Книжная лавка

Луна задумчиво почесала нос, прикусила карандаш — скривилась и выплюнула кусочек грифеля; опять прикусила карандаш. Вроде всё верно. Все расчёты, на которые она убила бездну времени, сходятся, и… Мозгошмыги шалят, так шалят, что даже наргл попрятался — на всякий случай. Рядом что-то фыркнул кротик, но Луна отмахнулась. Ничего нового тот не скажет, она и без него всё прекрасно знает. И что солнце следующие два дня будет вставать на западе, и что луна другим боком повёрнута в это время будет — просто у Черепахи депрессия, бывает. Гарри… «Давай вместе их поищем? Ещё и туманы помогут, пошли!» Так, пирс. Пирс, пирс, пирс… — Семь, двадцать три, — пробормотала Луна и кивнула. — Два и… Время. Проблема была в обмене. Равноценность, о, вот главный бич… Всего. Луна потянулась, не вставая со стула, покачалась на его ножках, а затем аппарировала — всё ещё не вставая. Стукнулись деревянные ножки стула об камень набережной, Луна задумчиво посмотрела на небо. Там, высоко-высоко, парил ястреб. Смешно. Главная насмешка, что она ребёнок Благого Двора. А всей разницы: лето и зима. Зима близко, всё чаще идёт снег и всё меньше в этом снеге магии. Она становится слабее, как бы ни было это грустно. Ей бы уйти в холмы или хотя бы перебраться ближе к югу, но… Гарри. Равноценность — это смерть. И жизнь. И Пустота. Время!.. Луна встряхнулась, встала и неспешно пошла к пирсу, куда вот-вот должен был причалить корабль. Совсем-совсем невидимый корабль, конечно. Будто она смотрит глазами — глупые смертные. Надо будет новых пробок набрать, ожерелий много не бывает. — Да-да, Бек, не нуди, — показала она язык кротику и закатила глаза, когда тот, в ответ плюнув, исчез под землёй, и всё равно ему было, что здесь камень и дерево и ни одной норы поблизости. Стоило кораблю только причалить, Луна уже была на борту, с интересом оглядываясь по сторонам. Столько жестокости, крови, обмана — она совсем не удивилась, заметив у каких-то канатов гнездо криндиков. Но запомнила, могли пригодиться ещё. — Что ты здесь забыла?! Пока Луна осматривалась, откуда-то вылез Крюк, наставил на неё саблю — смешной. Она фыркнула, рассеяно улыбнулась, и та осыпалась жирными ржавыми хлопьями. Упс. — Ты мне должен, помнишь?.. — Что-то там про ритуал?.. И с чего бы мне выполнять?.. — Крюк, милый… — подала голос совсем не интересная Луне женщина, но стоило Крюку кинуть на неё взгляд, как тут же замолкла, склонила голову. — Слово было дано — тебя никто не заставлял, — развела руками Луна. — Но если хочешь превратиться в моего раба — не выполняй. Мне любой итог сгодится. Хотя нет. Тот, где ты раб, даже удобнее, поэтому давай, давай, не мешкай, отказывай мне. — Что за ритуал? Сейчас? — скривился пират. Луна вздохнула. Не видать ей раба, печально. А ведь какие перспективы открывались, какие перспективы!.. Впрочем, действительно, зачем ей тот трон? Совсем мозгошмыги разыгрались, — она покачала головой. — Не сейчас. Сейчас ты пойдёшь — можешь сам, можешь со своей розой — и перенесёшь все сердца из тайника этой мэро-королевны туда, куда я тебе укажу. — Мы договаривались всего лишь на ритуал!.. — Верно. Это будет твоей платой за корабль. — Но мы ведь сейчас стоим на нём… — вновь подала голос женщина. — И стояли у ворот скрюченные ёлки, — нараспев протянула Луна, и мир скрутился, послушный её воле. Небо и земля переплелись, вода была где-то посерёдке и только поблескивали сквозь её зерцало глаза-бусинки бесчисленных чудищ, — там гуляли без забот скрюченные волки. И всё вернулось на свои места. Вот только вокруг было уже кладбище, высились дубы и сосны, а блестели голодом всего лишь волчьи глаза — что много лучше чудищ, чудища страшнее, верно?.. Луна покрутила в руках бутылку с кораблём, вздохнула разочарованно — ничего необычного, даже на мелкого мстительного духа там никого не намучили, одни лишь криндики, вот же. А ещё пират, детоторговец и просто гадкая личность… — Что ты?! — Ваш корабль, — помахала бутылкой Луна, — а нужный склеп — вот, — ткнула пальцем. Подкинула бутылку — та исчезла. Луна щёлкнула пальцами. — Портал я открыла, как закончите с перетаскиванием сердец, получите свой корабль обратно. Удачи, мон жом тоджи, — махнула рукой и аппарировала, уверенная, что всё будет как должно. Кротик был в их схроне, старательно обгладывал оленью голову, Луна не стала ему мешать. Подошла к рабочему столу, погладила еле-еле фолиант, лежащий открытым на нём. В тысячный раз пробежалась глазами по строчкам. Насколько легче было быть просто Полоумной Лавгуд в школе. Просто не такой, как все, совсем как Гарри — и совсем иначе же. Тестралы — скакуны из табуна Дикой Охоты, вестники кошмаров — не смерти, о нет-нет. У тестралов бархатная шкура и острые клыки, ядовитые самим своим смрадом. Она родилась в окружении этих величественно-омерзительных скакунов. Благий Двор — насмешка над насмешками. Не зря её деда называли худшим — лучшим — шутником из всех. Изгнанный, но не изгнанник. Интересно, доксицин помогает против мух? Итак. Сердца ещё не начали заполнять её хранилище (какую-то первую попавшуюся каморку), но скоро, очень скоро, как только пират со своей розой-мимозой поймут, что ходу им с кладбища нет, это изменится. Ей нет дела ни до этого города, ни до его жителей, но Гарри расстроится. Поэтому сердец этой слишком много на себя взявшей букашке не видать. Да и демоны — тем более столь ароматные — ей здесь совсем не интересны, ещё настройки тонких сфер собьют. — Бек, куда мы тот дрын закинули? Кротик, не отрываясь от трапезы, ткнул лапкой в один из проходов, туда Луна послушно и пошла. Под сапогами хрустели мелкие — крысиные — кости, сладко пахло кровью и можжевеловой свежестью. Извилистый коридор вывел Луну в тесную комнатку, со скелетом, висевшим на стене (и это отнюдь не она его туда повесила, сам залез, упрямый), и золотой чашей, небрежно стоящей на наковальне. Луна сама себе кивнула, махнула приветственно скелету и вылила пустоту из чаши на наковальню. Минуту ничего не происходило, Луна откинула небрежно чашу в сторону, та покрутилась куда-то скелету под ноги, а затем воздух над наковальней замерцал и вот там уже лежит меч — не самый лучший, прямо скажем. Наверное, это потому, что не хватало значительной части острия — наверное. Фламберг — меч палачей и мучителей. А чего бы и нет, раз ястреб всё-всё видит, а кабан (всеядная свинья-каннибал, даром, что дикая) — гарцует на гербе. Луна подхватила клинок, закинула на плечо и пошла обратно. Осталось так мало времени, пусть будет под рукой. Папа как-то сказал ей, что уши-лимоны способны отпугивать демонов. Сработает ли, если вместо лимона будет лайм? А может, помело?.. — Мы закончили, отдавай корабль, ведьма, — раздалось через какое-то время, и Луна закатила глаза. И вовсе незачем так кричать, она и так их прекрасно не слышит. — Лови, — перекинула бутылочку с кораблём она, достав её из хранилища Бека. Тот только проводил ту недовольным взглядом и пуще прежнего вгрызся уже не в голову, а в череп, остальное обглодать успел. — И как обратно? — хмуро покрутил в руках бутылочку Крюк. — Кинь в морскую воду и будет тебе магия. Но не сейчас — договор, помнишь? И, кстати, я не ведьма, не путай понятия. — И кто же тогда? — настороженно спросила девушка за плечом Крюка, но Луна лишь безразлично повела плечом, промолчав. Там, где нет возможности взять количеством, всегда берут качеством, не надо быть пророком, чтобы до этого дойти. Недостаток фантазии во всей красе, увы. Может на ромашках погадать?.. Розы, розы без шипов. И всё же ромашки лучше. Честнее. — Подождёте меня здесь — найдёте, где прилечь. Ты нужен будешь мне завтра. — Мы так не!.. Но Луна уже аппарировала. Ох уж эти скрюченные ножки, никак не дойдут, что дорожки-то прямые. Кинжал. Ей нужен этот кинжал. Но где?.. Луна задумчиво ходила по ломбарду и осматривалась, расфокусировав зрение. Пусть и будут потом болеть глаза, но ей ли привыкать? В школе… В школе всё было иначе. Проще и сложнее. Без полностью пробуждённого наследия она могла быть… Просто быть. Просто проклинать исподтишка тех безумцев, кто воровал и прятал её вещи, просто ходить по школе призраком и говорить, что видит — что хочет сказать. Кому хочет сказать. Дамблдор, помнится, качал головой только и просил быть помягче с детьми. Её он никогда не считал ребёнком, но она и не Гарри. Это Гарри — его ребёнок, его внук. И не то чтобы было завидно… У неё был отец, а у Гарри всего лишь школа и два учителя с директором. Но и завязать себе глаза она не могла. Дело ведь не в глазах. Гарри было жалко тогда, в школе. Она почти что ненавидела его после победы, когда тот сбежал и слова не сказал. После всего. Она сейчас… Ландыши цветут по весне. Жаль, что сейчас только осень. Ломбард весь дышал магией, светился ею. Столько артефактов и как только ничего ни с чем не конфликтует… Магия, не иначе. Вот только кинжала в ломбарде не было. Обидно. И… странно. Луна прошлась ещё раз, задумчиво потыкала в некоторые безделушки. Кряконоги кинжала были. Один, два, три… Все пятнадцать, она пересчитала даже, отловив каждого за крылышко. Но самого кинжала не было. Такое было невозможно, потому что невозможно. Если только не… Благий и Неблагий — ни одного отличия. Король и Королева, Королева и Король. И шут. Один на двоих сразу. Потому что, потому что… — Трикстер, джокер и Арлекин… — нараспев протянула Луна, отчаянно фальшивя и подвывая. — Там, где один, ищи второго… — закрыла правый глаз. — И лишь поверив, что сбежал… — замерла. — И дух, и тело на оплату. Воздух несильно искрился, будто когда-то пыльца и танцевала в солнечном луче, пропущенном пыльными стеклами, но… Когда-то давно. А может и… Время — нелинейно, на самом деле. За это все так его ненавидят. Время — неизменно, и это второй повод для ненависти. Время — пластично, и это последний гвоздь в крышку метафорического гроба. Хуже только будущее, и то неточно. А может, точно, а «неточно» — это про несбывшееся? Шестилепестковая сирень, обязательно фиолетовая, а как иначе. Кинжал. Здесь, но не сейчас. Как хорошо, что и она — всегда «не сейчас», всегда за линией. Достаточно было лишь протянуть руку в облако пыльцы. А затем вытащить обратно и не потерять нигде по дороге пальцы, а то случалось, случалось… Отращивать пальцы — щекотно, фе. Рукоять кинжала пульсировала, будто живое сердце у неё в руках. Луна усмехнулась, пустив лезвием солнечного зайчика. Отлично. Осталась самая малость — ждать последней ошибки. Ведь если не удалось взять количеством, почему-то все начинают думать за качество. Особенно всякие чистюли, которые только и умеют, что каштаны чужими руками грести. Был бы в тех каштанах хоть гран золота… Когда Гаррин Тёмный упустил вожжи, тряхнуло даже её с кротиком катакомбы. Повеяло гнилостной свежестью, и дело было вовсе не в Тьме. Время. Мало времени — ровно сколько нужно. Луна закинула на плечо меч, ногой обняла котелок с зельем, а свободной рукой цапнула Крюка за штаны — куда удобней вцепиться было. Кротик сам запрыгнул на её плечо — аппарация. Кротик спокойно спрыгнул, отошёл в сторону. Повалился на колени Крюк, согнулся, пытаясь не проблеваться. Деловито замахала вытащенной из волос палочкой Луна, освобождая себе место под ритуал. Тьма лениво билась об стену наколдованного купола, кто-то там что-то кричал — Луна сосредоточенно колдовала. Наконец, решив, что достаточно художественно разрушила асфальт, ногой толкнула котёл с зельем, чтобы то выплеснулось ровно вперёд, где она до этого так самозабвенно всё ломала. Зелье повело себя абсолютно так, как Луна и хотела — абсолютно дико неправильно с любой другой точки зрения. Оно потекло ломаными линиями, где-то даже по воздуху, не касаясь земли своей масляно поблескивающей массой. Зелье соединяло обломки асфальта причудливой вязью, рождало причудливую фигуру, название которой никто не потрудился дать. Луна довольно кивнула, повернулась к Крюку и пнула его в бок: — Хватит страдать, давай, твой выход. На злобно блеснувшие глаза пирата Луна только усмехнулась. А когда тот наконец выпрямился, впихнула в руки меч с кинжалом, начала инструктаж: — Всё просто, держишь эти железяки и идёшь себе в центр. Просто прямо, как не иди, встанешь там, где надо. Потом замираешь и стоишь. Просто стоишь и не двигаешься — даже если вдруг почувствуешь, что можешь это делать. — Что? В каком смысле?.. — Пошел, — толкнула его, не дослушав, Луна. Время, время. Точный тайминг, а иначе… Фыркнул Бек, и Луна покачала головой. Тьмы становилось всё больше, мелькнуло монашеское одеяние — Луна оскалилась. Почти, почти… Пропустить появление Гарри было невозможным. Его сила была не меньше, чем у Тёмного, но совсем другая. И столь же дикая — после всех лет. Впрочем, и истоки у них разные, симбиотическое-самосознание разных возрастов — нюансы и нюансы. Гарри слепо озирался, что-то бормотал себе под нос, махал руками — туманы вились смерчами там, где была только что его ладонь. Луна кривила губы, смотря на это всё, но послушно ждала под защитой купола. Хотелось дать Гарри по голове, сказать, что он опять — снова! Да только что толку?.. Тьма начала втягиваться, исчезать. Напружились, будто перед прыжком, туманы. Луна подошла к самой границе сферы, вышла за неё. Неслышно подошла к раскачивающемуся из стороны в сторону Гарри, мерцая во времени, чтобы избежать прикосновений его туманов. Тот не видел и не слышал, только чуял. Да только как почуять толчок в спину? Особенно если тот был сделан в будущем. Толчка хватило, чтобы заставить Гарри сделать шаг, второй вперёд. Заступить за границы фигуры, нарисованной зельем. Луна размяла пальцы суматошным движением. Если лепить из двух частей целое естественным путем слишком долго, всегда можно процесс искусственно ускорить.