«Пара ящиков виски.
Мы закрылись в квартире на все выходные.
Ебались и пили. Отказались от мира.
Не казались, а были, были, были, были…»
Эмиль усмехнулся от того, как эта песня подходила их посиделке. Дима намешивал уже четвёртую порцию виски с колой. Разум постепенно мутнел. Взгляды тоже. — Ты когда-нибудь трахался под «Бонус уровень»? — грязно спросил парень, улыбаясь и забирая свой стакан, напоследок закинув кубик льда. Дима немного выпал от вопроса, не сводя взгляда с младшего, но старательно пытался делать вид, что его это ни капли не смутило. — Моя любовь к Юре пришла после того, как пропал интерес к сексу. — Ровно ответил Масленников, выпивая за раз почти половину. — И ты мне говорил, что он вернётся? — кареглазый громко посмеялся. — Ты же сексолог! Как ты учишь людей трахаться, если сам.. — Да не учу я их трахаться, с чего ты взял? — Дима раздражённо хмыкнул. — Я ставлю диагнозы, помогаю решить проблемы, связанные с этой сферой, провожу консультации и так далее. — А почему ты выбрал себе такую профессию? — Почему тебе это так интересно? — Может, тоже хочу уйти в эту сферу. — Усмехнулся и встал с дивана, потягиваясь с протяжным стоном то ли наслаждения, то ли усталости. — Выбери другую. — Отмахнулся Дима. — Мне психология больше нравится. — Вполне логично для человека с синдромом спасателя. — Улыбнулся Эмиль, когда его одарили строгим взглядом. Заметил, что Масленников слишком быстро опустошил свой стакан, громко стукнув им о стол. — Воу, неужели, настолько неприятную очевидную вещь сказал? — Если ты думаешь, что сексология это про секс, то я тебя разочарую: это намного глубже. — Быстро смешал себе новую дозу расслабления из того, что осталось. Иманов усмехнулся. — Прям глубже? На его вопрос ответили раздражённым цоканьем. Дима продолжил наблюдать за действиями младшего. — Эх, — драматично начал Иманов, доставая бутылки из под стола, которые туда вернул Масленников пару секунд назад. — А ведь я как-то представлял себе твою жаркую ночь с девушкой. — И как? — Не знаю. — Ответил равнодушно, рассматривая почти бутылку виски, будто видит впервые. — Не понравилось. — Соврал. — Получается, зря я тебя превозносил. Масленников тихо посмеялся и запрокинул голову, аккуратно и вальяжно держа в руке свой последний бокал с виски. Пытался привести себя в чувства и пришёл к выводу, что нужно на боковую. А Эмиль подошёл к старшему так, что того накрыла тень, от чего мужчина медленно вернул голову в прежнее положение. Смотрел на Иманова снизу вверх. В животе неприятно свело. Сглотнул и натянул привычную ухмылку. — Хочешь опробовать технику «Бандитос» ? — отчаянно пытался пошутить, хищно выискивая каждое лёгкое движение парня, буквально нависающего над ним. В мгновение Иманов ловко забрал бокал с остатками коктейля из рук старшего и направился к барной стойке. Залпом допил содержимое и поставил стакан на стол. Зажмурился. Кто ж знал, что Масленников решил не разбавлять виски. — Хватит, — пустая бутылка Jack Daniel's встала рядом с мусорным ведром. Эмиль отметил про себя, что завтра нужно выбросить мусор, — мы же не хотим ужраться без повода. — Да как тут ужраться? — усмехнулся старший, смотря на отражение Иманова в панорамном окне напротив, — у нас же не ящик виски. Тот смерил сидящего на диване тяжелым пьяным взглядом. — Эмиль, — неуверенно начал Масленников, — я не знаю, какие у тебя отношения с матерью, и не хочу против твоей воли копаться в твоем прошлом, но… — замолчал, продолжая смотреть в пол. Перевёл виноватый взгляд на брюнета, — я бы на твоем месте пошёл завтра на свадьбу… Повисла неловкая тишина, которая тянулась, по ощущениям, минут десять. Спать хотелось жутко, а думать уже не было сил — от слова «совсем». Если не пережить эту противную стадию, то Эмиль уже не будет себя контролировать, что не есть хорошо. Было чувство, что, как только он примет горизонтальное положение и голова коснётся подушки, его вырубит в ту же секунду. Масленников ощущал примерно то же самое, только, возможно, чуть в меньшем объеме. Его устойчивость к алкоголю была чуть получше в силу комплекции, роста и возраста. В свои недалёкие студенческие годы он частенько с однокурсниками тренировал подобные навыки по устойчивости ко всему подряд. Постояв и потупив в одну точку, Иманов сумел всё-таки наскребать из своих уставших уголков сознания и тела немного стамины для похода в ванную. Он тихо зевнул и направился в сторону своей комнаты, откуда почти сразу же и вышел, не дав Диме посидеть в одиночестве. Хотя тот сам неплохо справлялся с отстранением от реального мира. Встрепенулся так, будто Эмиль не дверь в ванную комнату открыл, а взвёл курок пистолета. — Ты в душ? — вопрос был таким громким и неожиданным, что сам Масленников дёрнулся, вставая с дивана, параллельно наблюдая за младшим. — Хочешь присоединиться? — усмехнулся парень, скрываясь за чёрной дверью. Масленников почти истерически посмеялся, прикрывая лицо рукой. «А ведь он даже ответить не дал», — сразу одёрнул себя от подобных мыслей и дальнейшей визуализации полёта фантазии. Внушал себе, что это из-за алкоголя. Да, однозначно из-за него. Нужно было срочно что-то предпринять, поэтому он не придумал ничего лучше, чем пойти в свою комнату, снять рубашку и завалиться в большую, мягкую и немного прохладную кровать. Ощущения непередаваемые. Как только он закрыл глаза, темнота, поглощающая его сознание, тут же начала кружиться, от чего хотелось то ли плакать, то ли смеяться. По итогу было принято решение уснуть как можно быстрее. И цель была почти выполнена, пока Дима не почувствовал, как прогибается матрац, а по спине пробежали мурашки от холода. Он в недоумении привстал на локти и перевернулся с правого бока на противоположный, замечая рядом с собой школьника, который по-хозяйски удобненько устраивается на левой стороне масленниковского спального места. — Ты ошалел? А Эмиль даже не дёрнулся от вопроса и тона, с которым он был задан. Честно, Дима всю душу и всё своё ахуевание в них вложил. Пришлось предпринимать ещё и силу. — Иманов! — дёрнул на себя одеяло и в одно движение заставил парня сжаться от внезапно наступившего холода. Глаза всё же пришлось раскрыть. — Ты чё припёрся сюда? Вали к себе! — Чего? — с искренним недоумением спросил младший. — Это ты с какого-то перепугу завалился ко мне в комнату! — вернул себе одеяло. — Скажи спасибо себе за то, что споил меня и мне лень тебя выгнать. — Да ты не ошалел, ты ахуел! — нахмурился Масленников, пытаясь вернуть одеяло. — Нарушил моё личное пространство да ещё и материт. — Устало пробубнил младший, крепко вцепившись в тёплое полотно. — Иди к себе спи! Не поверю, что ты настолько пьян, чтобы комнату перепутать! — а в ответ тишина. Дима немного успокоился, прислушиваясь. — Уснул, что ли? Минуты три боролся с мыслями и идеями о том, чтобы пойти спать на диван или в комнату Иманова, которая явно на данный момент оккупирована спящим комком власти в этом доме, а по итогу решил, что СВОЁ ложе он покидать не намерен. Подумаешь, поспят один раз вместе. Дети же спят со своими родителями? До определённого возраста… В любом случае, уходить Дима не хотел, как минимум потому, что очень сильно клонило в сон, несмотря на то, что данная ситуация неплохо так взбодрила. А вот Иманову явно было всё по трём буквам, на которые так и чесался язык послать, да не этично. Подвинулся почти к самому краю, натянув одеяло так, что оно еле-еле закрывало его тело. А что поделать? От неожиданного кроватного соседа сейчас ничего не добиться. Сам споил, сам виноват. Ещё и решать, что с обещанием о свадьбе делать… В планах на вечер было уломать школьника на этот план-скам. Ну и хорошо провести вечер. Увы, таковым он не ощущался, хотя бы потому, что было очень много колкостей и недосказанностей. А начиналось так красиво… И вот Дима почти отправился в путешествие по отдалённым уголкам своего пьяного сознания, как волна бодрости из-за неожиданного прилива холода окатила его тело, уже привыкшее к тёплым объятиям одеяла. Снова привстал на локти и зло посмотрел на Иманова, который закутался в ДИМИНО одеяло. Буря эмоций окутала полуспящий рассудок Масленникова прямо как и мягкое, нежное одеяло спасало замёрзшее тело подростка от холодного воздуха. Но порыв возмущения и ворчания старшего это не остановило, и он тут же схватился за близкий к нему край, потянув на себя. Не рассчитал силу и упал на левый бок, а Эмиль от такого резкого движения раскрутился, будто гусеница, поворачиваясь лицом к старшему. Теперь они оба лежали лицом друг к другу, зато накрытые одеялом. Масленников замер в ту же секунду, как всё это произошло. От такой близости, казалось, что замерло само сердце. Иманов лежал такой же ошарашенный с приоткрытым ртом от удивлённого возгласа, который потерялся где-то со стуком в груди. Сон как рукой сняло. У обоих. Глаза уже привыкли к темноте. Теперь Дима отчётливо видит недоразумение и осознание всей ситуации в чёрных глазах напротив. Старший уже был готов к побегу брюнета, но тот застыл, словно зачарованный. В мгновение стало очень тепло, даже жарко. Хотелось скинуть одеяло и сбежать первым. К чёрту эти принципы! Он был готов переждать эту долгую ночь хоть на коврике в ванной. Там полы с подогревом. На удивление, Дима нарушил тишину первым, произнеся хриплым шёпотом: — Ты… — с трудом сглотнул. Воздух предательски покинул лёгкие, — забрал моё одеяло. — А ты забрал мои мысли. Иманов, сам того от себя не ожидая, аккуратно коснулся ладонями лица старшего и притянул к себе. Дима готов поклясться, что в тот самый момент, как их губы соприкоснулись, он был готов провалиться под землю или спрыгнуть с 70го этажа небоскреба. Лежал неподвижно, пытаясь успокоить сердце, которое ебашило так, что он не слышал свои мысли. Возможно, что их просто не было. Масленников отметил про себя, насколько чувственно и невесомо Эмиль коснулся его губ. Не верил, что парень может быть… таким. Казалось, что это длилось вечность, как два урока биологии подряд с самого утра. Но всё это было в голове Масленникова, в отдалённой вселенной, где время остановилось, а внутри всё захлёстывало от новых ощущений. В действительности же Иманов давно углубил поцелуй, когда получил одобрение старшего, взявшего его за запястье и поддавшегося вперёд. Помимо смеси из возбуждения, страсти и неловкости, Дима чувствовал, как алкоголь растекался по венам, а все ингибиции исчезли напрочь. Глаза закрыты и непонятно, от чего кружится голова: от пяти бокалов виски или от действий младшего. А дальше всё происходит само. По наитию. Их дыхания смешиваются, оба отдаются моменту. Поцелуй перерастает во что-то более пошлое, когда Иманов седлает бедра старшего, нависая над ним, но не отрываясь от губ. Дима в очередной раз за эту ночь привстаёт на локти, в этот раз в попытках стать ближе. Иманов не убирает рук с чужих скул — старший делает это сам, отстраняя того от себя. Они отчаянно пытаются отдышаться и не думать о… Просто не думать. — Утром ты об этом пожалеешь, — предупреждает Масленников, не отпуская чужое запястье. — Это будет утром. Расценив это как обоюдное согласие, Дима садится и первый утягивает партнёра в новый поцелуй. Тот вышел мокрым и невероятно возбуждающим. В это время Эмиль хаотично изучал спину, плечи и грудь разгорячённого тела в попытках найти более чувствительные зоны. Когда он потянул старшего за волосы, отстраняя от себя, тот издал томный стон, от которого в ту же секунду вскружило голову. Иманов припал губами сначала к шее, кусая и оставляя красные следы, потом осторожно прикусил мочку уха. По реакции понимал, что делает всё правильно. Дима не знал, куда себя деть: в свою очередь крепче сжимал талию парня, притягивая ближе к себе, но так, чтобы тот не заметил его возбуждения. Эмиль действовал аккуратно, однако профессионально и местами дерзко, отчего голову сносило круче, чем от виски. Это несравнимо. Как только Эмиль отстранился от чужой шеи и хотел опуститься ниже, его уверенно повалили на спину. Тот зажмурился, когда в голове всё вновь закружилось. Не успел отдаться этому ощущению: губы старшего на его шее, а через пару мгновений — на груди, отвлекли, не позволяя думать ни о чём другом, кроме как о руках Масленникова, где только можно. Эмиль изогнулся от нахлынувших ощущений, кусая большой палец своей руки. Он никогда не позволял своим половым партнёрам касаться губами его тела. Максимум — шея, на остальное тратить время не хотелось. Всегда стремился доставить удовольствие именно пассии, а не себе. Наслаждался самим процессом и его нюансами, куда не входило ублажение его самого. А тут захлестнуло так, что он на мгновение забыл весь свой годами накопленный опыт. Чувствовал себя мальчиком-девственником, даже не думая о том, что между его ног сейчас сидит мужчина. Тот влажно обвёл языком ареол соска, после прикусив бусину, параллельно играясь пальцами со второй. Иманов был готов взлететь. При этом резко поймал руку старшего, когда тот решил спустить резинку чужих спальных штанов. Дима замер, удивлённо наблюдая за младшим. Тот хитро улыбался, освещённый ярким лунным светом. — Алиса, — колонка без замедлений откликнулась, — включи плейлист на «поебаться». — Алиса, — тут же перебил Дима, — включи playingtheangel. — Поймав обворожительную улыбку напротив, Масленников наклонился, пропуская мимо ушей глупые предупреждения колонки. Эмиль притянул старшего к себе, уже без всякого стыда или смущения сплетая их языки, пока Дима ловко стягивает его штаны. В скором времени они летят на пол, а позже к ним присоединяются и хозяйские. Эмиль пропустил тот момент, когда Масленников успел достать смазку и пару презервативов. Также упустил момент, когда в него вошёл один палец. С каких пор он снизу? Хотел было начать брыкаться и возмущаться, но ему так нравилось ощущать руку старшего на своей талии, так нравилось присутствие чужих губ на своих, что он просто мычал, легонько кивая, когда привык к неожиданному проникновению. Всё бурлило, когда внутри было уже три пальца. Бушевало, когда они двигались быстрее. Ну не может быть такого, что его нагнули. Не может. Он же никогда… Никогда не проживал эти эмоциональные качели. Мозг со своими принципами был послан нахуй, как и его хозяин. Эмиль просто отдался моменту. Диме. Крепко обнимал его за шею, в порывах царапая спину. На момент удивился тому, насколько аккуратным, нежным и сдержанным был его партнёр. Сам не двигался, не ускорялся, пока не получит согласия принимающей, так сказать, стороны. Стоны заглушали голос Юры из умной колонки. А когда заиграл тот самый трек («Бонус уровень»), Эмиль не смог удержаться и, зажмурившись, прошептал на ухо: — А теперь можешь уверенно говорить, что трахался под эту песню. Его заткнули грубым поцелуем, а улыбка стала только шире. Всё это время Эмиль боролся с ощущением неправильности. А ещё размеры Масленникова не совпали с предполагаемыми в его пьяном бреду. Однако благодаря вниманию со стороны мужчины и непривычно нежным «Расслабься», «Не зажимайся», «Скажи, как будешь готов», Иманова это почти не напрягало физически. Зато неплохо так напрягало морально. Все мысли улетели куда-то в мусорку, к бутылке выпитого виски, когда Дима коснулся той самой точки, а Эмиль изогнулся, неожиданно выкрикнув. Слёзы застыли на его глазах. Его прижали ближе, покрывая шею, а после лицо нежными поцелуями. Чужая рука легла на эрегированный орган, помогая достичь предела ритмичными движениями. Эмиль всё это время пытался восстановить дыхание и принять новые ощущения. С первым пунктом было попроще. Отойдя от всех эмоций и от возбуждающего головокружения, он утянул старшего в сладкий поцелуй, положив руку ему на живот. Пальцем обвёл каждый кубик пресса, удивившись, как не обращал внимание на это ранее. Не обратил внимание и на смену позы, когда приходилось двигаться самому, опираясь то назад, то на живот лежащего Масленникова. Тот ласково и так успокаивающе поглаживал чужие бёдра, что на мгновение Эмиль перестал думать о том, что всё это — что-то неправильное. Сам не заметил, как Дима стал двигаться в такт. Их идиллию нарушил Его Величество Энтони, решивший, что это самый подходящий момент, чтобы потребовать у хозяев еду. Увы, кот был послан в зал одной из подушек. Спорить не стал, лёг где-то на диване и уснул в ожидании корма. Настрой был немного сбит смехом, но лёгкими умелыми движениями Эмиль сумел быстро довести своего партнёра до такого экстаза, который, как ему казалось, сам не ощущал. Это максимально разнилось с представлениями Иманова в тот день. Дима кончил намного сексуальнее. Спасибо лунному свету, позволившему насладиться этой картиной и даже присоединиться к ней, разделив непередаваемые ощущения. Иманов вырубился сразу, как только его голова коснулась оставшейся подушки. Старший поступил точно также, хотя пришлось использовать вместо неё кусочек одеяла, которым ранее накрыл уставшего парня рядом. Через время он почувствовал в ногах присутствие мягкого комочка, который редко когда снисходил до сна в хозяйской постели. «Неужели это из-за его присутствия»? — последнее, что пронеслось в голове перед тем, как его накрыла сладкая нега. 20.02.2021 Дима проснулся первым. В невероятной панике и холодном поту. Он быстро убрал одежду с пола, выкинул использованные презервативы и закинул в прикроватный столик лубрикант. Вернул подушку на её законное место, накормил кота и принял контрастный душ. Заметил в своём отражение в зеркале засосы. Сматерился про себя и быстро натянул водолазку. Не знал, чем ещё себя занять. Руки трясло, в голове всё мутнело, воспоминания этой ночи всплывали яркими эпизодами, отчего хотелось буквально вскрыться и скрыться. Тошнило. Поставил готовиться кофе, хотя от аромата жутко мутило, но это был единственный компромисс. Компромисс, в итоге посланный нахуй, потому что Масленников выбрал сигарету. Вышел на балкон. Руки тряслись настолько, что он психанул, выкидывая её куда-то в угол, так и не сумев зажечь. Вспомнил о том, что он как-никак психолог. Это помогло взять себя в руки и немного расслабиться после дыхательной терапии. Хотя бы зажечь сигарету и затянуться получилось. Сначала закашлялся с непривычки — уже и не помнит, когда курил в последний раз. Но облегчение с каким-никаким расслаблением пришли почти сразу. Мысли все пропали. Дима посмотрел в телефон: поспал часа два от силы. Абсолютно забыл о неотложных задачах на день из-за вышедшей из под контроля ситуации. Масленников был буквально комком нервов, непонимающим ничего, в особенности, что ему делать сейчас. Разбудить? Сам проснётся? Переложить в его кровать, в надежде, что всё забудет? Подсыпать что-то в чай? От последней мысли захотелось дать себе пощёчину, но не потребовалось: в дверь постучали. Срабатывает лучше любого будильника и пощёчины. Его осенило. Он же сам сказал Никите заехать в девять тридцать утра, чтобы поехать на примерку костюма. Паника накатила с новой силой. Быстро затушил сигарету, кинув в пепельницу, которая стояла чисто ради декора. Рванул к двери и, поправив волосы, будто это как-то ему поможет, открыл её. Подключив все свои актёрские способности, Дима улыбнулся, пропуская внутрь уставшего Влада, который явно был не рад столь раннему подъёму (если честно, то Дима вообще не понимал, что он тут делает, потому что приглашал только Сударя), и солнечного Никиту, который явно выспался и был воодушевлён запланированной поездкой. — Доброго утречка! — Крепко обнял друга и быстро снял обувь, пробегая в сторону кухни. Диму будто током ударило. — Доброе… — Протянул руку Солнышко, пытаясь скрыть зевок кулаком левой руки. Быстро пожал протянутую ладонь и тут же испарился. Пока Никита наливал себе кофе, приготовленный Масленниковым, тот закрыл двери во все комнаты, оправдавшись фразой: «Не хочу, чтобы Энтони везде свою шерсть пооставлял». Резнев сделал вид, что поверил. — Дим, — осторожно окликнул друга, а тот повернулся, как ошпаренный, — ты чего такой… смурной? — похихикал с собственной отсылки, но по реакции понял, что не вовремя. — Что случилось? Ты как комок нервов… Хочешь, массаж сделаю? — усмехнулся Сударь. — А где виновник торжества? — Влад прислонился плечом к холодильнику, сложив руки на груди. — Не говори мне, что он спит! — с наигранной возмущённостью спросил красноголовый, вогнав Диму в очередной ступор. Масленников ушёл в спальню, кинув напоследок: «Сейчас разбужу». Никита помотал головой и подошёл к Солнышко, протягивая тому свою чашечку кофе. Блондин нахмурился и отвернулся, будто он маленький ребёнок, которому мама сует брокколи. — Да что вы такие вредные сегодня? — хмыкнул Сударь, будто не он вчера весь вечер бегал за Владом, умоляя того отложить все дела и съездить с ними в ателье. Сам сделал большой глоток.***
Дима стоял перед кроватью и не знал, как подступиться: «Мне его коснуться? Нет, нельзя. Может, потянуть одеяло? Обычно работает… Нет! Вчера уже перетянул… Может, сделать вид, что я только пришёл? Хлопнуть дверью или шкафом, а он сам проснётся? Или всё же аккуратно за плечо? Нет… А если...» — быстро отдёрнул руку, хватаясь за голову. Ведёт себя, как… — Ты чего? Масленников замер. Медленно повернул голову к источнику звука. Надо же! Сам проснулся! — Помойся и одевайся. Через десять минут выезжаем. — Только и смог отрезать, направляясь к двери. «Пиздец, даже в глаза смотреть ему не могу». — Чего? Куда? — младший устало потёр глаза, переходя в вертикальное положение. — В салон. За костюмом на свадьбу твоей матери. — А-а-а, точно… ЧЕГО?