échapper de l'enfer

«20 января 2043 года»

Каждый ребенок, живущий в приюте, мечтает о семье. О родителях, которые будут заботиться о нем не смотря ни на что, о братьях и сестрах, с которыми можно будет играть днями напролет, о собственной комнате, которую не придется делить с еще десятью детьми, и о многих других, не менее прекрасных, вещах… А кто-то мечтает о более позднем подъеме. Серьезно. Шесть часов утра? Стефани бы хотела поспать подольше. Кажется, ей снилось, как ее удочерили вместе с Анной — лучшей подругой — и они вместе играли в догонялки на поляне, которая была поразительно похожа на приютскую. Что же, никто из них не видел мир вне приюта, поэтому было разумно, что и Стефани никогда не видела, как выглядят другие поляны. Потянувшись на своей кровати, семилетняя девочка сонно уставилась на радостно смеющуюся соседку по кроватям — Милли — которая, можно сказать, и потревожила ее беззаботный сон. Или, по крайней мере, была соучастницей этого вместе с остальными братьями и сестрами. — И откуда у тебя столько сил с утра, Милли… — протирая свои янтарные глаза тыльной стороной ладони, осипшим голосом спросила Стефани. — Как это — откуда? — удивленно протянула младшая сестра, во все глаза смотря на старшую. — Сегодня же Элли уезжает! Нам нужно ее провести, и для этого стоит потратить все свои силы, согласна? — А, точно… Сегодня уезжала домой их самая старшая сестра. Элли мечтала об этом на протяжении двенадцати лет, прожитых в приюте, который назывался «Благодатный Дом». В нем существовало правило: ребенок не может жить в приюте вечно, поэтому каждый должен был уехать в приемную семью до того, как ему исполнится двенадцать лет. Где-то неделю назад воспитательница приюта, которую все называли просто мамой, рассказала Элли о том, что теперь и у нее появилась настоящая семья. Ее мама и папа, у которых помимо Элли росли еще и две девочки помладше. О том, как сильно сестра была взволнована этой новостью, можно было даже не говорить вслух — все было написано на ее лице. «Я тоже хочу жить дома, а не в столетнем приюте. И тоже хочу, чтобы у меня были сестры — парочка, а не тридцать семь штук!» — поднимаясь с кровати и направляясь к зеркалу, чтобы завязать свои каштановые волосы в два хвостика, думала Стефани, понимая, что этот день будет тяжелым для нее. Выйдя в коридор, девочка обнаружила еще одну сестру, стоящую прямо возле двери, и, очевидно, поджидающую ее там. — Доброе утро, Стефани! — громко прокричала рыжеволосая девочка, широко улыбаясь. Казалось, что ее голос утопал в огромном разнообразии других, так же, как и она, оглашающих о наступлении утра. — И тебе утречка, Эмма… Вижу, у тебя тоже много сил. Поделитесь, — практически проныла Стефани. Каждое пробуждение давалось ей с огромным трудом, как и всегда. — Хе-хе, тебе просто нужно позавтракать, вот и все! Мимо них пронесся Нэт, убегающий от стремительно несущегося на него Дона. За ними, подскакивая, бежала четырехлетняя Конни, смеясь и держа в руках плюшевого мишку. Никто из них не был кровным родственником друг другу, хотя детей в приюте всегда было много. Почти сорок девочек и мальчиков, большей половине из которых не было и шести лет. Почему их родители были такими безответственными? «Ну, хотя бы наша мама о нас заботится. Хоть она и не родная нам, но очень сильно любит. Да и уследить за такой оравой… Героиня, не иначе. Хотела бы я написать о ней какую-то сказку, по типу тех, которые мы читаем в библиотеке». Когда дети дошли до столовой, оказалось, что стол уже был накрыт, и Стефани с Эммой чуть было не опоздали на завтрак. Мама уже сидела во главе центрального стола, когда девочки, немного смущаясь, сели на свои места. — Что же, все в сборе, — сказала женщина, поднимая в руках небольшой колокольчик и звоня в него. — Приятного аппетита! Каждый завтрак был одинаковым. Та же еда, что и пару дней назад — порции, очевидно, чередовались — одинаковое содержимое тарелок, одинаковые молитвы перед едой, одинаковые соседи, одинаковые, но чередующиеся дежурные после завтраков… И одинаковые экзамены после уборки. Стефани не то, что бы была против какой-либо работы по утрам, вовсе нет… Просто ее баллы, казалось, замерли на какой-то особенно высокой отметке, но из-за постоянных ошибок в разделе геометрии и алгебры с физикой они больше не росли. «Ну и больно надо было», — насупившись, когда в очередной раз услышала от мамы про ошибки в уравнении и построении куба, подумала Стефани. Ей, конечно, не хотелось так подводить заботливую маму, но она просто не могла выучить математику. Не могла, хоть убей. А уделять дополнительное время учебе — как это делал, например, ее старший брат Рэй — она не хотела. Стефани и так просидела в медпункте почти всю зиму, тяжело болея. Сейчас ей хотелось играть сутки напролет, а не сидеть за учебниками! Или хотя бы дочитать ту самую сказку о какой-то там козе, Стефани уже даже не помнила ее точное название. Кажется, и сама книжка осталась у Анны… . . . — Опять математика? — рассеянно смотря на черновики уравнений в блокноте Стефани, спросила Анна, сидя рядом с подругой за столом в доме. — Ага. Да что б она под землю провалилась! — стукнув по столу кулаком, проворчала девочка, смотря на свои уравнения через плечо Анны. — Ну вот… Вот что это за кошмар?! Я не хочу подводить маму! Вон, у Эммы все прекрасно получается, а ей всего восемь, у Нормана идеальные баллы, а ему тоже восемь, у Рэя все тоже отлично, а ему всего девять, а я? Чем я хуже? Из-за внутренних терзаний Стефани все-таки решила немного позаниматься математикой. — Так тебе же семь. — Ну, всего год разницы! — парировала Стефани. — Не год, — покачала головой Анна. — Почему тебе тогда сейчас не восемь, хотя Рэю девять? А они все одногодки. На секунду Стефани выпала из реальности, тупо пялясь в одну точку. А действительно. Как такое могло произойти? Один год, но разные возрасты… Ее старшие братья и сестра родились в 2034 году, а сама Стефани родилась в феврале 2035. Скоро ей исполнится восемь, как и Эмме, но та родилась на год раньше нее… Как же такое могло произойти? И почему Анна снова разочарованно качает головой? Неужели ответ снова лежит на поверхности, но Стефани не может ухватиться за него? . . . Эти проводы ничем не отличались от остальных. Все весело смеялись, обнимали девочку на прощание и желали счастливой жизни с новой семьей, а та только улыбалась им в ответ, смущенно поправляя свои длинные черные косы. Прощание, если честно, уж очень сильно затянулось: обычно на него уходило не больше пяти минут, а Элли разговаривала с детьми уже почти полчаса. Мама, облокотившись на стену, с усталой улыбкой наблюдала за своими воспитанниками, которые, возможно, в последний раз видели свою подругу. Ведь кто знает, как сложится ее жизнь в будущем? Уже завтра девочку могли увезти далеко-далеко — к примеру, в другую страну, или даже на другой континент. Теперь ее жизнь уж точно не будет ограничиваться одной лишь территорией приюта. — …Ну, на самом деле мне совсем не хочется уходить, но раз мама говорит, что мои родители просто самые лучшие люди на свете, то стоит поспешить. Я не могу их расстраивать, пусть и не видела еще ни разу! — взволнованно говорит девочка толпе провожающих детей. — Мам, они ведь правда хотят удочерить именно меня? Я не могу поверить, я ждала так долго! — Конечно, Элли, — ответила мама, после чего склонилась над ухом ребенка, прошептав ей оставшуюся часть фразы, — Они выбрали тебя, и не хотели даже смотреть ни на кого другого, — после чего она выпрямилась, начав говорить громче, — поэтому тебе стоит поторопиться. Ты же не хочешь заставить их нервничать? — Нет! Но мне нужно еще немножко времени… Я хочу попрощаться с каждым из вас… — громко выдохнув, Элли начала тараторить, — Пусть мы и не были кровными родственниками, вы были… моими… Самыми лучшими друзьями! Каждый из вас! Я бы так хотела, чтобы мои родители забрали всех вас, но увы… — последние слова девочка произнесла слишком тихо, возможно, не желая, чтобы их услышали, — Я буду писать вам! Каждый день! И вы мне пишите, пожалуйста! Дети наперебой закричали: «Да, конечно!» «Обязательно!» «Как же мы без тебя?», а мама открыла дверь. — Элли, нам пора. Твоя новая семья давно уже ждет, — мама открыла входную дверь, — и твои младшие сестры тоже хотят познакомиться с тобой. — Еще немножечко! Я же… Не могу так просто уйти… — на глаза наворачивались слезы, — Я… Я вообще не хочу расставаться с ними! Они моя семья! Они мои сестры и братья… — Элли быстро вытерла набежавшие слезы рукавом. — Мама! Я не смогу их оставить! — девочка потянулась к своей названной маме, обнимая ту. — Ох, милая, — мама обняла ее в ответ, — Ты же будешь их видеть. Ты в любой момент можешь сказать родителям, что хочешь увидеть своих друзей, и они привезут тебя сюда. — Правда? — кивок со стороны женщины заставил Элли воспрянуть духом, и та смахнула остатки слезы рукавом. — Тогда… Прощайте! До встречи! Я обязательно навещу вас! — Элли помахала детям рукой, пока улыбающаяся мама закрывала за ней дверь. После ухода ребенка в приюте воцарялась тишина. Так всегда было, и, наверное, всегда будет, потому что дети смотрели вслед ушедшим до тех пор, пока их еще можно было увидеть. Малыши прыгали возле старших детей, пытаясь разглядеть что-то за их спинами, а те спокойно стояли напротив окон, наблюдая за мамой и уходящим ребенком. На самом деле, это наблюдение продолжалось около минуты — потом старшие уходили, уступая место младшим. Спустя какое-то время уходили и младшие, а прихожая становилась пустой. Но не в этот раз. Стефани все же осталась возле окон. Ее лучшая подруга — Анна — звала ту готовиться ко сну, но она продолжала нервно вглядываться в темноту, пытаясь разглядеть там знакомые черные косички и высокую маму рядом. К счастью, девочка стояла возле дальнего окна, откуда были видны даже ворота. Поэтому она могла видеть и маму, стоящую неподалеку от Элли, и саму Элли. И почему это место так не любили? Тут же можно стоять до последнего. Вглядываясь в темноту, Стефани усиленно поднималась на носочках, из-за чего пальцы на ногах начинали болеть, но ей было все равно. Она была убеждена, что если сейчас она понаблюдает за тем, как уходит старшая сестра, то и сама вскоре обретет семью. «О, вот Элли подбегает к воротам! Сейчас выйдут ее родители!» — думала девочка, опираясь на подоконник. Спустя, может, секунд тридцать, Элли радостно побежала в открытые ворота. Мама осталась ждать ее с чемоданом в руке, что заставило наблюдающую за всей этой сценой Стеф весело хихикнуть. Да, в этом была вся ее старшая сестричка — неугомонная и нетерпеливая. Но тут из ворот неожиданно показался огромный силуэт, выходящий прямо к маме. Он был размером с сами ворота, если не больше. «Неужели другие взрослые такие высокие? И такие мускулистые? И… с рогами на голове?» На секунду девочка подумала, что сегодня ей все-таки не следовало читать ту сказку о рогатой козе. Неужели из-за прочтенной книжки ей уже повсюду чудятся рога? Но тогда почему этот странный взрослый так неаккуратно держал в руках свою приемную дочь? Прямо как ненужную игрушку. А мама всегда бережно и нежно держала своих малышей на руках. Чуть больше приподнявшись на самых кончиках пальцев и вглядевшись в темноту, Стефани поняла, что этот странный взрослый не держал Элли на руках. Он проткнул ее своими ногтями. Длинными, и наверняка острыми, ногтями. А потом и вовсе сбросил на траву, будто стряхнул с руки не ребенка, а какую-то надоедливую муху, а стоящая рядом мама не реагировала на происходящее от слова совсем. Как будто при ней каждый день появлялся этот странный взрослый, убивая на ее глазах ее же драгоценного ребенка. Наблюдать за уходом Элли с каждой минутой становилось все страшнее и страшнее, а в происходящее все больше не верилось. Хотелось сбежать, и поскорее. Ей просто кажется, правда же? Правда? Конечно правда, это все из-за прочтенной днем сказки! Стефани попятилась назад, спотыкаясь об свою же ногу. Ей не могло показаться. Она слишком сильно доверяет своему острому зрению. Что это был за взрослый, который выше ее самой высокой в мире мамы в три раза? И почему она так спокойно реагировала? В глазах из-за внезапно накатившихся слез появился противный туман, который застилал зрение, и девочка побежала. Куда угодно, лишь бы не быть здесь, лишь бы этот взрослый ее не заметил, лишь бы не находиться возле этого окна… Хвостики на голове качались из стороны в сторону, пока их обладательница, не разбирая дороги, убегала с прихожей. Стук! В голову Стефани врезалась книга, из-за чего девочка резко остановилась и быстро-быстро заморгала, чтобы прогнать противный туман из глаз и наконец разглядеть, кого она случайно сбила с ног. — Осторожнее, ну. Куда несешься? — подняв свою книгу с пола, ответил, кажется, один из ее старших братьев — Рэй. — Я видела взрослого, который забрал… Элли…! Нашу Элли. Он… Ее прямо когтищами схватил и выбросил, как куклу, просто в землю вкопал своим… Бум! — Стефани подняла руки и резко их опустила, показывая, как поступил тот монстр, — Он ее прибил на месте, Рэй! Убил! А мама просто стояла, ничего не делала! — заикаясь, ответила на вопрос девочка, все еще не сумев остановить поток слез и свою истерику. Недоумевающий взгляд стал ей ответом, но даже сквозь пелену слез она заметила, как глаз Рэя дернулся. Он на мгновение скосил взгляд куда-то вправо, вздохнул и ответил: — Тебе показалось. Разве такое может быть? Мама никогда не даст никого в обиду, Стефани, что ты такое говоришь? Она нас так сильно любит, что скорее умрет за нас сама, в случае чего. — Не-а, я точно видела! Я доверяю своему зрению, и прекрасно вижу, знаешь ли! — фыркнула Стеф, возмущенная тем, что ей не поверили. — Видно, ты просто сильно расстроилась от ухода Элли, вот тебе и чудится всякое. Иди умойся, промой глаза и посмотри еще раз. Там же должна будет остаться кровь возле ворот? Завтра и посмотришь. Ничего не будет. — Вот… вот и гляну! А если будет? — Не будет, успокойся, — нахмурившись, ответил Рэй, — Вот проверишь завтра, и скажешь мне. С этими словами он ушел, оставив Стефани в полном недоумении. Ей не могло показаться, но слова ее старшего брата действительно… имели смысл. Нужно проверить все завтра, как можно раньше. А сейчас ей следовало отдохнуть. И успокоиться. На первом этаже находилась кухня, а рядом с ней и умывальники. Стефани прекрасно помнила совет мамы — если тебе плохо, нужно взбодриться как-нибудь. А холодная вода в этом прекрасно помогала. Особенно по утрам. Ох… Мама… Может ли она доверять ей теперь? Умывшись, Стефани на самом деле почувствовала что ей становится лучше. Чудовищный взрослый в ее воспоминании уже казался обыкновенным человеком, а из-за деревьев ей почудились рога. А размер… Что ж, если честно, никто никогда не видел ни одного взрослого, кроме мамы. Так что… Конечно, ей просто показалось. Такого же не может быть. Чтобы мама, и никак не отреагировала? Да она при обыкновенном насморке или легком кашле тут же изолировала ребенка от остальных, чтобы никто не заболел, и сидела рядом с ним часами, если нужно было. А тут на ее глазах убили ребенка. Пфф! Бред какой. Причудится же… такой кошмар. Как бы Стефани сейчас не пыталась успокоить себя тем, что ей просто показалось, а проверить траву все-таки стоило. Плевать, если мама увидит ее неподалеку от ворот, где им запрещено играть, плевать, если отругает. Она очень волновалась за свою старшую сестру! Улыбнувшись, пусть и через силу, девочка пошагала к лестнице на второй этаж, где находились детские спальни, поговорить с Анной и другими детьми. Да и пора было уже спать, прощание с Элли действительно сильно затянулось. А завтра… Что бы ни случилось завтра, Стефани пообещала себе обязательно разобраться с этим.