* * *
Афиши с лицом Ёнсон были расклеены, кажется, по всему Пусану: крупными буквами было написано «Премьера», а в уголке ютилось её имя в списке главных солистов, и у интересующихся людей её лицо вызывало улыбку и желание посетить оперу. Люди же незнающие любовались девушкой с постера и надеялись хоть раз в своей жизни встретить её на улице, не ведая, что она родилась и жила в Пусане, работала в театре и любила только одного мужчину. — Ёнсон-щи, ты готова? — напарник по театру, главный солист, Чон Хосок, широко улыбнулся девушке, когда она завершала в своём образе последние штрихи. — Конечно, Хосок-щи, пойдём — сегодня наша пора сиять. Эти слова были своеобразным гимном удачи, никто из ассистентов, суфлёров и главных певцов не уронил сценарий. Были соблюдены все приметы, и когда актёры переглянулись между собой, разрешили посмотреть на полный зал. Ёнсон выглянула лишь один раз, увидела Чонгука, одетого в строгий костюм-тройку, и рядом его родителей, которые читали программу и обзавелись даже театральными биноклями. Она могла поспорить, что бинокли у них куплены давно, потому что выглядели те старо, немного потёрто, будто хранились в футлярах и доставались постоянно, когда выбирались на разные постановки. — Там твои? — кивнул Хосок на ту самую ложу, где находились специальные гости, и Ёнсон с радостью кивнула. — Надеюсь, они получат удовольствие от оперы. — Я сама надеюсь, — и девушка перед выступлением в последний раз сжала жемчужное ожерелье, надеясь, что оно принесёт удачу. Прозвенел третий звонок, прозвучали предупреждения на нескольких языках по поводу съёмки и мобильных телефонов, и Чонгук вперил взгляд на сцену. Он, конечно, много раз был в театре, на различных постановках, даже, будучи студентом, сам участвовал в студенческом театре, и один из их спектаклей был воистину скандальным. Актёры в нём пили и курили, следуя сценарию, и пара преподавателей потом были в обмороке, но расхваливали игру и образы студентов. Голос Ёнсон раздался совершенно неожиданно, и он взбудоражил в который раз всё внутри Чонгука. На её шее блестело русалочье ожерелье, от самой девушки было не оторвать глаз, и парню несколько раз приходилось сглатывать слюну и стараться не думать, что её партнёр не должен к ней так близко стоять. В антракте госпожа Ли плакала, а потом сказала: — Ёнсон-и просто восхитительна! У неё такой глубокий голос, она так прекрасно отыгрывает, что я боюсь стать её очередной поклонницей. — Давай тогда поклоняться ей вместе, — со смехом сказал Чонгук, а его отец по-доброму улыбнулся. Конец оперы был печальным, половину зала пробило на слёзы, а когда начались поклоны певцов, Чонгук схватил букет, что всё это время покоился на его коленях, и побежал по проходу, лишь бы первым достичь своей роковой женщины и протянуть ей цветы. Ёнсон опустилась перед своим парнем на корточки, получая своеобразный знак внимания и шепча слова благодарности, слыша в ответ «Сегодня твой день». В гримёрку певцы вваливались довольные, счастливые, поздравляющие друг друга с премьерой, некоторых — с дебютом, а главную исполнительницу, самую главную Мату Хари, которую все так ждали, с её блестящим исполнением. Этот день был воистину самым счастливым в жизни Ким Ёнсон. А Чон Чонгук снова понял, что любит её больше всего на свете.Глава 11
30 ноября 2022 г. в 18:35
— Море, прошу, помоги мне, — говорила Ёнсон, раскачиваясь и чувствуя, что вода уже достигла её коленей. Горизонт потемнел, стал накрапывать маленький дождик, а голова закружилась с новой силой, будто девушка сейчас упадёт и навсегда лишится чувств.
Ёнсон побывала будто на пороге смерти и до сих пор чувствовала себя скверно, пускай могла стоять прямо и даже не кашляла; вся сыпь сошла, как по мановению волшебной палочки. Море будто вскипело, выплёвывая одну из бесконечных обитательниц с такими же светлыми волосами и таким же лицом, будто потерянная сестра-близнец, только утонувшая в самом детстве. Ким будто бы и не удивилась, смотря на Солу, улыбалась, а потом протянула ей руку, будто хотела помочь встать, чтобы русалка побежала вместе с ней на тёплый песок.
— Так это тебя хотел Нам Джун себе забрать, надо же, — уже не беспокоясь об одежде, Ёнсон села на дно, вода сразу промочила её всю, и Сола присоседилась рядом, поднимая ногу девушки и рассматривая окровавленную ступню. — И что с этим будем делать?
Сола немного подумала и сняла жемчужину с локона, принимаясь катать её в пальцах, а потом прикоснулась к израненной пятке, то же самое проделывая и со второй. Крови больше не было, как и царапин, дискомфорт прошёл, и Ёнсон прикрыла глаза — на море закипала буря, а в её душе расцветало спокойствие, которое никто не посмеет тронуть. Только вот русалка погладила по плечу, улыбнулась, будто бы прося рассказать всё, ведь половину истории она знала, а оставшуюся часть — нет.
— Ну… Нам Джун забрал меня к себе в квартиру, когда я в очередной раз потеряла сознание, — принялась говорить Ким, понимая, что хотела услышать русалка. — Я, конечно, пыталась сопротивляться, но ничего не вышло. Нам Джун пытался меня лечить, но больше, кажется, калечил. Я… я убежала на том моменте, когда пришёл Чонгук и они начали драться из-за меня.
Сола кивнула, а потом резко обернулась, вглядываясь в берег, а потом нырнула в страхе, спешно уплывая. Ёнсон тоже обернулась, надеясь увидеть там простых посторонних, но нет — на её беду, там был Нам Джун, который всё же нашёл её и сейчас стоял на берегу. Она не двигался, зато мужчина на берегу пришёл в действие, не стал избавляться от ботинок, а просто пошёл в море, с лёгкостью преодолевая расстояние между ним и девушкой. Он дёрнул её вверх, взяв за запястье, и заставил встать, вжаться лицом в плечо и почувствовать, как снова провели рукой по её волосам. Ёнсон поклялась, что, как только отомрёт от шока, сыграет в «Мата Хари» и отпразднует столь значимое для неё событие, сострижёт всю копну и перекрасится обратно, в природный чёрный цвет.
— Ты так смирилась, дорогая, — говорил Нам Джун, как обезумевший, и эти объятия, эти слова настолько претили, что Ким готова была упасть на колени и хорошенько проблеваться. Жаль, что там, в квартире, она вывалила на него не остатки ужина, а всего лишь воду — этого не хватило, чтобы почувствовать сладкий вкус мести. — Мне это больше по душе, чем твои брыкания. Моя русалочка, пожалуйста, останься со мной.
Чонгук перемахнул через последнее ограждение, как зарядил такой ливень, что он вымок до нитки в первую же секунду, а песок мог запросто засосать в тот момент в свои недра. Он уже откровенно ненавидел песок, море, всё, что его окружало, потому что тёкшая в квартире кровь заливала глаза и заставляла время от времени останавливаться во избежание головокружения. Сквозь заливающий глаза дождь он видел два силуэта в море, видел, как парень обнимал девушку, как та стояла, не могшая даже оттолкнуть, но потом Ким сделала над собой усилие. Чон всегда знал, что за жизнерадостностью и лёгкой ребячливостью крылась сильная личность, способная вытягивать все самые сложные роли в драматическом или оперном театре, потому что даже с берега были слышны её грому подобные слова:
— Ты никогда не получишь того, что желаешь, Ким Нам Джун.
Сильный толчок — и его друг оказался в воде, его рубашка, лицо, руки, волосы — всё промокло, и ещё пару секунду он смотрел на возвышающуюся над ним Ким Ёнсон, пока вокруг не стали плавать русалки, и всего их было четыре. Они схватили сопротивляющегося и кричащего мужчину под руки, и тогда над ним, как злобная фурия, возникла Сола, которая уже не боялась горе-аквалангиста, что выловил её летом. Она надавила на его плечи, опуская голову под воду, а её сёстры принялись рвать любую ткань на его теле. Ёнсон больше смотреть не могла, просто отвернулась, закрывая глаза руками и слыша лишь бульканье вместе с плесками воды, но вскоре всё стихло, осталась лишь буря и она в море, что было ей по колено.
— Ёнсон! — Чонгук, скинувший обувь и закатавший штанины, уже бежал к девушке, и она пошла навстречу, молчаливо преодолевая волны и счастливо улыбаясь — она была рада, что видела его, что он наконец-то рядом. Они заключили друг друга в объятия, и Чон затрясся — все эти движения стоили определённых усилий, и он мог сказать точно, что его силы на исходе и скоро его покинут. — Что произошло?
— Он настиг меня здесь, но та русалка, что на меня похожа, и остальные, на кого очень похожи девочки из моей группы, — казалось, Ёнсон себя чувствовала очень нервно, потому хохотнула и ещё больше прижалась к Чонгуку, гладя его руки и вдыхая аромат крови, смешанный с его парфюмом, — они спасли меня, понимаешь?
— Понимаю, — Чонгук оставил поцелуй на макушке девушки, и новый порыв ветра дал им понять, что пора уходить от воды. Если они постоят тут ещё хотя бы пару минут, их просто сдует в открытое море, к русалкам, что снова помогут им выплыть. — Пойдём домой. У пляжа нас ждёт машина.
Они не видели, как со скал за ними наблюдала одна-единственна русалка, натянувшая на себя полуразорванную мужскую рубашку и улыбающуюся — они с Чонгуком снова помогли друг другу. Соле пришлось вновь вернуться на глубину, дав и себе, и сёстрам слово никогда больше не всплывать на поверхность. Больше не будет никаких чудесных спасений и жемчугов в руках у людей, больше не будет людей, что знают о существовании русалок — слишком дорого морским девам даётся рассказ о них самих, слишком много загубленных из-за этого жизней и ненужных штормов, что зря колышут океан.
Чонгук нагнулся и взял с песка ботинки, прижимая к себе Ёнсон и невесомо целуя её в висок. Больше он не позволит ей болеть русалочьей болезнью, не позволит ни одному смертному касаться её так, как касается он, и пускай Ким Ёнсон была обычной девушкой, а он обычным мужчиной, Чонгук будет любить её целую вечность, столько, сколько понадобится, столько, сколько она сама укажет.
Господин Ли быстро отворил дверцу машины, помогая сесть Ёнсон, что осторожно ступала по асфальту, и Чонгук завалился рядом с ней, обнимая и прося их доставить как можно скорее домой. Они рисковали заболеть, только уже вместе, и требовалось добраться как можно быстрее до тепла, чтобы там отогреться, сесть, со смехом вспомнить всё и успокаивать прислугу словами «Всё хорошо».
Их довезли до ворот, но молодые люди не решились идти босиком по гравию — пошли по газону, время от времени фыркая и отряхиваясь от грязи. Выглянула с зонтом госпожа Кан, посетовала на то, что «молодые госпожа и господин» должны сразу посетить ванную, и Ёнсон с Чонгуком просто кивнули, соглашаясь. Им действительно стоило вымыться перед тем, как поесть — слишком много впечатлений, дождя и грязи, что облепливала штаны и босые ступни.
— Думаю, нам нужно будет сохранить в секрете то, что произошло на пляже, — Чон стягивал с девушки прилипшие промокшие вещи и вскоре оставил её в одном нижнем белье, стоящей прямо перед ним. — Можно?
А Ёнсон не нужно было разрешение — с мягкими поцелуями она стягивала одежду с Чонгука, потом заводила его под душ, задёргивая штору и включая воду. Уже потом, когда они окончательно вымылись и обработали раны друг друга, сидя в гостиной с чашками кофе и тёплыми блюдами, что приготовили за время их отсутствия, они поняли, что смолчать о своём маленьком приключении не смогут. Требовалось расставить все точки над «i», узнать все тонкости и выслушать друг друга, благо что Чонгук, что Ёнсон умели слушать и слышать собеседника.
Чонгук рассказал о многом: о том, как его в детстве спасла русалка, как потом он встретил её в своём бассейне в подвале — это Нам Джун её выловил и решил сделать «сюрприз». Поведал о том, как довёз русалку до моря, выпустил, а она на прощание подарила ему ожерелье, исполняющее любое желание, главное, что оно было искренним. А потом Ёнсон знает — они встретились в ресторане, потому что о выступлении рассказала Хеджин, и всё завертелось, как торнадо в море.
— Я в детстве любила играть с подругами в русалок, — проговорила Ким, откинувшись на спинку дивана. Воспоминания о детстве всегда вызывали улыбку, потому что она знала — это было самое беззаботное время, полное приключений, новых впечатлений и всего хорошего. — Мы бесконечно плавали в море, искали, кого можно утопить, а потом даже кого-то спасли от утопления, как оказалось. Наверно, именно поэтому появилась Сола, а потом спасла тебя. Вы поступили по отношению друг к другу очень благородно.
— Да, возможно, — рука Чонгука сжалась в кармане, а потом он оттуда выудил ожерелье, что за время их небольшого приключения вернуло свою яркость. — Я тут подумал… мне оно без надобности, только лишнее внимание привлекаю, да и желание моё исполнилось — я встретил самую прекрасную девушку на всей чёртовой Земле, — конечно, Чонгук лукавил, но это лукавство понравилось Ёнсон — не улыбалась бы тогда так, забавно морща нос и вызывая улыбку в ответ. — Не примешь ли от меня и Солы подарок, который явно не получала ещё ни одна смертная девушка?
— Конечно же, приму, — сказала Ким и позволила надеть на себя ожерелье. — Оно прелестно. Возьму его как реквизит для оперы, думаю, режиссёр против не будет, он у нас очень хороший человек.
— А когда уже премьера? Мне, если честно, очень интересно посмотреть, как ты будешь петь, — Чонгук придвинулся чуть ближе к Ёнсон и обнял её, прикрывая глаза.
— На будущей неделе, я достану специально для тебя и твоей семьи билеты, чтобы у вас был самый лучший вид на сцену, — Ким улыбнулась и прикрыла глаза, как и её парень. — И давай сейчас ляжем спать. Пускай день ещё не полностью прошёл, я, если честно, от него уже устала.