***
С той сцены с массажем Поттер не переставал чувствовать себя неловко, потому, если и огрызался, то делал это вяло и будто нехотя. В душе Драко злорадствовал, внешне оставаясь невозмутимым. Возможно, Поттер наконец станет нормальным человеком, и проживание Драко в этом мрачном доме станет хоть чуточку светлее. Утром Поттер вновь завел жалостливую речь о пиве, без которого и белый свет не мил, однако в этот раз Драко не стал раздражаться или сердиться. Ему эта сцена показалась скорее забавной. Драко пообещал Поттеру пиво, если увидит на его прессе восемь кубиков. Поттер так возмущенно уставился на него, что Драко не смог сдержать улыбку. Во время прогулки по парку Поттер был уныл. Даже шутки и разговоры Малфоя не смогли растрясти его, и в конечном итоге он ни с того ни с сего взорвался, в который раз напомнив Драко о его роли во время войны и сбежав. Драко же остался в сердце сада, скрытый кустами и обогреваемый обеденным солнцем. Кричер принес ему книги из библиотеки, и Драко решил заняться работой. Несмотря на то, что Драко уже долгие годы не испытывал к Поттеру ненависти и научился сдерживать свой пылкий нрав, они без конца ругались. Он не раз слышал все эти слова. Он слышал вещи куда более обидные и ужасные, но все те, кто говорил их ему, не были Поттером. Они не сражались в самом пекле; они не потеряли всех, кого едва обрели; они не жертвовали собой ради блага всех остальных, а Поттер — да. И оттого лишь его слова жалили, лишь его слова имели вес и попадали не только в голову — сердце Драко страдало из-за них куда сильнее. И без конца мучал вопрос: это было сказано, чтобы задеть его, или Поттер действительно до сих пор считает его ужасным человеком, приспешником убийцы и фашистом? Он ведь так и не ответил на его, Драко, письмо с извинениями… Во время ужина оба мужчины молчали. Драко терзался темными мыслями, Гарри уже в который раз изнывал от чувства вины и уже привычной депрессии, что душила его. Вот чем была для него ужасна трезвость: не только мир вокруг становился четче — воспоминания, проблемы, мрачные мысли — всё это выходило на передний план. Невозможно было забыться, невозможно справиться с болью. Флер опьянения всегда сглаживал углы, прикрывал темные места полупрозрачной вуалью. А еще быть с Малфоем в нейтральных отношениях оказалось приятнее, чем Гарри думал. Тот заботился о нем, не давал окончательно скатиться в депрессию, да и в целом чувствовать рядом живого человека спустя столько времени, проведенного в одиночестве… это было приятно. Это было нужно. И пусть Малфой был здесь лишь потому, что его наняли в качестве целителя, пообещав круглую сумму. Пусть! Но он был рядом. Он относился к Гарри по-человечески. А Гарри с ним, как со всеми на протяжении вот уже двух лет. Однако Малфой продолжал бесить его одним своим присутствием, и Гарри разрывался на части от противоречивых чувств. Малфой всегда вызывал в нем яркие эмоции. Это оказалось одной из немногих вещей, что не изменились со временем. После ужина Драко решил продолжить чтение очередной книги. Если он продолжит в подобном темпе, то к пятнице они с Гермионой смогут обсудить их все и решить, что делать дальше. Последнее время Поттер заставлял его все больше заниматься рефлексией, так что Драко хотелось поскорее свалить из этого дома и подальше от источника проблем. Он не хотел вновь загнаться и погрязнуть в самобичевании, но своими словами Поттер просто не оставлял ему выбора. А еще Драко всё чаще начинал вспоминать школьные годы, Поттера-подростка и все, что было с ним связано. Это было последнее, чего Драко хотел для себя и своей порядком помотанной психики и нервной системы. Только Драко решил, что будет проводить с Поттером время лишь тогда, когда это необходимо, как это произошло. Драко знал, что это неизбежно, но когда сигнальные чары оповестили его о приступе, на несколько мгновений у Драко ослабели ноги и руки. Он тут же вскочил с места, роняя стул и следуя за магическим следом, ведущим его прочь из библиотеки. На бегу вытащив палочку из кобуры, Драко прокручивал в голове все известные ему диагностические чары, уговаривая себя успокоиться. Это всегда было во время операций — легкий внутренний мандраж — но никогда он не проявлялся так сильно. Поттер нашелся очень быстро: он корчился на полу гостиной, закрыв голову руками и постанывая сквозь зубы. За какое-то жалкое мгновение в голове Драко всплыло с десяток ужасных диагнозов и сценариев. Это явно не помогало успокоиться. Упав рядом с Поттером на колени, Драко попытался узнать что-нибудь у него самого: — Поттер, ты слышишь меня? — Поттер застонал сквозь стиснутые зубы, отворачиваясь от Малфоя. — Можешь сказать, что болит? Поттер зарылся в волосы пальцами, слегка покачиваясь вперед-назад. Озаренный догадкой, Драко забормотал под нос сложные диагностические чары и, когда одни наконец опознали сразившее Поттера проклятье, Драко тут же максимально притушил свет факелов. Румынское проклятье мигрени — не темное, но довольно опасное и приносящее настоящие мучения. Драко тут же стал рыться в памяти, пытаясь достоверно вспомнить слова и такт произносимого проклятья: иначе он не смог бы создать контрпроклятье. Стонущий у его ног Поттер сбивал с мыслей, но Драко был не просто хорош — он был лучшим, так что уже через несколько секунд он зашептал, совершая пасы палочкой: — Сlara caput humeris vestris, — Поттер едва заметно расслабился, слабо застонав. Драко сделал всё, что мог сделать на данный момент времени. Не успел он спросить Поттера о самочувствии, как того вырвало прямо на ковер. Драко быстро схватил в хвост его разметавшиеся волосы, дожидаясь, пока Поттер хоть немного придет в себя. Быстро испарив беспорядок, Драко помог Поттеру подняться, без конца приговаривая в полголоса какие-то ободряющие вещи. Поттер был ужасно бледный — почти зеленый, и очень несчастный. — Голова, — прохрипел он. — Пока болит, я знаю. Сейчас будет лучше. — Тошнит. Драко тут же сменил курс на туалет. Благо, они уже миновали лестницу. Драко держал волосы Поттера и поглаживал его по голове и плечам, пока тот уже во второй раз прощался с содержимым собственного желудка. Драко просто не мог не пожалеть его. Он всегда был мягок в отношении своих пациентов. Когда Поттер наконец понял, что его больше не выворачивает наизнанку, Драко помог ему напиться воды и довел до спальни. Кричер, умный домовик, уже расстелил постель и принес аптечный чемоданчик Драко, положив его рядом с изголовьем. — Болит, — жалобно просипел Поттер, вновь накрывая глаза руками. Драко аккуратно убрал их, чтобы снять очки. — Сейчас, — мягко пообещал он, зарываясь в, казалось, бездонный чемодан. Будь Поттер в лучшем состоянии, обязательно задумался бы о том, как Малфой ориентируется в этом кошмарном множестве бутыльков и склянок. Достав несколько зелий и микстуру, сотворяющую приятные сны, Драко помог Поттеру приподняться. — Давай, Поттер, выпей это, и тебе полегчает. Ты молодец, скоро все пройдет. Проснешься завтра как новенький. Поттер послушно выпил всё, что ему предложил Малфой, и улегся на подушки, чувствуя, как боль отпускает его, а тело словно плывет по волнам. Драко, не сдержавшись, погладил Поттера по взмокшему лбу, и тому так захотелось попросить прощения за свое прошлое поведение, что невыносимо было молчать. Никто давно не относился к нему так по-человечески; целители из Мунго всегда были строго профессиональны, они не проявляли сочувствия, они лишь выполняли свою непосредственную работу. Малфой был не таким. Он был искренним, и Гарри чувствовал в ответ такую же искреннюю благодарность. Но язык во рту был непослушным, а мысли неповоротливыми; глаза всё норовили закрыться, а тело не слушалось. Последнее, что видел Гарри перед тем, как его сморил сон, — это Малфой, занавешивающий окна. Кажется, Поттер успел буркнуть «спасибо» перед тем, как отключился. Драко его не услышал.***
Они не обсуждали произошедшее тем вечером, но отношения между парнями заметно стабилизировались. Теперь Гарри правда старался держать себя в руках и не взрываться из-за мелочей, он послушно следовал лечебному плану Малфоя, хоть до сих пор тосковал по пиву с пиццей, о чем не забывал упомянуть во время каждого приёма здоровой пищи. Прогулки по саду теперь проходили за беседами ни о чем, а во время массажа Гарри послушно молчал и наслаждался — всё же у Малфоя были просто волшебные руки. Пару раз он даже выдернул Малфоя из библиотеки — они играли в подрывного дурака до тех пор, пока Гарри не накричал на Малфоя за то, что тот жульничает, хотя знал, что это неправда. Драко искренне рассмеялся. Конечно, все не было легко и идеально. То и дело Поттер замыкался в себе, его тяжело было заставить хоть что-то делать, а силу применять Драко все же не хотелось. Он понимал Поттера и то, как ему было тяжело из-за затяжного постдепрессивного состояния, но Драко был здесь, чтобы Поттера из него вытащить. Конечно, они ещё много спорили и ругались. Гарри кричал, а Драко своей уравновешенностью ещё больше выводил Поттера из себя, но к этому Драко мог пока привыкнуть. Был также случай, когда Драко услышал звонок в дверь и порядком удивился. С опаской открыв дверь раньше спешащего к ней Поттера, Драко наткнулся на курьера. Тот принес ящик огневиски. — Ты издеваешься, — удивленно сказал Драко, отправляя курьера с ящиком восвояси, приказав списать деньги за доставку с его счета в Гринготтсе. — Это ты издеваешься! Мог бы хотя бы пару бутылок оставить, — искренне негодовал Поттер. — Никакого алкоголя. Совсем, — видно было, что Поттер сильно разозлился. Казалось, он вот-вот разразится гневной тирадой, однако вместо этого он молча ушел, громко хлопнув дверью, ведущей в сад. Драко считал, что это был лучший вариант окончания их разговора. Сам Драко, хоть и наслаждался их перемирием, без конца вспоминал Поттера, что от боли не мог вымолвить ни слова и корчился на полу. Из-за этого Драко без конца сидел над книгами, присланными Гермионой, надеясь найти хоть что-то, но раз за разом откладывал просмотренный фолиант в сторону, оставаясь ни с чем. А ещё каждый массаж напоминал ему о тех днях, когда он лез в драку по-маггловски, позоря себя, лишь бы просто дотронуться до Поттера. Эти воспоминания делали ему больно. У него были слишком смешанные чувства по отношению к хогвартскому себе. Он ненавидел его, но в то же время любил и жалел. До переезда на Гриммо он долго не сталкивался с этими воспоминаниями и мыслями. Поттер разбередил его старые раны. В этот день Грейнджер, как и обещала, пришла на Гриммо. Выйдя из камина в библиотеке, она тут же перешла к делу, разбирая с Малфоем его заметки и показывая свои. Даже в сумме у них не было ровным счетом ничего: — Это действительно похоже на родовое проклятье. Стандартные темные проклятья обычно куда менее искусны, — задумчиво пробормотал Драко. — Но в книгах ничего нет. — Нет, — подтвердил Драко, — Но, может быть, у них был пособник или кто-то знал чужое родовое проклятье. Это маловероятно, но вполне возможно. — Тогда нам стоит раздобыть книги больших родов и разделить их между собой. — Черт, это тысячи книг, — нахмурился Драко. — У нас нет выбора, — жалобно пробормотала Гермиона. Она выглядела еще более уставшей, чем шесть дней назад. — Тебе не помешало бы отдохнуть хотя бы немного. Загнав себя в могилу, ты Поттеру не поможешь. Гермиона нервно пожала плечами, глядя Драко в глаза. — Как он? Как приступы? — Был один. Румынское. Мигрень. Всё в порядке. — Бедный, — искренне сказала девушка и взглянула на выход из библиотеки. — Он в гостиной? — Да, но не думаю, что он будет рад тебя видеть, — признался Драко. Узнав, что к ним после обеда придет Гермиона, Поттер вновь замкнулся в себе. — Это неважно, — отрезала Гермиона, выходя из библиотеки. Драко с тяжестью на сердце посмотрел ей вслед, не зная, стоит ли вмешиваться. Первый же крик Поттера будто Акцио притянул Драко в гостиную: — Зачем в этот раз приперлась? Нашла мне нового целителя? Или одиноко стало в пустой квартире? — Гермиона стояла к Малфою спиной, но он видел, как она отшатнулась от этих жестоких слов. Драко даже представлять не хотел, какое у нее было лицо в этот момент. — Я хотела узнать, как твои дела. — Ты, должно быть, шутишь, — усмехнулся Гарри, лицо его ожесточилось. Драко противно было смотреть на него. — Я… Я пойду. Я пришлю тебе сову, Малфой, — сказала она как-то потерянно и, забыв про камин, унеслась на улицу через главный вход. Драко сжал руки в кулаки, глядя вслед Грейнджер, захлопнувшей за собой дверь. Малфоя почти трясло от возмущения. — Какого хрена лысого только что было, Поттер?! Ты конченый? — прорычал он, обернувшись к Поттеру, что сперва опешил от его слов. — Ты со- — Нет, ты! Она заботится о тебе, она тоже многое потеряла, а ты… Ты мудак! Самый настоящий! Смотреть на тебя противно, — Драко скривил самое брезгливое выражение лица из своего арсенала. Поттер тут же вскочил с кресла, приближаясь к нему. Он был так близко, что Драко почувствовал волны агрессивной магии, исходящей от Поттера. Драко уже привычно посмотрел тому на левую щеку. — Тебя это ничуть не касается! Это только между мной и Гермионой! — Никто из вас двоих не может открыть тебе глаза, так что это с радостью сделаю я. Ты — неблагодарный осел. Не больше. Ты не заслужил её. Поттер зарычал, делая несколько стремительных шагов к Драко. Однако, не успел тот что-нибудь предпринять, как Поттер, развернувшись, ушел в сад, откуда, Драко был в этом уверен, перешел в гараж. Ну и пускай дуется. Драко не хотел сейчас его видеть. Заварив себе огромную чашку кофе (и неважно, что на ней было написано «СТАРШИЙ АВРОР»), Драко позволил себе немного отдохнуть и собраться с мыслями. Долго без дела он все равно сидеть не мог, так что уселся в который раз сверять свои и Гермионины заметки. Во время ужина Кричер любезно сообщил, что мастер Гарри сегодня захотел поужинать в гараже. Драко на это лишь хмыкнул. Странная обида на Поттера заставила его отужинать в одиночестве. Возможно, все дело было в том, что Поттер словно обманул его: показался нормальным, и тут же вновь превратился в чудовище. Возможно, обижаться Драко стоило все же на себя. Может, это он придумал, что Поттер нормальный, и сам себя расстроил. Драко часто раньше так делал: придумывал что-то о других людях, а потом обижался на них за то, что они не соответствовали его мечтам и ожиданиям. Это было одной из причин, по которой он так возненавидел Поттера после отказа в дружбе. Поттер в тот момент парой слов разрушил воздушные замки, которые Драко бережно возводил аж шесть лет. Поттер бесшумной тенью скользнул в библиотеку как раз тогда, когда Драко перестал мусолить несчастные заметки и решил идти спать. Судя по выражению лица, он все еще был взвинчен, но решительно был настроен поговорить. Как бы Драко ни желал избежать этот диалог, Поттер просто не оставил ему выбора: — Я не хочу делать ей больно, — только начал он, а Драко уже скептически изогнул бровь. — Не хочу! — упрямо повторил Поттер, — Но я хочу, чтобы она оставила меня. Чтобы перестала приходить сюда, тратить свои силы и нервы. Отпугнуть её. Вот чего я хочу. Ей нельзя оставаться рядом со мной. — Это глупо. Она никогда тебя не оставит, — уверенно возразил Драко. — Ты, наверное, самый близкий её человек, а мешаешь такую сильную девушку с дерьмом каждый раз, когда видишь. Ты хоть представляешь, как больно ей делаешь? — Я- — Ты не заслужил её, — повторил Драко. — Хватит быть мудаком. И начни ценить своих близких. — Теперь Пожиратель будет учить меня жизни, — насмешливо и зло выплюнул Поттер, срывая Драко с тормозов. Тот яростно скрипнул зубами и, сжав руки в кулаки, бросил Поттеру прямо в лицо: — Я стал им именно потому, что умел и умею ценить своих близких, а ты и дальше веди себя хуже последнего ублюдка, Герой. И вышел из библиотеки, не оглядываясь. Уже по пути в свою комнату Драко пожалел, что сорвался. Это могло всё значительно усложнить. Голова Драко уже просто раскалывалась после этого ужасного дня. Проходя мимо той самой комнаты, Драко слегка замедлил шаг. Теплые магические вибрации, исходящие от двери, всегда хоть немного поднимали настроение. Вот и в этот раз они успокоили его. «Утро вечера мудренее», — решил Драко, одевшись после душа в пижаму и заползая под покрывало. Он уже предвкушал завтрашнюю встречу с матерью. Возможно, она вновь купила его любимый шоколад. Уже засыпая, Драко услышал скрип открывающейся двери дальше по коридору.***
Драко отпил кофе, который выпрашивал у матери почти полчаса, и блаженно зажмурил глаза. Они сидели под навесом, любуясь прекрасным летним днём и великолепным садом мэнора. Пьянящие цветочные ароматы проникали Драко, кажется, под самую кожу. Сад был последним, что они восстановили, но лично Драко любил его особой любовью с самого детства. Да и восстанавливали они его на его, Драко, деньги, из-за чего он стал фаворитом Зузу. После войны их счета в Гринготтс заметно обнищали, а полное восстановление огромного поместья требовало огромных денег. Это было темное время. Драко откусил немалый кусок от шоколадки, едва не застонав от удовольствия. — Вижу, по шоколаду ты скучал больше, чем по родной матери, — насмешливо поддела Нарцисса, гладя Гордона, что посапывал на ее коленях. Лео в это время сидел у ног Драко, с самым невинно-несчастным видом выпрашивая шоколад. Если бы шпицам он не был противопоказан, Драко давно сдался бы этим молящим черным глазам. Он просто обожал их собак: они были очень умны, красивы, игривы и ласковы. Порой, приходя в пустую квартиру после смены, Драко невыносимо скучал по ним, но с его рабочим графиком иметь домашнего любимца было невозможно. Так что ему оставались редкие встречи с матерью, во время которых он мог затискать собак до полного удовлетворения. — Ну что ты! — возразил Драко, — Ты знаешь, что я всегда скучаю. — Именно поэтому и живешь отдельно, — скептически напомнила миссис Малфой. — Ладно, сейчас ты в любом случае живешь не один. — Я правда больше ничего не могу рассказать. Магическая клятва и договор, — неловко объяснил Драко. Он не имел права рассказывать матери, почему и зачем он живет с Гарри чертовым Поттером, и та, кажется, стала делать ложные выводы. — Ты утверждаешь, что ты живешь с ним исключительно по рабочему вопросу? — Именно так, — Драко тоскливо посмотрел на допитый кофе, но мать одним лишь взглядом запретила ему еще одну чашку. Ох уж эти властные женщины. — Что ж… О мистере Поттере давно ничего не было слышно. Как он? Не отвечай, если это запрещено. — Он… не очень. Думаю, это понятно. Все мы помним… — Да, тот год… Плохой год, — слегка потемнела лицом Нарцисса, и Драко, перегнувшись через столик, положил свою руку поверх её. Ему было страшно смотреть на то, как эти руки с каждым годом все больше покрываются морщинами. Его мать выглядела великолепно, но Драко знал, что время не щадит никого. Ему было страшно думать о том, что его матери когда-нибудь не станет. Вероятно, вместе с ней не станет и его самого. — Драко… — мягко начала Нарцисса, и Драко сразу понял, о чем она станет говорить. — Я помню, кем для тебя был Поттер в школьные годы. — Это было очень давно! — тут же возразил Драко, жалея, что ничего не скрывал от матери, но на Нарциссу это не произвело никакого впечатления. — Я просто хочу попросить тебя быть осторожней с собственным сердцем. Ты никогда не бережешь его, — горько сказала она, и грудь Драко сжали тиски. — Всё будет в порядке, — пообещал Драко, но мать, кажется, не поверила ему. — Я проведаю Лили и малышку. — Ей, наверное, одиноко одной, — сказал Драко, отпуская руку женщины. — О, да. Ей определённо не особо нравится роль молодой матери. Но, по крайней мере, щенок всего один. — Я отведу их к остальным, — сказал Драко, принимая из рук матери Гордона. Лео нетерпеливо топтался рядом. — Хорошо. Драко прошел глубже в сад, останавливаясь у большого полудомика-полушеда. Драко прекрасно знал, что внутри тот был еще больше. Драко спустил Гордона на землю и, под нетерпеливое гавканье, открыл дверь. Тут же на него налетела пушистая куча с лаем и кряхтением. Драко, дождавшись, пока все войдут внутрь с улицы, закрыл за собой дверь, усаживаясь на пол. Тут же со всех сторон на него начали прыгать собаки, облизывая руки и лицо. Альбина тут же уселась Малфою на колени. Драко погладил её по белоснежной шерстке, переключаясь на остальных шпицев, жаждущих внимания. Драко обожал их всех. Подарив рыжего щенка шпица матери для того, чтобы ей не было одиноко после его отъезда, он даже представить не мог, что Нарцисса решит: чем больше собак — тем лучше. Сразу после Марти она купила еще трех щенков, и только недавно решила остановиться и, возможно, заняться их разведением. Драко считал, что вряд ли его мать могла выбрать лучшее увлечение. Когда собаки, нарадовавшись встрече, улеглись у ног Драко, что поочередно их гладил, тот стал прокручивать в голове утренние события. Проснувшись, он решил: больше никаких попыток наладить контакт. Он целитель, а Поттер пациент. Так будет меньше разочарований и боли. Так и должно было быть. Драко заигрался… в дружбу? Приятельство? Без разницы. Он пришел сюда лечить Поттера, а не делать больным себя. С него хватит. Поттер же напротив: был молчалив, без конца отводил взгляд, когда Драко смотрел на него, совсем не огрызался. Пожалуй, если бы он не был таким мудаком, Драко решил бы, что Поттеру стыдно. Но он больше не собирался ему верить. Каждый раз, ослабив собственную броню, Драко получал от Поттера удары. Драко умел учиться на своих ошибках. После завтрака Драко, не обращая никакого внимания на буравящий его спину взгляд, ушел в библиотеку. Обедал он там же: сегодня Поттер обойдется и без массажа, а прогуляться может сам, не маленький уже. Сразу после обеда Драко отправил мистеру Хауэллу сигнал через браслет на руке. Теперь, в случае приступа, будет извещен и он. Драко упрямо не обращал внимание на тянущее чувство в груди, оставляя Поттера одного. Он даже не стал предупреждать его об уходе: Драко казалось, что тогда он останется. Да и слышать от Поттера очередное пожелание проваливать подальше у Драко настроения не было. Драко тяжело вздохнул, почесывая Моль за черным ухом. Он слишком сильно зацикливался на их взаимоотношениях, когда должен был беспокоиться только о лечении. Но он ничего не мог с собой поделать, и это было самым худшим из всего. Погладив каждую собаку на прощание, Драко кое-как вышел из домика — все норовили бежать за ним. Конечно, лес был огражден специальным магическим барьером, не пропускавшим собак в него, но они с матерью все равно предпочитали не оставлять любимцев без присмотра. Нарциссу Драко нашел в гостиной, сидящей у камина. Рядом стояла лежанка с бортиками. На подушке лежала Лили, а под боком у нее сопел щенок. Малышка была совсем ещё маленькой, но в чертах ее уже угадывалась порода. Совсем недавно её можно было перепутать с котенком. Драко погладил Лили по рыжему боку, чувствуя непередаваемую любовь к этому маленькому пушистому существу. Он любил всех их собак, но Лили всегда была его фавориткой. — Мне пора возвращаться, — сказал Драко, оборачиваясь к матери. Эти слова вызывали у него легкую грусть и, о ужас, облегчение. С этим срочно нужно было что-то делать. Нарцисса, грациозно поднявшись с кресла, притянула сына в объятия. Теперь она делала это куда чаще, чем раньше, чем до войны. И, хоть причина этих перемен делала Драко больно, ему они нравились. Он обнял мать в ответ. — Запомни, что пообещал мне, Драко. Ты заслуживаешь быть счастливым. Эти слова больно укололи Малфоя где-то внутри. Потому что он в них не верил. — Хорошо, мама. Драко ожидал выйти из камина в библиотеке, но, по каким-то неведомым ему причинам, вышел он прямо в гостиной, тут же напарываясь на Поттера, что сидел с ногами в кресле. Тот поднял взгляд на шум, останавливая его на Драко. И Драко ни с чем не мог спутать чувство, промелькнувшее на короткое мгновение в зеленых глазах. Это было облегчение. Поттер почувствовал облегчение из-за того, что Драко вернулся. Чувство это мелькнуло и исчезло, скрывшись под толщей равнодушия, но Драко уже видел всё, что надо. — Неужели вернулся? — сказал Поттер, и Драко вновь услышал это. Это было так странно и почему-то трогательно, что Драко понял, что уже нарушил данное матери обещание. — Конечно. Этот пункт есть в моем контракте: шесть часов каждую субботу для встречи с матерью. — Я уж было подумал, что ты наконец сдался, — улыбнулся Поттер одними губами, и Драко нестерпимо захотелось приказать ему прекратить притворяться. — Никогда, — вместо этого серьезно ответил он, и что-то в его тоне заставило сердце Гарри екнуть, а улыбку сползти с губ. — Ты ужинал? Поттер с радостью зацепился за смену темы. —Да. Я хотел заказать пиццу, но Кричер поклялся, что уничтожит её и доложит все тебе. Драко рассмеялся. — У тебя есть еще полчаса до сна. Сыграем в подрывного дурака? — внезапно решил предложить Драко. И только он подумал, что зря это сделал, как Поттер улыбнулся, по-настоящему, и сказал: — В этот раз я тебя размажу. — Мечтай.