Я̵̯̬̔̈́ в̵̛͚̳̝̝̽͛̒̀͗и̵̳̪̍͝д̶̬̔́͛̍̽е̸̛̲̭̊͛͂͛͂͝л̶̛͙̻̮̀́̑̔̀ с̴̢̤̹͇́м̷̛̞̥̱͚͖̂͋͗̉͒͠е̶̡̱̫̞̄̈́͛̈́̕р̶͎͕̬̥͎̀т̶͉͕̗̥̟͇̗̊͗͗̉̈̾̍ь̴̡̪͉̗̓͋̑,̷̨̰͚̻́͒̐ о̴̨̹̘̦̜̪̳̌͑̃̀̓͌н̶̰̲̭͈͖̩̈́̈́̐́̏̃ͅа̷͙͊͆̔ н̴̳̞̮̔̎̏̽̊̒е̵͓̝̋͗̀͂͋̏͜͝с̴̢̺̮̥̜̈́̀͐ё̴̛̼̞̱̬̠̈̌̅͛͌͠ͅт̶̧͓̱̣̗̤̐̓̇̏̌͟͠с̴̠̹͂̐̀̊̀̚͜͡я̵̠̅̔ З̶̢͎̱͙̯̎͆̓̈́̕а̸͓̻̐͑̓̈́̈͝ м̶͓̜̀͠н̶̼̟͖͔̬̺̍͟о̶̧͗̀̃̀ю̸̧̡̪̤͍̼͊̀̀̈́͂̉ б̵̤̣̍͗̀͂͡у̴̡̛д̴̡̥̌͝т̴̯͓̃̈͋̌͐͋о̷̢̻͓̰̓̈́̐̂̊ п̸̧̨͇̮̜͕͌о̶̗̤͈́͂̀̌͆̓̓ п̴̡̛̛̰͔͋̀̆̇͠я̷̧̧͇̈́т̵̢͚̜̉̈́̐̈́̎͝͝ӓ̶̨̩̲̠͔͎̟͛͛̆̚͝м̴̘̬͈̗̌,̵̤̒́̀͛̾͊
Будто существо, произносившее эти строки, было на столько древнее, что утратило всякую возможность говорить с эмоциями.Я̶̜͎̟͂̿͟ в̵̜̞̝̠̇́̊̉̀͌̌и̸̣̯͔̮́́̚̕д̶͇̼̻͕͖̰̭̔͆́͆̋̚͝е̸̡̄̇̄̏̈́̏̃л̷̟̃̈́,̴͔̦̤̩͖̫̋̕ к̷̬̳̳͔͕̙͟͠а̸͈̝͂̊̐̓̽к̶̻͚͚̬̆͗̑̾͐̔̔͜ ӧ̶̡̧̻̱̭̖́͐̔̿̄͝н̵̡̟̰́ӓ̴̢̡͉̹̫́̃̃̇̇͘͡ к̷̼̰̾̊͘͝р̸̨̧̧͚͔̿̍̾̾̏͝ӓ̸͖̦̝̩̺̜͈́̀д̶̪̬͉̓̇̄̍̆͂ё̶̭͓̤͑̒̀͘т̷̭̳͈̫̱̍͆̀̽̃̇̅с̵̮̫͈͒̋ͅͅя̵̨͈͋̑͟,̴̨̛͔̲͍̩̯͌̂͂͝ͅ ̴̨͓͔̹̩̉̈̒̾͑̕͝ ̵̢͙̻͗̌̒Ӧ̸͈͈͇̘̬́̈́̚͜͝н̷̞͑͆̎̆͝а̸̤̪͓͉̱̳̋͘ͅ в̴̮͇̮̬̦̝͌͂͂͆̌̂̃е̷̛͖̺͕͔̜́̅͊̀̃з̶͔͙̮́̂͆̈́̃̓͐д̷̢̱͍̹̰̃͡е̴̪͖̞͒̽͊̑̈͘ и̸̹͍̮͍̫͂̎͑̅͟ т̵͙̆̆̒̑̅у̸̙͐͟т̵̙̠̠̟͊̍͘,̸̨͕͉̘̤͘͝ ӥ̸̺̼̲́ т̸͙̝͘͟а̴̧͛͌̍̓̕м̸͇̙͂.̷̣̂͛͆̓́̚̚͜
Но говорило оно чётко, с нажимом на каждый ударный слог, будто не говорило, а маршировало.Я̶͖͊͌̚ с̴̛͉̺̬̓л̶̨̭̠̐͛ы̴̢̣͛̐̕ш̸̜̇а̵̧̰͆̀̂͟л̵̝͘͝,̵͎͒͗̎ к̸̳͌̕а̶̨̺̭̂̆к̸͓͆̈́͡ к̷̡̤̈́͝р̷̡͔̈́̾͝ѝ̵̣̬̒͟ч̵̘͈͝а̶̻̬̾л̵͗̚͠ͅа̷̠͍̲̅̉ м̵͔͐̏͋ͅа̷̢̯̉̔т̴̛̩ѐ̶̮̖р̷̹́ь̸̭̣̣́ ̴̨͖̐̓ ̶͉͗͊͛Н̷̡̬̈̏͝а̸̜͋д̵̺̑͘͘ м̵͠ͅё̸̹̲̉р̸̺̄т̶̳́̃͝в̷̭͍̝̈́̿ы̷̭̜̹̿̀м̶̞̏͛͡ с̷̡̧̀̂ы̶͕̱͘н̵̗̼͌о̴̛̛̦̦̽ч̸̛̱̽͐к̴̢̙͍̏о̶̆̐̐͟͜й̵̳͊̈́̋ с̷̜͌́̒в̶͚͠о̵̝̏̊и̸̟̔̊͠м̴̡̢̙̔͛,̵̛͇͙
Он скрёб по стенкам черепа своими скрипящими гласными и острыми согласными, будто хотел выбраться из головы, но не мог, от того она неимоверно раскалывалась.К̴͖̩͇̌́͝ӓ̶̨͈͎̿к̵͉̬͑̋ р̴͇̭͐а̴̰̜͇͐̆с̶̹͉͐̀̓с̶̙͇̪̈́͂̕т̶̢̇̕̚е̵̭͉͝л̴̢͈͙̃͡а̸͉͑̌л̶͉̈́̔̔а̵̞̗̂ б̸̠̔́ͅе̸̢̍̐л̷̣̻͐̆ӱ̵̡́͘ с̴̢̦̲͋̽к̴̩̋а̷̦͒̑͝т̶̮̓͟е̶͈̱̞͑р̶̞̑͡ь̸́, М̴̫̜̐о̷̨̉͝л̶͕̿̓и̸̯̥̽̎л̶̺͋а̸̥̽͘с̶̰̲́ь̵̮͑ͅ а̷̛̰н̴̱͑͑г̸̨̝͡е̴̹̹̎̚л̸͚͗͘а̶̪͓̎м̵̬͈͡ с̸̠̭̏в̵͖̬̿̈́я̵͖̈́т̷͚̘̎͝ы̸̬͓͘м̴̾ͅ.̸͖̻̕
Холодные когти впились в плечо, совсем рядом с шеей.Я̵̮̑ ӧ̷̮с̵͙̈я̴̘͛з̷͈̎а̴̡̕л̴͕͝ л̸̠̂ь̵͐ͅд̵̱̃я̵͙̾н̸͍̋у̴̰̑ю̷̮̆ к̶̞̿ӧ̷̲́ж̷̤́у̶̯̓,̵̡͊
̷̨̄
̵̡̊Х̸͕͛о̶̩̔т̵̦̓я̴͂͜ н̴̟̐е̷͍̚ п̶̠͒а̷̭̔х̸̤̍л̵̲̀о̵̹̿ т̶̛̲а̴͕̔м̴̫͒ ӟ̷͚и̵̛̻м̴͓̅о̸̖̔й̶͓͂,̵̮͘
Непонятное хлопанье било по ушам, зрачки метались туда-сюда под закрытыми веками, каждое их движение отзывалось дикой болью, будто по глазным яблокам проводят осколками стекла.Д̷̙̉а̵̢͑ Б̸͖͑о̸̗͐ж̵̢̕е̵͉͑ м̸̳̓ӧ̶̯й̸̩͐,̵̤͛ я̸͎̅ так не можу, Когда ж̵̉͟е̸̞̚ с̵͉̄м̶̜͊е̸̳͆р̶̳͊т̶̤̔ь̶̺̓ придёт за м̵̧̈́н̴̞͆о̸̗͂й̸̞̀.
Голос стих. Больше, казалось не было никаких звуков, но вот послышался, будто через толщу воды, глухой скрип и шаги. Рейх распахнул глаза и наполнил воздухом лёгкие так резко, будто бы до этого находился на глубине. Глаза болели, в них будто насыпали песка, голова, словно шарик, вот-вот лопнет, мокрые волосы липли ко лбу, по подбородку стекали струйки воды и капали на чёрные спортивные штаны. Дышать тяжело, получается через раз, с надеждой дёргает руками, но те намертво связаны за спиной, загнанно бьётся сердце. – Не хор-р-рошо-о-о, не хор-р-рошо! – снова этот гремящий странный голос, будто говоривший вовсе не понимал, что говорил и ставил интонации наугад. Рейх резко повернул голову в сторону этого звука. На стоящей вертикально палке с несколькими ветками сидел большой белый ворон с раскрытыми крыльями. Он громко каркнул и отряхнулся всем телом. – Франц, тебе вообще сюда нельзя, давай на выход! – раздался новый голос прямо перед немцем. Он поднял голову и, прищурив глаза, разглядел перед собой светленького юношу. Тот держал в руках по стакану – один пустой и один полный. Так вот что за вода стекает по лицу… – О, очнулся? – спросил юноша, вернув взгляд светло-зелёных, почти салатовых глаз к пленнику – Ну, тогда держи. – Он улыбнулся и выплеснул второй стакан. Рейх зажмурил, а потом распахнул ещё сильнее болящие глаза и уже было открыл рот, чтобы разразиться гневной тирадой возмущения, но его перебил другой голос из глубины квартиры. – Украина, он там оклемался? – Ага! – громко ответил стоящий перед ним юноша и направился к выходу, ворон вылетел следом прежде, чем закрылась дверь. Рейх зажмурился и тихо замычал от боли. Боже, да что творится с его глазами? Что в закрытом, что в открытом состоянии… Он ещё раз попробовал дёрнуть руками, но безуспешно. Ноги? Привязаны к ножкам стула. Он огляделся вокруг. Помимо коряги для ворона, в достаточно светлой комнате стоял нежно-лиловый диван с кучей подушек, журнальный столик из чёрного мрамора, телевизор, какой-то шкаф и окно. Огромное панорамное окно с видом на Москву. Боже, какой это вообще этаж? На улице, судя по всему, только начинало темнеть, значит сейчас около пяти-шести вечера. Дверь распахнулась и в комнате появился светловолосый парень. Его волосы были такими же белыми, как и у Рейха до того, как ему пришлось начать перекрашиваться. Холодные голубые глаза, похожие на две маленькие льдинки, смерили его взглядом, в котором не читалось ничего, кроме презрения. Из-за его широкой спины, а он был по телосложению не сильно меньше шкафа по имени СССР, выглянули две пары зелёных глаз, одни более светлые, другие – девичьи, более тёмные и глубокие. Рейх смотрел на них из-под нахмуренных тонких бровей, сжатые зубы чуть ли не скрипели, мокрая чёрная футболка неприятно липла к телу. Из-за боли в глазах ему приходилось часто моргать и жмуриться. – Ну и что? Чего молчишь? – первым подал голос голубоглазый. Россия, это 100%. Справа весь в веснушках – Украина, его уже называли, а слева, значит, Беларусь. Кажется, или именно она “радушно поприветствовала” его в квартире? – А что, я должен что-то говорить? – злобно прохрипел немец, удивившись своему голосу – Вы вырубили меня в собственной квартире и вывезли непонятно куда. – В собственной квартире? – присвистнул Россия, складывая руки в карманы джинс – А давно чужая собственность стала твоей? Или это в привычку вошло? Рассказывай всё от начала до конца, как почему и зачем попал в квартиру отца, что тебя с ним связывает и зачем совершил на него покушение. – Какое ещё покушение? Что ты несёшь? Что с Союзом? – Рейх оскалился и дёрнул руками, кисти обожгла верёвка, его спина и плечи напряглись, и он подался вперёд всем корпусом. – Живой он, каким бы ни был твой план – он не удался. – скривился Украина. К удивлению союзовских отпрысков, Рейх облегчённо выдохнул и даже слегка расслабил тело, опрокинувшись на спинку стула. РФ молча обернулся к брату с сестрой и приподнял одну светлую бровь, но те лишь пожали плечами. – Значит так, либо ты прямо сейчас рассказываешь всё, что знаешь, либо через пол часа ты будешь выглядеть так, будто по твоей морде прошлись самосвалом – рыкнул Федерация, снова обращаясь к пленному. Рейх громко расхохотался, да так, что слезинки выступили на глазах. Или это было из-за боли? – Я тебя умоляю, мне вставляли иглы под ногти, душили “слоном”, топили, в печь запихивали, чего со мной только не делали! И я не выдал ни крупицы важный информации, ты правда думаешь, что простое избиение заставит меня расколоться? Ха! Да я вам из принципа ничего не расскажу, хоть об стенку бейтесь! Россия шагнул было вперёд с твёрдо сжатыми кулаками, но Беларусь одёрнула его за футболку и он, остановившись, обернулся. – Подожди… – она пристально посмотрела в прищуренные красноватые от полопавшихся капилляров глаза немца и уверенно вскинув подбородок кивнула в сторону братьев – Вы оба, а ну-ка кыш отсюда, дайте дорогу профессионалу! – она быстро вытолкала ничего не понимающих Россию и Украину за дверь и закрыла её. Девушка подошла поближе к Рейху и наклонилась так, чтобы их лица были на одном уровне. Рейх, искренне ничего не понимая, приподнял одну бровь. И что этот “профессионал” собирается делать? Фартук ему сошьёт? Скалкой пригрозит? Или опять табуретом заедет? Она так пристально смотрела ему в глаза, будто буквально могла в них что-то прочесть, но немец, не смотря на дискомфорт, не разрывал зрительного контакта, боясь что-то упустить. – Республика Беларусь. – представилась она. – Ага, я догадался, Третий Германский Рейх, могло бы быть приятно, если бы я не был связан чёрт знает где. Если бы не это, может быть даже руку бы пожал, ах нет, я не жму руки девушкам. – он улыбнулся так, что это больше походило на оскал. – Как удобно, я как раз не жму руки мудакам, вот и познакомились. – она мило улыбнулась. – Видимо острота языка – это у вас семейное. – Рейх ухмыльнулся и смерил девушку взглядом. Чёрные джинсы, жёлтая футболка с геометрическим принтом, густая коса, аккуратный курносый носик, в общем, ничего сверх необычного, но и ничего, что могло бы насторожить. Это точно она его вырубила? – Ну так что, маэстро, вы выгнали остальных чтобы проверить кто кого перестебёт, или у тебя есть план? Может, ещё подсказать как пытать правильно? А то ты не сильно похожа на эксперта в этой области. – Пытать? Нет, хах, я оставлю это на братьев. Меня интересует кое-что другое. Ты ведь в линзах, да? – Чего? – чёрт, линзы, точно, так вот почему глаза так сильно болят. Сколько он уже в них? Сколько просидел в них в вырубленном состоянии? – Твои глаза, на сколько я помню, должны быть красными, но из красного в них только белок. Болит, да? Рейх медленно кивнул и нахмурился. – Давай так, я сниму их с тебя, а ты расскажешь мне как всё было, хорошо? – И что мне за это будет? – недовольно скривился немец. – В смысле? Я прекращу твои страдания, вот что тебе будет. – Этого недостаточно, – фыркнул он – даю информацию только взамен на информацию, боль можно и потерпеть. – Рейх врал, ой как врал, боль была просто адская, глаза нещадно жгло, в уголках постоянно скапливались слезинки. Он же не может потерять из-за этого зрение? Девушка слегка нахмурила бровки и постучала зелёным ноготком по подбородку, обдумывая его слова. – И какую же информацию ты хочешь? – задала она ему вопрос. – Я хочу знать что с Союзом. Она снова задумалась, но уже не так на долго. – Хорошо, но качество той информации, которую услышишь, будет зависеть от того, что расскажешь ты. Ты рассказываешь подробно – я рассказываю подробно, всё честно. Рейх слегка прищурился и кивнул. – Но сначала сними линзы. – уже не в силах терпеть, сказал он. Девушка кивнула и вышла из комнаты. Вернулась уже с раствором для глаз и каким-то инструментом с маленькой присоской на конце. –Только не дёргайся. – попросила она и коснулась нежными пальцами его лица. Но за этой нежностью скрывалась достаточно крепкая хватка, позволившая зафиксировать голову в одном положении. Следуя инструкциями Беларуси, немец широко открыл глаза и смотрел туда, куда она говорила, а девушка, тем временем, по средством особых махинаций начала снимать линзы специальным инструментом. – Кажется, из всей вашей семейки ты самая уравновешенная. Или просто не так плохо ко мне относишься? –спросил Рейх, когда первая линза была снята. – Не так плохо к тебе отношусь? О нет, аха-ха, я отношусь к тебе с такой же сильной ненавистью и неприязнью, как и остальные. Белорусский фронт. Ты хоть знаешь, сколько людей моих погибло? Знаешь, как это больно? – она прищурила глаза и впилась ногтями в его подбородок, делая вид, что это нужно чтобы он не дёргался. – Представь себе, знаю, – немец слегка поморщился от боли – Если ты не забыла, мои земли в конце тоже оккупировали. Причём, если память мне не изменяет, Рейхстаг захватил именно первый Белорусский фронт, а точнее его третья ударная армия. Можешь гордиться собой. – Я горжусь не собой, а своим народом. – покачала головой девушка, достав вторую линзу. Когда она закончила, Рейх зажмурился так, что поплыли разноцветные круги. Глаза всё ещё болели, но постепенно приходили в себя. Беларусь положила их в контейнер и пригрозила: – Будешь ёрничать, обратно надену. – и притащив из угла кресло причудливой формы, уселась – Теперь твоя очередь. Немец задумался на секунду. А что говорить-то? Увиливать особо нет смысла, он не делал ничего плохого, ни о каком покушении даже и не думал. Пожалуй не стоит выкладывать прям всё, особенно об их с Союзом “связи”… Но в общих деталях обрисовать можно. – Что именно ты хочешь от меня услышать? – наконец подал он голос. – Ну давай начнём с того… С того, как ты оказался у СССР. – Меня передали ему летом 45-го года. – Это и так всем давно известно, но ты ведь должен был быть в тюрьме. – Я был в тюрьме. – Я знаю, можешь нормально отвечать? – закатила глаза девушка – Ты что, издеваешься? – Ну, может слегка. – пожал плечами Рейх. – Я не шутила про то, что снова их надену на тебя. – Беларусь подняла контейнер с линзами и потрясла. – Ладно-ладно, просто задавай более точные вопросы. – недовольно сказал немец. – Согласно всеобще принятой версии, ты совершил неудачный побег во время аварии, но не выбрался оттуда живым. Что произошло на самом деле? – По поводу аварии – это правда, про побег тоже, вот только он был более чем удачным. Союз предполагает, что кому-то в органах очень не хотелось слоняться за мной по болотам и они фальсифицировали мою смерть. Дальше он вкратце описал своё пребывание в лесу, встречу с давним врагом, то, как скорее он нашёл Союза, чем Союз его и далее все значимые события. Беларусь записывала всё на диктофон на телефоне и кивала, мол, продолжай-продолжай, верю. Закончил он на том, что СССР уехал на работу, но так и не вернулся. Девушка остановила запись. – Это всё, мне больше нечего рассказать. А теперь объясни, что с Союзом и где он. – Сейчас он в больнице. Он попал в аварию, достаточно серьёзную. Всё это время не приходит в себя, кто-то из нас постоянно у него, на всякий случай, сменяем друг друга. Другой водитель потерял управление и выехал на встречку, столкнулись лоб в лоб, то, что он выжил – настоящее чудо, будь он обычным человеком, скорее всего погиб бы. Думали, что это несчастный случай, но когда Россия тебя увидел, решил что это покушение, подстроенное тобой. – Но это бред! Я бы такого не сделал! – воскликнул Рейх сжимая кулаки. Мурашки прошли по шее, когда он услышал про аварию. Беларусь приподняла одну бровь в немом вопросе, мол, ты сам-то слышишь себя? Сам-то веришь? – В любом случае, пока это наиболее реалистичная версия. Тем более, что у второго водителя были немецкие номера. – Какого чёрта вы вообще допрашиваете меня, а не этого водителя?! – Он умер на месте от полученных травм. Вот чёрт. Кажется всё действительно складывается против Рейха. Не хорошо, ой как не хорошо. – Я этого не делал, – процедил он сквозь стиснутые зубы – У меня даже нет никаких связей чтобы такое устроить, как я, по-вашему, это учинил бы? – Я не знаю, – покачала головой девушка – Но пока всё действительно указывает на тебя. – она поднялась и направилась к двери. – Вы можете посмотреть мой телефон! Единственные номера, которые там есть – номер Союза и сына! Я ни с кем больше не связывался! – Телефон? У тебя есть телефон? И где он? При тебе его не было. – Беларусь обернулась и прищурилась. – Должно быть, он выпал там, в квартире! Просто съездите и проверьте! Беларусь молча кивнула и ушла. Украина с Россией сидели на кухне за столом. И о чём-то болтали. Когда девушка подошла к ним, оба синхронно повернули головы и приподняли одну бровь. – Ну что, удалось что-нибудь узнать? – спросил Украина, отпивая горячий чай. Беларусь с победной улыбкой потрясла своим телефоном и, усевшись за стол, включила запись. Браться слушали очень сосредоточенно, смотря куда-то в одну точку на столе. Когда запись кончилась, Украина фыркнул и положил подбородок на ладонь, о чём-то задумался. – Мне кажется всё это полное враньё, с чего бы отцу оставлять его у себя? Почему просто не пристрелил там в лесу? – после недолгого молчания подал голос Россия. – А мне кажется, что какая-то доля правды в этом точно есть, такое сложно придумать, только если ты не писатель или какой-то фантазёр. Белка, а ты что думаешь? – Сложно сказать, – девушка слегка потёрла переносицу – Я не верю всем его словам, либо что-то из этого ложь, либо он что-то недоговаривает. И я не понимаю мотивацию СССР, зачем он ему? Просто трофей? Остаётся только ждать, пока тятька не придёт в себя, там уже у него спрашивать будем. – А если он не придёт в себя?... – тихо спросил Украина. – Не говори чепухи, он скоро должен уже очнуться! – девушка нахмурилась и скрестила руки на груди – Так, ладно, я поехала подменять Казастана, попрошу, чтоб на обратном пути он заехал поискать телефон. Укроп, подбросишь? Тебе всё равно по пути в отель. Украина кивнул и встал из-за стола. – Рос, ты с ним один управишься? Или мне потом вернуться? – спросил он. – Не парься, это конечно не то, что мы ожидали, но я справлюсь – усмехнулся РФ – Звоните, если что. Брат с сестрой кивнули и направились к выходу. Проводив их и закрыв дверь, Россия направился к мини бару и достал оттуда бутылку бренди Torres. Налил себе немного в снифтер и направился в комнату к Рейху, отпивая по дороге напиток. Дверь оказалось открытой. Россия прищурился и сжал свободный кулак. Но быстрым шагом зайдя в комнату, он приподнял бровь в недоумении. Пленник всё так же сидел на своём месте, привязанный к стулу. Беларусь не закрыла дверь? Куда этот фашизик смотрит? РФ проследил за взглядом, казалось бы, не замечающего его Рейха и закатил глаза. Когда-нибудь эта птица его доконает. И почему вороны такие умные? Даже слишком умные. Сейчас он самостоятельно открывает двери, а завтра что? Продаст все его активы? Купит себе акции и заявит, что независим? – Франц, а ну-ка брысь отсюда. – ворон, сидящий на коряге, повернул голову к хозяину и громка каркнул – Да, да, я к тебе обращаюсь, курица белобрысая. Франц переступил с лапы на лапу и, хлопнув крыльями, слетел с коряги. Приземлившись на плечо хозяина, ворон наклонил голову к стакану и проскрипел: – А что-о-о тут, что-о, пр-р-рятать не хор-р-рошо-о! РФ дёрнул плечом, от чего ворон раскрыл крылья и замахал ими, чтобы не упасть. – Франция, я сказал брысь, этот бренди стоит дороже, чем сотня таких как ты. Франц недовольно распушил перья, но, громко каркнув, всё-таки улетел в другую комнату. Рейх, всё это время молча наблюдавший, прыснул от смеха. – Ты назвал свою птицу в честь другой страны? В честь Франции? – Я назвал его не в честь Франции, а в честь того, что цвет его оперения идентичен цвету флага, который чаще всего используют французы. – Федерация уселся на кресло, закинул ногу на ногу и отпил напиток. Рейх усмехнулся такому ответу. Что правда, то правда. – И так, чтобы ты знал, я не верю практически ни единому твоему слову, хотя, твоя легенда достаточно занятна. Ну-с, что тебя связывает с моим отцом? Почему он тебя держит у себя? – Ты говоришь так, будто я его собственность. – скривился немец. – Ты ею и являешься. – кивнул Россия – но вот что занятно, пока отец не пришёл в себя, ты являешься моей собственностью. И я могу без каких-либо последствий делать с тобой что захочу. Ну-ну, не хмурься так, морщинки появятся. А что, ты не знал? Это прописано в контракте. Хотя, навряд ли тебе дали время прочитать его. – юноша слегла наклонил голову и спокойно улыбнулся. – Так почему он тебя держит у себя? С каждым словом Рейх закипал всё больше и больше. Да как этот фаршмак недоготовленный смеет с ним так разговаривать?! – Не знаю я, скучно ему стало, одиноко, дети-то не приезжают. – кинул немец. – Скучно и одиноко? Столько один жил не тужил, а тут заскучал, и ты под руку подвернулся? Как удачно. – он скептично окинул взглядом фигуру перед собой. Рейх прищурился, что-то обдумывая и пристально посмотрел на собеседника. – Слушай, ты же в курсе его галлюцинаций? – наконец-то сказал он. Федерация слегка нахмурился, но кивнул. – Когда он меня нашёл, они пропали. Совсем. – Он сам тебе это сказал? – когда в ответ ему кивнули, он нахмурился ещё больше – И поэтому он тратит на тебя такие большие деньги? – Какие ещё большие деньги? Что ты имеешь в виду? – Я слежу за его счетами, перед приездом в Москву он потратил не маленькую сумму на пианино и его установку. Он не играет на пианино. И он точно не купил бы его себе, он не прикасается к клавишным после уроков Империи. – Что? Это бред, пианино стояло в квартире, когда мы приехали! Он сказал, что Беларусь на нём раньше играла. – Беларусь играет на скрипке, Казахстан бренчит на гитаре, Украина на нервах, я на флейте. Никто из нас не играет на пианино. Рейх оскалился, не понимая, зачем Союз врал ему. Или это его сыночек чушь мелит? – И зачем, по-твоему, ему покупать мне пианино? – Не знаю, – пожал плечами РФ – Может, хотел таким образом развлечь свою зверушку, чтоб не донимал, как собакам покупают игрушки-пищалки, может, хотел, чтобы ты быстрее привык. Я думаю, тебе лучше знать. И Рейх знал, он часто писал в дневниках, что, играя и сочиняя, избавляется от стресса, что это его успокаивает. А Союз читал все его дневники. – Так как ты устроил это покушение? – как ни в чём не бывало спросил Федерация и отпил бренди. – Да не устраивал я никакого покушения – закатил глаза немец – Сам подумай, во-первых, как я бы это сделал без связей, денег и чего-либо ещё, во-вторых, если бы я даже захотел, а я бы не захотел, зачем мне так заморачиваться? Куда легче отравить, к примеру. И третье – зачем мне это? Я прекрасно живу! Да, может не в полной свободе, но очень даже неплохо! – Вот на счёт второго пункта я бы поспорил, – возразил Россия – Как бы ты его отравил? Ты хоть раз готовил что-то, что он потом съедал? – Я не готовлю. – отрицательно помотал головой Рейх. – А не думал, почему готовит только он? Ты помнишь хоть раз, чтобы он ел что-то, что готовил не сам? Может где-то в общественном месте? Хотя бы кофе выпил? Немец нахмурился, пытаясь вспомнить такой момент. А ведь и правда, он ни разу не пил ничего и не ел, если не готовил это сам. Ни в кафе, ни в ресторанах, ни даже на новогоднем банкете. – Во-о-от, то-то и оно, – усмехнулся Россия – ну пароль на холодильнике точно не мог тебя не смутить. А всё ведь из детства. Когда он был ещё маленьким, на его глазах несколько раз отравляли Российскую Империю, но каждый раз не угадывали с дозой, ибо для воплощения она должна быть определённой. И каждый раз его отец жутко мучился, но не умирал. С тех пор он не ест постороннюю еду. Забавно, про галлюцинации он тебе значит рассказал, а про это нет? Очень интересно. Так что в любом случае, ты бы не смог его отравить. Да и куда бы ты потом делся после отравления? А его труп? Нет, тебе куда выгодней выдать его гибель за несчастный случай, как с этой машиной, не так ли? – Повторяю ещё раз – мне не за чем его убивать – осклабился Рейх. – Ну конечно-конечно. Знаешь, а ты та ещё чушемолка. – Чуше… Что? – Чушь мелешь, рассказываешь мне сказки. Про галлюцинации – я не верю, а зачем ещё ему тот, кто оставил столько шрамов – я не понимаю. – Ну, после моего предательства он хотя бы не ушёл в запой. – пожал плечами немец и улыбнулся. – На что ты намекаешь? – прищурил холодные глаза РФ. – Ну знаешь, не удивительно, что Союз вам ничего не рассказал. Я бы тоже не особо доверял своим детям, если бы они сговорились против меня. – Это всё было по договорённости. – Россия уже не говорил, а шипел. – О да, а ещё очень справедливо по отношению к горячо любимому папочке. – Рейх сверкнул клыками в усмешке. Федерация глубоко вдохнул через ноздри, встал, поставил снифтер на кресло и подойдя к немцу достаточно близко, ударил кулаком в скулу. Голова по инерции отвернулась и Рейх приподняв брови, широко улыбнулся. Запрокинув голову назад, он слегка рассмеялся. Скулу жгло, голова слегка шла кругом. – Хули ты ржёшь, фашизик? – ледяным тоном произнёс Россия. – А Беларусь говорила, что вас легко выбесить. Оказалось даже слишком легко. – Слушай сюда, пельмень ты контуженный… – О, контуженный? Только при отце так не скажи, ему будет ой как неприятно. – Ещё одно слово и я долбану тебя об стенку, крысоёбина несчастная! – прорычал Россия, схватив улыбающегося немца за ворот футболки и наклонив так, что стул качался на задних ножках – У вас с моим отцом какой-то сговор, да? – Какой ещё сговор? Совсем крышей поехал? – приподнял одну бровь Рейх, всё ещё улыбаясь. – Я здесь вопросы задаю. – встряхнув его, прошипел Федерация. – А может это ты? – спокойно произнёс немец. – Что я? – сощурился русский. – Может это ты подстроил покушение? Ну знаешь, отец стал для тебя обузой, постоянно нужно ему выделять средства, всё такое… – Да как ты смеешь?! – Россия отпустил футболку, от чего Рейх полетел вниз и его затылок встретился с паркетом. Федерация замахнулся ногой и со всей силы ударил того по рёбрам. Потом ещё и ещё раз, пока немец не потерял сознание, и даже тогда Федерация долго не мог остановиться. Ярость кипела в нём, словно лава. Никто не узнает. Не узнает. Не должен.