Макабр

      Драко Малфой вернулся домой в отвратительном расположении духа. Все прошло как нельзя лучше, но в момент применения заклятия, он четко осознал: они продумали далеко не все. Что будут делать Пожиратели, когда поймут ее отсутствие? Пришлось тут же исправлять ошибки и изолировать Уизли на всякий случай, хотя откровенно говоря, его смерть была ему на руку. Но есть один недостаток в добродетели: если начинаешь мыслить в таком ключе — поступать иначе уже не получается. Хотя, трудно назвать истребление противоборствующей стороны — ее проявлением. Но, возможно, именно в такой извращённой форме оно может выказаться у людей, чьи идеалы были диаметрально противоположны этому термину.       Учитывая сложившийся расклад, под удар могли попасть ещё трое невооружённых волшебника: Поттер, отец и сам Драко. Конечно, при желании Дафна могла бы его прикрыть, но тогда весь план полетит зуву* под хвост. И ко всему прочему, теперь на его шее висело, ничем неоправданное непростительное заклятие, и неизвестно как ему это аукнется, если оно все-таки всплывёт.       Казалось, сами стены давят ему на голову. Проблем становилось все больше, а времени — все меньше. В попытках хоть как-то избавиться от переполнявшего гнева, он выбрался в сад, сел на метлу и с невообразимой скоростью начал петлять между деревьями так, будто вот-вот врежется в одно из них. Он уворачивался в последнюю секунду, адреналин зашкаливал, сердце разгоняло кровь по венам, и та стремительно приливала в голову, создавая ощущение ярой пульсации. В какой-то момент, он взмыл вверх, на сколько хватило сил, и оставил управление метлой, просто падал вниз. Встречный поток воздуха рвал тренировочную форму, волосы больно хлестали по лицу. Земля быстро приближалась, а ему так хотелось продлить это мгновение бесконтрольного полета, поддаться стихии, что так легко и непринужденно вычищала разум от всех беспокойных дум. Ещё бы пару секунд почувствовать это ни с чем не сравнимое притяжение и забыть все заботы. Ещё один миг…      Но одним резким движением он выровнял метлу и вышел из рваного пике. Всегда, всегда не хватает этой доли секунды. Если бы у него была эта жизненно необходимая секунда, но её — нет. И он снова побрел в поместье, чтобы снова написать в зачарованной тетради, что у них снова проблемы, которые нужно решать. Но к его счастью, а скорее наоборот его уже опередили. Когда он открыл тетрадь, в ней уже красовалось сообщение от Блейза. И гнев, который он с таким трудом прогнал из себя, снова вернулся в троекратном размере.              — Малфой, у нас серьезные проблемы. На фамильном перстне Родольфуса славянская символика. Он использует его в момент нападения и изнутри сломает щит.       — Как это возможно? У него не будет палочки, как какое-то кольцо может разрушить столь сильное заклинание?       — Изнутри его намного проще снять, нежели снаружи, щит предполагает защиту от вторжения из вне, с какой стати, он будет действовать в обе стороны?!       — Я не об этом, кольцо не может творить волшебство самостоятельно! Я хорошо знаком со стилем ведения боя Дурмстранга, они не используют ничего подобного!       — Драко, они не из Дурмстранга, вернее не все…       — Поясни.       — Колдовстворец.       — Что? Забини, ты бредишь, от них же ни слуху, ни духу, уже по меньшей мере лет сто.       — Ну как соизволишь лицезреть, есть и слух, и дух! Я не поленился заглянуть кое-куда, и наткнулся на техники, которые по слухам используют в этой школе. Палочки разумеется, посохи на подобии тех, что используют в Дурмстранге, и кольца. Они, конечно, слабее предыдущих артефактов, в них нет наполнения вроде волоса единорога или жилы Дракона, зато они более простые в использовании. Только подумай, мага нельзя обезоружить, разве что отрубить палец. Орудие не выпадет из рук при быстром беге. Более того, его практически нельзя сломать!       — Ты хочешь сказать, что сейчас такое кольцо на пальце Родольфуса?       — Совершенно точно!       — Так вот к чему весь этот спектакль! Ну да, поймали бы его, если бы он сам того не захотел… Как ты вообще узнал про кольцо?       — Теодор принес газетные вырезки по его делу, сказал: ему кажется, что с ними что-то не так.       — Вот же хитровысраный нюхлер**!       — Я думал, ты осведомлен на сколько Теодор не переносит включать голову, хотя бесспорно зря.       — Это все ложь и провокация, Забини!       — О помяни богарта, он и явится!       — Скучали по мне, мальчики?       — Ты не позволишь, Теодор!       — Значит вы уже со всем разобрались, даже без меня?       — Нифига не разобрались, мы рассчитывали на безоружного заключенного под охраной, а не на съехавшего с катушек вооруженного какой-то неизвестной ересью головореза.       — А в чем разница?       — Да в том, что мы для него словно баранье стадо, бей — не хочу!       — Чтобы вы без меня делали… Спровоцируй его! Пусть выйдет из себя, призовет своих ребятишек.       — Зачем? Чтобы они грохнули меня побыстрее?       — Малфой как же узко ты мыслишь… Нужно навести панику! Ввязать в это дело больше публики в лице его компашки и молодцов из Мракоценра.       — Он прикончит меня раньше, чем они спохватятся!       — Трость отца у тебя?       — Да.       — Ещё не дошло?       — Теодор Вольфинг Нотт! Ты — чертов гений!       — Меньше слов, больше дела!       — Забини, опять ты не даёшь мне понежиться в лучах признания моего величия?!       — Нотт!              Драко не мог понять до сих пор, почему Нотт получил метку. В смысле, почему было совершенно ясно, потому что он — сын одного из самых ярых приспешников Волдеморта, но зачем? С его талантом притворяться полным идиотом, он мог протянуть как минимум до окончания школы. Теодор Нотт для Малфоя был настоящей загадкой. Его никогда нельзя просчитать до конца, он как трехголовая псина, никогда не знаешь, какая из голов проснется первой. Для всей школы Нотт казался довольно не однозначной личностью: уравновешенный, спокойный, но при этом имеющий ярую неприязнь к любого рода правилам и ограничениям. Как противовес всем отпрыскам благородных семейств, он имел довольно небрежный вид. Темные слегка взъерошенные волосы, бледная кожа и светлые глаза, непонятного отлива: когда он злился, они приобретали оттенок бушующего моря, но на ярком свету могли отливать золотистым, из чего можно было предположить, что на самом деле глаза были зелёные. Надо сказать, злился Нотт крайне редко, чаще он прибывал в весёлом и игривом настроении, но, если это все же случалось, рядом с ним в пору было искать пятый угол, гнев его мог бы сравниться лишь с отцовским. Тот тоже редко выходил из себя, редко, но метко. В остальное время, в кругу друзей Тео вел себя совершенно несносно. Вечно подкалывал и высмеивал, параллельно неизменно выставляя себя исключительным придурком. И вот этого человека «наградили» меткой едва ему исполнилось семнадцать. У Драко были свои предположения на этот счёт. Нотт просто не хотел оставлять его одного. И это чертовски раздражало. Иногда Драко казалось, что Тео намного смекалистей, чем он сам, просто не подает виду, ведь вожак в стае должен быть один, а это место ему не льстило. С Забини же все было предельно просто, он был отпрыском чистокровной семьи, со всеми из этого вытекающими характеристиками, единственное его отличие — это редкий ум, на который не поскупилась природа. Если можно было бы сравнить его с кем-либо, то разве что с Гермионой Грейнджер, но он уступал последней в целеустремлённости и упорстве.       Эти двое были серыми кардиналами его Величества Драко Малфоя. Креб и Гойл в свое время исполняли роль охраны. Все было довольно просто в его прежней жизни, но сейчас… Сейчас он не был королем, свиты у него тоже не было. Остались лишь те, кого он мог бы назвать друзьями, но это было бы слишком по гриффиндорски. И сейчас Драко как никогда осознал, насколько он не прогадал в своем выборе.       День сменил ночь, а ночь — день. И так несколько раз. Драко снова погрузился в изнуряющий поток. Каждый день был похож на предыдущий, но он все быстрее приближал его к исходу. Каждые сутки наполняли его неконтролируемым исступлением. Несколько дней назад Драко опробовал трость отца, пришлось слегка подделать ее под себя. Но в целом, у него уже получался вполне себе приличный щит. Досадно, но до этого момента ему не приходилось использовать посох в бою, хоть и без палочки внутри, он представлял собой небольшой заслон, активируемый фамильным кольцом. Но даже его нужно было ещё призвать и призвать вовремя.       В этот день Драко отбивался непринужденно как никогда. Он отточил все действия до автоматизма. На этой волне воодушевления он решил освоить что-то новое, более мощное. Забавно, но страх, который он испытывал перед огнем, в то же время будоражил и заставлял желать укротить его.       — Я хочу попробовать что-то новое, — заявил Драко, пристально смотря в глаза матери, прослеживая реакцию.       — Что-то конкретное? — Невозмутимо переспросила Нарцисса.       — Ты можешь призывать Адское Пламя? — Как бы невзначай спросил он, но лицо матери перекосила гримаса ни то ужаса, ни то гнева. Она, слегка подрагивая подбородком, начала медленно словно наощупь проговаривать слова.       — Нет, не могу. А если бы и могла… — Она запнулась, взяла себя в руки и назидательным тоном продолжила. — Никогда не применяй это заклинание, никогда, слышишь?! Для тебя оно сродни убивающему, запущенному в самого себя!       — То есть, ты действительно веришь, что оно есть? — Он знал — мать права, но было неприятно, слышать от неё этот тон, как будто она впервые объясняла ему, что белое — это белое, а чёрное — это чёрное.       — А ты склонен полагать, якобы несколько поколений рода Малфоев ошибаются? Или ты думаешь — это фамильная забава? — Теперь тон женщины сквозил раздражением и тревогой, но она умело смешивала их со сдержанностью.       — То есть, я все равно умру? — Он повторил интонацию своей предыдущей реплики, от чего создалось ощущение, словно именно к этому вопросу он и вел весь этот диалог.       — Нет, ты не должен так думать, — в глазах читалась убежденность в своих словах, но она не вселяла ее в сына, — мы обязательно найдем ее!       — И сколько мне осталось? — Ещё более отстранённо спросил он.       — Все зависит от того, на сколько ты далек от нее, — Нарцисса смирилась с тем, что не может зародить надежду своей верой, поэтому решила изменить тактику. — Кто-то из рода умер в день своего совершеннолетия. Люциус говорил мне, что один дожил до двадцати семи лет.       — Далёк, в смысле территории или в плане взаимоотношений? — В его глазах мелькнула едва заметная искра, которая была тут же рассекречена проницательной леди Малфой.       — У тебя есть кто-то на примете? Если да, только скажи, мы … –не успела она договорить, как Драко тут же перебил ее.       — Нет, это — просто интерес, — он снова облачился в свою маску и теперь непринужденно рассуждал, — я глубоко сомневаюсь, что семь поколений не смогли решить эту задачу, а мне удастся. Даже если каким-то чудом мне посчастливится прожить двадцать семь лет.       — Драко, она точно где-то рядом, иначе ты бы не выбрался из выручай-комнаты, — Нарцисса чувствовала: сын ей что-то недоговаривает, и она всеми силами пыталась подначить его к откровенности, но он был тверд в намерении скрывать свои догадки.       — А разве то, что я попал в такие обстоятельства, не сигнал к обратному? — Настроение юноши снова перешло в апатичное, но мать не желала с этим мириться.       — Сынок, если бы она была далеко, сам Мерлин не смог бы тебя от туда унести, я уже не говорю про какого-то Гарри Поттера, будь он хоть трижды избранным.       — Мне бы твой оптимизм, — Юноша упёрся взглядом в пустой камин и говорил в пол голоса, как будто мыслями он не был в этой комнате.       — Креб погиб там! В той ситуации шанс остаться в живых был крайне мал, а для тебя он сводился к нулю, — мать стала говорить громче, делая ударение на каждое слово так, чтобы каждое отпечаталось в его голове, — но ты выжил, ты даже не пострадал, она совершенно точно рядом!              На этих словах разговор как-то сам собой закончился, тема исчерпала себя, и Драко по-прежнему медитировал в камин, а Нарцисса поспешила покинуть комнату, так как домовой эльф оповестил ее о какой-то очередной неразберихе на кухне.       Он никогда не рассказывал матери, как именно все произошло в тот день, потому что знал: все это — бесполезно, и он лишь зря обнадежит ее. Грейнджер никогда не выйдет за него. Ни из жалости, ни из выгоды, да даже под угрозой жизни! Тем более, его терзали смутные сомнения, что отец позволит ему жениться на грязнокровке, даже если на кону будет стоять его жизнь.       Но больше всего его беспокоила оговорка матери об удаленности девушки.       Как мой предок дотянул до двадцати семи? Но главное — почему он умер? Она уехала? Умерла? Или вышла замуж, тем самым став не досягаема для него? Но что самое парадоксальное — если она была настолько близко, чтобы позволять ему жить, почему он не догадался, что это та самая? Думается мне, я выбрался из выручай-комнаты только потому, что она была близко, но попал я туда потому, что я от нее далеко. Интересно, сколько я смогу продержаться на тупости Уизела, пока он не сделает ей предложение? Она согласится, и они дружно уйдут в закат, а я в фамильный склеп.       После разговора с Нарциссой, Драко снова начали мучить кошмары. Как правило в них он видел свадебную церемонию, и Гермиону, которая на главный вопрос у алтаря говорила:"да» и целовала бестолковую физиономию рыжего, после чего Драко начинал исчезать. Но вперемешку с дурными снами иногда к нему приходила Василиса. Парень долго не мог вспомнить наяву, как её зовут, но когда это удалось, тут же начал искать любое упоминание о волшебнице с таким именем, но он так и ничего не нашел.       Зато, ему на глаза попалась другая информация, об использовании боевых посохов, которым в сущности являлась трость отца. Оказалась, при хорошей подготовке, маг способен не только погасить атаку, но и отразить ее. Драко яростно приступил к испытаниям этой теории. Что-то получалось, но совершенно не то, что нужно было. Заклинания отлетали как попало, иногда усиливаясь в три раза и попутно разнося половину тренировочной комнаты, один раз он все-таки отразил удар в Нарциссу, но это скорее была случайность, потому как под удар попадало все, что угодно, должен же был хоть один попасть в цель.       Напряжение выросло до предела, за три дня до начала операции. Драко рвал и метал, но заклятие никак не поддавалось. Он чувствовал ему непременно нужно освоить его именно сейчас. Интуиция подсказывала — это жизненно необходимо. Но щит упорно не желал отражать заклятия в выбранном им направлении.       — Редукто, — заклятие отскочило и разбило окно.       — Ещё! — Пот застилал глаза, скатываясь по мокрым светлым волосам, от чего те становились темнее.       — Экспульсо, — рикошет ушёл в колонну, поддерживающую потолок.       — Ещё! — Во взгляде откровенно играло безумие, он уже не оттачивал технику, а просто пытался разрушить как можно больше.       — Эверто Статум, — в конце концов, даже щит не выдержал и Драко перекрутившись через себя, влетел в массивную деревянную дверь.       Он с трудом поднялся, отбросил волосы назад, вытянул трость и снова призвал щит.       — Ещё, — задыхаясь, хриплым голосом выкрикнул он.       — Ты устал, от этого нет проку! — Призывала к благоразумию мать, но им там и не пахло.       — Ещё! — Его крик стал походить на рев какого-то крупного животного.       — Ты не в себе, остановись, в чем дело?! — Нарцисса говорила строго, в звуках голоса звучала сталь.       — Я …Ни в чем… — Драко резко пришел в себя, как будто пелена спала с глаз, пришло осознание, что он в действительности не контролирует бой.       — Зачем все это? — Тон матери резко изменился, в нем снова появилось беспокойство и тотальная усталость, — Мы два месяца не выходим из этой комнаты, твои навыки на порядок выше, чем у большей половины студентов авроратской подготовки. Я уже сама не уверена, кто из нас кого тренирует! Что происходит, к чему ты готовишься?!       — Извини, тебе не следует это знать, мне так будет проще, — он понуро опустил голову.       — Тогда будь добр, ответь мне: оно того стоит?       — Определенно стоит, — Малфой едва заметно ухмыльнулся.       — Тогда давай повторим? — Нарцисса слегка приободрилась и подняла палочку.       — Благодарю, мама, я и правда кажется устал, я пойду к себе, — юноша развернулся и побрел к двери, попутно раздавливая осколки стекол и бетонную стружку.       В этот самый момент, до него дошел принцип отражения щита.       Как там говорил Нотт? Все снова сводится к женщине?