои вещи и пулей вылетели из кабинета. Уильям и Оливер, последний раз посмотрев на Франца, вышли и притворили за собой двери. После того, как в кабинете остались лишь Северус Снейп, Драко Малфой, Теодор Нотт, не желавший ни под каким предлогом оставлять Франца, зная, на что он способен более всех, Крэбб, Гойл и Забини, Франц резко развернулся и горящим взглядом глянул на слизеринцев. — Хочешь сказать, — твёрдым и тяжёлым, словно свинец, голосом с начинавшим прорезаться немецким акцентом, начал Франц и медленно, словно готовился напасть, двинулся к Забини, — ты не заслужил того, что я сделал? Хочешь сказать, что я просто так тебя избил, да, Забини? — Да, я так считаю! — закричал Блейз. — Я считаю, что эта чертова грязнокровка не заслуживает… — Вы домогались мою девушку!!! — заорал Франц, отчего все вздрогнули. Даже Северус. Он никогда не видел сына таким. Таким злым. Таким властным. Сейчас он напоминал ему его. Императора Ральфа. — И ты хочешь сказать, что я должен был закрыть глаза на то, что вы, — он обвёл взглядом четырёх слизеринцев, избегая Нотта, — в наглую лезли к моей девушке? — никто не понял, когда Франц оказался рядом с Забини и схватил его за грудки. Только сейчас все увидели в полной мере, какой Франц высокий и, можно сказать, огромный, — он был выше Блейза на голову, а тот был не из низких. — Да ты должен ходить за километр от неё и даже не дышать в ее сторону! Скажи спасибо, что я тебя не убил, кусок дерьма! — Франц отшвырнул его от себя. Он показательно достал платок и вытер им свои руки. — Мерзость. — Мерзость — это то, что такой человек как ты, наследный принц великого государства, трахает грязнокровку, — насмешливо произнёс Забини, уже не контролируя себя. — Давно проверялся? Может, что-то уже подхватил от неё? Только когда Франц уставился на него, показательно смотря ему в глаза и не произнося и слова, Забини с ужасом понял, что сказал. «Он меня убьёт…» — обреченно подумал Забини, глядя на Франца, готового ему глотку прогрызть. — Убью, — кивнул Франц, видя ужас в глазах Забини. — Я тебя закопаю заживо… Только Франц хотел кинуться на Забини, как Нотт схватил его и стал со всей силы сдерживать. — Забини, свали, если жизнь дорога! — закричал Тео, едва сдерживая Франца. — Да, свали, Забини! — засмеялся Франц, глядя на убегающих Блейза, Крэбба и Гойла. — Только это вы и можете — прятаться от проблем! Нагадите и убежите! Трусы! — Франц облегченно выдохнул. — Отпусти меня, черт возьми! Тео разжал руки и выставил их примирительном жесте. — Какого черта это было?! — зарычал Северус Снейп, о существовании которого подростки позабыли. — Я… — уже стал строить в голове Франц аргументы, как отец продолжил: — Какого дьявола студенты моего факультета ведут себя, как последние ублюдки?! — хлопнул по столу Северус, отчего Теодор и Драко, оставшиеся в кабинете, вздрогнули. — Вы совсем страх потеряли?! Это недозволительно по отношению ни к одному человеку, и к магглорожденным тоже! — Северус перевёл взгляд на Драко. — Ещё раз услышу что-то подобное о тебе, я тебя убью, Драко. Я закрывал глаза на твои выходки слишком долго. Ещё раз увижу тебя рядом с кем-то из магглорожденных и узнаю о непозволительном обращении с девушками нашей школы, особенно с мисс Грейнджер, — Франц удивлённо посмотрел на отца, — и я тебе клянусь, ты вылетишь из школы вместе со своими дружками! Ясно тебе?! — Да, профессор, — тихо прошептал Драко, теребя края мантии. О возвращении должности старосты теперь можно будет забыть. Хорошо, что хоть из школы не выгнали. — Минус сто баллов со Слизерина и пошли вон! — гаркнул Северус и указал на дверь. Драко тут же ретировался, вылетев как пуля. Теодор похлопал Франца по плечу, улыбнувшись, и ушёл следом. — Это было круто, — протянул Франц, начав аплодировать, и улыбнулся. — Я восхищен! — Спасибо, — поморщился Северус. Он сложил руки на груди. — А теперь поговорим с тобой. Франц закатил глаза и тоже сложил руки на груди, готовясь защищаться. — Я не желаю, чтобы мой сын впредь участвовал в драках, ясно? — это вопрос явно не требовал ответа. Но когда Франц шел на уступки, если это не касалось Гермионы? Правильно — никогда. — Нет, не ясно, — ответил Франц. — Я считаю, что здесь словами обойтись было нельзя. После проведённой мной с Драко профилактической беседы он заметно поутих. Заметил, он даже слова мне не сказал! Он сидит, поджав хвост, и теперь он явно побоится что-то предпринять. — Кулаками ничего не решишь, — начиная выходить из себя, произнёс с расстановкой Северус. — Не решишь, — согласился Франц. — Но кулаки могут стать частью своеобразной мотивации. Драко тому подтверждение — слова на него не действуют, я применил к нему некую силу. Она подействовала, но ты абсолютно прав — силой в полной мере ничего решить нельзя. Поэтому, пока на Драко действует испуг от моего удара, так скажем, я буду действовать на него психологически, — он постучал по лбу пальцем. — Чистая математика. И гнев Северуса сменился удивлением. — Это гениально, — невольно признал Северус. — Я знаю, — улыбнулся Франц. — Я могу идти? У меня, вообще-то, урок, а профессор Макгонагалл не особая фанатка опозданий. — Да, конечно, — кивнул Северус, и Франц скрылся из виду. — Всё-таки, ты вылитая мать, — неожиданно для себя признал Северус.***
Остальные уроки прошли… странно. Страннее некуда. У Франца уже начало складываться впечатление, что он медленно, но верно начинает сходить с ума. И Гермиона с ним за компанию. Ощущение того, что в Хогвартсе присутствует посторонний человек, не покидало Франца с самого утра. Более того, когда Франц оказался рядом с Гермионой на Трансфигурации, это чувство перекинулось и на нее. Теперь и она ощущала позади себя присутствие человека, который явно обладал большим магическим потенциалом. Франц, сидя на всех уроках, вертелся каждые две минуты на месте. Его начинало сводить с ума чувство того, что ему в спину смотрят. Дышат. А иногда даже дотрагиваются. Это ощущение было ужасным, оно пугало, оно наводило на самые страшные мысли. А кулон, пульсировавший уже без конца, только дополнял картину. Ясно было понятно — в Хогвартсе кто-то был. И он или она ходил по пятам. Гермиона сидела на Истории магии, прижавшись к Францу, сидевшему на соседнем стуле за одной с ней партой, и уложив ему голову на плечо. Она прикрыла глаза и почувствовала, как же сильно колотится у неё сердце, она чувствовала, как оно бьется у неё в мозгу. А причиной этому было то, что теперь ей дышали в спину. Гермионе очень хотелось разбудить Франца, который подперев свободной рукой голову уснул беспокойным сном, то и дело вздрагивая. Но она не могла — Франц ночью по-прежнему спал отвратительно. Она едва не вскрикнула, она дыхание достигло ее уха, а, по ощущениям, длинные волосы коснулись ее щеки и плеча. Она зажмурилась, приготовившись к смерти, но… она лишь услышала женский шёпот. Приятный женский шёпот. Слова, которые произнесла женщина, заставили ее нахмуриться: «И когда сотни красавиц будут кричать его имя, твой шёпот будет громче». После этого дыхание в спину прекратилось. Но ощущение присутствия другого человека за спиной не исчезло. Теперь оно только подтвердилось. Гермиона, все ещё слегка напуганная произошедшим, обвила руками предплечье Франца и прижалась к его телу ближе. От ее прикосновений Франц поморщился и проснулся. Увидев напуганное лицо Гермионы, сон сошёл в синего мгновенно. Он поднял ее лицо за подбородок: — Что случилось? — тихо, ещё хрипло ото сна, спросил Франц, глядя ей в глаза. Он огладил ее щеку большим пальцем: — Ты напугана. — Мне кажется, здесь кто-то есть, — почти беззвучно прошептала Гермиона. — Тебе тоже?! — повысил голос Франц, отчего Гарри и Рон, спящие на парте впереди них, проснулись и повернулись к ним. Франц несколько секунд смотрел на них, после чего спросил: — Вам не кажется, что здесь кто-то есть? Рон сонно непонятливо поморщился: — Что за глупые вопросы… — Вообще-то, да, — замялся Гарри. — Мне показалось, я видел в коридоре, когда вы вдвоём подошли к кабинету, рядом с вами третью тень… — И какого черта ты молчал?! — находясь на грани истерики от волнения, спросила Гермиона. — За нами кто-то ходит, а ты… — Успокойся, — прервал Гермиона Францу, сильнее обнимая ее и целуя в макушку. — Теперь, хотя бы, мы уверены в том, что не сходим с ума, — Франц искоса посмотрел назад. — Я со всем разберусь. Пока молчите. Гермиона, Гарри и Рон молча кивнула. Парни вновь развернулись и легли опять на парты, а Гермиона устроила свою голову на плече Франца и слегка улыбнулась, когда он взял ее руку в свою и поднёс к губам.***
Франц, весь оставшийся урок думавший о чём-то своём и что-то чертивший в своей тетради, со звонком захлопнул ее и, отпустив Гермиону, стал дожидаться, пока все студенты выйдут из кабинета и коридоры опустеют. Когда же все студенты ушли в Большой зал на обед, Франц вышел из кабинета, как ни в чем не бывало достал книгу Ремарка «Время жить и время умирать», которую он носил с собой постоянно, и стал читать. И не делать вид, а именно читать. «Ночью грохот, катившийся из-за горизонта, опять усилился. Небо стало багровым и вспышки орудийных залпов — ярче. Десять дней назад полк был отведен с передовой и находился на отдыхе. Но русские приближались. Фронт перемещался с каждым днем. Теперь он не имел определенной линии. Русские наступали. Они наступали уже несколько месяцев. А полк уже несколько месяцев отходил…» Франц продолжал идти, уткнувшись в книгу, но теперь, бормоча слова книги под нос, искоса заметил то, о чем и говорил Гарри. Тень, убедившись, что он ее не видит, показала себя. Самого человека Франц не видел, но по тени определил, это это была женщина достаточно высокого роста. Не оборачиваясь и не подавая виду, Франц продолжил чтение. Так он шёл до самого Большого зала, следуя своему плану. «Гребер вошел в церковь. К запаху селитры и гнили примешивался трупный запах. Он осветил карманным фонариком углы. В одном стояли две разбитые статуи святых, а рядом лежало несколько рваных мешков из-под зерна; при Советах помещение, видимо, служило амбаром. У входа намело много снега, и в снегу стоял ржавый велосипед без передачи и шин. Посредине лежали мертвецы на плащ-палатках. Они лежали в горделивом одиночестве, суровые, чужие всему на свете…» Наконец, Франц дошёл до Большого зала. Продолжая смотреть в книгу и читать, тем самым не давая человеку забраться в свои мысли, он вошёл в помещение. Как только все увидели Франца, который шёл и читал, искоса глядя назад, все замолчали. Северус и все преподаватели уставились на эту странную картину. А Трелони тихо воскликнула и закрыла рот рукой: — Что ты видишь?! — зарычал тихо Северус. — Мертвая, — дрожащим голосом произнесла Сибила. — За мальчики идёт женщина, которая уже давно мертва… Преподаватели в ужасе уставились на Франца, который по мере приближения к центру зала сбавлял шаг. «— Удивительно, как начинаешь понимать других, когда самому подопрет, — сказал он. — А пока тебе хорошо живется, ничего такого и в голову не приходит. — Конечно, нет. Кто же этого не знает! — Да. Но гордиться тут нечем. — Гордиться? Кто думает об этом, когда дело идет о собственной шкуре! — Зауэр смотрел на Гребера с удивлением и досадой, — И вечно вы, образованные, чего-нибудь накрутите. Не мы с тобой эту войну затеяли, не мы за нее в ответе. Мы только выполняем свой долг. А приказ есть приказ. Да или нет? — Да, — устало согласился Гребер». Когда Франц дочитал главу, он застыл на месте и… — Beten Sie, dass Walhall Sie wie einen Krieger willkommen heißt! * — закричал Франц и, как из ниоткуда, выхватил меч и под взвизги студентов круто развернулся, откинув книгу, и… приставил к горлу начинавшему обретать очертания силуэту. — Говори, кто ты, черт возьми! Иначе я тебя убью! — А реакция у тебя хорошая, — усмехнулся женский голос. — Не зря тебя учила! Похвально! Гордость берет, знаешь… Все уставились на силуэт, который начинал проявляться, и дружно ахнули. Перед ними стояла высокая стройная женщина лет тридцати с длинными ярко-рыжими волосами, в которых была странная небольшая золотая корона. На ней было надето темно-синее платье, едва не чёрное. Франц, увидев ее, слегка опешил, но спустя секунду убрал оружие от ее шеи. — Прошу прощения, мисс Бахтейжар, — прокашлялся Франц. — Впредь не делайте так больше. Я вас чуть не убил. — Ты? Меня? И убил? — Хюррем надменно цокнула языком. — Насмешил. Не переоценивай себя, Франц. Тебе до меня, как до Вальхаллы пешком. — Не сказал бы, — тихо прошептал Франц, но тут же развернулся к Хюррем, которая прошла мимо него, разглядывая помещение. — Что вы здесь делаете? — Ты не выходил долго на связь, и я решила сама тебя навестить, — рассматривая зачарованный потолок и не обращая внимания на взгляды учеников и учителей, ответила на английском с немецким акцентом Хюррем. — Как раз проверила твои навыки. Ты по-прежнему можешь видеть спиной и продолжаешь делать успехи в аналитическом мышлении. Это похвально! — она развернулась к нему лицом. — Почему, когда ты понял, что за тобой наблюдают, стал читать книгу? — Чтобы ты не влезла в мои мысли, — пожал плечами Франц. — Когда читаешь и погружаешься в ткань сюжета, человеку становится труднее применить к тебе легилименцию. Особенно это становится трудным, когда человек двигается. — А зачем ты пришёл сюда? Зачем сделал так, чтобы все увидели данную картину? — сощурилась Хюррем. — Я хотел, чтобы в случае чего мою или твою смерть засвидетельствовали, — спокойно ответил на вопрос Франц. — Если бы меня убили и никто не увидел, при каких обстоятельствах это случилось, повторилась бы ситуация с моей… — Франц шумно выдохнул, — с моей одноклассницей из прошлой школы. — Да, — снизила голос Хюррем. — Бедная девушка, такой смерти и врагу не пожелаешь… — она взглянула на Франца и тронула его плечо рукой, на которой красовался перстень с красным изумрудом. — Время идёт, и ты все меньше становишься похож на свою мать… — Что? — ошеломлённо уставился Франц на Хюррем. — А на кого, по вашему, я похож, если не на неё?! Хюррем повернула резко голову к Северусу, встретившись с ним взглядом. Тот что-то увидел в ее глазах, но промолчал. Она вновь повернула голову на Франца. — Придёт время, и ты поймёшь, — философски изрекла Хюррем. — Уважаемый профессор Снейп! Вы не будете против, если я заберу Франца до вечера? Я верну его ровно в шесть часов вечера к ужину лично вам в руки. — Если это так необходимо, — нехотя согласился Северус. — — Я вас благодарю, — ехидно произнесла Хюррем. — Давай руку, орёл! Франц сверкнул на неё глазами, но все же протянул ей руку. Только взявшись за руки, они тут же исчезли. — Какого… — едва не трясясь, произнёс Гарри Поттер. — Что это за женщина? — Хюррем Бахтейжар, — также находясь в удивлении ответила Гермиона. — Франц рассказывал о ней. Она Великий полководец Магической Германской империи Райс. Он говорил, что она очень красива, умна, несколько сквернословна, амбициозна… Но он мне не говорил, что она… — Точная копия моей матери, — закончил за неё Гарри, чувствуя, как сердце проваливается куда-то далеко.***
* Молись, чтобы Вальхалла встретила тебя как воина!***
Время клонилось к вечеру. Наконец, Хюррем и Франц завершили работу над планом военных действий и их стратегией в бою и теперь сидели за столом, на котором была расстелена карта, и курили. — У тебя хороший вкус на девушек, — выдыхая едкий дым в потолок, произнесла Хюррем. Она усмехнулась в пространство: — Что Марлена, что Ариэль, что Скарлетт, что Катарина и Флоренс… Но эта девушка… — она вновь затянулась, — должна сказать, я наблюдала за вами весь день, и она произвела на меня просто прекрасное впечатление. Она умная, амбициозная, смелая, готова всегда помочь тебе, и между прочим, ты с ней отлично смотришься… — Спасибо за комплимент, — улыбнулся Франц, куря сигарету. — Возможно, — она затушила окурок в пепельнице, — эти слова тебя разозлят. По крайней мере, большинство мужчин они злят. Но, — она рассмеялась, — наверное, глупо отрицать очевидное, да? — она уставилась на Франца. Тот прочитал все в ее зелёных глазах и улыбнулся: — Да, ты согласен. Если за спиной мужчины не стоит сильная женщина, этот мужчина слаб. — Вы часто говорите эти слова, — кивнул Франц. — И в некотором ключе я с ними согласен. Но все же я придерживаюсь мнения, что сила человека определяется самим человеком. Хюррем закатила глаза и отпила вина. — Типичные мужики, — отмахнулась Хюррем. Она погрозила Францу пальцем: — Попомни мои слова. Придёт время, и ты вспомнишь их. Франц ничего не ответил, устремив взгляд в окно. — Как дела обстоят в империи? Только честно, — выдохнул Франц, потушив сигарету. — Честно так честно, — вскинула брови Хюррем и поджала губы. — Все очень плохо. — Франц поднял голову и нахмурился. — Совет отстранил меня и Вильгельма от правления. Эти старые ублюдки считают, что женщине не место в Совете, — он фыркнула, поджигая новую папироску. — Тупые мужланы. Они даже ногтя моего не стоят! Хильда в своё время убрала с постов всех самых сильных советников и оставила только тех, кто лизал ей ее задницу и не перечил ее капризам. Вот поэтому люди в печали, поэтому они начинают бунтовать, поэтому они не хотят, чтобы Кармина стала Императрицей! — зарычала Хюррем, и в ее глазах блеснул огонь. Она с силой сжала бокал. — Потому что люди понимают, что Кармина ещё тупее, чем ее тупая мамаша! Она уничтожит всю империю, величие которой уже трещит по швам! Есть только один человек, который способен отвергнуть всех врагов и решить все проблемы в стране, и это ты, черт возьми! — Франц едва заметно вздрогнул, когда бокал в руке Хюррем лопнул. Она недовольно поморщилась, состроила смешную гримасу и взяла салфетку, вытирая руки от вина. — Короче говоря, как только тебе исполнится шестнадцать, мы начинаем действовать. Это больше не может продолжаться. Мы должны показать, кто в доме хозяин! Хюррем взглянула в лицо Франца и растянула свои губы в улыбке. Глаза Франца загорелись огнём, губы искривились в усмешке. Он взял в руки свой бокал вина, налил в другой, целый, вина для Хюррем, и поднял его над картой территорий своей страны: — Помнишь, что говорил дед Ральф? — вспомнил Франц, глядя на Хюррем. Она утвердительно кивнула и подняла свой бокал, в унисон произнеся с Францем: — Успех любит терпение. С этими словами они выпили содержимое бокалов, закрепив свой договор. — Франц, — поставив пустой бокал на стол, обратилась к нему Хюррем. — Напомни мне, как называют искусное притворство? — Дипломатией, — поморщился Франц. Он усмехнулся: — А еще — политикой.***
Северус сидел в Большом зале рядом с директором, ее отрывая взгляда от часов. Было без одной минуты шесть. — Где это рыжая хамка? — зарычал тихо Снейп. — Мало того, что она огрызается мне, считая меня пустым местом, так ещё и ведёт себя с моим сыном так, будто это она его мать. — Северус, — услышав слова Снейпа, встрял Альбус. — Я наслышан от Эды, что Хюррем Бахтейжар была воспитательницей Франца. Так что, в некотором роде она действительно считает его своим сыном. — То есть вас совершенно не смущает сама эта женщина? — вклинилась и Минерва, все ещё не отошедшая от шока. — Да это же Лили Эванс! — Не говорите глупостей, профессор Макгонагалл, — отмахнулся Северус, хотя был с ней согласен. — Да, она похожи… — Похожи?! — воскликнула Минерва, но тут же понизила голос. — Она ее точная копия! Неужели вы… Неожиданно двери Хогвартса распахнулись и на пороге показался Франц. Он усмехнулся и отсалютовал учителям. Оторвав взгляд от студента-наследника, они заметили, что позади него стояла Хюррем Бахтейжар и нагло улыбалась, с интересом рассматривая всех присутствующих. — Я же обещала, — усмехнулась Хюррем, указывая рукой на часы. — Верну ровно в шесть часов вечера в целости и сохранности. А свои обещания я всегда исполняю. Северус прищурился и сдержанно кивнул. Он чувствовал, что в нем поднимается волна ненависти к этой женщине, хотя она ничего такого не сделала. Не успела ещё. — Позвольте узнать, — Хюррем подняла голову и надменным взглядом уставилась на профессора Амбридж. — Как ваше имя, дорогуша, и кто вы такая? Хюррем выпрямилась по струнке смирно и заложила руки за спину. Под ее взглядом, яростным и огненным, профессор Амбридж невольно поёжилась. — Мое имя — Хюррем Бахтейжар, — твёрдо и громко выговорила женщина. — Я являюсь Великим полководцем Магической Германской империи Райс и командую ее многотысячной армией. Также я была воспитательницей наследного принца Франциска Ральфа Северуса Райс-Снейпа. У вас ещё есть вопросы? — Да, — ехидным голосом продолжила допрос Амбридж, хотя уже чувствовала, как под взглядом этой женщины у неё дрожат коленки. — О чем вы разговаривали с мистером Снейпом-младшим? — Это конфиденциальная информация, — опередил Хюррем Франц, чувствуя, как в нем закипает ярость. — И мы не обязаны перед вами отчитываться. — Ах, так, — протянула, повысив голос, Долорес, встав со своего места. — Так как же мы можем сотрудничать с членами Совета Магической Германской империи Райс, если они не желают нам доверять? Франц оскалился и хотел уже едко ответить, как услышал, как Хюррем… смеется. Она хлопнула в ладоши и, сквозь смех, произнесла: — Дорогуша! — после этой фразы Хюррем резко перестала смеяться, а свечи в зале полыхнули, как и гнев в Бахтейжар. — Да кто ты такая, чтобы мы ставили тебя в известность? Я не отчитывалась за свои действия даже перед самим императором Ральфом, да упокоит Один его душу грешную! — она перекрестилась. — Я не стану склонять свою прекрасную голову перед кем-либо, и перед тобой уж точно! — Значит, наше сотрудничество… — начиная краснеть, взвизгнула Амбридж, но… она не поняла, как замолчала, увидев поднятую руку Франциска. — Нашим сотрудническом занимаетесь не вы, а я, — властно проговорил Франц. — Вы не вправе решать, что я должен делать, потому что это судьба моей страны, моего государства, моей Родины стоит на кону! Министр магии Великобритании дал своё официальное согласие на помощь в возможных военных действиях, и ваше мнение в этом вопросе совершенно не важно! — Мистер Снейп, — начиная выходить из себя, произнесла профессор Амбридж. — Вы можете нам доверять… — Я сам решу, кому мне доверять! — взревел Франц, и его лицо приобрело ещё более властное выражение. — Я доверяю только своим глазам, тому, что вижу! Я слишком много испытал предательства за свою жизнь, слишком много раз из-за него едва не простился с жизнью! — голос Франца стал тяжелее стали, но Хюррем ясно видела, как сжались руки Франца. — Почти вся моя семья лишилась жизни из-за предательства! Оно как цепная реакция — по нарастающей сметает все на своём пути! — Франц перевёл дыхание. — Знаете, профессор Амбридж, — обратился к ней Франц уже тише, — в моей стране, в ее мифологии, есть притча. А заканчивается она такими словами: «Доверие, как и сердце, представляет собой дворец, сделанный из стекла. Однажды ты видишь, как он разбивается, и тогда каждый из миллиона осколков вонзается в душу человека». И я больше, — он повысил голос вновь, — не намерен чувствовать, как эти осколки вонзаются в мое сердце. Надеюсь, я понятно объяснил? Профессор Амбридж, уже трясущаяся от гнева, кивнула и села резко на стул, прожигая взглядом Франца и эту наглую женщину, которая, ухмыляясь, глядела на неё. Северус Снейп, которого слегка задели слова сына о предательстве, тоже усмехался, искоса смотря на профессора Амбридж. Столкнувшись взглядом с Хюррем, он увидел в ее глазах торжество, гордость… И ненависть вновь всколыхнулась в нем. И в Хюррем тоже. — Надеюсь, — оторвав взгляд от профессора Снейпа, произнесла Хюррем, — мы друг друга поняли? — ответа не последовало. — Замечательно! Желаю вам всего наилучшего! Хюррем круто развернулась и направилась к дверям. Но, распахнув их взмахом руки, она замерла. Хюррем развернулась и с наглой улыбкой на губах, глядя в глаза профессора Снейпа, произнесла: — Люди недаром говорят: характер закладывается в колыбели. Не так ли, Северус Тобиас Снейп? С этими словами она исчезла, предварительно поклонившись Францу.***
— Что эта нахалка о себе возомнила?! — разгневанно расхаживал по кабинету директора Северус. — Она думает, что раз она лучший полководец мира, она может так разговаривать со мной?! Да кто она такая?! — Северус, тебе придётся смириться, — выдохнул директор. — Судя по всему, Франц ей очень дорожит и очень ее уважает. — Если эта женщина ещё раз посмеет открыть рот в мою сторону, я лишу Империю Райс полководца! — взревел Северус, переводя дыхание. — Успокоился? — хихикнул директор. — Да, — хмыкнул Северус. Он повернулся к директору. — Франц так уверенно говорил об… этом. Доверии, мести, предательстве… — Северус обреченно прикрыл глаза рукой. — Словно передо мной стоял взрослый человек, повидавший немало бед на своём веку. А ведь ему, — он выдохнул, — ему всего пятнадцать… Он ещё ребёнок… — Альбус понимающе похлопал Северуса по руке. — Беда учит лучше всех предостережений и советов, — изрёк Альбус Дамблдор. — И Франц усвоил этот урок как никто другой.