***
«Дело» Нильсена находилось в типовой многоэтажке не в самом фешенебельном районе Лондона. Нет, откровенными трущобами это место нельзя было назвать. Обычно в таких домах живут люди, которых можно классифицировать как «чуть ниже среднего класса». — И что мы здесь забыли? — спросил я, заходя в лифт. — Не что, а кого. Нехорошо так презрительно обращаться к человеку, причисляя его к предмету мебели, особенно если ты его не знаешь, — назидательно проговорил он, заставив в очередной раз закатить глаза. — Я буду проводить воспитательную беседу, — все же расщедрился Нильсен на пояснения, а когда мы вышли из лифта, добавил. — А вот тебе лучше постоять здесь. — Ты адекватный? Ну и нахрена ты меня с собой тащил? — Всегда мечтал, чтобы кто-то постоял на стреме, пока я занят незаконной деятельностью. — Какой деятельностью? — я чуть не подавился воздухом. — Нильсен, ты что, мать твою, собираешься делать? — А вот мать мою вспоминать не стоит, а то еще сюда примчится, — поморщился Алекс. — И я же тебе уже объяснил, я буду проводить воспитательные работы. Все, я пошел, стой здесь. Нильсен быстро зашел за угол, постучав в ближайшую дверь. Я скрипел зубами, но выйти пока не решался. Несмотря на весь свой сволочной характер, за который его хотелось задушить минимум раз десять за один разговор, Алекс обычно продумывает свои действия. И велика вероятность, что если я выйду из своего своеобразного укрытия, поломаю ему всю игру. — Роб Элмерз? — послышался голос Нильсена. — Да. — Я пройду, вы же не против. — Э… Что? После этого недоумевающего, и немного возмущенного возгласа дверь захлопнулась, а звуки стихли. Решив, что сейчас уже точно ничего не испорчу, я подошел поближе, прислонив ухо к небольшой щели между откосом и дверью. Но даже сейчас до меня долетали только обрывки фраз. Причем принадлежали они исключительно неизвестному Робу, который, в отличие от Нильсена, разговаривал на повышенных тонах. — Я не понимаю… Да о чем… Какого хрена? После нескольких минут односложных восклицаний, Роб наконец выдал то, что могло меня заинтересовать: — А-а-а-а-а, — протянул он, как будто внезапно вспомнил что-то важное. — Черт, Агрест! После этого послышался почти истеричный смех, который сразу же оборвался. А затем раздался звук, как будто кому-то очень смачно врезали по физиономии, и тихий вскрик. После этого оставаться в стороне я уже не мог, влетая в незапертую дверь. Звуки борьбы привели меня в тесную гостиную, где Нильсен с упоением избивал какого-то темноволосого парня. Очевидно, Роба. Удостоверившись, что бьют не Алекса, я прислонился к стене и поинтересовался: — Помощь нужна? Нильсен с недовольством оторвался от своего увлекательно занятия, хмуро глянув на меня. — Я же сказал, ждать меня за дверью. — А еще ты сказал, что будешь вести воспитательные работы. А ты мордобоем занимаешься. — Это новый, совершенно инновационный метод воспитания. Очень действенный, кстати. Правда, Роб? — он снова перевел взгляд на парня. — Да ну нахрен! Я на такое не подписывался! Если она… — Заткнись, — быстро перебил его Александр, сжав воротник в руке и почти перекрывая доступ кислорода. — А теперь послушай меня, — больше Нильсен бить его не стал. Наоборот, отпустил и поднялся на ноги, возвышаясь над ним. — Если я еще раз услышу хоть один намек, разговаривать мы будем уже не столь интеллигентно. Посчитав на этом воспитательные работы выполненными, Алекс развернулся, спеша покинуть этот гостеприимный дом. — Может, объяснишь, что это только что было? — поинтересовался я, когда мы вышли на улицу. — И главное — при чем здесь Агрест? — Не бери в голову, — отмахнулся он. — Оказалось, у нас есть общие знакомые, — тихо добавил Нильсен и перевел тему. — Наверное, на сегодня мне приключений хватит. Запрыгивай, малыш, — Алекс приветливо распахнул дверь машины. — Подвезу тебя домой.***
Закрывшись в своей квартире, я серьезно задумался о том, что сейчас произошло. Почему Алекс начал избивать совершенно незнакомого парня? А в том, что они не знакомы, я был уверен. Каким боком сюда влез его странный ассистент, который, кстати, совершенно вылетел у меня из головы. Черт, нужно чаще наведываться в особняк. Я ведь понятия не имею, что там сейчас происходит. Хотя… учитывая что в данный момент там гостит миссис Нильсен, и судя по хмурой физиономии Алекса в ответ на мой вопрос о ней, уезжать не собирается… Ну что ж, я могу только посочувствовать Харви. Эта загадка заняла меня на какое-то время. Но на следующий день рутинные задачи все же заставили выбросить это из головы. Вернуться к размышлениям я смог только вечером. И снова, в то же самое время, мой мыслительный процесс прервали стуком в дверь. Да вашу ж мать! — Нильсен, ты же говорил, что с тебя хватит! — практически прокричал я, открывая дверь, и на миг остолбенел, глядя на совершенно невозмутимую Еву, которая стояла напротив с легкой улыбкой. — Прости, герой, с Нильсена, может быть, и хватит, а вот с меня — нет. И что это вообще значит? Только не говори, что я прервала какие-то ваши эротические игры? Уже на середине ее речи я пришел в себя, схватил девушку за руку и практически затолкал в свою квартиру. — Ой, какой энтузиазм. Похоже, не зря я решила зайти. Она по-прежнему была чертовски спокойна. Как будто не воровала у меня телефоны, не пыталась выведать информацию, не приковывала меня наручниками… Макото, что б тебя, не думай об этом! Глубоко вздохнув, я невероятным усилием воли взял себя в руки и снова взглянул на наглую девицу, которую хотелось то ли придушить, то ли выпороть. Удивительно, но дыхательная гимнастика помогла. Гнев схлынул и включились мозги, которые у меня все же не получилось полностью убить алкоголем. Злиться было бессмысленно. Мне просто нечего ей предъявить. Пугать полицией просто глупо, это я выяснил еще в прошлый раз. Угрожать физической расправой… даже не смешно. Да и если быть честным с собой, вредить ей не хотелось. Хотелось наказать, отплатить той же монетой… — Вина? — предложил я ей с самым невинным видом. — Что? — девчонка поперхнулась воздухом и глянула на меня с невероятным изумлением. — Ну а что? — пожал я плечами. — У нас все равно каждая встреча одинаково заканчивается, так почему бы не начать ее как полагается ради разнообразия? Если у меня и получилось выбить ее из колеи, то ненадолго. Осознав, что я только что сказал, Ева засмеялась, вольготно устраиваясь в том самом кресле, где когда-то лечила мою побитую и разрисованную тушку. — Тащи свое вино, — кивнула она, а затем ехидно добавила. — Свечи зажигать будешь? — Обойдешься, — буркнул я. — Могу только в церкви свечку поставить. За упокой. Отправляясь на кухню, я все равно старался не выпускать девчонку из виду, благо, планировка это позволяла. Не то чтобы я думал, что она здесь что-нибудь взорвет, стоит мне отвести взгляд, но все же проявлял разумную предосторожность. — Держи, — всучил я ей в руки бокал. — Яда я туда уже плеснул. Все как ты любишь. — Твоя трепетная забота и знание моих вкусов умиляет, — хмыкнула она, бесстрашно отпивая вино. Она реально безбашенная! Ну кто же пьет напиток, полученный от парня, который на тебя явно злится? А если бы на моем месте был кто-нибудь другой и действительно что-нибудь подмешал? — Ответь мне, герой, с чего это ты решил мне такую романтику устроить? Я наивно полагала, что ты снова начнешь в меня наручниками швыряться. — Я уже понял, что давать тебе в руки такое грозное оружие как минимум непредусмотрительно. И вообще, я подумал, что нам не помешает немного узнать друг друга. Ну да, слишком топорно, но зачем так звонко смеяться, запрокидывая голову? Чтобы дать полюбоваться изящной линией шеи? — Ты решил завести задушевный разговор с журналистом? Не боишься, что я тебя интервьюировать начну? — Не особо — поморщился я. — Сам по себе я не представляю ничего интересного, так что если ты не собираешься распылить здесь сыворотку правды и начать задавать вопросы о моем начальстве, мне ничего не угрожает. — Ну да, ничего интересного, — преувеличенно серьезно покивала она. — Не считая нелегальных гонок в прошлом, — улыбнулась Ева, а я сильнее сжал свой бокал, угрожая раздавить его. — Ладно, не нужно испепелять меня взглядом, я все равно не испепелюсь. И я же сказала, я не буду писать ни о тебе, ни о твоем начальстве. — Но собиралась, — внутренне подобрался я. — Интересно, как эта идея посетила твою хорошенькую голову? — Скажем так, это была моя небольшая ошибка. Кто же знал, что вы так агрессивно настроены к прессе. — Ты знала, — прищурился я. — Иначе бы не стала воровать телефон, а обратилась бы в пресс-службу компании. — Телефон я тебе не отдам, — хмыкнула Ева. — Можешь даже не намекать. Он дорог мне как память, — ухмыльнулась она, а затем пересела на диван, поближе ко мне. — И кто тебе сказал, мой наивный чукотский юноша, что я не обращалась в вашу пресс-службу? Боже! — закатила она глаза. — Развели трагедию на пустом месте. Серьезно, это уже даже не смешно. Ну написала бы я, или кто-то другой статью о Нильсене и его детище… И что? Кому от этого хуже станет? Ему пиар лишний? Или все считают, что журналисты пишут только грязные ничем неподтвержденные сплетни и всеми силами стараются очернить своего интервьюера? Что за стереотипы такие? — Жизненный опыт подтверждает эти стереотипы, — нахмурился я. Девушка кинула на меня взгляд из-под опущенных ресниц и легко улыбнулась, а затем провела по моему плечу. Тонкий пальчик с аккуратным ноготком проскользил по шее, слегка царапая кожу. Ты что творишь, ведьма? А ну убери свои шаловливые ручки! Я еще не договорил! — А работать с прессой вы не пробовали вместо того, чтобы отмахиваться от нее? — Зачем ты пришла? — резко перевел я разговор. Обычно такие перепады в беседе отлично помогают при допросе. Нужно раскачать оппонента, то проявляя легкую благосклонность, то напоминая о его прегрешениях. И внезапная смена темы тоже входит во все учебники. Это не позволяет собеседнику выстроить диалог в свою пользу, продумать длительную линию поведения. В теории все это звучит очень красиво. Жаль, на этой девчонке не работало. Она не растерялась ни на миг. Только улыбнулась загадочной улыбкой, а затем надула свои пухлые губки в показательной обиде. — Не, ну а че ты намеков вообще не понимаешь? Я же сказала — ты слишком долго меня ищешь. А вот ногу на ногу обязательно закидывать было? У тебя юбка задирается! Черт, если суккубы существуют, то один из них сидит рядом со мной! — Ты так уверена, что я тебя искал? — сверкнул я глазами. — Уверена? — выгнула она бровь, а затем обрадовалась непонятно чему. — Ой, а можно я процитирую великих и скажу, что меня легко найти, трудно потерять… Тьфу ты! Всю жизнь мечтала к месту вставить эту невероятной глубины мысль, а на нервах перепутала. Ну короче, ты понял. Я как тот самый неуловимый носок. Поэтому меня ищут все! — Включая Интерпол? — Ну это ты мне уже польстил. У меня пока не так много поклонников. Нужно будет исправить. Но что это мы все обо мне, да обо мне. Невежливо как-то. Как ты поживаешь? — До того, как появилась ты, жил вполне спокойно, — соврал я. — Угу, это ведь именно я виновата в том, что тебя разукрасили в баре, причем во всех смыслах этого слова, причем еще и ограбили, — фыркнула она. — Ладно, что-то ты сегодня неразговорчивый. Пожалуй, зайду в другой раз, — девушка отставила бокал и поднялась на ноги, подхватывая сумку, которую всегда держала при себе. — А впрочем, нет. Не буду я больше к тебе заходить. Это ведь ты должен меня найти, — подмигнула мне Ева. — А поддаваться нехорошо. Пока, герой. Вот черт! Это совсем не вписывалось в мои планы! Я понимал, что разговорить ее не получится. Вариант напоить и выведать секреты — слишком прост, глуп и отдает идиотизмом. А вот покопаться в телефоне, пока она спит, представлялось мне идеальным планом. Мысли о том, что в этот план так удобно вписывается то, что девушка останется у меня на ночь, я предпочел отогнать, сконцентрировавшись только на самой стратегии. — Стой! — почти выкрикнул я, вскакивая с дивана. — Мы не договорили. — В чем дело? — она развернулась, одарив меня насмешливым взглядом. — И о чем же ты хотел поговорить? Признай, ты все же хочешь, чтобы я тебя интервьюировала. — Из твоих уст это звучит невероятно похабно. — Стараюсь, — улыбнулась Ева. — Так о чем дискутировать будем, герой? — Я… я… — пару секунд я пытался собраться с мыслями и выдать адекватный ответ, а потом психанул. — Да к черту все это! Сделав шаг навстречу, я подхватил ее под бедра и перекинул через плечо. Девчонка вскрикнула, за что сразу же была награждена шлепком по своей симпатичной заднице. — Ты что творишь? — возмутилась она, но вырваться не пыталась. — Ты меня достала! — прорычал я, снова возвращаясь к дивану и опуская на него девушку, нависнув над ней на вытянутых руках. — Что тебе от меня нужно? — Хм… В данный момент или вообще? Она не только не выглядела испуганной, но еще и вцепилась мне в плечи, не позволяя встать, а для верности обвила ногами. Взгляд то и дело пытался соскользнуть на бедра, которые оказались практически обнажены, но пока я стоически держался, сосредоточив внимание на ее лице. — Вообще, — что ей нужно в данный момент я догадывался. Опыт прошлой встречи наглядно это показывал. — Пытаюсь изменить твое мнение о журналистах, — улыбнулась она, слегка поерзав бедрами. — Это у нас такая пиар-акция. Масштабная. — Мда? — выгнул я бровь. — И кто еще участвует в этой акции? — Пока только ты. — Тогда почему она масштабная? — Ну вот такая ты у нас масштабная персона. Ее пальчики с плеч переместились на грудь, легко погладили мышцы, и двинулись дальше, чтобы уже через пару секунд оказаться под рубашкой. Перехватив шаловливые ручки, я завел их над ее головой, припечатывая к дивану и удерживая одной ладонью. — Похоже, все же нужно было наручники с собой принести, — хмыкнула она. — Ева, — прищурился я, беря ее подбородок двумя пальцами. — Я ведь могу заставить тебя говорить. — Интересно как, — фыркнула девушка, но тут же осеклась, почувствовав прикосновение к бедру. — Знаешь, а интересный способ… Она что-то рассказывала, иногда фыркала, закусывала губу, но я почти не обращал на это внимания, методично раздевая девушку и исследуя каждый открывшийся участок тела. Не знаю, как я держался. Давление в паху достигло предела еще в тот момент, когда я придавил ее к дивану, а сейчас подходило к той отметке, после которой мозг отключается полностью. Хотелось сорвать с нее остатки одежды и оттрахать, простым и понятным способом доказывая, кому принадлежит эта женщина. Но я продолжал ласкать полуобнаженное тело, чувствуя, как она дрожит и выгибается от моих прикосновений. Первый стон сорвался с ее губ, когда я оттянул чашечку тонкого бюстгальтера, проведя языком по возбужденному соску. Второй — когда мои пальцы прошлись по трусикам, слегка надавливая. Третий раздался после того, как я отодвинул белье в сторону, круговыми движениями размазывая влагу. А потом я перестал считать. Просто смотрел на то, как она вздрагивает, закатывает глаза, прикусывает губы, пытается сильнее вжаться в мои пальцы, и изо всех сил старался вспомнить что-нибудь мерзкое, чтобы хоть как-то усмирить долбаный стояк. Не помогло. Перед глазами была самая прекрасная картина, которая перекрывала все остальное. Поняв, что не выдержу и нескольких секунд, я остановился, услышав разочарованный стон. — Ну так ты мне расскажешь о том, кто ты такая и почему заинтересовалась Нильсеном? — голос был низким, хриплым и совсем не пугал. — Сэмми, ты в такой момент хочешь говорить о Нильсене? Может та надпись у тебя на лбу была все же правдива? — хмыкнула она, а затем резко развела руки, освобождаясь из моего захвата и, нагло воспользовавшись моим состоянием, перевернула меня, усевшись сверху. — Ты, блять, серьезно? Опять?! Мы трахаемся или деремся? — припомнил я ей день нашего знакомства. — А тебе как больше нравится? — улыбнулась она, рванув полы рубашки в стороны. Пуговицы разлетелись в стороны, а девчонка уже склонилась надо мной, очерчивая языком пресс и постепенно спуская ниже. Не выдержав, я застонал, впиваясь пальцами ей в бедра. Черт! Это капитуляция. Полная и безоговорочная. Ну и хрен с ней. Поговорить можно и потом… Когда-то у меня уже мелькала подобная мысль… Ева нарочито медленно расстегнула ремень, поглядывая на меня с ухмылкой. Пожалуй, только эта похотливая улыбка могла заставить меня кончить. Еще секунда, и мои штаны оказались спущены почти до колен. Ее тонкие пальчики обхватили ствол у основания, заставляя меня зарычать. Ну нет, девочка, эти игры мы оставим на потом. Сейчас мне нужно нечто совершенно другое… Рванув ее на себя, я снова перевернул Еву, опрокидывая спиной на диванные подушки, и впился поцелуем в эти пухлые губы, от которых не мог отвести взгляд с того самого момента, как она переступила порог моей квартиры. Каждая секунда промедления делала существование просто невыносимым. Не разрывая поцелуй, я снова отодвинул трусики, плавно входя. Задержался всего на секунду, давая ей привыкнуть. Но даже эта секунда уничтожила остатки моего самоконтроля. Острое удовольствие, которое смешалось с ее громким, протяжным стоном, требовало начать двигаться, совершая жесткие, ритмичные рывки. Время растянулось, как патока, а весь остальной мир перестал существовать. Осталась только эта непонятная девчонка, которая бесила меня до невозможности и заставляла хотеть ее так, как до этого я не желал ни одну женщину. Кажется, я мог вечность смотреть на то, как она мечется по подушкам, то шепча, то выкрикивая мое имя, цепляется за мои плечи, подается мне навстречу и просит не останавливаться. Позы менялись, как будто мы вели своеобразный чувственный танец, но неизменным оставалось одно — ее затуманенный похотью взгляд, тяжелое дыхание и влажные шлепки, которые выступали музыкальным сопровождением для нашего безумия. Мне хотелось, чтобы это длилось вечно, но в какой-то момент она задрожала сильнее, а затем выгнулась. Мышцы ритмично сжимались вокруг моего члена, и это стало последней каплей. Еще два рваных рывка, и я вышел, изливаясь ей на бедро с глухим стоном. Упав на подушки рядом с ней, я притянул девчонку к себе, укладывая голову себе на плечо. Чтобы отдышаться, потребовалось не меньше пяти минут. И она снова пришла в себя быстрее, чем я. — Ладно, герой, теперь мне действительно пора, — почти с сожалением сказала она, сладко потягиваясь. — Оставайся, — предложил я и, заметив ее удивленный взгляд, пояснил. — Не смотри на меня как на сумасшедшего. Я спрятал все ценное. Она рассмеялась и уже хотела ответить, причем, судя по выражению лица, наверняка что-то едкое, но ее прервал телефонный звонок, который раздавался из сумочки, валяющейся на полу. Девчонка перегнулась через меня, доставая смартфон. Наверное, я сейчас смотрел на этот гаджет взглядом голодной собаки, перед которой машут ветчиной, но она, кажется, этого не заметила. Впрочем, все что я успел разглядеть, это фотографию какой-то блондинки, которая была подписана как «Зануда». — Привет, Рэйч. Ты себе не представляешь, как ты не вовремя. Впрочем, если бы ты позвонила минут десять назад, я бы тебя вообще убила. — Ева, у нас проблемы, — расслышал я женский голос из трубки. — Дай угадаю, наша проблема имеет большие зеленые глаза и привычку пить на рабочем месте, — фыркнула девушка, поднимаясь с дивана и поправляя на себе одежду, которую полностью мы так и не потрудились снять. — Какая прозорливость, — съехидничали на той стороне провода. — Помнишь того типа, на которого Агата свалила приличную часть своей вины? — Школьный недруг? Помню. — Так вот, вчера он в весьма побитом состоянии обратился в больницу, а сейчас жаждет поговорить с нами. — Поняла, выезжаю, — бросила девчонка, а затем подхватила туфли в руки и поспешила на выход. Обернулась уже только у самых дверей. — Пока, герой. Надеюсь, в этот раз ты будешь более расторопным и не затянешь мои поиски на полгода, — подмигнула Ева. — Стой! Я подскочил с дивана, путаясь в спущенных брюках и пытаясь на ходу натянуть их на себя. На то, чтобы застегнуть ширинку, ушло секунд десять, а потом я как был — в порванной распахнутой рубашке и босиком — бросился за девчонкой. Но я все равно безнадежно опоздал. Выскочив на улицу, я увидел, как уезжает машина каршеринга, отчаянно вглядываясь в номер. Сэм, ты клинический идиот! Ну что тебе стоило отобрать телефон силой? Нет, нужно было выпендриться! Захотелось отплатить ее же монетой… Хреновый из тебя аферист! Впрочем, сеанс самобичевания быстро прошел. Теперь у меня есть отправная точка, которая поможет мне найти эту особу. Не стоило ей пользоваться каршерингом, ведь как представитель компании, которая периодически поставляет автомобили для этой службы, я вполне могу запросить список тех, кто пользовался машинами за последние сутки.