Своими руками

Яр, конечно, пробовал трогать себя пальцами там. Дома, в душе, в далёкие сладкие шестнадцать, когда просто сжать член в кулаке и толкнуться в руку пару раз было недостаточно, когда хотелось... больше. Больше прикосновений, больше ласки, больше ощущений. Тогда это было даже весело. Вспомнить пальцы какого-нибудь мужика из телека, окунуть палец или два в гель и сделать пару движений, больше дразнящих, чем на самом деле имеющих смысл, внутри. И тут же кончить. Никаких тайных смыслов или стремных осознаний — чистая физиология и немного не совсем гетеросексуальности. В шестнадцать, в горячей, запотевшей от воды ванной, это было приятно, смущающе и достаточно фриковато, чтобы ему подходить. В двадцать-уже-шесть ему хочется умереть от стыда, когда он до конца понимает, что собирается делать. — Это вроде бы у тебя сегодня день рождения, — осторожно замечает Саша, сидя на краю кровати. Саша его не касается, только смотрит — Ярик сам на этом настоял, Ярик сам придумал эту чёртову игру и даже сам тогда не осознавал, какой она окажется пыткой. Ярик мотает головой. Он сам так хотел. Сашин взгляд тёмный, тяжёлый, в нем желание понемногу вытесняет все остальные эмоции, и Яру... Яру это нравится. Яру нравится, когда он смотрит так. В этом, пожалуй, весь смысл игры. Яр ерзает на кровати, пытаясь найти положение поудобнее, суетится, подкладывая под задницу подушку и сгибая ноги в коленях. Саша скользит взглядом по его телу сверху вниз, от искусанных на нервах губ до тонких щиколоток. Это стыдно. Это сладко. Это необходимо. — Просто смотри, — он едва разлепляет запекшиеся губы и шепчет сипловато, словно горло пережали. — Смотри. Это лучший подарок — когда Саша смотрит так, словно кроме Яра в мире больше никого нет. Только он — Саша хочет только его, нуждается только в нем, любит только его. Они не говорили об этом раньше. Ярик просто честно рассказал Саше про душ, про пальцы и весёлое фриковатое удовольствие — и сам удивился тому, какие бесы от этих слов сверкнули в сашиных зелёных глазах. Он этот взгляд знал. Взгляд "это звучит как стремная, но безумно возбуждающая херня". Взгляд "это пиздец как горячо, но я промолчу". Взгляд "я хочу попробовать, но никогда не предложу первым". Ярик закусил губу, прикрыл ресницы, отпечатывая в памяти то мгновение. И запомнил. Он держал тот взгляд в голове все то время, пока Саша, устало звякал ключами в прихожей, шумно разувался, наверняка дико уставший, после своих Шахмат рванувший на машине к нему. Ярик за взгляд держался, не позволяя себе передумать. А вот теперь держится за новый — тёмный, жаркий, жадный. Прекрасный. Яров любимый, если вы спросите. Он жмурится и тянется за тюбиком смазки. Раньше начнём — раньше закончим, господи. Ярик не то что бы верит, что сам доведёт себя до оргазма, даже до самого хилого, но... Он не может отрицать, что ему ужасно любопытно. Смазка на пальцах ощущается не очень привычно. Он разогревает её на автомате, разводит посильнее ноги, открывая вид получше, раскрываясь, предлагаясь... Саша нервно барабанит пальцами по бедру, и Ярик малодушно радуется, что не только он тут переживает. Сашины пальцы это пиздец, конечно, но свои у него тоже есть. И он умеет ими пользоваться. Яр давит порыв зажмуриться снова, вместо этого широко распахнутыми глазами глядя на Сашу, и медленно входит в себя одним пальцем. Это не больно, нет, мышцы привычные раскрываются навстречу. Это скорее... немного смущающе, немного стыдно и самую капельку неуютно. Яр поводит пальцем на пробу и негромко стонет от лёгкой заполненности. Само ощущение знакомо приятное; он знает, что от этой заполненности рано или поздно ему будет хорошо, просто... ...просто брать самого себя пальцами на глазах у своего парня немного странно, и он нервничает, ладно? Саша смотрит, не отрываясь, таким охренительно поплывшим взглядом, что это практически полностью примиряет Ярика с реальностью. Он двигает пальцем увереннее, проворачивая его внутри, растягивая, расслабляя, дышит глубоко и часто, чувствуя, как накрашенный ноготь легонько царапает стенки. Ему начинает даже нравиться. Яр добавляет второй почти сразу. Разводит пальцы в разные стороны, сводит снова, чувствуя, как немного устаёт запястье, как мышцы растягиваются, как пальцы неумело, но приятно скользят внутри. — Поверни руку и толкнись глубже, до упора, — вдруг охрипшим от возбуждения голосом подсказывает ему Саша. Ярик чувствует сладкую волну возбуждения от того, что Саша подсказывает, что Саша максимально вовлечен в процесс, хоть и не касается ни его, ни себя — а потом он всё-таки поворачивает кисть и вбивается пальцами до костяшек, и стонет. Яр думает о том, как это выглядит с сашиного ракурса, заводит ли его вид яровых широко раздвинутых ног, вид растянутой задницы и мерно двигающихся в ней пальцев. Он толкается под этим углом ещё пару раз, то вынимая пальцы (и сходя с ума от пустоты), то снова вбиваясь по сашиному совету на полную. И, совсем чуть-чуть дрожа, входит ещё одним. Ощущений сразу становится как будто бы слишком много. Три пальца давят изнутри на стенки, давят на чувствительную простату, заставляя его гнуться, сашин взгляд обжигает так, что Яр задыхается под ним от восторга и стыда. У него зрачок почти затапливает радужку от возбуждения, понимаете? Яру жарко и стремно чувствовать, как этот взгляд прикипает к его пальцам, неумело берущим себя самого, к судорожно сжимающемуся кольцу мышц, к подтекающему от возбуждения члену. Это все так горячо, что наверное похоже на ад. Саша вдруг улыбается и шумно, свистяще выдыхает. — И г р а е ш ь с я, — низко сипит он, и Яра прошивает новой волной до самого копчика. — Со мной играешься, с собой пальцами... Актёр. Яр разводит все три пальца внутри, изображая ножницы, сжимается на них так судорожно, как только может. Набирает понемногу темп, входя все быстрее. Саша, кажется, решает его добить. Саша наклоняется к его уху и шепчет интимно: — Растянешь как-нибудь себя для меня? Ярик быстро кивает, чувствуя, что ещё немного, и он сгорит от стыда. Растянуть себя для него. Для его члена. У него на глазах — а в том, что Саша и в следующий раз будет смотреть, он полностью уверен. Ярик вбивается пальцами жёстче, проходясь подушечками по простате, и выгибается, и громко стонет, зная, что Саша смотрит. Смотритсмотритсмотрит, как не может на сцене от него глаз оторвать. Он двигает рукой быстрее, откровенно трахая себя тремя пальцами, бесстыже вскрикивает и почему-то больше не чувствует ни капли стыда. Только жажду. — У тебя охуительно красивые пальцы, — хрипло выдыхает Саша, задевая носом его висок, — особенно когда они в твоей же заднице. И это оказывается последней блядской каплей. Яр выгибается с особо пошлым стоном, чувствуя, как мир тонет в бесконечной вспышке удовольствия. Он слышит через пелену оргазма сашины нежные "люблю тебя" и "ты такой красивый" и думает, что, пожалуй, был бы не против повторить. (и не только пальцами).