Я мечтаю представить свою жизнь без тебя

Пробуждение с головной болью было не ново. Скорее проснуться без нее стало бы чем то невероятным. Сознание после пустого перерыва включилось вновь. Билли огляделся по сторонам и память вернулась в мгновение ока. Воспоминания из-за невозможности видеть сны были непрерывными, но по первой мальчишка не понял где находился. Пусть было плохое освещение, но сырость от мокрых каменных стен, шум воды и затхлый запах быстро натолкнули на нужные мысли. Гребаный главный зал коллектора! Немой вопрос как Пеннивайз вообще смог его перетащить сюда отпал сразу. Он и в прошлый раз в ресторане телепортнул их обоих не прибегая к физическому контакту. Здравые рассуждения говорили, что стоит как можно скорее выбираться отсюда и обо всем оповестить Билла. И кивнув себе мальчик хотел было ринуться в первый попавшийся тоннель. Где выход он плохо помнил, но все лучше, чем оставаться здесь и бездействовать. — Не советую, — раздалось позади. От испуга Билли на полметра отпрыгнул от источника голоса и быстро обернулся. Внутренности сковал лёд. — Тронуть я тебя не могу, но вот заставить вдоволь побегать по лабиринтам и вернуться в исходную точку — запросто, — улыбнулся Пеннивайз. Оно не шутил. Даже манера речи изменилась. Глаза его переливались с цвета расплавленного желтого золота в раскалённую красную лаву. В противовес этому обжигающему взгляду холодок ужаса продолжал бежать по жилам. — Ч-что ты соб-бираешься с-с-сд-делать? — Конечно же завершить начатое. — Уб-бить? Билли, не в состоянии шевельнуться, смотрел в упор на возвышающегося над ним нечто. Он мог бы по первоначальной задумке рвануть в ближайший тоннель, но в предыдущей угрозе и способностях существа напротив не сомневался. — Билли, маленький дурашка, ну совсем не слушаешь ни тогда, ни сейчас, — хохотнул клоун. — Я не собираюсь убивать тебя. Нам ведь так весело вместе. Пусть ты и не помнишь наших игр. Пеннивайз старался прильнуть максимально близко. И хоть тронуть не мог, Билли все равно отшатывался подальше. — Какая печаль, столько времени упустили! — клоун грустно надул губы, а через секунду выражение его лица исказилось совершенно другой эмоцией. — А ведь если бы не твои мерзкие дружки, прервавшие меня тогда в очень ответственный момент, ты бы не застрял в положение призрака на долгие двадцать семь лет! Непростительно! К концу речи голос звучал резко и жестко, вызывая у единственного слушателя еще большую неприятную дрожь. — Х-хочешь сказ-зать, что ты ни к-капельк-ки не в-виноват? — процедил сквозь зубы мальчик. Нет, ужас никуда не ушел, но гнев был сильнее и служил в данной ситуации отличной ширмой. По крайней мере, Билли себя так успокаивал и пытался держаться уверенно. — Конечно, не виноват! — как само собой разумеющееся выдал Пеннивайз. Оно говорил искренне. Билли не лицезрел в его глазах или голосе фальши. И очень надеялся в ошибочности своих выводов. Ведь иначе, воплощение зла стоящее рядом, совершенно не осознавало, что является злом. И это заблуждение делало его ещё хуже: с ним не имело смысла бороться, взывать к совести или переубеждать! Билли просто выпал в осадок. Непрекращающаяся неконтролируемая дрожь едва не заставила осесть на ледяной бетонный пол. В этот момент внутренне мальчик кажется окончательно признал их общее с Биллом и с неудачниками поражение. Это игра в которой жертве невозможно выиграть! — Наконец-то ты это понимаешь, малыш, — довольная маниакальная, даже одержимая улыбка украсила гримированное лицо. Ближайший небольшой камень удобно уместился в ладони. То был секундный порыв. Не храбрости — отчаяния. Билли швырнул снаряд в огромную лобастую башку. Промахнулся. Пеннивайз легко увернулся. — Билли, не думай, что Пеннивайз забудет про твое плохое поведение, — сказал клоун с мягкой иронией, почти с сожалением. — Куда ты? — Х-хоть п-пару мин-нут не л-лицезреть твою лыб-бящуюся м-морду — уже счастье! — рявкнул мальчик, улепетывая в ближайший тоннель. И тут же с размаху влетел носом в деревянную преграду. — Плохой мальчик, — за спиной. — Посидим-ка тут. Билли понял, что теперь находился в деревянном фургончике, а за ним путь к единственному выходу преграждал монстр и уже захлопнул дверь. — С-с-стой! Нет! От-ткрой! Пенни, подпирая рукой дверь, сверху вниз наблюдал за жалкими потугами мальчишки, старавшегося перебороть его и вырваться из западни. — Вып-пус-сти, урод! — тявкнул Билли, прекратив попытки самому открыть дверь. — Ты боишься, — горячо прошептал в самое ухо клоун, склонившись над мальчиком. Тот быстро отскочил. — Боишься, что я сделаю тебе очень-очень больно. Не знаешь, не помнишь, но чувствуешь. Твой страх. Он будоражит. — С-скор-ро прид-дет Б-билл и он… Как утопающий хватается за соломинку, так и Билли из последнего убеждал себя в грядущем спасении. — Он и остальные поб-бедят теб-бя вновь! — Не обманывай себя! — вдруг очень резко, грубо прервал его Пеннивайз. Выкрик заставил дернуться. Пустота в груди разрослась еще больше. И вылезшая оттуда смертельная беспомощность пожирала остатки надежды. — Да что т-тебе надо от м-меня?! Отпус-сти! Я хоч-чу уйти! Почему ты прод-долж-жаешь мучить нас?! Зачем теб-бе это?! Оставь уже в п-покое! — Нет! Вдруг невидимая мощь обрушилась на хрупкие плечи. Взвизгнув от неожиданной боли мальчик сначала присел, но не выдержав давления из вне шлепнулся на задницу. Стены и потолок фургончика затрещали. Будто невидимый пресс из ниоткуда сдавливал их и деревянные стенки не выдерживали и вскоре стали лопаться то тут, то там. — Ты останешься здесь! Со мной! Целиком и полностью моим! Ты уже давно мой! Просто пока не осознаешь этого! Голос Пеннивайз изменился до неузнаваемости. Вероятнее именно таковым и являлся на самом деле. Но звучание и смысл вбиваемых в мозг слов почти сводили с ума. — Не надейся, что спасешься! Не надейся вновь вернуться к нормальной человеческой жизни! Ты больше на это не способен! Это фальшь! Иллюзия! Внутри тебя уже все вымерло! Радость жизни, любовь, дружба — всего этого нет! Ты пуст! И больше в тебе ничего из этого не будет! А буду я! Заполню тебя собой один лишь я! И только я! И вскоре ты сам потянешься ко мне, когда поймёшь, что в этом мире у тебя больше нет никого и ничего! Пространство сжалось. Последующий треск показался оглушающим. Фургончик расплющило неведомой силой. Щепки фейерверком взорвались во все стороны. Билли закричал. Упал на пол, буквально прилип к нему, уткнулся лицом в колени и закрыл уши. От обуявшего ужаса совсем забыл о неуязвимости и невозможности испытать боль. Воображение оказалось сильнее, рисуя содранную с мышц кожу и оторванные куски мяса. Если бы было возможно, мальчишка бы в пол зарылся. Захотелось по малой нужде. Хотя Билли не являясь человеком не нуждался в этом. Но не вероятные увечья оказались более ужасающими. Нет. Пеннивайз чокнулся. Билли был уверен. Беды с башкой накрыли того окончательно. Его морда во время пламенной речи выражала лишь сумасшедший восторг и безумную одержимость. Оно подавлял одним своим присутствием, заставляя сердце сжаться. Билли головы даже поднять на него не мог. Был уверен, стоит посмотреть, монстр сожрёт его целиком. Однако Пеннивайз отпрянул. Непринуждённо поправил волосы. На секунду намеренно отвлёк себя и оценил масштаб разрушения — от фургончика остался лишь покореженный пол. Изящно прошёлся вокруг съёжившегося в комок мальчишки и продолжил без прежнего исступления, будто вообще ничего не произошло: — Ох, Пирожочек, прости. Я немного разошёлся. Где же мои манеры. Сильно испугался? Билли всего трясло, из глаз ручьём лились слезы. Хотелось, чтобы кто-то обнял и спрятал. Ещё немного и его психика не выдержит. — Бедняжка. Не волнуйся, Пеннивайз вскоре утешит тебя. — Отошёл от него, гандон! Внезапно прозвучавший голос заставил обоих обернуться. Билл во главе со взрослыми неудачниками стояли готовые финальной схватке.