Хватит причинять друг другу боль.

Россия нервно стучал пальцами по рулю. Он выехал, как только Беларусь позвонила ему и сказала, что отец пришёл в сознание. Чёртовы, чёртовы пробки.   Через пол часа он наконец-то оказался в больнице. Эхо его чётких шагов разлеталось по длинным, белым коридорам, запах лекарств бил в нос, галстук душил как никогда. Наконец-то нужная дверь. Он резко открывает её и останавливается.   Беларусь сидит на койке спиной к нему, держит отца за руку и о чём-то шепчет. Она оборачивается и, мягко улыбаясь, говорит:   — Вспомнишь солнышко – вот и лучик. — девушка слегка отодвигается, чтобы не загораживать СССР.   Союз, увидев сына, приподнимает уголки губ, совсем ещё слабо.   — Рося, приехал. — хрипит он. Трубки в носу слегка мешают, в одну руку вставлен катетер для капельницы.   — Конечно, пап. Приехал, как только узнал, что ты очнулся. — Россия улыбается в ответ и подходит к отцу — Как ты?   — Ну, говорят, что жить буду, – усмехнулся Союз в своей привычной манере — Вы от своего старика так быстро не избавитесь.   — Да уж, — Федерация нервно усмехнулся — Ты прям как кошка с девятью жизнями, из любой передряги выбираешься.   — Ну, так как же он нас оставит, маленьких таких! — Беларусь звонко рассмеялась.   Союз расплылся в широкой улыбке, щуря глаза.   ­— Слушай, Бел, выйдешь на пару минут? Мне бы хотелось переброситься парой слов с папой наедине. — Россия слегка приподнимает брови как бы намекая, что возражения не примет.   Беларусь слегка прищурилась, смотря на брата. Она встала и подойдя к нему ближе, шепнула на ухо:   — Если ты хочешь поговорить об этом, то я не думаю, что стоит так сразу… Ему сейчас лучше дать отдохнуть. Он и так много чего пережил.   — Лучше разобраться с этим сейчас. — в ответ шепнул он ей.   Девушка не стала спорить, кивнула и вышла из палаты.   Федерация молча взял стул и, поставив его задом наперёд к койке, сел, сложив руки на спинке.   — Пап, почему ты не рассказывал нам про собаку? — начал он спокойным тоном.   — Про собаку? — непонимающе переспросил Союз.   — Да, про собаку. Китаю рассказал, а нам нет. Не хорошо как-то с твоей стороны, тебе так не кажется?   Внутри у Союза похолодело. Рот криво дёрнулся в незатейливой улыбке, но потом уголки быстро опустились. Пальцы нервно сжали простынь.   — А, собака, точно… — он прикусил изнутри щёку и сглотнул вязкий ком в горле, но тот будто стал ещё больше.   — Знаешь, мы подумали, что нельзя собаку оставлять одну, пока ты без сознания. А ведь ты не приходил в себя в течении… Пяти дней? Представляешь, что могло стать с бедным животным за такое время? И позавчера мы заехали к тебе и забрали твою собаку.   От того, как Россия произнёс последнее слово, у Союза оборвались последние ниточки надежды. В животе обожгло холодом, по виску скатилась капелька пота.   — Вот оно как…. И как там собака?   — Да знаешь, ничего так… Для того, что он заслужил – очень неплохо, даже, наверное, слишком хорошо. И знаешь, этот пёс рассказал… Интересные вещи. Вот только не знаю я, верить им, или нет. Что скажешь?   — А какие вещи он рассказал? — прищурился Союз и нервно вскинул брови.   — Ну, мол: приютил меня… Один хороший человек. Жрать даёт, не бьёт, чуть ли не холит и лелеет. Отпустил все грехи, вкладывается, считай второй шанс Иуде дал.   — А может и дал. — отрезал СССР.   — Дал, значит, да? Ну понятно. — он качнул головой и отвёл взгляд — И что, ты его содержишь просто ради второго шанса? Или ради чего? Знаешь, если ты хотел питомца, мог бы сказать, я знаю неплохих заводчиков.   Союз хмуро безмолвствовал. Его сердитый взгляд пилил фигуру сына, пока мозг вяло пытался найти выход из всей этой ситуации. Какую причину ему дать? Что он хочет услышать? Но Россия сам ему помог:   — Это правда, что после встречи с ним у тебя пропали галлюцинации? — после долгого молчания спросил РФ.   СССР кивнул.   — Почему ты не сказал?   — А как ты себе это представляешь? «Сыночка, ты не поверишь, я встретил того, кто никто не захотел бы повстречать, и, о невероятно чудо! Мои галлюцинации прошли сами собой! Галлюцинации, которые не могли вылечить ни одни таблетки и ни одни врачи!» Так я должен был тебе это этом сообщить? — он отвернулся и упёр взгляд в подоконник — Я и сам сначала не поверил. Думал, что он сам и есть галлюцинация. Думал, что с концами спятил.   Россия вздохнул и положил подбородок на руки.   — Кто-то ещё знает? — обеспокоенно спросил коммунист.   — Я, Белка, Украина и Казахстан.   Союз недовольно поморщился.   — Не переживай, зная их, при тебе они будут делать вид, что ничего такого не произошло, чтобы не тревожить. Я объясню им.   — И как ты им это объяснишь? Они же не знают про галлюцинации, и знать не должны.   — Скажу им, что тебе просто стало скучно и то, что он говорил – правда. Мне они поверят.   — Когда я смогу забрать его?   — Да хоть как только тебя выпишут. Если твоё состояние будет стабильным – это случится где-то через три дня. А зная твоё бычье здоровье – что-то мне подсказывает, что так и будет. Но ты действительно хочешь забрать его после случившегося?   — В смысле — после случившегося?   — Беларусь сказала тебе, что в тебя врезался иностранец с немецкими номерами и погиб на месте?   — Ну сказала, и что дальше?   — А не кажется ли тебе это подозрительным? Что, если это он устроил это?   — Россия, это бред. — возмутился Союз — Ему незачем делать такое…   — Наверное, тебе лучше знать, — пожал плечами Федерация — Но на твоём месте я бы хорошенько над этим подумал.   СССР открыл рот с желанием возразить, но его прервал громкий возглас Украины, влетевшего в палату.   — Батька! Очнулся! — воскликнул он и кинулся к отцу.   Казахстан зашёл следом, но более спокойно. Он поприветствовал Россию и тоже пошёл к отцу, вокруг которого вихрем вертелся Украина, сверкая своими ясными глазами. За Казахстаном зашла Беларусь и подойдя к РФ шепнула ему на ухо:   — Узнал что-нибудь?   — Да. Я напишу потом в группу с Укропом и Крылатым. Не думаю, что более это стоит обсуждать.   — Поняла… Слушай, у меня срочные дела на территории, раз батя очнулся, то я, наверное, завтра уже улечу. Там прям срочно.   Россия кивнул и встал со стула.   — Прошу меня извинить, но я должен идти. — сказал он достаточно громко, чтобы его услышали — Пап, зайду к тебе завтра, принесу чего-нибудь вкусненького. — сказал РФ понимая, что отец вряд ли будет есть что-то, что приготовят в больнице.   Все закивали, и он двинулся к выходу из палаты. Когда он уже вышел в просторный коридор, его окликнули.   — Росс! Погоди! — за ним шёл Казахстан. Догнав брата, он протянул ему старый Союзов мобильник — Вот, нашёл в квартире. Он разряжен, так что я не смог ничего посмотреть, хотел сегодня отвезти тебе, но Беларусь позвонила и сообщила радостные новости… Ты говорил с отцом? Узнал что-то?   — Да, напишу в группу. Не дёргайте его на этот счёт, ладно?   Когда в ответ ему кивнули, он взял телефон и, развернувшись на пятках, пошёл дальше.   РФ сел в машину, а мобильный поставил на зарядку и поехал в сторону Москва-Сити. Пробки к этому моменту уже более-менее рассосались, и машина свободно колесила по дороге. Заехав на парковку, РФ забрал телефон и направился к башне Москва, где располагались его апартаменты. Пока лифт поднимался на нужный этаж, он разблокировал мобильник и зашёл в контакты. Действительно только два номера. “Mein Junge ” и “Угроза Всему Человечеству ( Вкусно Готовит ) ”. Звонки, сообщения, только этим номерам. В корзине пусто. В сообщениях ничего примечательного, обычная переписка из разряда “какставитьпробелы”, “смотри какой кот смешной” и “возьми какой-нибудь кчай, сухарики закончились”. Может договаривались обо всём на словах? Вполне вероятно, чтобы не оставлять улик.   После контактов он зашёл в поисковик и посмотрел историю. Тоже ничего вызывающего, но по запросам не поймёшь, то ли тому, кто это искал 12, то ли 92.   Галерея. Может там что-то будет? Зайдя в приложение, он начал листать фотографии. Больше всего было сохранённых видео с животными, особенно котами и собаками. Изредка попадались какие-то фотографии с камеры. В основном на них был запечатлён СССР. Вот он в розовом фартуке, со скалкой и хмурым взглядом, вот задумчиво читает какую-то книжку в кабинете, вот держит две сушки так, будто это старинные очки, которые нужно было зажимать у глаз, с забавно вытянутым лицом, ещё на одной фотографии стоит в коридоре в шинели и ушанке весь припорошенный снегом, только морковки не хватает и был бы снеговик.   Двери лифта открываются, и Россия выходит в коридор с одной только дверью, продолжая смотреть фотографии. Видео. Он включает его, остановившись перед дверью. Рейх поставил телефон на какую-то полку так, чтобы было видно коридор и спрятался за дверью. Через несколько минут в кадре появился Союз, спокойно шедший на кухню. Когда Союз прошёл мимо двери, немец тихонько выскользнул за его спиной и резко схватил СССР за плечи с громким “бу!”. Союз буквально подпрыгнул на месте и разворачиваясь чуть не заехал локтем по лицу Рейха, но тот вовремя увернулся, а после громко рассмеялся. СССР тяжело дышит и ошарашенно на него смотрит.   — Едрёна вошь! Чухоблох ты немецкого происхождения! Селёдка под шубой неделю простоявшая! Ты что творишь-то такое?! До инфаркта решил меня довести?! — воскликнул Союз с видео.   — А не надо было вчера так кусаться! До сих пор болит, вообще-то! — прохохотал Рейх.   Кусаться? Это он образно? Почему тогда “болит”?   Россия пролистал ещё несколько фотографий и застыл.   На фотографии Рейх. Фотографировал, судя по всему, Союз. Немец лежит в кровати, видимо спит. Одеяло сползло на поясницу, одна рука закинута за голову, лежит на животе выставляя напоказ бледную спину со следами. Со следами укусов и ярко-красными засосами.   Словно пазл, в голове у России сложилась картинка. Как он не догадался?... Хотя что там, о таком никто бы и не подумал… Тогда то, что он держит его у себя вполне объяснимо… Получается, действительно подвернулся под руку? Если так-то подумать, он ведь хорош собой, даже очень. Вполне вероятно… Ну, конечно, конечно!   Федерация рыком достал ключи и влетел в квартиру. Через пару секунд он уже стоял перед Рейхом сжимая чешущиеся кулаки.   — Так ты шлюха! Как же я сразу это не понял! — он нервно рассмеялся и схватил немца за горло. Тот вскрикнул от неожиданности, за что получил звонкую пощёчину. Сдёрнув верёвки с его ног рваными движениями, Федерация приподнял его за шиворот над землёй и резко бросил на пол — Просто шлюха, просто грязная шлюха! Ты просто его никчёмная игрушка! Ты не стоишь и гроша! — он замахнулся ногой и со всей силы ударил Рейха по бедру. Тот вскрикнул и получил ещё один удар по рёбрам. Россия толкнул его ногой и перевернул на живот. Он тяжело и рвано дышал, белые волосы разлохматились и падали на глаза, кулаки сжаты до того, что побелели костяшки, желваки проступили на красном от гнева лице. Он схватил немца за волосы и оттянул так, чтобы приподнять голову — Да что он в тебе такого нашёл? Ты на столько жалок, что смотреть тошно! Почему он выбирает тебя?! Даёшь бесплатно, из-за этого, да? Да ты яйца выеденного не стоишь, — он это не просто говорил, его голос рокотал, грохотал, испепелял, словно хозяин голоса только что вышел из преисподни, гнев бурлил словно лава — Что ты делаешь такого, что не может любая другая шлюха, а?! Я тебя спрашиваю, подстилка державная! — и потянул за волосы ещё сильнее.   — Я не знаю! Не знаю! — вскричал Рейх, откидывая назад голову.   — Ну тогда мы сейчас узнаем. — прошептал Федерация ему на ухо будто бы не своим голосом, а голосом самого Сатаны.   — Что? — нервно дёрнулся немец.   Россия отпустил его голову и Рейх больно ударился лбом об пол. Рывками он хватал воздух ртом, связанные за спиной руки дёрнулись. Он ничего не понимал. Что произошло? Что так выбесило Россию? Когда послышался звук расстёгивающейся молнии, что-то внутри оборвалось.   — Нет… — прохрипел он так тихо, что сам себя не услышал —Нет, нет, нет…   Федерация рывком сорвал с него штаны с нижним бельём и придавил коленом в районе поясницы к полу.   — Нет! Нет, нет! Отвали, отстань! Нет! — заорал Рейх извиваясь всем телом, словно уж на сковородке — Du verdammtes Arschloch, verpiss dich von mir! Nein! Nein! Mistkerl Fick dich! Fick dich ins Knie! Verpiss dich! Das Arschgesicht!   — Заткнись! Заткнись, я тебе сказал! Какая из тебя шлюха, если ты не делаешь то, что нужно хозяину?! – Россия выхватил и кармана платок и, скомкав его, использовал как кляп.   Паника, не внемлющая разуму, охватила немца целиком. Дыша, будто загнанное животное, он упёрся лбом в пол и кричал. Глухо, из-за платка тише чем хотелось бы, но кричал. Единственное, что он мог сделать, потому что дикий животный страх сковал всё его тело. Кожа, особенно на лице, побледнела ещё сильнее. Теперь это была не аристократичная бледность, словно у светящегося изнутри фарфора, а бледность мертвеца, похороненного под сырой землёй. Лицо не выражало ни единой эмоции, глаза пусто смотрели в пол, он был не в силах даже зажмуриться или моргнуть.   Резкая боль пронзила всё тело. Горькие горячие слёзы обжигали щёки, падали на пол, оставляя мокрые следы на белом ковре с коротким ворсом. В комок сжались дыхательные пути. Он сжимает челюсти и, если бы не платок, то наверняка прокусил бы себе насквозь губу или щеку. Кажется, ему приказывают прекратить рыдания, но он не может. Он ничего уже не может.   Федерация остервенело двигается, дыхание сбивается, он хватает немца за волосы и оттягивает их, а когда отпускает, в руке остаётся две чёрных пряди. Двумя руками берёт бёдра и, сжимая до синяков, вдалбливается до самого конца.   Когда Россия выходит, на ковёр капает семя вперемешку с кровью. Он встаёт, слегка пошатываясь, и молча выходит из комнаты, закрыв дверь.   Рейх лежит на полу. Он дышит. О боже, почему он всё ещё дышит? Почему он не умер ещё в самом начале от страха, почему его сердце сжалось недостаточно сильно, чтобы остановиться? Почему он просто не прикончил его? Зачем, зачем, зачем…   Что-то внутри надломилось.