Птица, перехватившая лист

      Кадзуха, испытывая огромную радость, осматривал друга, который, казалось, нисколько не изменился.       — Прости, что меня так долго не было, — темноволосый почесал за затылком. — Похоронные обряды проходили несколько дней. Хотя, я безостановочно искал тебя среди толп, — он тоскующе посмотрел на карминовый закат и перевёл более повеселевшие глаза на собеседника. — Но я рад, что всё-таки нашёл.       — Я тоже, Скарамучча, — согласился светловолосый.       Двое — до жути улыбающихся — юношей смотрели друг на друга и говорили о каких-то очень обыденных вещах, но им действительно нравилось слушать даже такие незначимые мелочи. Самураю невероятно сильно импонировало чувство, будто его в самом деле слушают и готовы продолжать пусть даже самый бессмысленный разговор в мире. Скарамучча был отличным слушателем и с пугающей жадностью глотал каждое слово Каэдэхары.       — …с тех пор я слегка боюсь лягушек, — завершил ронин, тихо хихикнув.       — Хе-хе, теперь я тоже буду с осторожностью смотреть на них, — засмеялся визави. — А как ты относишься к кошкам?       — Да что всё обо мне, расскажи сам что-нибудь, — вопрос застал темноволосого врасплох, и он просто смотрел на Кадзуху.       Скиталец издал небрежный смешок, намереваясь исправить неловкое молчание.       — Ой, уже солнце меркнет! Скарамучча, давай ближе к обеденному часу прямо здесь и встретимся?       Юноша не до конца понимал, почему он сказал это. То ли, чтобы побыстрее скрыться от пожирающего взгляда друга, то ли и вправду из-за заходящего солнца.       — Уходишь? — Скарамучча переспросил, словно не осознавал значения сказанного. — А не хочешь ещё немного поговорить? — парень начал судорожно выискивать повод зацепиться. — Пойдём, я могу проводить! — оживлённо произнёс тот.       — Нет, не нужно усердствовать, правда, — светловолосый старался изо всех сил сделать свой голос мягче и спокойнее.       — Мне не трудно, — не унимался темноволосый.       Самураю осталось только прямо сказать:       — Скарамучча, я хочу идти домой один, без компании.       Парень со скрежетом в зубах и с возмущением на лице, нехотя кивнул.       — Завтра, так завтра, Каэдэхара, — приятель направился в другую сторону.       Ронина передёрнуло от последнего акцентированного слова Скарамуччи.       «Каэдэхара? Он до этого называл меня только по имени и только» — но Кадзуха бросил из головы эту глупую придирку.              На следующий день светловолосый пообещал себе проспать всё утро, и это обещание было выполнено на ура. Ближе к полудню юноша уже держал курс к намеченному месту. Почему-то весь Ли Юэ был сегодня особенно красочным. Торговцы ещё громче подзывали несмышлёных покупателей. Люди, вобравшие в себя нечеловечную энергию, ещё больше толпились возле всяких лавок, выставок и ресторанов. Безумная анархия, как было видно, только начиналась. Ведь не даром, зияющие фонари и свечи светились в руках жителей. Сегодня, должно быть, какой-то особенный день.       Как ни странно, Скарамучча уже сидел на скамейке и смирно ждал друга.       — Привет! — поздоровался Каэдэхара, и визави не заставил долго ждать ответа.       Парень проурчал чарующими для ушей словами:       — У тебя есть свободный час?       — Хоть целый день, — тут же скиталец задорно добавил. — Дай мне угадать, ты хочешь куда-то сходить?       — Да. Только я не буду говорить, куда мы идём, — таинственная улыбка покрыла лицо Скарамуччи.       Ронин понял мысль друга и, скорее всего, был готов податливо согласиться.       «Правда, сама идея дать согласие, почему-то кажется немного опрометчивой…» — пронеслось в голове у Кадзухи.       Отчего-то взгляд темноволосого заставлял напрягать спокойствие ронина.       «И почему это я так быстро доверился абсолютно незнакомому мне человеку? Я ведь знаю его три дня…»       — Ты чего? — резко нарушил недолгую тишину Скарамучча.       «Этот несчастливый путник никак не может быть серийным убийцей, уж точно».       — Да, — коротко и также резко ответил юноша.       Скарамучча ухмыльнулся, словно заранее знал, что таким ответ и будет.       — Прекрасно.       Сложно поверить, но так оно и есть, темноволосый со стремительной быстротой и горящими глазами вёл приятеля. Самурай уже не боялся будущий действий со стороны Скарамуччи. Да и зачем? Доверие — всегда правильная вещь. Честность и открытость, лишь эти две вещи дополняют это понятие. Скиталец считал, что определить человека с хорошим умыслом не так уж и сложно. В любом случае, он ведь не настолько глуп, чтобы не видеть угрозу.       Каэдэхара безмолвно шагал за своим проводником. Юноша подметил, что Скарамучча обладал очень интересной походкой, полной открытой уверенности и — непонятно, откуда взятой — решительности. Кадзуха большую часть времени смотрел на темноволосого парня и заодно под ноги. Скарамучча ни разу не обернулся, хотя до этого это было чуть ли не привычкой того.       Неожиданно, дорога из асфальтированной дорожки, превратилась в зелёную и шуршащую траву под ногами. Дорога потихоньку поднималась, как будто они постигали невысокий холм. Кадзуха уже представлял какую-нибудь чудную поляну со множеством мирно растущих кустов и сладким запахом цветов. Светловолосый также не мог оставить без внимания невысокие деревья с вытянутыми изумрудными листьями, на ветках ютились дикорастущие плоды, которые отражали блеск солнца ярким бликом. Впереди был мост, а дальше и озерце, на котором стоял знакомый деревянный мост…       Каэдэхара всем телом почувствовал мурашки, нарастающие с каждой секундой и заставляющие скитальца замереть на месте, не решаясь испустить и простой вздох.        «Давно ли он знает об этом месте?..» — и вот теперь Кадзуха задумался, о том, насколько много известий о темноволосом проводнике. Достаточно ли знаний о Скарамучче для обычной прогулки «неизвестно куда»?       — Чего такое? — шелковистый голос даже успокоил.       Самурай, тем не менее, нашёл силы ответить.       — Всё хорошо. Идём дальше.       Скарамучча сузил глаза и уставился на Кадзуху, при этом долго не моргая. Но немного времени спустя парень в заключении улыбнулся и продолжил вести путь.       Каэдэхара и не знал, почему его так трясёт. Юноша ведь не раз подозревал что-то неладное в Скарамучче. Что сейчас уготовил этот странник для самурая? Что вообще у него в голове?..       — Мы можем там присесть, — темноволосый приподнял руку, указывая на край моста.       Кадзуха не стал отказываться от предложения и сел на указанное место. А Скарамучча, в свою очередь, пристроился рядом.       — Здесь вечером очень красиво. Особенно, если закат переливается красноватыми оттенками…       — Скарамучча, а ты много раз был здесь? — ронину, по-видимому, пришлось ждать ответ больше пяти минут — хоть и на самом деле прошло не больше десяти секунд.       — М, ну не так уж и много, Кадзуха, — играючи произнёс темноволосый парень. — Как тебе это местечко?       — Ах, да, само собой… Вид чудесный. Я обожаю тихие места.       — Полностью согласен, — хмыкнул приятель и неожиданно переключился на новую тему. — К слову, ты любишь «Праздник морских фонарей»?       «Что, прости?» — чуть не вырвалось с языка. «Кажется, мне знакомо это название… Я — простой житель Ли Юэ, наверное, мне не впервые слышать об этом».       — Ещё как! — пылко закивал Каэдэхара. — А ты?       Лицо Скарамуччи скорчилось.       — В этот день многие восхваляют Защитника Якса, а сами и секунды не перенесут с ним, — фыркнув, процедил тот.       — …потому что он хладнокровный и бесчувственный дьявол?       — И это тоже. Но если ты будешь находиться рядом с Адептом слишком долго, то может закружится голова и состояние заметно ухудшится.       «Просто глупый миф».       — Первый раз слышу, — вздохнув, ответил тот.       Скарамучча внимательно глядел в озеро, с интересом высматривая, но что-то подсказывало, что фиалковые глаза искали не столько рыбу, а сколько готовились к чему-то. Указательный палец застучал по подушечке большого; странник наверняка думал о чём-то волнительным. И тут Скарамучча внезапно начал:       — Я пару раз видел его здесь, — он неторопливо повернулся к Кадзухе. — Знаешь, у него даже есть ученик. Недавно он с каким-то юношей в странном костюме проводил урок, — мягкий и до невозможности сладкий голос продолжал тихо нашёптывать. — Моя матушка вместе с сестрицей, скорее всего, проклинают Яксу и всех его сторонников тоже, — темноволосый подполз к Каэдэхаре настолько близко, что последний перестал ощущать свои возможности — ровно так, как и своё тело. — А знаешь, какой наивный характер? Даже страшно представить, какие люди его могут одурачить… — томный голос на время притих, но вдруг — одно точное действие — и светловолосого перевернули на спину, больно придерживая руки сзади.       — Охушки, а ведь тот ученик, кажется, из Электро региона…       «Да что не так…»       — …ведь в Инадзуме произошла дуэль между Архонтом и лучшим другом…       «Почему я трясусь, как маленький кролик перед огромным волком?»       — …сбежал, как и полагается жалкому трусу; выжидает, пока ему принесут всё на блюдечке…       «Это ведь Скарамучча!»       — …не может видеть дальше носа…       «Он ведь не какой маньяк-преследователь…» — никогда ещё Кадзуха так не сомневался в своих словах.       — Перестань смотреть сквозь меня, — возвышаясь — в буквальном смысле — над Каэдэхарой и, совершая достаточно неприятные действия, (похоже, юноша конфузливо осознал, что чувствовал Сяо в тот вечер) Скарамучча с таким же — чёрт возьми — приятным и спокойным голосом говорил явно не о самых адекватных вещах. Самурай постарался ударить, скинуть, толкнуть или просто дотронуться до темноволосого, но всё это для того, чтобы показать свою способность двигаться, что он ещё не окаменел, как это могло выглядеть со стороны. Но Скарамучча никак не отреагировал. — Каэдэхара, — или как он тебя там называет — пожалуйста, не дёргайся.       «Кому ты это говоришь? Я ведь парализован как от молнии...»       Скарамучча отвёл взгляд от лица юноши и уставился на неясную точку. Его руки хищно потянулись к спине. Кадзуха неожиданно для себя понял, куда стремились длинные тонкие пальцы.       «Глаз Бога?»       Скарамучча дотронулся до Анемо Глаза и сразу же отпрянул. Парень стал рассматривать правую руку, уже развязал бинт и затем лизнул её, проведя мокрую дорожку языком... Он поднялся с Каэдэхары, и его бархатистый голос сказал последние слова:       — Не путайся с Защитником Якса. Это никому не приносило радостей.              Правильным решением было бы бежать отсюда куда подальше, но вот единственное, что мог делать Кадзуха — это переваривать все неожиданности, произошедшие сегодня, лёжа на мягкой траве. Да и тем более, каждая часть тела болела, как будто его избили, и не один раз за день.        «Что это было?.. Откуда ему известно обо мне так много? С самого ли начала он всё это знал? Почему он водился со мной? Что ему нужно было? Мой Глаз Бога? А кто такой "Скарамучча" вообще?..» — слишком много вопросов, но Каэдэхара и не знал, кто даст ему ответы на них всех.       «Да почему это происходит со мной…» — негодование затуманило разум. «Это отплата за грехи?.. Я убегаю от проблем, ради спасения своей шкуры; никого не могу защитить; вдобавок, я бросил своих друзей, которые с таким бескорыстием помогали мне; прячусь за чужие спины, значит…»       Ему правда хотелось остановиться и перестать думать об этом, но неизвестная тяжесть продолжала давить, словно опухоль, глубоко засевшая в мозгу.       «Почему, почему?..»       Храбрости недостаточно!       «Я бы мог изменить судьбы тех несчастных…»       Нет, не мог, руки бы не смели потянуться!       «Я здесь только, потому что другого выбора у меня не было…»       Или потому что ты трусишь? Ну это уже обыденное!       Кадзуха устало потёр виски. Голова кружилась, как после отменной тряски. Пора бы уже идти, но как только он хотел было встать, то леность сразу тянула вниз, обратно на мягкое пригретое местечко. Сил встать не хватало.       «Ну же, Бэй Доу будет напугана до смерти, если я посмею задержаться тут до ночи».       Невероятной силой воли юноша встал. Это был один из тех редких разов, когда ему чрезвычайно хотелось спать. Кадзуха, потерев смыкающие глаза, повернул в сторону, где находился Алькор. Заасфальтированные дороги сейчас выглядели не серыми, — как было всегда — а то и дело изливались янтарным цветом. Каэдэхара догадался поднять голову и увидел огромное количество маленьких фонарей, запущенных в необычайно красивое ночное небо. Вскоре раздались беспрерывные грохоты, Кадзуха сразу узнал эти торжественные звуки. Конечно, это были фейерверки! Юноша со стремительной скоростью побежал на до боли знакомые звуки. Самым главным было успеть до окончания запусков!       Кадзуха с каждым мгновением был ближе и ближе к цели. Деревья закончились и вывели его на небольшую — чего уж там, мелкую — равнину, хранившую на себе ни единого объекта кроме…       «Сяо?!» — однако, Кадзуха везде узнает этот редкостный оттенок волос.        Тёмная, еле виднеющаяся фигура, приняла сидячую позу и внимательней некуда смотрела на взлетающие ввысь фонари.       Рокот фейерверков уже стих. Каэдэхара стал осторожно приближаться к Защитнику Якса. Когда между Сяо и Кадзухой оставалось меньше двух метров, тихий наблюдатель, не взирая на обращающегося, неожиданно произнёс:       — Сейчас начнётся вторая часть.       Кадзухе не потребовалось второго раза, он тотчас бросился усесться рядом. И вправду, судя по людям неподалёку, следующий фейерверк уже подготавливался. Юношам не пришлось долго ждать.       Эта «порция» оказалась весьма громкой, но ничуть не уступала в красочности и размерах. Один фейерверк взлетал и взрывался, разлетаясь на целую кучу разноцветных искр, но — мгновение — и другой всходил выше, становясь ещё больше и ещё ярче.       Ронин уже и позабыл, как любил неотрывно наблюдать за этим праздничным явлением (даже, если фейерверки Ёимии были несравнимы абсолютно ни с чьими). Но Кадзухе до сих пор не удалось понять, почему Сяо — холодный и отстранённый от людей Адепт — так легко поддаётся зову торжества.       Каэдэхара озадаченно перевёл глаза на самого Сяо. И как только это случилось, сердце ёкнуло, а сам же Кадзуха забыл как дышать. Фейерверки прекратились, зелёная равнина исчезла и весь мир сосредоточился на лице Яксы, которое воссияло скромной и неширокой, но такой счастливой улыбкой. Тот самый блеск в золотистых глазах, что так долго сидел в своеобразной темнице, — в виде замкнутости и нежелания любого общения — наконец, вырвался и вот прямо сейчас радуется долгожданной свободе.       Кадзуха, слегка умилившись, подметил, что Сяо немного приоткрыл рот от восторжения. И эта маленькая деталь только подливала масло в огонь…       «Ему нравится».       А тебе нравится он.       Юноша весь вспыхнул алым, как самый спелый заоблачный перчик в деревне Цинцэ. Но даже это «недоразумение» не помешало откровенно пялиться на Сяо.       Грохот фейерверков закончился, Адепт, несмотря на Каэдэхару, спросил:       — Тебе понравилось?       — Да, очень красиво и… внезапно.       Кадзуха полагал, что Сяо не устроил этот незамысловатый (это для кого как) ответ.       И тут, совершенно не подумав, юноша выкинул это:       — Может, мы снова начнём тренировки?       На этот раз Сяо повернулся к Каэдэхаре.       — Если ты уже, как следует, отдохнул, то само собой разумеется.       Кадзуха испытал, как внизу приятно потянуло, начиная с живота, быстро распространяясь по всему телу. Он сжал руки в кулак, до конца не понимая, что он чувствует.        Самурай совсем не помнил, как нашёл путь обратно в каюту, но это и не имело веского значения.       Наверное, юноша за сегодняшний день потерял не только спокойствие, но и зрячесть. Кадзухе показалось или он действительно видел искреннюю улыбку на лице у Сяо?       «Это выглядит так, будто я всё сочинил самому себе».       Он предпочёл продолжать так думать, потому что вспомнил свои позорные мысли при разглядывании Защитника Яксы.       «Мало ли что почудится, после таких приключений за один день…»       Кадзуха обнял себя. Но эти объятия были далеко не утешающими, какие обычно дарят друзья друг другу, а скорее укрывающими. Укрывающими от страха и ужаса, которые царили за закрытыми глазами Каэдэхары, укрывающими от всевозможной боли. Может, если бы он смог сорвать корочку омерзительно скользкой лжи с глаз, что оставляла липкий протяжный след в голове, юноша бы не выдержал и свихнулся.       «Это ведь всё самообман».       И, к сожалению, Кадзуха не знал, что ему нужно сделать, для того, чтобы прекратить это.