Макабр

      — Вот так, отлично. — Гермиона одобрительно кивнула себе в отражении зеркала. Она тщетно пыталась привести себя в порядок.              Была бы здесь Джинни, точно придумала что-нибудь с этим взрывом на макаронной фабрике, да и лицо неплохо было бы подправить… Но ее здесь не было.       Прошло чуть меньше двух недель, как она переехал в бывший штаб Ордена Феникса. И ей практически удалось справиться с гаденьким чувством одиночества, которое особенно сильно одолевало по вечерам. Но даже при таком условии ей было проще, нежели в Норе. Она получила желаемое: покой. Теперь нужно было разобраться, что с ним делать. Все было не так уж плохо. Рон отреагировал не так бурно, как она ожидала, хотя, вероятнее всего, он думает, что это - временная мера, но Гермиона в своем решении была тверда как никогда. Гарри и Джинни навещали ее пару раз, только почему-то по-отдельности. Вероятнее всего, они думают, что ей так легче будет пережить расставание. Миссис Уизли через день присылала ей вкусности собственного приготовления, именно те, которые были по душе Гермионе. Вероятнее всего, она думала, что девушка скоро вернётся.       Но на самом деле, никто из них не знал, о чем думала Гермиона. Потому как никому из них не пришла бы в голову такая мысль: Гермиона Грейнджер НИ О ЧЕМ НЕ ДУМАЛА!       Она потратила целую неделю на то, чтобы планомерно вычистить свой разум, от всех беспокойных и бесполезных мыслей: о войне, о Роне, о том, как ей жить дальше, о том какое выбрать направление этой самой жизни. Она забаррикадировалась на Гриммо 12, обложилась интересными книгами и выпала из реальности на целую неделю. Вернуться обратно ее заставила министерская сова, принесшая приглашение в суд. Сегодняшним числом. Которое должно начаться через два часа. Вчера вечером девушка помыла голову, и, чтобы не утруждаться лишними заботами, заплела волосы в две косички. Когда сегодня она их расплела и расчесала (это была роковая ошибка), голова ее походила не много не мало на одуванчик, на такой пушистый, соломенно-коричневый кудрявый одуванчик. Попытка сделать пучок не удалась — он смотрелся как ещё одна голова на макушке, коса превратила ее в Горгону ту, которая медуза со змеями вместо волос. По итогу, Гермиона решила не усугублять ситуацию и распустить волосы, закрепив несколько прядей по бокам. Лицо было изрядно осунувшееся. И без того являвшимся не больших размеров, оно утонуло в копне непослушных волос. И только огромные карие глаза, обрамлённые густыми ресницами, выглядывали из всего этого хаоса.       Потеряв всякую надежду на то, чтобы выглядеть более-менее прилично, она натянула бесформенную темно-зеленую рубашку и черные узкие джинсы. Тем самым, только усугубив и без того специфичный образ. Смирившись с тем, что лучше уже не будет, Гермиона направилась в Министерство. Рон и Гарри ждали ее в атриуме. Все-таки, они слишком хорошо знали свою подругу. Даже если весь мир рухнет вокруг нее — это не повод отлынивать от своих обязанностей. Девушка подошла к своим друзьям. Те, прежде активно что-то обсуждая, с ее появлением резко замолчали. Увидев перед собой мини-версию Хагрида, мальчики переглянулись и учтиво улыбнулись.       — Привет, Гермиона, — сказал Гарри.       — П-привет, — спохватился Рон, махнув рукой.       — День добрый, — застенчиво промямлила девушка, указывая пальцем на волосы.       — Снова с косичками спала? — рассмеявшись, спросил Уизли.       — В точку! — они дружно расхохотались, и тяжёлый груз свалился с ее плеч, Рон не обижался и не злился. На данный момент, этого ей было достаточно.       Последний суд над Драко Малфоем состоялся за месяц до начала учебного года. Вторая половина дня, начало августа. В помещении суда было душно, нечем дышать, стояла нестерпимая жара. Но Драко трясло, его бил нервный озноб, страх замораживал кровь в жилах и сковывал тело. Его только вчера выписали из больницы, а сегодня он уже сидит здесь.       Ну и на кой хрен я приперся в такую рань? Я точно рождественская ёлка, стою в центре, и, сука, все на меня пялятся.       Гребаное непростительное, грёбаный Лестрейндж, гребаная Грейнджер, чтоб вам всем вариться в одном котле. Ой, чует моя чистокровная задница… Ну и где эта неблагодарная сволочь? Где Гарри, мать его, Поттер? Где блять, Грейнджер, когда она так нужна?! Если уж все пойдет по…       И она появилась… В жизни Драко Малфой не видел такого арт-хауса на чьей-либо голове. По началу, он подумал, она снова неудачно экспериментировала с оборотным зельем, но потом присмотрелся…       Это что за феерия с ней творилась?! Это что, блять, может с человеком произойти такое, чтобы он так выглядел? На неё дракон чихнул?! Да этими антеннами можно в поле молнии ловить!       Драко не мог контролировать подступающие позывы истерического смеха. Не мог оторвать от нее взгляд. В попытке не разразиться громким хохотом, он прикрыл рот ладонью, на глаза начали наворачиваться слезы. Тело предательски подрагивали в сдавленных конвульсиях. Он уже забыл, когда последний раз так смеялся. Но в эту минуту, Гермиона таки обратила на него свое внимание. Он попытался сделать вид, будто откашливается, но его глаза говорили сами за себя. Девушка покраснела. Но быстро призвав все свое самообладание, выпрямилась и, качнув своей необъятной шевелюрой, направилась на выбранное место.       И заседание началось…       Сперва Драко казалось, что все не так плохо. Даже можно сказать — подозрительно хорошо. Министр нахваливал его за благородство и отвагу, выказанную в поединке со столь сильным противником. Поттер в красках отрапортовал его заслуги в этом бою, и даже Грейнджер вставила свои пять сиклей, выдав монолог о том, что вся суть наказания в искуплении, которое и продемонстрировал подсудимый. Было совершенно исключительно — слушать что-то хорошее в свой адрес от этой троицы. В какой-то момент Драко начало казаться, будто он находится не на своем судебном процессе, а на мероприятии, посвященном чествованию героя. Но продлилось оно не долго. Одному из додельных членов Визенгамота приспичило приступить-таки к допросу. Малфою стало не до смеха. До этого момента, он, расслабленно восседая на стуле как на троне, невозмутимо переводил взгляд между тремя реально интересующими его объектами: часы, Министр и волосы Грейнджер. Теперь он был крайне сосредоточен. Мышцы напряглись, корпус подался слегка вперед, челюсти были максимально сомкнуты. Глаза прищурены в мрачном ожидании. Вот сейчас Пан или пропал.       — Мистер Малфой, вы использовали когда-нибудь непростительные заклинания по своей воле и в своих интересах? — раздался голос одного из членов Визенгамота.       Все. Абзац.        Драко глубоко вдохнул, перед тем как озвучить правду.       — Прошу прощения, Министр, но я думаю, в этом вопросе нет смысла, он задаётся изо дня в день, и ответ не меняется, смею предположить, мистер Малфой изложил всю информацию по данному вопросу. — Отчеканил женский голос. Драко повернул голову в сторону говорившего и не поверил своим глазам.       — Вероятнее всего, вы правы, мисс Грейнджер. На этом я предлагаю вам, уважаемые коллеги, вынести вердикт, — остальное прошло как в тумане.       Все произошедшее не укладывалось в его голове. Только что Гермиона, сама того не подозревая, уберегла его от срока в Азкабане. Он смотрел на нее в упор, не мигая. Внутри метались взбудораженные чувства. Все: все, которые пытался усыпить перед этой встречей, все они проснулись одновременно.       Почему она так поступила? Почему перебила меня? Почему не дала ответить? Как будто знала все. Может вспомнила? Но нет, она смотрела спокойно и прямо, ни злости, ни раздражения, ничего, пожалуй, за исключением… Да, наверное, это жалость. Конечно, все понимающая Грейнджер. Она выше всего этого. Ей тебя жалко Малфой, потому что такие как ты в Азкабане превращаются в ещё большее дерьмо, нежели есть. Не льсти себе, ей до тебя дела нет. Надоело, наверное, по этим слушаниям таскаться. Зачем ты так смотришь на меня?       Гермиона повернула голову в сторону Драко, он смотрел на нее смесью удивления и чего-то ещё, ускользающего из ее пытливого взгляда. Прокралась мысль: а не пожалеет ли она об этом?       Нет, разве он виновен в том, что родился в семье этого психа, Люциуса. Он не причинил бы никому вреда, будь на то его собственная воля, мелкие пакости в школе не в счёт. Если его посадят — это сломает его, и вот тогда он станет таким как отец, или того хуже.       Она поймала себя на том, что до сих пор смотрит ему в глаза, он тоже не разрывал зрительного контакта.       Что же это в его взгляде? Не презрение и не облегчение, это что-то знакомое, но не могу понять. Это не то напряжение, как в начале допроса. Волнение? Да, не важно.       Как по щелчку оба отвернулись, и Малфой вернул свою надменную маску на законное место. Только через неделю Гермиона узнала: вместе с Драко была оправдана вся его семья. И даже Люциус. Девушка не могла поверить, неужели ему удалось откупиться?        Но как? Ведь приговор выносит сам Министр. Должно быть, это и увидела она в его глазах — насмешка. Дурочка-грязнокровка защищает врага, у которого все схвачено. Глупо. Не важно, все это не важно.       Драко вышел из лифта и уже было направился к камину, как услышал обрывок разговора.       — Может, все же хотя бы на чай зайдешь, мы так соскучились…       — Нет, Гарри, я не хочу вселять ему ложные надежды. Но вы заходите, если будет время.       Продолжение он не слышал, но суть уже была понята. На губах Драко расцвела озорная улыбка. А жизнь то, похоже налаживается…

***

      — Драко! — встревоженный голос матери был слышен ещё до того, как она зашла в комнату. — Министр ждёт тебя в Холе. Он привел Люциуса! Что это значит? — женщина едва сдерживала свои эмоции и, только переступив порог, кинулась к сыну.       — Ну наконец-то… Все в порядке, теперь все будет в порядке, иди, я сейчас спущусь, — в порыве прилива чувств он обнял мать.       — Но, как? — недоумевающе спросила она.        — Потом объясню, все потом, главное, что он здесь. Иди, мне нужно пару минут. — На ходу выпроваживая мать, сказал Драко.       Как только он закрыл за ней дверь, тут же достал из потайного отдела в столе документы, оставленные Снейпом, и направился вниз.       — Добрый день, мистер Малфой. — Раздался голос Бруствера.       — Определенно добрый, если вы все-таки пожаловали в нашу скромную обитель, — уголок рта юноши слегка изогнулся. — Здравствуй, отец.       Люциус стоял чуть позади Кингсли. Изрядно потрепанный облик красочно демонстрировал его прежнее место пребывания. Но держался он весьма неплохо. Если сравнить хотя бы с тем видом, с которым он вернулся из прошлого заключения. Определенно отсутствие дементоров в тюрьме — хорошее одолжение для заключённых.       — Рад видеть тебя, сын, — горделиво вскинув голову, сказал он.       Драко направил на Министра не односложный взгляд и едва заметно кивнул, демонстрируя папку в руке. Люциус напрягся и впился тяжёлым взглядом в своего отпрыска.       — Министр, я думаю, нам стоит побеседовать в более приватной обстановке, пройдёмте в кабинет, — Малфой младший говорил не спеша, вальяжно растягивая слова: истинная речь аристократа. Никакого волнения.       — Отец, мама ждёт Вас в Малом обеденном зале, стол уже накрыт, — безапелляционным тоном осведомил его Драко и, развернувшись на каблуках, прошествовал в глубь коридора, уводя за собой Кингсли.       — Кем он себя возомнил? Забыл манеры? Так я тебя подучу, щенок. — Бормотал Люциус себе под нос, направляясь в противоположную сторону.       — Как видишь, Драко, я выполнил свою часть сделки, чем ты можешь мне ответить? — Бруствер прошел в кабинет и опустился в кожаное кресло на против широкого дубового письменного стала.       — Ознакомьтесь, — Малфой передал папку Кингсли и, пройдя чуть дальше, присел на стол. — Исходя из этих данных, последователей Волдеморта намного больше, чем вам может казаться. И как мы все уже успели заметить, это - не пустые слова. Если вы продолжите действовать в рамках закона, уже к зиме мы вернёмся к тому, с чего все началось. Обратите внимание на последние страницы. — Драко указал изящным длинным пальцем на папку, — в этом замешано, по меньшей мере, ещё пару стран. Если бы Поттер задержался с поисками крестражей хотя бы на пару месяцев, вам бы уже праздновать победу не пришлось.       — Что ты предлагаешь? — Министр тяжело вздохнул, продолжая рассматривать пергаменты.       — Пожиратели Смерти уже объединились со скандинавским альянсом. Во Францию они не сунуться, по крайней мере в ближайшее время. Судя по тому, что новых нападений не произошло, пока союз существует лишь на бумаге. — Юноша встал и подошёл к шкафчику со спиртным. — Огневиски?       — Не откажусь… — Кингсли подозрительно посмотрел на блондина и усмехнулся.       Тот достал изысканно отделанную бутылку и два фужера. Поставил на кофейный столик около Министра и разлил напиток. Один взял себе, другой протянул мужчине и в тостовом жесте приподнял стакан. Отпив глоток, он продолжил.       — Как я понимаю, вы уже беседовали с мистером Дамблдором? Предполагаю, он донес вам основные аспекты моего плана, так что вы хотите услышать от меня, Министр? — он намеренно выделил последнее слово, тем самым подначивая к словесному подтверждению принятия условий сделки.       — Какого рода содействия вы желаете от меня получить? — помедлив, Бруствер тоже сделал глоток.       — Прикрытие. Я отлично понимаю: мой отряд не может действовать открыто, если кто-либо прознает о его деятельности и вам, и мне придется не сладко, какими благими намерениями мы бы не руководствовались. — Драко осушил стакан залпом, — все просто вы — мой тыл, я — ваш теневой фланг.       — Допустим… — Министр подался вперёд и повторил маневр со стаканом, — каков план действий непосредственно на сей день?       — Нам необходимо алиби, для этого мы отправляемся в Хогвартс, — он манерно опустился в отцовское кресло. — Вам нужно организовать содействие по ту сторону замка.       — Да… Задачка не простая, — мужчина резко встал и протянул руку собеседнику, — по рукам. Кого пригласишь скрепить наш союз, отца или мать?       Малфой сощурил глаза, он сразу понял, на что намекает Бруствер. Но отступать он не собирался, и обратные пути ему были не нужны.       — Терри! — с громким хлопком в комнате материализовался домовой эльф.       — Мастер Драко звал Терри? Терри слушает. — Домовик поклонился.       — Пригласи отца, скажи: это — срочно. — Прозвучал ещё один хлопок.       Через пару минут появился Люциус, хмурый словно грозовая туча.       — Министр, у вас остались ко мне ещё какие-то вопросы? — Вычурно осведомился он.       — Это я позвал тебя, отец, извини, что отвлек от трапезы, — Драко незамедлительно встал, — но мне нужен посредник.       — В чем, сме́юсь спросить? — он презрительно сузил глаза и направился в сторону сына.       — В даче Непреложного Обета. — Малфой старший опешил, глаза распахнулись, он остановился. — Министр Бруствер, посветите в детали моего отца, в той мере, которой посчитаете необходимой.       Кингсли попытался обрисовать суть дела в двух словах. Люциус долго препирался. Но Драко ультимативной фразой разбил все его недовольства.       — Может, ты хочешь вернуться в свою камеру, отец, твое место ещё и остыть не успело, как раз поспеешь к тамошнему ужину, — взгляд юноши явно не располагал к оспариванию его решения.       — Если тебе так не терпится расстаться со своей жизнью, — Люциус развел руками, — то так тому и быть. Палочку.       Он вытянул руку. И усмехнулся. Его палочка уже год как ему не принадлежала.       — Возьми мою, — Малфой младший направил руку в карман пиджака.       — Она мне не подойдёт, — надменно оскалился его отец.       — Уверен? —  загадочно приподнял бровь сын.       Среди изготовителей палочек ходит устойчивое мнение, что палочку с волосом единорога практически невозможно обратить к темным искусствам. А Драко предстояла не самая радужная работёнка. Зная это, он изрядно потрудился, чтобы она не подвела его в нужный момент.       Когда Люциус взял ее в руки, в первую очередь бросилось в глаза серебристое обрамление от кончика к основанию, оно словно струями стекало по древку боярышника. Рукоять опоясывала серебряная змея, в середине кусавшая древесину. Вид у нее был специфический. Но то, что излучала палочка и в сравнение не шло с ее внешним видом. Она источала бешеную и необузданную силу. Такую подчинить было бы не просто.       — Справишься? — теперь ядовитой улыбкой удосужился Малфой старший.       Он поднял палочку. Кингсли и Драко соединили руки. Золотистая нить обвила их запястья.       — Обещаешь ли ты, Драко Малфой, сделать все возможное, чтобы предотвратить начало новой войны? Обещаешь ли совершить правосудие над теми, кто попытается начать кровопролитие? Обещаешь ли в случае неизбежности открытого противостояния, выступить на стороне Ордена Феникса? Обещаешь ли хранить тайну причастности Министра к твоей деятельности?       — Обещаю. — твердо ответил тот. Но нити не исчезли. Люциус перевел взгляд на второго клятвенника.       — Обещаешь ли ты, Кингсли Бруствер, помогать всеми возможными способами Драко Малфою, в выбранном им пути? Обещаешь ли не обращать его поступки против него самого? Обещаешь ли хранить тайну его миссии?       Минитр стушевался, он не ожидал, что обет будет двусторонним. По глазам Драко было очевидно: тот тоже был не в курсе. Кем бы ни был его отец, и как бы он не был на него зол, он все равно пытался его защитить.       — Обещаю, — золотая нить исчезла, и все громко выдохнули. — Признаюсь не ожидал… — Кингсли с ухмылкой покачал головой. — Держи меня в курсе, если что-то потребуется, Драко. Провожать не нужно.       Он кивнул головой в знак прощания и вышел из кабинета.       — Ты совсем спятил, Драко! — как только за Министром закрылась дверь, Малфой старший накинулся на своего сына, левой рукой пригвоздив его к стене, а правой все ещё сжимая палочку. — Решил в шпиона поиграть?!       Парень смотрел на отца с безразличием, и даже с какой-то ленивой скукой.       — Тебе хоть капельку ясны слова, сказанные в этой комнате?! — он ещё раз толкнул его в грудь так, что голова ударилась об стену. — Теперь ты — бесправная шавка Министра! И ради чего все это?!       В этом момент, в Драко проснулся огонь обиды. Как он смел его поучать, как смел предъявлять претензии после того, во что они все вляпались из-за его решений? Огонь подобрался к горлу и вырвался наружу. Он резким движением схватил отца за грудки и развернул к стене, где прежде стаял он сам. Не смотря на отсутствие разницы в росте, отец был несколько крупнее сына. И то, с какой лёгкостью Драко вышел из захвата, не могло не поразить.       — Ты облажался, отец! — Его голос был хриплым и сдавленным, наполненный ядом, точно шипение змеи, — Ты, наверное, забыл… Так я тебе напомню: из-за кого меня «наградили» меткой ещё до моего совершеннолетия? Из-за кого меня и мою мать сделали разменной монетой, чтобы заплатить за твои промахи? Из-за кого наш дом превратился в общественную клоаку для прислужников психа-полуровки с манией величия? Из-за кого я спрашиваю?! — Драко перешёл на крик, даже не опасаясь наличия палочки в руках отца, которую он все ещё сжимал. — Ты потерял право распоряжаться нашими жизнями, теперь это — моя ответственность. — Он опустил руки, а потом как ни в чем не бывало, разглаживая складки на одежде отца, продолжил, — Так что будь добр, прояви уважение к своему наследнику.       Малфой младший протянул руку, требуя палочку.       — Не думай, что сможешь избежать моих ошибок, — Люциус спокойно вернул палочку сыну, — ты был мною воспитан.       — Это ещё как посмотреть, — тот развернулся и направился к двери, — я ухожу.       — Куда ты? — бросил в спину Малфой старший.       — Исправлять твои промахи, — сказал Драко и закрыл за собой дверь.