Я мечтаю представить свою жизнь без тебя

Больно. Больно. Больно. Сердце рвется пополам от адских, переполняющих страданий. Эта внутренняя мучительная агония не идет ни в какое сравнение. Билл бы лучше еще и еще пережил те ужасные унизительные дни, чем носился несколько часов вместе с родителями под проливным ливнем в безрезультатных поисках. Как и обещал, клоун сделал очень-очень больно! — В-верни его! — в истерике орал Билл, выворачивая шкаф. — Сейч-час же! Он р-ребенок с-с-совсем! Отпус-сти его, у-ублюдок! Небрежно скомканные вещи валялись по всей комнате, а распахнутый пустой шкаф с сиротливо болтающейся оставшейся вешалкой и без каких-либо потайных лазеек в стенках встретил гробовой тишиной. — Ум-моляю… — всхлипнул Билл. Силы покинули. В бессилии мальчик сполз на колени и горькие слезы потекли по щекам. Отчаянию не было предела. Уже не задавался вопрос, почему именно он. Осталось лишь безумно стучать ладонями об пол, и взывать пустоте. — Д-делай со м-мной, что зах-хочешь. Слов-ва не с-скаж-жу… Т-только…только… в-верни Д-д-джорджи дом-мой… пож-жалуйста… Но ответа нет. — П-пеннив-вайз… Кажется это было впервые, когда Билл осознанно позвал клоуна по имени. До этого, даже в мыслях не позволялось как то очеловечивать мучителя, пусть даже такой малостью как обращение по имени. Билл готов был наплевать на борьбу и собственное достоинство. Явись Пеннивайз сейчас, приведи он Джорджа назад, Билл бы даже рабом быть согласился. Но клоуну это было не нужно. Точнее, этого было недостаточно. — Подари теперь ты Пеннивайзу чуточку своего внимания, — голос, обладатель которого явно наслаждаждался ситуацией и собственным превосходством, звонко прозвучал в голове. Билл вздрогнул и прикрыл покрасневшие глаза. Как ни странно, облегчение все же пришло. В памяти на мгновение всплыли реалистичные образы из кошмарных сновидений. Дети. Парящие дети. Как они плавали по воздуху. Запуганные. Изуродованные. Но живые. Мозг сию же секунду зафиксировал эту картину. И идея фикс найти и вернуть брата домой стала целью жизни, заставив бороться дальше. Билл вызов принял. Пока не знал как, не знал когда, но поклялся прикончить демоническую тварь в клоунском обличии. Воздушных замков не строил, прекрасно понимал — в этом деле понадобится помощь. С того дня клоун более не показывался. Убедить родителей в своём здравомыслии и ненадобности прохождения дальнейшей терапии не составило труда. Да и после пропажи Джорджи Билл окончательно превратился в невидимое пятно будучи в собственном доме. По прошествии еще пары дней и родители вовсе забыли об инцидентах с несуществующей наркотой, галлюцинациями, побеге и посещение психиатра как о второсортном фильме. Даже не упоминали о тех месяцах будто на самом деле из их памяти исчезли те события. Стерлись как с кинопленки. Это послужило лишь на руку. Вырвавшись из-под домашнего ареста, Билл вернулся на учёбу и восстановил отношения с неудачниками, по крайней мере последние считали именно так. Почти каждый день их компания проводила рейды шастая по коллектору, надеясь найти хоть какую-то зацепку. В таком ритме минул почти год. А исчезновения детей продолжались. И виновника Билл знал, но с неудачниками делиться не спешил. Для себя он ясно уяснил: не раскрывать кому бы то ни было все карты сразу. Просто играть соответствующую роль и наблюдать за происходящим, подталкивать помощников в нужном направлении и получать от них столько пользы сколько они в состоянии добровольно отдать. Билл вёл неудачников как лидер, одновременно эгоистично и лицемерно используя их. И часть его считала это абсолютно справедливо. Та часть, что потеряла веру в силу дружбы, та, что подсознательно помнила обиду. Но в тоже время, совершенно противореча, Билл ненавидел подобные мысли и чувства, да и в целом собственные действия. Эта внутренняя борьба с самим собой, разрывала голову пополам. Словно одна часть оставалась ребенком: светлым, невинным и добрым, нуждающимся в друзьях и поддержке и готовая отдать всё имеющееся. А вторая утонула в горе ненависти и злости, ведомая одной жаждой отмщения. Такой парадокс постепенно сводил разум с ума. Но Билл это игнорировал. И тут его обе части сходились во мнении: если не замечать, значит этого нет. Вскоре, как нельзя кстати, к компании присоединился Бен, затем была Беверли и последним Майк. И наверное пополнение немного успокоило Билла. Позволило расслабиться и почувствовать себя нужным и даже любимым. Настолько, что пару раз он действительно веселился и радовался вместе с ними. Неудачники на самом деле были хорошими и преданными, без заносчивости и лицемерия. Особенно Билл нашёл большее понимание с Беверли. Было в ней нечто близкое. Нечто из-за чего им обоюдно хотелось сплотиться. Быть может похожая судьба или пережитые ситуации, причинившие боль, тем самым отлажившие отпечаток на сердцах и душах — Билл не знал. Но благодаря жестокой схожести они неожиданно стали друг другу самыми родными и близкими в мире людьми. С Беверли было совершенно спокойно, легко и комфортно. И не удивительно, что она стала первой к кому Билл почувствовал трепет. Именно в этот момент в жизнь Билла и остальных неудачников ворвался Пеннивайз. И сделал он это самым что ни на есть премерзким образом. — Пойдем со мной. Будешь тоже плыть… по воздуху. Будешь летать! Будешь летать! Будешь летать! Ублюдок мастерски разбередил душевную рану. Взирая на чудовищную картину как лицо маленького брата искажалось, куски кожи сползали с лица, обнажая серо-зеленую сгнившую плоть, и всё под аккомпанемент искажающегося голоса, Билл заново переживал все ужасающие события своей жизни. Недавние чувства влюблённости, спокойствия и веселья показались теперь дурным и опасным симптомом обманного благополучия. Ведь стоит расслабится, стоит немного поверить, что все хорошо — зло быстро окунет с головой в омут дерьма. Охваченный воспоминаниями и первобытным ужасом Билл сбежал. Осознал только что делает, выбежав из подвала и столкнувшись с отцом. Последний естественно ему не поверил, даже пройдя по затопленному подвалу. Дежавю. Морально убитый, Билл выбежал под проливной дождь. Он неподвижно сидел на тротуаре не замечая ни времени, ни холода. Ледяные капли остудили голову, но не принесли покоя в сердце. Раз за разом Билл прокручивал в голове недавнюю сцену и ругал себя за никчёмность и трусость. Он столько времени потратил на поиски, а в итоге клоун сам к нему явился. И вновь встретившись со своим кошмаром, Билл не смог сделать абсолютно ничего. От отчаяния хотелось кричать, крушить и рыдать. А Билл только обессиленно сидел под проливным дождем посередине улицы, пытаясь придумать хоть что-то. Мелькнула мысль об Оскаре Бауэрсе — мужик отбитый, но он ведь одно время частенько спрашивал не нужна ли помощь. Даже после определения к психиатру, Бутч если видел Билла, проезжая мимо на машине, окрикивал и как бы между делом спрашивал подлечил ли тот голову и не нужно ли подсобить. Конечно же Билл ничего не рассказал. Оскар спрашивал с нескрываемым ехидством в голосе, что любой бы засомневался в собственной адекватности. Хотя, оглядываясь назад, стоило бы с ним поделиться. Вероятно подобным тоном он пытался разрядить обстановку и возможно поверил бы рассказу, учитывая что беды с башкой у него похлеще будут. Иронично, пусть и странную, но заботу проявил левый социопатичный мужик с садистскими наклонностями, а не родители сына которых насиловали в собственной комнате у них под носом. Все вокруг посерело. Ледяные капли с новой силой ударялись о поверхность асфальта, образуя бурлящие ручейки, уходящие в водосток. Шум вокруг слился в единый гул. И тут внезапно к общему шуму примешался визг тормозов. А в следующую секунду без того промокшего Билла окатило из лужи с ног до головы, под звонкое и противное улюлюканье. Билл не поднял головы, несмотря на то, что слышал приближение ног шлепающих по лужам и знакомые голоса компашки Бауэрса младшего. На подколы и едкие комментарии не обратил внимания. Ни пикнул пока выступал в роли груши для пинков. Благо недалеким хулигана сразу наскучила такая пассивная жертва, да и дождь забарабанил пуще прежнего. Поэтому плюнув на невеселое дело, они ускакали к машине и сорвались с места еще разок окатив Билла из лужи. Другого от них ожидать не стоило. Да и били они довольно слабо. Хотя наверно после боли физической, что Билл испытал, их жалкие потуги казались смешными. Вот что действительно стало неожиданностью, так по прошествии примерно пятнадцати минут, услышать над головой один из знакомых голосов: — Ты тут сдох что ли, а, Денбро?! Билл честно охренел. Генри Бауэрса он бы в любом случае проигнорировал, но в ту секунду молчание было обусловлено удивлением. Какого хера он вернулся? — Эй, — позвал Генри вновь, и естественно не мог не зарядить поджопник сидящему под ногами неудачнику. — Отвал-ли! — наконец рявкнул Билл, попытавшись отмахнуться. — Сам отвали, заика! Еще один пинок в бок заставил завалиться на бок. Шаги быстро удалялись. А следом Билл в голос чертыхнулся когда услышал вновь их приближение. Дальше его грубо подняли за шкирку резко заставив встать на ноги. — Ты с-с-свинья, Б-ба-ауэрс! Съеби в тум-ман, ур-род! Удар под дых выбил воздух, но Билл не упал. Позволил Генри оттащить себя подальше от дороги и, стоило деревьям скрыть их, как Билл резко оттолкнулся и обхватив Генри за торс, полетел вместе с ним на землю. Около пяти минут мальчишки остервенело мутузили друг друга. Сцепившись на мокрой траве, вскоре они походили парочку пыхтящих, барахтающихся и с ног до головы грязных поросят. Отпустили друг друга резко. Просто в один момент очухались и тупо уселись рядом под деревом. Здесь хотя бы лило не так сильно. — Ты еще более жалок, чем обычно, — первым выплюнул Генри, утерев кровь с носа. — З-знаю, — отхаркнул в сторону Билл кровавую слюну. — А ты все такой же урод моральный. И, если честно, иногда я думаю, что смог бы грохнуть тебя. Глаза Генри изумленно вытаращились и встретились с буравящим взглядом Денбро, от которого мурашки пробежали. Голос прозвучал абсолютно серьезно, без малейшего намёка на блеф и без раздражающего заикания. — Псих! — и тут Генри громко заржал. Билл молчал, не разделив его веселья. Краем глаза он заметил как младший Бауэрс, продолжая хохотать, закопошился и достал что-то из кармана. Следом чиркнула зажигалка и носа коснулся необычный для сигарет аромат. Бауэрс медленно затянулся и откинувшись на дерево, выпустил клубы сладковатого дыма. — Ну даёшь, Денбро, — блаженно улыбаясь, сказал Генри, затянувшись еще разок. — Пробовал когда-нибудь? — Ч-что? Наблюдая за облаком дыма и вдыхая странный, но приятный запах, Билл в первую секунду не понял сути вопроса. Пока Генри не протянул ему свою сигарету, продолжая улыбаться. — Отменная вещь. Охренительно притупляет ненужные эмоции и боль, — сказал Генри и выдохнул дым Биллу в лицо. В голове свой, но одновременно будто чужой голос повторял: «Не хочу!». И Биллу стоило бы наверное его послушать. Но в реальности он молчал, неуверенный в своих действиях. И тут Генри поднес к его губам раскуренный косячок и тогда-то Билл поддался. Внутренний голос затих. По мере того, как Билл затягивался, постепенно затихало и пропадало абсолютно всё: тяжёлые мысли, чувства, болезненные воспоминания. Их перекрыла дымовая завеса, откуда они более не могли докучать. Впервые за последние месяцы Билл ощутил покой и свободу. Он вдруг так громко засмеялся от внезапно переполнившего счастья. Теперь даже рядом сидящий Генри казался самым прекрасным человеком на Земле. От этой мысли Билл захохотал еще сильнее и, заикаясь, озвучивал это Бауэрсу. Тот незамедлительно подхватил его хохот. Неожиданно невзгоды, как удавка затягивающая шею, отступили. Билл ощутил в себе необыкновенную лёгкость, энергию и даже уважение к самому себе. Промокший до нитки, грязный — ничего не имело значение, хотелось петь и танцевать, чего раньше Билл никогда не делал. Просто непередаваемые фантастические ощущения. Хотелось, чтобы это не заканчивалось никогда. Они непринуждённо, будто закадычные друзья, болтали с Генри Бауэрсом, шутили и ржали до упаду. Уму непостижимо. Но Биллу очень нравилось это совершенно новое чувство. — Надо идти, а то мой папаша мне опять бока набьет, — похлопал Генри Билла по плечу и потихоньку поднялся на ноги. — Иди … — кивнул Билл, продолжая лыбиться и оставаясь сидеть на месте. — Ты тоже вали, тебя, смотрю, круто развезло, — заржал Генри. — Идём, а то вот-вот отрубишься. — Н-нет, не хоч-чу т-туда, — надул губы Билл и завалился на бок, обняв ствол дерева. — Ну ты и придурок, — вновь загоготал Генри, но таки Билла от дерева отлепил и заставив подняться, потихоньку поволок его за собой. — Брошу тебя около твоего дома, там сам дойдёшь. И если хоть кому-нибудь об этом расскажешь, Денбро… — А я всё ещё н-неудачник или теп-перь хул-лиган? — угорал и рассуждал вслух Билл. — Стоп! Или это ты теперь неуд-дачник? Хохот был громкий. Шли покачиваясь и собирая абсолютно все лужи, не обращая внимания на дождь. И вдруг Билла кольнула какая-то важная мысль, о которой он рассуждал пока не явился Бауэрс. Сейчас она не имела значения вообще, но что-то подсказывало, что ее надо бы озвучить. — Г-генри, — позвал Билл. Глаза его уже слипались, а ноги едва волочились, — с-слушай, насчёт твоего отца… Не м-мог бы ты пе-еред-дать ему… — Негодник, а я тебя обыскался! — низкий мужской голос оборвал Билла и обрубил и так ускользающую мысль. — Всё думал, куда это ты запропастился в такую погоду. Мальчишки синхронно подняли глаза на высокую фигуру мужчины. Билл не понял, кто перед ним. Но до того как успел поинтересоваться на мозг будто стало давить и сознание уплыло окончательно. — Ты кто такой? — спросил Генри, удобнее уложив руку отрубившегося Билла у себя на шее и не давая шмякнуться на землю. — Добрый дядюшка маленького прохвоста рядом с тобой, — улыбнулся мужчина. А следом он бесцеремонно подошел к парочке и без какого-либо усилия закинул Билла себе на плечо. Генри опешил. А мужчина тем временем, ничего не сказав, пошел прочь с бессознательным телом. — Эй, — отойдя от шока, окликнул младший Бауэрс. — Погоди! Что-то я тебя не припомню. — И не запомнишь, — жёстко сказал мужчина и глаза его полыхнули кровавым огнём. — Разве я не вернул тебе нож, малыш Генри? Пригвождённый к месту внезапным страхом, парень дрожа всем телом кивнул. — Иди домой, Генри, — улыбнулся мужчина, тон и голос его при этом стали выше и ласковей. Он как бы невзначай поднял руку к своей шее и длинные аккуратные пальцы легким касанием провели по шее в области сонной артерии. — Папочка тебя уже заждался. Повинуясь приказу и не замечая хлынувшую из носа кровь от слишком сильного ментального удара, Генри ушел в противоположную сторону, действительно ничего больше не помня из сегодняшнего дня. А Билл плавал в дурманном мареве и ничего не замечал. Холод от промокшей одежды больше его не беспокоил. Наоборот, окутывало тепло, а тело бережно опустилось на нечто мягкое. Приятно и спокойно. На задворках сознания Билл ощущал прикосновение горячей ладони и вместе с тем непонятное чувство будто по ниточке из головы вытягивалось нечто важное. Но Билл уже не помнил что конкретно. Взамен остался неясный образ: горячее прикосновение на губах, и влажное, липкое, что раскрыло и проникло в рот. Тёплое склизкое объятие не напирало, не пугало. Чутко и липко оплело язык, заставив одновременно расслабиться и дрожь проскочить по спине от затылка до лопаток. На этом Билл резко вдохнул и распахнул глаза. Голова гудела, а марево исчезло. Поэтому он всё списал на сон.