Без памяти

Ручка снова дергается. - Что за херня? – ругается Коул. – Кто это? Ты кого-то ждешь? - Без понятия, - отвечаю я, точно так же не понимая, в чем дело. Коул резко открывает дверь, и мы выглядываем в коридор. Мы вертим головами, но никого не видим. - Что за черт? – говорит Коул, но тут я опускаю голову вниз, мои глаза округляются и я толкаю его вбок. - Коул... Он тоже опускает глаза. - Что за херня?! – кричит он уже во весь голос. Перед нами прямо на полу сидит малыш полутора лет. Мы выходим в коридор. Коул присаживается рядом с ним на корточки, а я еще раз оглядываюсь в обе стороны коридора в поисках того, кому этот ребенок мог бы принадлежать. - Где его родители? – спрашиваю я. – Как он сюда попал? Коул берет ребенка на руки и говорит: - Эй, пацан, ты откуда? Где твои родители? Коул разговаривает с малышом чуть сюсюкаясь, и мое сердце тает от этой милой картины. Коул начинает смешить его, делая «козу», и малыш заливается звонким смехом. - Может быть, он просто сам вышел из номера? – спрашиваю я, тоже улыбаясь. Несмотря на всю серьезность ситуации, ребенок выглядит таким милым, что просто невозможно не улыбаться. - Думаешь, он умеет ходить? – спрашивает Коул. - Мне кажется, да. Давай попробуем его поставить? Коул опускает ребенка на ноги и тот немного неуверенно, но становится. Однако не проходит и секунды, как он начинает хныкать и тянуть ручки к Коулу, чтобы он снова его взял. - Ооох, - вздыхает Коул и поднимает его. – Ладно, ладно, не реви. Вот таааак... Вся эта картина выглядит настолько трогательно, что я просто стою и умиляюсь происходящему. Видеть обычно грубого и жадного на добрые слова Коула сюсюкающимся с ребенком приносит настоящее удовольствие. - Ну что уставилась? – спрашивает он меня, вырывая из умиления. – Что делать-то будем? Звонить в полицию? - Может быть сначала попробуем пройтись по номерам и постучать? Может быть и вправду он просто вышел из номера? Не мог же он далеко уйти. - Ну давай, - отвечает Коул и подходит к двери напротив. - Стой! – останавливаю я его. – Забыл, там же живет та пожилая дама, которая прогнала нас? Не надо ее тревожить. - Точно, - фыркает Коул. – А то еще отберет у нас ребенка... Я хихикаю в ответ, и мы начинаем стучать в соседние номера. По мере продвижения по коридору, мы натыкаемся лишь на пустые номера и на недовольных постояльцев, которые злились, что их разбудили в такой час. Ребенок начинает хныкать на руках у Коула, а тот начинает злиться: - Что за херня?! Даже если кто-то недоследил и он вышел из какого-то номера, он уже 20 минут с нами, а его до сих пор никто не ищет! – возмущается он, и малыш начинает хныкать еще сильнее. – Тише, тише, парень, - нежно говорит ему Коул. – Это я не на тебя злюсь. Ну ладно тебе, не плачь. - Я смотрю, ты и вправду любишь детей, - замечаю я. - Да, - отвечает Коул, занятый отвлечением ребенка от плача. – Они классные. Но знаешь, в чем минус детей? Они наивные и беззащитные. А родители часто тупо ломают им психику и, как следствие, всю жизнь, поступая вот так или еще хуже! Коул со злостью пинает следующую дверь ногой. Никто не открывает, хотя из-за двери отчетливо слышно, что в номере работает телевизор. - Ты вообще можешь себе представить, чтобы вот так потерять ребенка? Что за безответственность?! – продолжает возмущаться Коул и долбить в дверь. Наконец, дверь распахивается. На пороге стоит молодая заспанная девушка с большими кругами под глазами. Она сонно смотрит на нас, переводит взгляд на малыша и глаза ее распахиваются: - Боже, Коди! Что ты тут делаешь?! - Так он ваш?! – Коул старается говорить спокойно, но от его слов у меня по спине пробегает холодок – в них читается с усилием скрываемый гнев. - Да! – женщина забирает Коди у Коула и начинает тараторить. – Спасибо вам большое! Я видимо задремала. Муж ушел на смену, а я смотрела телевизор и, видимо,... - Задремала?! – Коул уже не сдерживает гнев и я вижу, как наливаются кровью его глаза. – Как так можно?! Это же ребенок!!! – он начинает кричать на бедную женщину, которая сразу бледнеет от такого нападения. - Коул, - я беру его за локоть, стараясь угомонить, но он еще больше распаляется. - А если бы он упал с лестницы?! Или его подобрали не мы, а какой-нибудь маньяк или педофил?! Или мы просто отдали бы его полиции, и опека его у вас отобрала?! Вы вообще понимаете, чем это могло закончиться?! В какой опасности вы оставили ребенка?? На глазах у женщины наворачиваются слезы, и она начинает оправдываться: - Но я... Я не знаю, как... Он был в кроватке... Я... Я просто так устала... Я вижу, что у нее сейчас начнется нервный срыв, а Коула бьет крупная дрожь от ярости. Двери соседних номеров открываются – соседи пытаются понять, что за шум мешает им спать. Я понимаю, что надо спасать бедную женщину. Я встаю между ней и Коулом, упираюсь ему в грудь и толкаю что есть силы. Он делает пару шагов назад и его глазах мелькает осознание. - Коул, нам пора, - с нажимом говорю я. - Успокойся, пошли. Она все поняла. - Да нихрена она не поняла! – орет Коул на нее. Я беру его за руку и тащу его в свой номер. На удивление, Коул не сопротивляется, хотя и продолжает кричать обвинения в адрес несчастной девушки. Наконец-то я заталкиваю Коула в комнату и захлопываю за нами дверь. - Коул, ты чего так завелся? Да что с тобой?! – кричу я на него скорее от переполняющих эмоций, чем от злости. - Что со мной? А ты не слышала, что она сказала?? Как так можно? Что ж она за мать такая?! - Коул, - стараюсь я его успокоить. – Я разделяю твое негодование, но случайности в этой жизни никто не отменял. Всякое бывает. Я уверена, что она заботливая мама, просто немного потеряла бдительность... - Немного??? Как ты можешь ее защищать? Это же полная безответственность! Когда у меня будут дети, вот увидишь, я ни за что в жизни их не брошу! Никогда не отставлю их одних или в опасности! - Коул, я в этом не сомневаюсь, - стараюсь я его успокоить. - Вот ты говоришь – доверься, полюби... Как можно доверять женщине, если она даже самое ценное не может сохранить? Как после такого верить вам? Я постоянно вижу доказательства того, что женщинам ничего нельзя доверить – не то что тайны и душу, да даже жизнь попугайчика! - Коул, - отвечаю я недовольно. – Ты сейчас не прав. Во-первых, она сделала это не специально. Да, оступилась, да, недоглядела, но такое может произойти даже с самыми ответственными родителями... А во-вторых, то, что тебе попадались в жизни женщины, которым нельзя доверить даже попугайчика, не говорит о том, что все такие. - Ну конечно! Ты-то не такая! Ты у нас уникальная! - язвительно говорит он. - Может и так, - улыбаюсь я. Я понимаю, что Коул все еще в ярости от произошедшего и срывается на мне просто по инерции. Чтобы не усугублять, я прохожу вглубь номера, оставляя его остывать у входной двери. Я подхожу к столу и наливаю в стакан воды. Медленными глотками я пью воду, стараясь успокоиться. Не меньше минуты я просто стою спиной к Коулу у стола, уставившись в зеркало, висящее перед ним, и наслаждаюсь прохладной водой, которая наполняет мой желудок. Краем глаза в зеркале я вижу, что все это время Коул стоит, прислонившись спиной к входной двери, и тяжело дышит. Допив воду, я опускаю глаза, чтобы поставить стакан на стол, и когда поднимаю их, то вскрикиваю от неожиданности. Тяжело дыша, словно после бега, у меня за спиной стоит Коул, который делает быстрый шаг вперед и резко прижимается ко мне всем телом, впечатывая меня в стол. Одной рукой он обхватывает меня в районе живота, уверенно прижимая к себе, а другой медленно убирает волосы с моей шеи и склоняется над ней. Из моей груди вырывается стон, когда он прижимается к нежной коже у уха своими горячими губами. - Ккккоул, - говорю я хриплым тихим голосом. - Ммм, - слышу я у себя над ухом его сексуальный бархатистый тембр, и мысли начинают путаться. - Что... что ты делаешь? – говорю я плохо слушающимся языком. В зеркало я вижу, что его губы, которыми он медленно-медленно водит по моей шее, трогает легкая улыбка. Коул делает глубокий вдох, вдыхая мой запах, и шумно выдыхает, обдавая мою чувствительную, как оголенный провод кожу, горячим дыханием. - Я просто хочу снять напряжение. Ну и заглаживаю свою вину, - шепчет он сиплым ласкающим голосом. Как давно я не слышала эти интонации! Голос Коула всегда менялся при сильном возбуждении – становился низким, насыщенным и мурлыкающим... И сейчас я слышу знакомые нотки так отчетливо, что сердце мое ликует. - Коул, три дня назад ты чуть не бросил меня под колёса фуры, убеждая больше не целовать тебя. Что изменилось? - спрашиваю я, стараясь сдержать новый стон, когда он внезапно запускает руку мне под футболку. - Может я соскучился, - шепчет Коул и снова улыбается, впиваясь мне в шею своими обжигающими губами, а затем начинает медленно вести ладонью по моему животу, пальцами направляясь к краю моих джинс. Я чувствую каждый миллиметр движения его пальцев по моей обнаженной коже, и чем ближе он к линии бикини, тем сильнее затуманивается мой мозг. Я медленно опускаю руку себе за спину и кладу ее в район паха Коула. Он напрягается, когда я нащупываю через ткань спортивных штанов его твердый стоящий член. Я поднимаю глаза на зеркало, и мы встречаемся взглядом. То что я вижу в отражении шокирует меня словно разряд электричества – на меня смотрят черные от желания глаза, в которых плещется страсть – самое искреннее и первородное чувство, которое есть в человеке. Встретившись взглядом, мы как будто соединяемся в одно целое, отвечая друг другу на все важные вопросы в одну секунду. Это момент какого-то высшего откровения и единения. Не отрывая взгляда, я поднимаю вторую руку, запуская пальцы в его волосы, как всегда это делала раньше и начинаю легонько тянуть. Его дыхание становится хриплым и прерывистым. Затем я поворачиваю голову к нему, и мы снова встречаемся взглядами, но уже не в отражении. На секунду мы оба замираем, словно проверяя не обмануло ли нас зеркало, читая в глазах друг друга то, что невозможно выразить словами, а затем одновременно впиваемся губами друг в друга, сливаясь в жарком поцелуе. Коул рычит, словно раненный зверь, и в ту же секунду просовывает вторую другую мне под лифчик, лаская мою грудь, а я в тот же момент запускаю руку ему в штаны, сжимая его член. Лишь дотронувшись до горячей, бархатистой кожи его члена, у меня начинает кружиться голова и мысли затуманиваются. Мы оба стонем от наслаждения и отдаемся страсти, которая бурлит в нас обоих. Кажется, будто вся комната пылает от нашего возбуждения. Коул безошибочно нащупывает все мои эрогенные зоны, как будто его тело помнит, как надо действовать. Наши тела как будто созданы друг для друга и, что бы ни творилось у нас в головах, оно не может противостоять той энергии, которая образуется при переплетении наших тел. Но тут в моем затуманенном от страсти мозгу начинает мигать малюсенькая красная лампочка. Я стараюсь не обращать на нее внимания, когда Коул еще сильнее вжимается в меня. Но свет от лампочки становится все больше и больше, отвлекая меня от такого желанного момента и возвращая в сознание. Когда становится невозможно на него не реагировать, я прислушиваюсь к моему внутреннему голосу, который кричит мне: «Лили, будь осторожна! Однажды он уже так пытался унизить тебя и растоптать твои чувства. И ему это удалось! Не доверяй ему, он выстрелит тебе в спину в самый уязвимый момент! Так было не раз. С чего ты взяла, что сейчас – исключение? В ваших отношениях ничего кардинально не поменялось!» Как я ни стараюсь отогнать эти мысли и сосредоточиться на Коуле, но воспоминания о той боли, что я испытала на вечеринки окончания съемок, все больше пульсируют в моей голове. Не отдавая себе отчета, я вдруг поворачиваюсь, чтобы остановить Коула, но он хватает меня за бедра и сажает на стол, располагаясь между моих ног. Он снова впивается в меня губами, и я делаю огромное усилие, чтобы отстраниться. - Коул, - говорю я тихим сиплым голосом. – Стой, остановись. Коул не слушает, продолжая гладить меня, но я протискиваю руки между нами и мягко отодвигаю его, положив их ему на грудь. - Коул, прошу, - молю я, и он останавливается. Он поднимает свои черные от возбуждения глаза на меня в ожидании объяснений. - Коул, я не могу. На его лице мелькает разочарование, которое потом сменяется легкой кривой улыбкой на распухших от поцелуев влажных губах, и в глазах начинают плясать опасные торжествующие огоньки. - Почему? – хрипло спрашивает он, прислоняясь лбом к моему лбу, хотя кажется, что он знает ответ. - Я боюсь тебя, - шепчу я, глядя ему прямо в глаза, которые постепенно меняют свой цвет на серый. - Почему? – снова спрашивает он, глубоко дыша, но я молчу. – Лили, отвечай. Я открываю рот, но не могу сказать вслух. Наши губы так близко, мне так хочется снова поцеловать его, что мне кажется, своими словами я просто разрублю наши сплетенные тела словно топором и вся магия исчезнет навсегда. - Говори, Лили, - уже более твердо говорит он. – Я хочу, чтобы ты это сказала. ВСЛУХ. - Я не доверяю тебе, - шепотом отвечаю я, и из моих глаз брызгают слезы. Коул громко выдыхает, затем медленно берет руками мое лицо и нежно целует в лоб. Затем он немного отстраняется и пальцами вытирает слезы, которые бегут по моим щекам. - Вот видишь, - говорит он с грустным торжеством в голосе. – Теперь ты понимаешь. Невозможно полностью открыться и свободно отдаться человеку, которому ты не доверяешь. Даже если этого очень... очень сильно хочется. Он делает шаг назад, грустно улыбается мне, и выходит из моего номера, а я медленно сползаю на стул. От переизбытка эмоций, я никак не могу унять слезы, а мысли продолжают путаться, порождая миллион вопросов: Что это только что было? Несомненно, это было самое искреннее, что происходило между нами за последние недели... Он ведь пытается мне открыться... Что это, если не крик его измученной души?