Я мечтаю представить свою жизнь без тебя

На утро тело казалось тяжелее камня. А головная боль раскалывала сознание надвое. Из вчерашнего вечера Билл мало что мог воспроизвести в памяти, однако, отчетливо помнил незабываемое состояние эйфории — ту пойманную волну удовольствия. Хотелось вновь оседлать и прокатиться по ней. Жаль она не была долговечна. Но теперь то Билл точно знал, как ее достичь, пусть и на короткий срок. Вчерашний вечер нельзя было назвать плохим. Билл познал нечто новое и приятное. Но самое главное: Пеннивайз наконец-то показался. Не только ему — всем неудачникам. Позднее, Билл получил искренние извинения от до этого не веривших друзей, но не ощутил ни капли триумфа на который рассчитывал. Момент наверное был упущен уже давно. Остались лишь раздражительность, гнев и желание поскорее всё завершить. Небольшой плюс ситуации все же имел место быть — мысли о том, что Билл вёл неудачников на смерть более не коробили. Всё свелось к одному — цель оправдывала средства и пути её достижения не имели никакого значения. Так или иначе, командной работой выяснилось, что клоун штормил городок не один десяток, а то сотни лет — и это лишь малое удавшееся сопоставить. О явно неземном происхождении педоклоуна Билл догадался давно, но он всё равно удивился — если уходить ещё дальше, вообще до начала существования Дерри — по необъяснимым происшествиям, катаклизмам и массовым исчезновениям, сомнений не было никаких в деятельности одной конкретной личности. Посему выходило: саркастичный престарелый изврат вполне вероятно мог существовать уже миллиарды лет! Билл не хотел думать в таких масштабах. Это пугало. Мозг просто не справлялся. А что самое худшее, Билл здраво осознавал бесполезность каких либо действий против подобного существа. Опасения свои Билл не озвучил. Ведь они были слишком близко, чтоб идти на попятную. Путём сопоставления всех событий в общую мозаику карта города привела компанию к дому на Нейболт двадцать девять. Жуткое, проклятое место, где обосновалось само зло. Но встреча воочию, вот так, при свете дня, вновь заставила Билла оцепенеть от ужаса и злости. Будто в замедленной съёмке он чётко видел опаливший взгляд и самодовольно снисходительное выражение подаренные лишь ему, никем из неудачников незамеченное. И за милю секунды перетекшее в дурашливость и насмешку. — Это не достаточно реально для тебя Билли? Я тоже недостаточно реален? Билл не ответил. Не знал ответа. Он убеждал других в окружающем их обмане происходящего, но ни на йоту не верил в собственные слова. Что есть реальность? А что больное воображение? Клоун мастерски запутывал в паутине кошмаров и иллюзий, заставляя сомневаться в малейшем шаге. Поэтому Билл, боясь сойти с ума, не задумывался, а шёл напролом, делал и на этом всё. У него не имелось никакого плана на потом. Была лишь цель — найти Джорджа. Просто он не хотел даже в мыслях признаться себе, что «потом» с большей вероятностью уже не будет. И Пеннивайз видел его насквозь. Улыбался и насмехался, со смакованием давил своим превосходством, заставляя цепенеть от безысходности и обреченности. Наверное, если б не Бевв, всё обернулось бы плачевно. Хотя, по итогам обернулось: выбравшись из дома, клуб неудачников распался. И опять же с Биллом осталась лишь Беверли. Смелости и непрошибаемости её оставалось только позавидовать. — Билли… — позвала девушка. — Ммм? Хоть днем и было довольно жарко, всё же конец лета и вечерняя прохлада давала о себе знать. Но парочка никак не хотела возвращаться домой. В большей степени не из-за нежелания расставаться, а просто потому что никто из них не хотел идти к себе домой. По крайней мере, для Билла это было именно так. — Давай уедем… прямо сейчас! Билл не сразу заметил, что девушка остановилась и выдала это чуть громче и твёрже своего обычного тона. — Т-ты з-зам-мерзла? — спросил он и медленно обернулся. Хотел уже было предложить проехаться на велосипедах и согреться, но встретил горящий и решительный взгляд Беверли и рот захлопнулся сам. — Нет, я имею в виду уедем из Дерри. Насовсем. — К-к-куда? Билл опешил. Глупый вопрос вылетел незамедлительно, только чтобы мозг в это время ещё разок прокрутил слова подруги. — Да куда угодно! Лишь бы подальше отсюда! — воскликнула девушка и толкнула свой велосипед. И затем также резко умолкла, стыдясь за взрыв эмоций. Они стояли в тишине несколько мгновений, пока Беверли не пересилила себя и первая подошла ближе. Топчась на месте и опустив глаза, она куда более тихо продолжила: — Я…я взяла немного денег у отца… нам вдвоем хватит на первое время, а там… хочешь? «Хочу!» — орал внутренний голос. «Бросишь Джорджи здесь одного?!» — перекрикивая и противоряча кричал тот же голос. Поворот разговора в любом случае стал неожиданным. Пребывая в растерянности и неспособности принять решение, Билл посмотрел на Беверли, будто ища совета или настойчивости в её предложении. Но девушка тоже ждала, предоставляя выбор. Билл покачал головой. Это не было решением — он просто не мог прийти к компромиссу в собственной голове. Но девушка приняла это за ответ. Она тихо попрощалась, села на велосипед и уехала в сторону дома. А Билл остался один с разрозненным мыслями и ещё большей ненавистью к себе. Домой вернулся за полночь. Ругать его никто не смел. Просто всем было плевать. Ведь он больше не подавал плохой пример хорошему и любимому ребёнку. В потолке от прожигающего взгляда должна была образоваться дырка. Сон не шёл. Билл не переставая прокручивал вновь и вновь слова Беверли и ругал себя за нерешительность и трусость. Так бы пролежал до рассвета, но неожиданно послышался тихий, но настойчивый стук в окно. Изумление настигло во второй раз. И радости не было предела, стоило увидеть рыжую кучерявую макушку. — Впустишь? — спросила Беверли, старательно пряча улыбку. — Д-да. Подобно акробатке, гибкая и быстрая, она без труда и поддержки оказалась в комнате. — Б-бевв, прос-сти, я… Билл не закончил. Мягкий пухлые губы молниеносно накрыли его рот. Первые секунды было одно онемение. Юркий язычок прошёлся по плотно сжатым зубам и тогда то, отойдя от шока и одновременно накрывшего ликования, Билл обхватил девушку за талию и прижал к себе. Стало жарко. Пусть неумело, но Билл старательно отвечал. Хотел перехватить инициативу. Языком прорвался в её рот. Гладил, посасывал. Отгонял мысли чьи действия по памяти воспроизводил. Горячие и странные ощущения чужого рта не давали отстраниться. Не прерывая поцелуй, Билл позволил себе осторожно проникнуть пальцами под её футболку и тронуть обнаженную кожу. И вдруг пространство пролетело вниз. Бевви всей как оказалось немалой тяжестью навалилась и Билл понял, что лежит. Но безумства не произошло. Слишком тревожное чувство нечто знакомого не дало потерять голову. Трезвая мысль одержала победу над вспышкой страсти. И, позволяя нежному язычку себя ласкать, но более не отвечая взаимностью, Билл разжал объятия и открыл глаза. Немая пауза сменилась ужасом. Билл выбросил руки, вцепился в чужие плечи с намерением отстранить от себя пылкую «подругу». До боли знакомый смех резанул уши. Запястья перехватили. Удобнее взгромоздившись сверху, Лже-Беверли с характерно проступившим гримом плотно зажала бедра, захватив тем самым мальчишку под собой в ловушку. — В чём дело, Билли? Ты же с такой страстью отвечал на поцелуй, — в искаженном с огромной натянутой зубастый улыбкой лице почти ничего не осталось от Беверли. — Так бегал с той глупой девкой! Рассчитывал же, что она тебе даст? Малыш Бэн, к слову, тоже хотел бы. Проказник Билли верил плохим слухам о своей грязной подружке? Морда прижалась к шее с жадностью вдыхая аромат. А Билл никак не мог унять нервную дрожь от осознания, что с удовольствием минутой ранее в экстазе целовался с монстром. — Отъеб-бись! С-слезь с меня, блядь! — дернулся Билл, уходя от прикосновений. Плевать он хотел на слухи! Плевать он хотел если даже они правдивы! Беверли нравилась ему в любом случае! — И чем она тебе приглянулась? Быть может рыжими локонами? Так у Пеннивайза ещё лучше! — интонация была как у обиженного ребенка, но почему то Билл четко знал, когда Пеннивайз, мягко говоря, недоволен. Это как раз был именно тот случай. Здравое рассуждение говорило: сопротивление заранее проигрышный вариант. Насколько смог Билл выровнял дыхание. Перестал вырываться и расслабился. — Билли-бой хочет? Лёгкий поцелуй коснулся губ, заставив обладателя содрогаться от приступов гнева вперемешку с отвращением и ёрзать на месте. Мокрый удлинившийся язык скользко спустился к ключице. Слюна и дыхание невыносимо горячо обжигали кожу. — В-верни Д-д-джорджа, — спокойно попросил Билл, пока позволял себя ласкать. — Быстро же малыш Билл забыл о малышке Бев-Бев-Бев-ви. Разве ты сегодня недостаточно разбил её маленькое сердечко? — Не с-смей! — не хуже змеи зашипел Билл. Достаточно очевидный подтекст был понят. Мальчишка встрепенулся, принявшись отбиваться не помня себя от ненависти. — Не вздум-май её трог-гать, у-ублюдок! — Зачем мне её трогать? — захохотал клоун, фиксируя вертлявые руки. — Мне больше по вкусу сладкий малыш Билли. — Уёбок! — плевок в лицо. — А за плохие слова будешь наказан. Пространство закружилось. Крепко держа за бока, тело резко крутанули. Более не девичья рука надавила на затылок, заставив мальчишку уткнуться мордой в подушку. Тело позади увеличилось в размерах, принимая привычный образ. За месяцы спокойствия организм отвык от переносимых ранее каждодневных зверств. Но как в предыдущие разы противостоять Билл был не в силах. Стискивал зубы и глухо мычал в подушку, позволяя делать с собой уже привычные мерзости. Билл потерял счет времени, пока его сзади таранил маньяк. И когда наконец это закончилось, осталось лишь боль и неприятное липкое чувство между ног, обильно стекающее на пол. — Я убью теб-бя! — тихо сквозь зубы прошипел Билл, не поднимая головы и трясясь от гнева и отвращения. — Пеннивайз в предвкушении, — хохотнул клоун, игриво хлопнув мальчишку по оголенной заднице. А следом, низкий искаженный нечеловеческий голос продолжил: — Время почти вышло. Пора заканчивать наши игры, Билли-бой. Ладонь легла на тонкую шею чуть придушившая. Лицо заставили поднять вверх. Пеннивайз склонился совсем близко и от взгляда его внутренности связывал тугой узел. — Заберу тебя. Только тебя. Надолго уйдём на покой. А твои друзья пускай вырастут, проживут спокойную, тихую жизнь и умрут в глубокой старости. — По-че-м-му я? — прохрипел мальчик. — Должна быть причина? На этом всё. Не было никакой тайны или мотива. Как и не было у этого существа ни морали, ни угрызения совести. Значение имело лишь сиюминутное желание: захотел и взял, надоело и выбросил. Но пока вещица радовала, приносила удовольствие, демон удовлетворялся ей по максимуму, вертел и манипулировал, заставляя следовать своим планам и желаниям, не собираясь выпускать из своих рук. И честно признаваясь себе, Билл завидовал подобной безграничной власти. И от того ненавидел ещё сильнее, что стал объектом интереса кого-то столь могущественного. Пеннивайз же улыбнулся. Словно милому питомцу взъерошил мальчику волосы. Он вновь вернул в образ детскость и игривость, уже менее походил на устрашающее и голосом и видом клоуноподобное чудовище. — Малыш Билли знает, где искать Пеннивайза. И, если что, стимул не сбегать Пеннивайз обеспечил. Билл обернулся спросить о чем речь, но клоуна в комнате не было. Остался только скрип от качающейся дверцы шкафа. Но до Билла быстро дошло, что именно за стимул имел в виду клоун. Кровавая надпись в доме Беверли и её бессознательный отец указали дальнейший путь и куда нужно лететь как мотылек на огонь. Мысли о побеге из Дерри не покидали. Но в тоже время будто второе я, даже зная подвох, заставило мчаться к цели, пусть даже с вероятной гибелью. Дальше по сценарию хоррора: объединение друзей, заброшенный дом, спуск в коллектор, плавающие трупы в зловонной воде, «неожиданное» отделение от группы. Естественно, Билл первый добрался до главного зала. Беверли парила с детьми. А Билл не переставал вглядываться вверх в изуродованные и мёртвые лица в поиске одного конкретного. И вот она, долгожданная встреча с Джорджем. Маленький, изможденный и искалеченный он вышел сам со злосчастной посудиной в одной уцелевшей руке. Один взгляд и пара слов: остатки надежды истлели, оставив лишь звериное отчаяние. Острая боль утраты, ударившая с новой силой кажется окончательно разорвала Биллу сердце. Разум наконец принял тяжёлое, трагичное осознание: Джорджи давно нет. Внутри Билл рыдал, снаружи выстрелил в голову тому, кто притворялся младшим братиком. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Труп поднял руки и захлопал в ладоши. В насмешку напомнил о роковой первой встрече. Будто невидимые нити подняли маленькое бездыханное тело как марионетку. Искажаясь и деформируясь на глазах оно увеличилось. Через пару секунд предстал теперь уже аплодирующий и наклонившийся, чтоб быть на одном уровне с Биллом, клоун. — Браво! Ты дошёл до конца, маленький герой! Получи заслуженный приз! Билл выставил пистолет для очередного выстрела. Следующее, что мальчик почувствовал это боль в затылке от удара о землю, и тяжесть сверху от оседлавшего, пригвоздившего к месту рослого клоуна. — Лежи смирно, — зарычал Пеннивайз, схватив мальчишку за лицо, пресекая попытки дёргаться. — Ты же не хочешь чтобы я случайно повредил твою душу… ещё больше… Рука в белой, гладкой атласной перчатке не давала отвернуться. Истерзанное сердце бешено колотилось в груди. Злобные и отчаянные вопли эхом разносились по всему коллектору, пока Билл, не обращая внимания на ужасную боль от усилившейся стальной схватки, почти ломающей кости, не прекращал безумно рваться в попытке освободиться. Огромная разверзнутая пасть была перед глазами, явив нечто походившее на жерло адского вулкана. Билл наконец затих. Свет. Слишком яркий. Глаза выжигающий. Испепеляющий внутренности. Реальность поплыла. Тысячи, нет, миллионы огней были вокруг и перемещались в хаотичном танце. И сам Билл здесь был маленьким огоньком среди слепящего света. Невыносимо, пронзительно светло. И мучительно жарко. Среди хаоса света черным пятном по направлению к Биллу двигалась огромная тень. Другие светлячки разлетались в разные стороны, словно косяк рыбок от акулы, уступая ей путь. И вот одна из множества когтистых длинных лап потянулась к Биллу. Даже без телесной оболочки в этом мире, соприкосновение было сравни острых клинков вонзившихся в нутро. Билл кричал, но голоса не было слышно. Старался выскользнуть, но всё тщетно. В свои объятия его немилосердно утягивал тьма, издавая знакомое довольное хихиканье. Вдруг боль, жуткая боль резанула изнутри. А чёрный силуэт заметно, будто его что-то толкнуло, отшатнулся в сторону и в когтистой лапе его остался кажется только что выдранный крохотный клочок света. На мгновение белые вспышки полностью застелили видение. Немного прозрев, Билл заметил как вокруг чёрного силуэта бешено сновали и хаотично ударялись об него неожиданно появившиеся и вступившиеся шесть огоньков. Смертельные лапы махали, отгоняли и били этих смелых светлячков, но те менялись и с остервенением продолжали нападать, если Оно снова пыталось дотянуться до Билла. Больше увидеть Билл не смог. Внутри болело как если бы голодный хищник в безумие вцепился и откусил от него здоровенный кусок мяса. Сознание двоилось. Собственный жуткий крик терзал измученное и раненую душу. Словно записанная на плёнку разваливалась на части память. Невозможно было ни за что зацепиться. Слишком быстро перед глазами неслась череда минувших событий, часть из которых улетучивалась куда-то в сторону. Билл пытался ухватиться хоть за что-то в водовороте ужаса и быстро мелькающих воспоминаний. И он дернулся вперёд. Свободное падение. Удар. Билл дома. Лето. Очень душно. Праздник Джорджи. Родители воркуют вокруг. А Билл в стороне один. Его не замечают. Но он ждет возможности преподнести и свой подарок братику. Но пока он ест. Заедает обиду. Ему не устраивали таких празднеств. Злость. Зависть. Но любовь к брату сильнее этих чувств. Билл заставляет себя наслаждаться чужим праздником. Печеночный пирог. Билл ненавидит его. Кто это готовил? От жары он высох. Невкусно. Но Билл ест. Давится. Запивает газировкой. Старается перебить вкус. Живот бурлит. Другая еда тоже подпорчена. Но надо. Лучше чего-нибудь сладкое. Торт. И тут мимо. Много крема. Воздушный и приторно сладкий. Пару кусков. Билл ест. Но они никак не проходят по пищеводу. Густая желчная вязкая слюна склеила рот. Вновь газировка. От обилия вздулся живот. В глотке ком и привкус мерзкого пирога и испорченного крема. Организм громогласно орет: SOS. Перед глазами белая вспышка. Опять треклятый свет. И Билл мощно, фонтаном блюёт. Чей-то визг. Затем болючая пощечина. Одна. Вторая. Третья. И крик: — Би-и-ил! Очни-и-ись! Ты нужен нам! Билл! Бедный перепачканный рвотой Эдди трясётся сам и трясёт Билла, стараясь привести в чувства, пока рядом слышится мат и звуки потасовки. Пеннивайз отмахивался от своры нападавших на него детей. — Мы сейчас тебя все убьё-ё-ём! Протяжно закричал Эдди и присоединился к остальным, как только Билл очнулся. Неудачники кучей напрыгивали, пытались повиснуть и опрокинуть огромного клоуна на пол, но силы были не равны. Их как щенков раскидывал по одному. К этому времени Билл более менее оклемался. Холодный бетон остудил тело и перегретый мозг. Бок кровоточил. Казалось что часть чего-то важного потерялась, но задумываться времени не было. Они в коллекторе. Взгляд вперед. Клоун. Билл должен убить клоуна. Страха нет. Чувств нет. Их будто вырвали. Оценив ситуацию, Билл схватил цепь из кучи мусора и с разбегу, пока клоун отвлечен на других, нанёс удар. Ещё и ещё. Он бил и бил, возрастающей от ненависти и гнева силой. Ещё и ещё. Страха нет. Оббегал и уходил из поля зрения, уворачивался от так и норовивших схватить лап. Хлыстал и хлыстал, не давая монстру опомниться. Пеннивайзу всё же удалось перехватить цепь. Явно не видя кто из мерзких детей нападал, уже собирался порвать наглеца. Но одна секунда и встретившись взглядом, Билл заметил в кроваво огненных глазах нечто странное. Эмоцию несвойственную. А говорила она, что обладатель осознал, что где-то облажался. — Бля! — выдал клоун, зыркнув на свой сжатый кулак. Биллу плевать. Он не хотел анализировать. Это шанс. Клоун отвлёкся. А Билл не боялся ни за себя, ни тем более за остальных. Нападал и бил. Нападал и бил. Неудачники помогали. В какой-то момент клоуну удалось дёрнуть к себе Билла и сдавив в удушающем захвате горло. Поднес сжатую ладонь и попытался что-то пропихнуть мальчишке в рот. Только вот остальные неудачники как пиявки напали сверху, не позволив снова что-то непонятное сотворить с другом. Энергии страха больше не было. Осталось нечто колючее, переполненное чистой яростью, то что отгоняло дальше и дальше. И клоун перестал отбиваться. Подставлялся под удары и отходил теперь будто нечто защищая. И в конце концов оказался подвержен. — Страх, — произнес он, не отводя глаз от Билла. Разжал ладонь что-то выпустив, прежде чем рухнул глубоко в колодец. Никакой радости победы. Внутри пустота. Гнев, горечь, уныние. Всё закончилось. Но Биллу казалось это нереальным. Будто он ещё спал. Напоследок ярко жёлтое пятно привлекло внимание. Кажется то были последние слезы пролитые Биллом. Друзья обнимали. Утешали. А Билл чувствовал только раздражение. Хотелось домой. Помыться. Почистить зубы. И проспать целую ночь со знанием, что клоун больше не придёт. Пока не придёт — пока у него вышло время. А когда Оно выползет из своей адской зловонной дыры, Билл будет слишком далеко. На жёлтый дождевик приземлился такой же жёлтый огонёк. Билл смахнул его и выпутавшись из объятий друзей направился к выходу, забрав вещь убитого брата с собой. Когда они шли из коллектора Билл видел преследующую точку похожую по размерам на светлячка. Мальчик не придал этому особого значения. Он знал, что точно что-то забыл. Но думать было тяжело. Поэтому он оставил дела на утро. Веки тяжелели. Мысли плыли. А огонёк освещавший тёмную комнату убаюкивал мягким темным светом. И Билл наконец заснул. Уже не видел маленький свет, что лёг рядом с ним. Реальность двоилась и искажалась. Сознание рвал неприятный громкий гудок. Противный звук тащил куда-то затуманенный разум. Голова болела и сильно тошнило. Барабанные перепонки казалось вот вот лопнут. Тело ломило. Билл резко открыл глаза. Лицо на руле. Из носа и губы шла кровь. Дышать тяжело. В боку и груди пекло. В салоне осколки лобового стекла. Капот покорежен. По ощущениям прошли годы, на деле не больше часа. Двигаться тяжело. Превозмогая боль и держась за бок, Билл кое как развернулся и буквально выкатился из салона. Он не помнил сколько просидел на холодной земле, собирая мысли воедино. Но когда картинка сложилась, первым делом мужчина расстегнул ремень и, пыхтя от ломоты и боли в теле, приспустил штаны до колен. Громогласный истерический хохот вперемешку и рыданиями ещё долго оглушал пустую дорогу, пока Билл, заливаясь слезами, смотрел на шрам в виде укуса от острых нечеловеческих зубов на внутренней стороне бедра и продолжал безумно ржать.