***
Неимоверных усилий стоило Торрес открыть глаза. Даже когда ей показалось, что очертания пространства начали вырисовываться, какая-то неведомая сила давила на веки, запрещая пробуждаться. Глаза ощущались опухшими, как после длительных ночных рыданий или по причине аллергической реакции. Как она не старалась, веки не поддавались, в какой-то момент она было хотела поднести к лицу руки и раздвинуть кожу пальцами, но, дернув одной, почувствовала, как что-то потянуло конечность обратно. «Чёрт, это переходит уже все границы», — подумала Ана, тщетно пытаясь разглядеть окружение. Спустя, наверное, минуту весьма странных мимических движений, девушка наконец смогла увидеть неяркий свет, который прокрадывался сквозь мутную пелену. Где бы она не находилась, было светло и пахло каким-то раствором, похожим на антисептик, весьма едкий, приводящий в чувства лучше любого нашатырного спирта. — Где я? — произнесла Торрес полуслипшимися губами, и почувствовала сухость во рту, неприятно стягивавшую горло. Ответа не последовало. Вокруг была гробовая тишина, которую периодически нарушал единственный звук — писк неизвестного аппарата. Девушка попробовала сдвинуться с места, но её хватило только на неконтролируемый перекат головы. Лицо склонилось влево, и щекой Ана почувствовала прохладную мягкую ткань подушки. Она сделала несколько медленных вдохов и выдохов, и попробовала привстать. В боку защипало от резкого движения, словно кожу окропили крошечные брызги раскалённого масла. Девушка непроизвольно поморщилась, от чего также закололо слегка натянутую кожу в височной области. Потихоньку приходя в себя, Торрес наконец смогла определить своё местонахождение — это был медотсек, а точнее небольшая палата, в которой идеально умещалась узкая койка, кардиомонитор, непрерывно издававший очень тонкий звук, стойка с капельницей, трубка от которой тянулась к катетеру в вене на левой руке, небольшая раковина, поблёскивавшая белоснежной эмалью и стеклянный шкаф с медикаментами, похожий больше на витрину. Небесно-синие оттенки стен, белые постельные ткани, материалы стекла и металла в мебели — все эти элементы делали обстановку холодной и не особо располагавшей к себе. Хотя первые впечатления проигрывали чувству внутреннего умиротворения. Несмотря на очевидное недомогание, сопровождавшееся ломотой и слабостью, Ана чувствовала, будто пролежала без движения вечность. Кровать под девушкой промялась настолько, что матрас уже полностью приобрел контур её тела. Ещё раз подвигав рукой, её ладонь непроизвольно сжалась, и она смогла нащупать маленькое пластиковое приспособление с кнопкой по середине. «Неужели…», — пронеслось в голове у Торрес, и она нажала большим пальцем на выпуклую окружность. Через мгновение в палату зашёл врач, судя по белому халату и висевшему стетоскопу на шее. Отодвинув одной рукой ширму чуть дальше, а другой удерживая планшет, он подошёл к изголовью кровати девушки с полуулыбкой на лице. — Наконец-то вы пришли в себя! — со странным энтузиазмом произнес мужчина, и перевёл взгляд с лица Аны на монитор, показывавший сердечный ритм. — Наконец-то? Сколько я была в отключке? — на лице девушки отобразилось искреннее удивление. — Без сознания вы пробыли всего полчаса, — начал доктор, но Торрес прервала его, драматично хмыкнув, на что мужчина никак отреагировал, и продолжил, — а в состоянии покоя находились три дня. — Три дня? Так долго… — глаза у Аны округлились, и она попыталась вспомнить, как попала сюда и какие события этому предшествовали. — Ана… Вы позволите к вам так обращаться? — мужчина заметил явное замешательство девушки. Торрес перевела на него взгляд и кивнула в знак согласия. — Реабилитационный период у каждого пациента свой, ваш случай был средней тяжести, и, если вас это утешит, вы очнулись намного раньше наших прогнозов, — доктор хотел улыбнуться, но вовремя осознал, что подобная реакция была неуместна, поэтому сразу же сжал челюсти, сдержавшись. — Когда меня выпишут? — Как только мы удостоверимся, что все ваши ранения полностью зажили, — мужчина смотрел в экран планшета, судя по всему, изучая результаты анализов. — А мой отряд? Они в порядке? — глаза девушки забегали в панике, она приподнялась, напрягая шею. — Двое мужчин живы и здоровы, третьему, Клайву Расселу, было наложено около трехсот швов, — доктор тяжело вздохнул и помотал головой так, словно тот случай был худшим в его практике. «Около трёхсот швов?» — эта мысль врезалась в сознание Аны, после чего её атаковали свежие воспоминания, как Клайв нёс её на руках, заслоняя собой от кровожадной твари. — Долго мне тут торчать? — ей хотелось увидеть ребят, проведать своего спасителя, сказать ему спасибо, ведь он чуть не пожертвовал собой ради неё. — Мы последим за вами ещё несколько дней, а далее посмотрим, — мужчина присмотрелся к лицу Торрес, разглядывая зашитую рану на виске, — всё зависит от скорости восстановления вашего организма. Девушка попыталась принять сидячее положение и размять спину, но вместо этого почувствовала тупую боль в ноге, неприятно стягивавшую икроножную мышцу. Ана взялась за край одеяла и отодвинула в сторону, надеясь, что её тело было хоть чем-то прикрыто. Скользнув по нижней части взглядом, она обнаружила на себе медицинскую рубашку, которая задралась чуть выше колена, и открывала вид на голень, посиневшую странным образом, будто змея обвивала ногу по спирали. Торрес опечалено вздохнула, за восемь лет работы на BSAA такое с ней было впервые. Обычно она обходилась ушибами и ссадинами, редко порезами или небольшими открытыми ранами, например, от рикошета пули, но она никогда не была прикована к кровати, никогда не приходила в себя так долго. Медицинских инжекторов хватало, чтобы вернуть её в дееспособное состояние, ну или на крайний случай спасали «волшебные» пилюли из лаборатории, но это… Этот случай однозначно выбил её из колеи. Она была расстроена собой и зла на обстоятельства. Митч, бедный Митч. В голове у девушки всплыла жуткая картинка с окровавленным телом, сломанным пополам, оторванной конечностью, обглоданной чуть ли не до кости, и головой… со стеклянными глазами и с застывшими во взгляде страхом и безысходностью. Он не заслужил такой участи. Ану начало мутить, внутри желудка набирал обороты маленький ураган. Торрес судорожно помотала головой по сторонам, пытаясь выбросить из сознания это ужасное воспоминание. Она не хотела запоминать Митча таким, хоть они не были друзьями, да и даже приятелями их сложно было назвать, девушка его уважала, считала превосходным бойцом и профессионалом своего дела. Внезапно у входа в палату послышалось копошение, будто кто-то споткнулся или обронил что-то на пол. Доктор также заметил этот шум и поспешил сделать замечание. — Никаких посетителей, пациентке требуется отдых, — с этими словами врач скрылся за отодвинутой ширмой. Ана безуспешно пыталась выглядывать, чтобы хоть что-то рассмотреть, но болевые ощущения от каждого движения этому препятствовали. Спустя несколько минут суета не прекратилась, и доктор всё ещё не объявился. Торрес стало не просто любопытно, ей стало не по себе, складывалось ощущение, что от неё что-то скрывали, пытались не волновать, чтобы не ухудшить самочувствие. Девушка решила превозмочь боль, игнорируя жжение в области живота, она положила правую руку на боковую перекладину кровати и аккуратно, без резких движений, постаралась сменить положение с лежачего на сидячее, чувствуя покалывание в спине в процессе. Добившись желаемого, оставалось самое сложное — встать с кровати. Ухватившись уже левой рукой за стойку с капельницей, использовав её в качестве дополнительной опоры, она попробовала пошевелить израненной ногой, чтобы выяснить насколько подвижной она была. Но Ану ждал логичный, но неожиданный сюрприз — стойка, приняв некоторый вес на себя, двинулась с места, укатываясь на своих четырёх колесиках, что вынудило Торрес быстро вернуться в исходное положение и, испытав всплеск острой боли, пожалеть о необдуманном действии. Девушка задержала дыхание и, сосчитав до трёх, сделала один быстрый рывок, сместив ногу в сторону, чтобы та, согнувшись в колене, повисла на краю кровати. От внезапного движения Ана не сразу почувствовала недомогание, только уже когда нога оказалась в новом положении, боль стала стекать сверху вниз к кончикам пальцев, медленно затрагивая каждое нервное окончание, ударяя электрическим током. Стиснув зубы, она решила не откладывать начатое и, заставляя тело привыкнуть к физической активности, уперлась ладонями в постель и, оттолкнувшись, сумела встать на ноги. Даже не задумываясь, девушка сместила вес на здоровую ногу, оставляя вторую в слегка подвешенном состоянии. На удивление стоять оказалось проще, чем она думала. Ана снова взялась рукой за стойку с капельницей и, подталкивая её вперёд, вприпрыжку поскакала к двери. Крепко сжимая металлическую опору, Торрес ковыляла по направлению к выходу, практически волоча больную ногу по полу. Лежать в постели ей не хотелось, чувства слабости и собственной жалости зарывали её в воспоминания о сложном детстве, в период которого подобные термины были насильно удалены из её лексикона. На удивление «на ногах» она чувствовала себя менее дискомфортно, нежели в горизонтальном положении. Тело стремительно оттаивало от столь длительного нахождения в одной позе; в мышцы возвращался знакомый тонус, хоть они и были всё ещё ослаблены; кровь с кислородом по сосудам разносилась по всему организму, придавая минимальный уровень энергии и сил. Наконец-то Ана ощутила себя живой. Прильнув плечом к дверному косяку, девушка стала вслушиваться в не особо тихий разговор раздававшийся прямо позади двери. Диалог вёл врач с кем-то, чей голос был совсем незнаком. Доктор гнул линию по поводу самочувствия пациентки, сетуя на лишнее волнение, которое может спровоцировать повышение артериального давления и негативно повлиять на процесс выздоровления. А его собеседник, молодой парень, судя по голосу, твердил о важности своего донесения для Торрес, требующего неотлагательности. — Никаких посетителей, пациентке требуется отдых, — говорил врач монотонным голосом, словно повторял эту фразу не раз. — Доктор Гилмер, я понимаю ваши опасения, но мне необходимо выполнить поручение, у меня приказ об её отстранении, — удручённо пролепетал молодой человек, и по тону его голоса, казалось, что от исполнения этого указания реально зависела его жизнь. Услышав последнее слово, значение которого невозможно было ни с чем перепутать, девушка вспыхнула как спичка, злость охватила её разум, требуя немедленных объяснений. Торрес навалилась всем телом на дверь и что есть силы толкнула вперёд, распахивая прямо перед лицом растерянного гонца, отделяя его от врача, который вовремя отскочил в сторону, чтобы не быть пришибленным. — Отстранение?! — Ана напрягла связки, позволяя голосу подняться вверх подобно запуску фейерверка, чьи искры плясали в глазах цвета заката. — Ана Мария! Как удачно, что вы пришли в себя! — молодой человек немного приободрился, и даже улыбнулся, увидев цель своего визита, пока не столкнулся с разъярённым взглядом девушки, которая была готова испепелить его на месте. — Меня отстраняют? Какого хрена? — Торрес нависала над парнем, не скрывая своего недовольства и недоумения, всем своим грозным видом пытаясь выпытать ответы. — Ана, прошу вас, вернитесь в палату, вам предписан покой, — встав по левое плечо от девушки, жестом руки врач указал в сторону открытой комнаты. Проигнорировав просьбу доктора, Ана стояла и сверлила взглядом бедного парня, который в свою очередь застыл перед девушкой, боясь, что невинная капельница в её руке, которую она так сильно сжимала до побелевших костяшек, превратится в орудие для убийства. — К сожалению, я не располагаю подробной информацией, меня просили передать приказ, — парень судорожно принялся искать нужную бумажку в тонкой черной папке, которую держал в руках. Пролистав несколько вкладок, отсортированных по цветам, он нашёл документ, — Вот. Торрес вырвала листок из его рук, немного комкая один из краёв. Глаза мигом упали на черные напечатанные строки, которыми была усеяна бумага. Ана раньше не сталкивалась с подобным, единственное, чего она удостаивалась — это словесных выговоров, но почему-то её взгляд быстро зацепился за самое важное предложение: «…Ана Мария Торрес отстраняется от службы в отряде специальных операций «Сиерра» по причине — причинения смерти по неосторожности…» Не веря собственным глазам, девушка схватила документ второй рукой, отпустив капельницу, вынуждая себя стоять на одной ноге, но уверенно балансируя. Торрес вчитывалась в текст, надеясь найти хоть какую-то подтверждающую информацию — аргументы, доказательства, обоснования, хоть что-то — но её ждало разочарование. Принимать такой поворот событий она не собиралась, и слепо повиноваться тоже. Каждый день Ана рисковала своей жизнью, пока эти «пиджаки» сидели в своих кожаных креслах и диктовали её действия. Она резала глотки, отстреливала конечности, а они попивали кофе и непринужденно болтали на своих совещаниях. Её достижения были их достижениями, но только пачкать руки никто лично не хотел. И вот, когда один из лучших оперативников попал в просак по их собственной вине, они так легко вынесли ей приговор, перечеркнув все её успехи. — Кто распорядился? — еле сдерживаясь, проговорила девушка сквозь громкий выдох. — Джон Хадженс, — быстро и коротко отрезал молодой человек, словно сбрасывая с себя груз ответственности. — Хадженс, — повторила Торрес, подключая ассоциативное мышление, пытаясь нарыть в мозгу информацию по этой фамилии. Парень, заметив сосредоточенное выражение лица девушки, отражавшее неотрывный мыслительный процесс, решил помочь и упростить задачу, ткнув пальцем в документ, в место, где находилась подпись и печать. Рядом с большой синей печатью в правом нижнем углу документа красовалась замысловатая подпись и инициалы, принадлежащие подписанту: «Джон Хадженс, руководитель тактико-стратегического подразделения оперативного управления». Полное имя и должность ничего не говорили, слишком много начальников стояло над ней, большинство из которых она даже не видела в лицо. — Расположение? — безэмоционально спросила Ана, смотря исподлобья, и сминая злосчастный приказ в кулаке. — Вы не можете сейчас идти туда, ваше состояние нестабильно, — взволнованно произнес доктор Гилмер, улавливая явные намерения пациентки. — Расположение? — повторила Торрес более настойчиво, не обращая внимания на предостережения лечащего врача. — Уровень B7, секция 11, — неуверенно проговорил парень, морально подготавливаясь к тому, что ему достанется от руководства за своего рода пособничество. Девушка снова ухватилась за стойку рукой и, выкинув никчемную бумажку в ведро, стоящее внутри палаты у входа, направилась в сторону лифта. Её не волновало, как она выглядела, как себя чувствовала, и что о ней подумают другие. Цель оправдывала средства, ей необходимо было очистить своё имя.***
Стоя в лифте вместе с офисным планктоном, который, мягко говоря, был ошарашен наблюдать женщину с оголённой спиной и синюшной ногой, держащейся за капельницу, Ана пыталась вернуть своему мышлению чёткость и ясность, утихомирить ярость, бурлящую в ней, как раскалённый металл в котле. Мысли о необходимом торжестве справедливости захватили женский разум, вытеснив из него переживания по поводу собственного здоровья. В её теле включился аварийный режим, открывая доступ ко второму дыханию. На секунду, когда лифт доставил её на нужный этаж, выпуская из своих объятий, девушка задумалась, а стоила ли игра свеч? Это она была им нужна, ведь специалиста такого уровня найти было крайне сложно, а тренировать новичков слишком дорого и долго. Зачем ей так впрягаться? Двое мужчин в костюмах поспешили покинуть кабину, стараясь не задевать Торрес, будучи неуверенными в её психической стабильности. Их расплывчатые тёмные образы, удалявшиеся от её отрешённого взгляда, возвратили девушку к реальности. Она успела сделать шаг вперёд, прежде чем полукруглые стеклянные двери лифта закрылись, отправляя кабину дальше по вызову. Ана уставилась в, казалось бы, бесконечный проход, соединявший несколько отделов, специфику работы которых девушка не знала и в помине, и продолжила обдумывать сложившуюся ситуацию. Ей надо было переиграть все карты в свою пользу и заставить больших боссов пожалеть о содеянном. И как нельзя кстати, к ней в голову пришло кардинальное решение проблемы. Пункт назначения благо находился недалеко, всего через несколько поворотов и прямо по коридору, если верить указательной табличке, но даже это расстояние преодолевалось с трудом. Несмотря на возбужденное состояние, подарившее неожиданную бодрость, полноценно ходить девушка не могла, ей приходилось подпрыгивать на одной ноге, что со стороны походило на плохую версию игры в классики. Однотонные серые стены, сливавшиеся с такого же цвета покрытием на полу, перебивались лишь стеклянными перегородками и белыми столами, за которыми чёрными пятнами виднелись стационарные компьютеры. Все сотрудники, находившиеся на своих рабочих местах, удивленно высовывали головы, провожая взглядом неопознанный объект. Было странно, что никто из них не вызвал службу безопасности, учитывая какую конфиденциальность всем требовалось сохранять. Наконец, завернув за последний угол, Торрес увидела в конце тупикового коридора заветную дверь, на стене рядом с которой красовалась табличка «Руководитель ТСП». По пути сюда у неё уже сформировался определённый план действий, который она собиралась воплотить в жизнь с точностью до единого слова. Она добралась до массивной двери, и остановилась, пытаясь привести себя в порядок, насколько это было возможно в её положении. Сценарий был таков — вывалить на этого вершителя судеб всё своё возмущение, обвинить в переводе стрелок на подчинённых и добить тузом в рукаве, если придётся. Сделав несколько глубоких вдохов, и собравшись с силами, словно бык на корриде, Ана взялась за дверную ручку, и бесцеремонно ворвалась внутрь. Кабинет оказался меньше, чем она предполагала, поэтому, к счастью, уже через несколько уверенных, но несуразных шагов, девушка оказалась прямо напротив широкого стола, за которым сидел провинившийся. Увидев его гладковыбритое лицо, идеально уложенные волосы и наглаженный тёмно-синий костюм, девушку одолела новая волна ярости, ибо все её догадки по поводу его внешнего вида подтвердились с лихвой. Дополнительная порция злобы удвоилась в несколько раз, когда её тело, измученное нежданной активностью, добавило неприятных ощущений, что в свою очередь напомнило о предпосылках этой боли. Ничто не могло отвлечь оперативника от исполнения поставленной задачи. Сразу взяв бразды правления в свои руки, Торрес не дала возможности мужчине высказаться первым. — На каком основании меня отстранили от службы? — она сомкнула челюсть до скрежета зубов, изо всех сил сдерживаясь от вида этого высокомерного ублюдка. — Я по-твоему, боец, обязан помнить всех в лицо? — негодование на его лице сменилось на раздражённость. — Ана Мария Торрес, — отчеканила девушка в манере присущей солдатам, отчитывавшимся перед шишкой из штаба, которую за глаза поносили самыми ласковыми словами и желали подорваться на мине, — член отряда специальных операций «Сиерра». — Ах, Торрес… — на его лице проскользнула едва уловимая ухмылка, после чего он взял в руки планшет, лежавший на практически пустом столе. Ана ждала ответа, и будучи достаточно проницательной, она распознала в какую манипуляционную игру решил играть её противник. Девушка не поддавалась на провокации, прекрасно осознавая, что его время было дороже её, и своё он сейчас успешно растрачивал. Но мужчина не торопился продолжать навязанный диалог, позволяя себе окинуть незваную гостью вопрошающим взглядом. От прикосновения экран планшета засветился, отражаясь маленькими белыми пятнами в глазах начальника. Смахнув пальцем несколько раз в сторону, Хадженс нашёл искомый файл и с надменным выражением лица протянул устройство гостье. — Я видела приказ, — Торрес прервала его действия, крепче сжимая стойку в виду подступавшего гнева. — Тогда мне нечего нового тебе сказать, — он откинулся обратно на спинку кресла, скрещивая руки на своей груди. — Почему вы приписали смерть бойца мне? — ноздри её расширились, пока она сердито втягивала воздух. — Потому что под твоим командованием погиб ценный актив, — то с какой лёгкостью в голосе этот «костюм» обозначил живого человека стало последней каплей на чаше весов. Отпустив капельницу, почти оттолкнув её в сторону, Ана уперлась ладонями в стол и наклонилась будто готовилась к броску, как свирепая кошка. — Как вы смеете обвинять меня в провале операции, если именно ваша грёбаная бюрократия позволила члену моего отряда, а не сраному активу, погибнуть при исполнении? — ещё чуть-чуть и из её глаз посыпались бы искры, а от кожи пошёл пар, настолько девушка была распалена. Мужчина, искренне поражённый наблюдаемым спектаклем, хотел было дать сдачи, но как только он открыл рот, чтобы высказать свою мнение на этот счёт, девушка перебила его. — Мой разведчик погиб, ему оторвали конечности и размозжили башку! А всё потому, что вы заранее не осведомили отряд хотя бы о возможном присутствии в лаборатории действующего биооружия! — в конце своей импульсивной речи Торрес стукнула кулаком по столу, тем самым высвободив излишнее напряжение, скопившееся в теле и сковывавшее мышцы. Наступила подозрительная тишина. Учащенное дыхание Аны было единственным звуком, раздававшимся в изолированном кабинете. Щеки раскраснелись и пылали, что даже на смуглой коже было несложно распознать алый оттенок. Девушка осознавала, что пути назад не было, она не просто нарушила субординацию, её поведение могли запросто счесть за нападение, или же списать всё на невменяемость, или и того хуже на ПТСР. Но не одна Торрес была способна шокировать публику. Хадженс решил не отставать и наградить апелляционную речь оперативника громкими аплодисментами. — Браво! — мужчина поднялся с большого кожаного кресла, непрерывно хлопая ладонью о ладонь, — Вот это представление! Буйство эмоций, на короткое время перехватившее контроль над девушкой, сошло на нет. Ана была готова к худшему варианту развития событий, и, учитывая, что основную миссию она успешно выполнила, девушка не стала откладывать в долгий ящик и решила разыграть свой единственный козырь. — Я подаю рапорт об увольнении, — с абсолютным хладнокровием произнесла девушка, прихрамывая в сторону капельницы, чтобы уменьшить натяжение трубки, создавшее небольшой дискомфорт от иглы на руке. На этот дикий монолог организм бросил все силы, и сейчас, как никогда ему требовался не просто отдых, а срочное медикаментозное вмешательство. Слегка пошатываясь, Торрес побрела на выход, не дожидаясь ответной реакции от своего собеседника. Боль снова вернулась, отзываясь короткими всплесками в левом боку, нога пульсировала и утяжелялась с каждым новым шагом, вынуждая девушку донельзя замедлиться. Оказавшись около двери, Ана протянула руку, чтобы схватиться за ручку, но дальнейшее действие прервалось звуком неизвестного мужского голоса. — Джон, позволь мне разрулить ситуацию, — либо этот низкий и спокойный голос действовал как седативное, либо самочувствие Торрес достигло критической отметки и кошмарное переутомление вызывало туман в голове. — О чём ты? — нехотя спросил уже бывший начальник, решивший в качестве жеста доброй воли оставить последнее слово за вспыльчивым подчинённым. — Я возьму её к себе, — за этой фразой последовал скрип кожаного материала, как если бы с кресла кто-то встал. Ана потрясла головой, чтобы прийти в себя, и забыв об ещё одной ране на виске, поморщилась, когда несколько швов туго стянули её кожу. Ещё раз надавив на дверную ручку, она с большим усилием распахнула дверь и поплелась обратно в медпункт. — Ты с ума сошёл? — возмущённый теперь уже противный для девушки голос воскликнул в пространстве позади. — Джон, она лучшая по показателям среди всех твоих бойцов, — последнее, что смогла расслышать девушка, находясь на приличном расстоянии от кабинета, держась правой стороны, изредка впечатываясь в стену плечом. Изрядно подустав, здоровая нога отказывалась снова тащить весь вес на себе, поэтому сквозь острую боль, Ане пришлось наступать на раненную ногу, быстро касаясь пола. Торрес уже давно мечтала прилечь, на секунду закрывая глаза, она грезила о той продавленной кровати, что ждала её в одиночной палате. В очередной раз упершись в стену плечом, девушка застыла ненадолго, давая себе небольшую передышку. — Торрес! — кто-то сзади окликнул её, после чего послышался тяжелый медленный бег. Это был тот же самый низкий мужской голос. Поначалу Ана подумала, что это сознание играет с ней в какую-то извращённую игру, но громкость звука становилась сильнее, словно к ней кто-то действительно приближался. — Я помогу, — внезапно её талию обхватили чужие горячие руки, которые аккуратно отстранили Торрес от стены. Девушка откатила в сторону свою опору, ожидая следующий шаг незнакомца, не в силах нормально обернуться. Оказавшись между ней и стеной, он снова положил свою руку ей на талию и притянул к себе, слегка приподнимая над полом, чтобы Ана более не травмировала себя. Но Торрес такой расклад не устраивал, да, она испытывала максимально дерьмовые ощущения, но чувство собственного достоинства пока не потеряла. Поэтому вежливо отказавшись от предлагаемой помощи, посредством неловкого и слабого толчка незнакомца в сторону, она уже двумя руками ухватилась за стойку и надавливая на неё сильнее, сделала несколько шагов вперёд. — Ты так легко сдашься? — интонация в его голосе не менялась от слова совсем, но по вопросу можно было предугадать, что мужчина находился в замешательстве от наблюдаемого поведения. Последнее слово отозвалось болезненным покалыванием в области груди девушки. Отцовские наставления всегда сопровождались подобными высказываниями, он думал, что это панацея от всех бед — вывихнула лодыжку во время утренней пробежки? Разве это повод, чтобы отказаться от участия в отборочных соревнованиях? Натёрла ладони до кровавых мозолей в период летней подработки у дяди в мастерской? Может ли это помешать при сдачи нормативов для поступления? Ана не переваривала это слово, считала грязным манипуляционным оборотом, которым при особом желании можно было оправдать любое действие или даже бездействие. «У вас с отцом уже больше общего, чем у меня», — подумала девушка, но решила не озвучивать вслух мысль, лишь сморщив нос от отвращения. Этой фразой, возможно, нехотя, но мужчина сумел задеть самое больное место — ущемлённую гордость. — Я больше не хочу служить под командованием таких паршивых лицемеров, — последние два слова Торрес произнесла, практически выкрикивая, надеясь, что её недовольство доберётся до слуха мерзкого Хадженса даже через закрытую дверь. — А если под моим командованием? — уточнил незнакомец, и столь неожиданный вопрос не мог остаться незамеченным девушкой хотя бы потому, что она до сих пор не знала с кем имела честь разговаривать. Осторожно, без резких движений Ана повернула голову по направлению к говорящему и сразу же почувствовала, как тяжелеет тело, будто заряд дополнительной энергии буквально улетучивался из организма. Её лицо отражало весь спектр испытываемой физической боли, растянувшийся градиентом по шкале от «невыносимо херово» до «бывало и хуже», хотя касательно второго варианта Торрес уже не могла припомнить ни одного сопоставимого примера. Увидев наконец своего собеседника, девушка невольно округлила глаза, не веря в подобное стечение обстоятельств. Крис Редфилд. Крис, мать его, Редфилд собственной персоной. Человек, из-за которого Ана не спала ночами и тренировалась без устали, чьи впечатляющие показатели она стремилась догнать и перегнать. Вездесущее воплощение истинного профессионализма и несравнимого мастерства. Он выглядел совершенно не свойственно главе элитного подразделения, скорее, как побитый жизнью пёс, продолжавший во что бы то ни стало нести многолетнюю службу. Его глаза оценивающе метались сверху вниз, отслеживая состояние девушки находившейся, очевидно, на грани обморока, пока руки напряжённо висели вдоль тела. Торрес усмехнулась, не в силах предложить больше эмоций достойных столь знаменательного события. «Под его командованием?» — проговорила про себя Ана, чувствуя предательство судьбы и её незаслуженную неблагосклонность. Столько времени и сил она вложила в своё становление, пóтом и кровью прокладывала путь к вершине, чтобы в итоге так и остаться на привязи? Ещё и у того, в чьи достижения постоянно тыкали мордой при отсутствии удовлетворительных результатов как провинившегося котёнка? Если она согласится, у неё больше не будет стимула для саморазвития, её так и оставят на задворках в качестве запасного варианта, пока не первом плане будет красоваться образец для подражания, взращённый на нескончаемых обещаниях лучшей прогрессивной жизни. Этот вариант куда хуже, чем уйти на красивой ноте, не прогнувшись под давлением горстки никчёмных конформистов. — Я лучше поцелуюсь с ликером, — вполголоса произнесла девушка, чувствуя, как закружилась голова. Чёткость картинки перед глазами резко ухудшилась и вместо Редфилда и его сосредоточенного выражения лица, она видела мыльный пузырь, который постепенно заполонял пространство, заглушая все посторонние звуки, даже её собственное затруднённое дыхание. — Чёрт, Торрес, у тебя кровь, — голос Криса едва различался, его слова растворялись в воздухе как лопающиеся кислородные пузыри, покидавшие рот мужчины, будто тот разговаривал под водой, его руки потянулись к Ане, когда она начала терять равновесие, намереваясь встретиться лицом с прохладным напольным покрытием. Редфилд вовремя подоспел и подхватил падавшую Торрес, не позволяя игле выдернуться из её вены и разодрать кожу на здоровой руке. Ткань её медицинской робы стала стремительно окрашиваться в рубиновый цвет в районе левого бока. Кажется, швы разошлись. Недолго думая, мужчина аккуратно взял на руки обмякшее тело, стараясь не давить на опасный участок, и, ухватившись за капельницу, толкая её перед собой, быстрым шагом направился в медблок, надеясь успеть предотвратить ухудшение и без того плачевного состояния.***
Добравшись до нужного этажа, Крис громко начал звать врача, чувствуя, как кровь, обильно сочившаяся из раны, уже вовсю стекала по его ладони, пропитывая рукав водолазки. Девушка почти не дышала, её губы приобрели синеватый оттенок, а тело ощущалось всё тяжелее в его руках. Доктор Гилмор, ожидавший в палате, вырвался в коридор и, подбежав к больной, принялся вытаскивать катетер из вены, параллельно вызывая на помощь медсестёр. Две сотрудницы в белой униформе, появившиеся из-за поворота, на всех парах неслись на шум, предусмотрительно толкая перед собой каталку. — Мистер Редфилд, прошу, — видавший на своей практике явно ситуации пострашнее, доктор держался крайне профессионально, но всё же не смог скрыть нотки обеспокоенности в своём голосе. Жестом руки указывая на тележку, он призвал мужчину поскорее уложить на неё пациентку для дальнейшей транспортировки в операционное отделение. Как только Ана оказалась в горизонтальном положении, медсёстры толкнули каталку в нужном направлении, а врач, отогнув левую сторону халата, поспевая за движением, принялся осматривать рану. Глубоко выдохнув, выпуская в пространство искреннее огорчение, Гилмор пробормотал, — Я же её предупреждал. И Крис не был удивлён его реакции, даже после столь короткой встречи с девушкой, проницательность и многолетний опыт анализа человеческого поведения помогли обрисовать общую картину её характера. Упрямая, дерзкая, бесстрашная, решительная — многие из этих черт были присуще самому Альфе, хоть и с годами приобрели соответствующий оттенок, разбавленный преждевременными смертями верных товарищей и жестокими реалиями мира, навязывавшими дикую несправедливость. Редфилд был бы рад не вмешиваться, позволить ей уйти, как сам когда-то раздумывал и не раз, но, отмечая в Торрес частичку своего отражения, такого же закалённого бойца, успевшего пережить горе от утраты, поднявшегося с низов вопреки общественному порицанию, мужчина понимал, что она больше не сможет наслаждаться беззаботной жизнью в полной мере, как раньше, жажда к постоянному поиску опасностей, проверка себя на прочность и доказательство своей пригодности никогда не утихнут в душах таких как они, с этой адреналиновой иглы уже невозможно слезть, призраки прошлого всегда нагоняют и в их деле противостоять им можно лишь одним способом — продолжать вести бой и не останавливаться на достигнутом. Он чувствовал определённую внутреннюю ответственность, подсознательное желание помочь ей не совершать опрометчивых поступков, направить её пыл и жар в правильное русло, чтобы избежать его будущего, которое лишь, с одной стороны, казалось последовательностью отточенных действий и результатом железного самоконтроля. Крис решил сопроводить медицинских работников, на всякий случай, чтобы удостовериться, что по пути ничего экстренного не произойдет, потирая испачканную в крови ладонь. Спустя пару минут и несколько пропущенных палат, Ана пропала из поля зрения за металлическими двойными дверьми. Редфилд окликнул почти скрывшегося в операционном помещении доктора, схватившись за угловатое плечо, и попросил держать его в курсе о состоянии пациентки и уведомить о возможности посещения. Гилмор молча кивнул и поспешил к больной. — Надеюсь, что не пожалею о своём решении, — Редфилд на выдохе пробормотал себе под нос и, развернувшись, пошёл прочь.