Макабр

      И почему Патронус Поттера — олень? Он, конечно, тот ещё баран, но ему больше подойдет гребаная ищейка. Пока вводил его в курс дела, он прошерстил все помещение, заранее подготовленное, для его любопытной носопырки. Естественно, я знал, что в самое ближайшее время Избранного прорвет, и геройские замашки приведут его к нам. Но команде со своим идеалистическим кредо он на херу не сдался, так что пусть выполнит уготованную ему роль и катится на все четыре стороны. План был прост до безобразия: в день операции переписать поместье на мое имя. Точка. Но спаситель всея магического мира, как всегда, пытался влезть в жопу без мыла. Он требовал, чтобы мы устроили заварушку и вызвали Авроров, дабы те повязали нынешнюю головешку Пожирателей по всем буквам закона. Бруствер тоже на этом настаивал, но даже он оказался более сговорчивый, чем мальчик, который никак не угомонится. Тот ни в какую не хотел осознавать, что мой сердобольный дядюшка — не Темный Недолорд, а я — не часть хер пойми какого пророчества, оберегаемый жертвенной магией матери. И если тот кинет в меня Аваду, я не возвращусь с того света, жизнерадостно размахивая палочкой, а так же как все нормальные люди склею ласты.       Он спросил, что я чувствую, когда произношу убивающие проклятия. А что, блять, можно чувствовать в такой момент?! Ебучий страх, он всегда при мне! Пиздец как страшно, что проснусь, а от моей души только клочок остался! А рожа на змеиную пасть похожа, и волосы на подушке. Признаться, даже не знаю, что именно хуже всего. Но ответил я: «Ничего. Кто-то же должен прибирать говно за всякими избранными». Поттер промолчал. Сошлись на консенсусе. Он не лезет в мои дела, а я постараюсь оставить родственничка в живых. Естественно, постараюсь — не значит: оставлю. Да, и стоит проработать план, на случай появления Мракоборцев. Доверие доверием, но с Избранным на крови мы не клялись и Непреложный тоже не давали.       Обратно снова шли молча. Тишина напрягает, но трещать, как со старым другом — не тянет. Буквально слышу работу заржавевших шестерёнок в черепушке Очкарика, ему походу по барабану, что я иду рядом с ним. Непривычно.       Словно из воздуха перед нами восстала Трелони, я чуть не припустил жидким в трусняк. Она и без того — не самый желанный персонаж для встречи, а посреди ночи, да ещё одна, учитывая тот факт, что та вообще свою башню только по значимым праздникам покидает, так вообще невъебаться как стрёмно. Переглядываюсь с Поттером. Молчим. Она тоже. Смотрит куда- то между нами. Жуть нагоняется со скоростью света. Мямлю: «Профессор?» Может, лунатит как Лавгуд? Нужно придумать, как возвращаться в башню другим путем, здесь проходимость людей в полночь, что первого сентября на Косой Аллее.       Новообразовавшийся союзник выставляет передо мной руку, останавливая. Хотя, я и не планировал подходить к этой чокнутой женщине. И тут она открывает свой вещатель и низким грудным голосом, с закатыванием глаз и конвульсиями, по всем правилам доморощенных прорицаний, выдает:       — Ту, которую выберет змея, весь мир будет знать как истинного льва под знаменем праведного пламени. Она трижды наденет венец славы и трижды примет адский огонь. Но тот не опалит ее, а освободит от оков. И сойдутся в противостоянии свет и тень, но победит тот, кто первым проявит милосердие. Дракон будет вершить судьбу, в ночь последнюю принимая бой, с былым величием кромешной тени, он облачится в белый свет и завершит свое предназначение.       — Сука! — Рассекаю кулаком воздух. Трясет. Так, что аж кадык лезвием протыкает. Пророчество! Гребаное предсказание. Вот что было во второй части загадки!       — Малфой, ты офонарел?! — шикает Поттер. Но на мое счастье, контуженная ещё не выпала из астрала и не услышала моего таланта к красноречию.       — Где это я? — Спрашивает она, туповато озираясь по сторонам и обнаружив нас, ещё больше удивляется. — Мальчики, а как я здесь оказалась?       Офигенный у нас преподавательский состав. Некоторые учителя даже замок толком не знают, хотя между прочим, в школе уже двадцать лет штаны просиживают, за каким морщерогим кизляком ее вообще здесь держат? Походу, чтобы дети с пиздючества понимали: не каждый взрослый может похвастаться здравым рассудком. Злость заполняет жилы и охота выть, как оборотню в полнолуние. Безысходность, вот как это называется. Интересно Поттер понял, чьей судьбы перспективу только что услышал? Понял. Наверняка. Не настолько же он тупой.       — Эм, ну мы пойдем, профессор? — Шрамированный тормозит, а я пытаюсь слинять в ускоренном темпе, чтобы не пришлось очарованную до северной башни провожать.       — Конечно, конечно, ребятки, вот только где же все-таки… — Естественно на этом моменте в обозримой перспективе нас и в помине не было.       — Может, стоило хотя бы сказать ей, в какой мы части замка? — Спрашивает Гарри — ни дня без подвига — Поттер, я тактично шлю его на хутор лукотрусов ловить, прибавляя, что, если ему так необходимо выполнить дневной план по геройству, он может двигаться, куда хочет, а я в этом не участвую.       До гостиной идем переругиваясь. Вот это уже более привычная обстановка. Ночь провел в периодических кошмарах, чередующихся с приступами бессонницы. Не было и шести, когда я бросил тщетные попытки поспать и направился требовать объяснения от единственной личности, которая могла мне их предоставить, и совсем не страшно, что этот человек немножечко мертв. МакГонагалл конечно пребывала в периодическом афиге, когда увидела меня на пороге. Накинулась на меня, точно жмыр на крысу с вопросами, какого я здесь забыл в такую рань. Ответил, что пришел не к ней, и она может продолжить заниматься тем, чем я не в силах уже который месяц: спокойно спать. Старуха многозначительно посмотрела на притворяющегося дремлющим портрет почившего детектора, затем попросила Снейпа разбудить его. Хотя все присутствующие знали наверняка: этот прохвост уже давным-давно навострил свои нарисованные локаторы и во всю внимает инфу.       — Я не позволю втягивать ее в это. — Выдаю я, как только за МакГонагалл закрывается дверь, и угрожающе скалюсь, с его стороны, скорее всего, выгляжу жалко.       — И тебе доброго времени суток, Драко. — Позевывая, транслирует Дамблдор. Его беззаботность меня бесит, возникает неконтролируемое желание поджечь хитровысранного старикашку.       — Говорите за себя. — Цежу через зубы, пытаюсь дышать через нос, портрет дряхлого интригана видимо решил довести меня до ручки. Но не хрена. Я тоже не пальцем деланая колбаса. — Я здесь не для светских бесед, это вы подослали ко мне эту сумасшедшую шарлатанку?       — Дра-ако. Не вежливо так отзываться о преподавателях. В любом случае ведения Сивиллы мне не подвластны: не были при жизни, а сейчас — тем более. — Не могу разобрать, он улыбается или таким херовым способом выражает мне сочувствие.       — Почему она должна остаться в живых любой ценой? — Задаю вопрос о той части воспоминаний Снейпа, которую я благополучно пропустил мимо ушей. Дамблдор адресует последнему недовольный взгляд и приторно спокойно вздыхает.       — У каждого из нас свой жизненный путь, никто не может знать какой именно. — Философски начинает он. Но в гробу Я видел его лекции.       — Отчего же? Вы то знаете. — Саркастично выдаю я.       — В той или иной степени. — Вновь уходит от ответа, но не тут-то было, в этот раз я не собираюсь идти в слепую, на ощупь. Пока не добьюсь ответа, хрен он от меня отвяжется.       — Не смешите мои платиновые запонки с гербом Малфоев. Ей вы тоже уготовили миссию смертника? — Проговариваю, а у самого внутренности переворачиваются, как если бы желудок решил занять место лёгких и выполнять их функцию, а те неистово сопротивляются. Пытаюсь выглядеть спокойным, по лицу Снейпа понимаю: затея провальная изначально.       — Человек сам принимает решение, какой выбор ему сделать, и Гермиона — не исключение. — Сука! Зачем он произнес ее имя. Кропотливо оберегаемое хладнокровие вскипает, точно зелье в котле над горелкой.       — Я не слышу ответа на свой вопрос. — Уже рычу, нервы весело машут мне ручкой и уходят в закат, а молчание крестного только продлевает масло в огонь.       — Я слышал столько же сколько и ты, Драко. Я не всесилен, ты должен понимать. — Стандартный набор фраз, у него пластинку заело?       — Я. Вам. Не. Верю. — По слогам читаю я, Снейп хмурится, кажется, ему есть, что сказать, но он предпочитает молчать. Ничего необычного. — Ни у кого из нас не было выбора, вы подвели нас к нему и никто иной! Стечение обстоятельств? Да вы их и подстроили!       — Драко. — Портрет крестного все же решает вмешаться на такую дерзость своего воспитанника. Но Дамблдор осекает его.       — Не стоит, Северус, мальчику необходимо выговориться. — О, коронная фишка величайшего мага столетия! Всепонимающая снисходительность! Какое великодушие! Блять! Остальные портреты предшествующих директоров Хогвартса недовольно фыркают, дескать — неразумный сопляк.       — Ты не о ней должен беспокоятся, правнук. Девчонка — сильнее, чем кажется, а вот ты по-прежнему слаб. — Решает вставить свои пять сиклей мой предок, словно меня учить не кому.       — Ты слишком строг, Найджелус. Драко определенно вырос, и я думаю, пришло время ему самому строить свое будущее. — Дамблдор подозрительно прищуривается из-под очков половинок и доверительным тоном добавляет. — Мисс Грейнджер может стать величайшей из волшебниц, судьба изначально ведёт ее к этому. Но ты способен помешать ее планам, чего мне бы крайне не хотелось. В первую очередь потому, что в таком случае вы оба не сможете противостоять опасности, которая на вас надвигается.       Как и следовало ожидать, конкретики — феникс наплакал. А его монолог, апогей откровения, не хрена не сподвиг меня к доверию, и только укоренил мои сомнения. Маразматичный манипулятор все просчитал, и сценарий финального акта, и жанр пьесы мы узнаем лишь перед выходом на сцену.       — Твою ж мать! — Выплевываю я и сваливаю, со всей дури хлопая дверью, чтобы портрет мерзкого старикана шлепнулся со стены.       На защите от Темных Искусств тестировали древний омут памяти. До этого Флитвик научил нас извлекать воспоминания, чтобы занятие по защите прошло наиболее продуктивно. ООО, продуктивнее некуда: Финч Флетчли чуть не отшиб себе память, а Финниган снова обзавелся новой стрижкой. В общем, ничего нового, если бы не мгновенная реакция Селвина и Грейнджер, наши ряды заметно поредели бы. И если этих двоих одаренных отправили бы в Мунго, то нас с Тео можно было бы смело укладывать в Больничное с разрывом селезёнки, по средствам непрерывного хохота.       К вечеру снова возобновили тренировки с Грейнджер. Интересно, она хотя бы капельку понимает, чего мне стоит не лапать ее во время полета. Это Мерлиново наказание — держать свою руку строго на талии и не сантиметром выше или ниже. Иногда она забывается и начинает рассказывать мне, как прошел ее день, и что нового она узнала в своей новой, офигеть какой толстенной книжке, которую она взяла для лёгкого чтения. И тогда мне начинает казаться, будто у нас с ней все по-настоящему. Чаще всего она осекается и замолкает на середине предложения, и иллюзия пропадает.       — А почему ты промолчал тогда, на пятом курсе? Ты ведь не знал, что я не серьезно? — Спросила Грейнджер, когда мы решили сделать перерыв и тайком пробрались к эльфам на кухню за сливочным пивом.       — Хотел, но испугался реакции отца. А потом меня назначили главой инспекционной дружины, и ситуация тут же прояснилась. — Она сидела на столе, свесив ноги, поочередно ими размахивая, и периодически прикладываясь к кружке. Все-таки есть плюсы в дружбе с эльфами. — Когда вас поймала Амбридж, я понадеялся: вас закроют, накажут отработками или чем-то подобным. Когда понял, чем запахло, рассказал Снейпу. Тот запретил мне что-либо предпринимать, я думаю, он уже тогда видел меня насквозь. Но так же как и вы, я его не послушал.       — Ты решил нам помочь сбежать из замка.       — Конечно, я и предположить не мог, что вы рванете в Министерство. — От былых воспоминаний стало даже смешно, а Гермиона, кажется, чуть захмелела. Я подошёл ближе к столу, на котором она сидела, и вылил остатки пива в свою кружку. — Я думал, помогаю тебе. А потом оказалось, что все это — ловушка для Поттера, и по итогу мой отец попал в Азкабан. После, я зарекся подходить к тебе ближе, чем на три метра.       — Не уверена, что должна извиниться за это. — Ядовито, но игриво выдала она, и я не мог с ней не согласиться. Домовые, тактично нас не замечая, равномерно распределились по кухне так, будто их не было вовсе, но их взгляды и недовольное оханье изрядно портило флер пьянящего эффекта.       Однако непринужденность разговора всегда разбивалась на мелкие осколки, когда мы возвращались к теме проклятия. Тут же в моей голове всплывало пророчество, и я рефлекторно уходил за стены окклюменции. Грейнджер чувствовала это, но с гриффиндорским упорством продолжала ковырять кирпичные камни моего сознания.       — Ты говорил, твои родители пытались искать подходящую девушку. Почему тогда устроили помолвку с Асторией, зная, что она — не та, кто тебе нужен?       — Пытались — слишком громко сказано. Отец был уверен, девчонка Уизли и есть та самая. — Я попытался преподнести информацию в сатирическом ключе, но она, не оценив моей подачи, нахмурила брови и погрузилась в размышления. — Рыжие волосы как огонь, все выходцы из львиного факультета, сильные гены и потомки древнего рода. Все сходилось. Отец решил подкинуть ей темномагический артефакт, чтобы подтянуть ее к нам. Но просчитался. Волдеморту она нужна была для своих целей, а после всей истории с тайной комнатой, такая мысль его больше не посещала.       Грейнджер не выдавала никакой реакции, скорее всего, она ждала продолжение, но мне край как не хотелось рассказывать историю о том, как мой дражайший батюшка, опустив руки, хотел, чтобы я попытался обрюхатить девчонку до того, как протяну ноги. Хоть это и было совершенно бесполезно, не говоря о его высоких отцовских чувствах по отношению ко мне.       — А Астория просто была. Наследник рода не может быть не при даме. Это — моветон. — Гермиона посмотрела через прищур. Увы мой ответ не удовлетворил ее любопытство. Но расспрашивать дальше она не стала. Чему я был пиздец как рад. После этого разговора мы вообще редко возвращались к историям прошлого, чаще концентрируясь на насущных задачах. Но порой я ловил ее взгляд на себе, бесконечно себя ненавидя за чувство жалости в нем. Четыре дня спустя.       — Все, господа. Пизда рулю. — За спиной из неоткуда появляется Аберфорт.       — Попрошу не вырождаться в моем доме, Малфой младший. В своем гадюшнике будешь сквернословить. — Недовольно бурчит он, но зная отсутствие привычки у меня материться без причины, скорее в качестве подталкивания к изложению сути дела, нежели поучительного порицания.       — Я посмотрю, на сколько вас хватит, — раздражённо выпаливаю, но тут же осекаюсь, все-таки стоит попридержать язык. — Миллениум начал вербовку в Хогвартсе.       — Тебя пытались завербовать? — Спрашивает Селвин с насмешкой. Ещё бы попытались, после тех показаний, которые я дал на суде.       — Нет. — Остальные смотрят на Нотта, единственного обладателя метки в замке, помимо меня.       — Чего вылупились? Я ни сном, ни духом. — Тео безразлично капается в карманах, пытаясь отыскать в них очередную приколюху, которую он смастерил на досуге, чтобы снова присесть на уши Полякову.       — Пэнси Паркинсон угрожают расправой, если она не присоединится к ним. — Секунда молчания прерывается громким матом.       — Какого черта ты молчал! Кто?       — Она остановила меня в гостиной, когда я сюда выдвигался. — В голове до сих пор ее слезы. Черствая тварь — ты, Малфой, она ведь с конца октября пыталась сказать тебе, но ты был слишком занят собой и плевать хотел на всех кроме себя, в очередной раз.       — Почему она мне не сказала?! Часом ранее.       — Почему ты не сказала Тео?!       — И чтобы он сделал? Поржал, что мои предки такие же чекнутные психопаты как его отец?       — Пэнс, ты плохо его знаешь.       — Скажи, чего я Не знаю.       — Он способен на многое ради тех, кто для него важен, так же как и я.       — Только я не вхожу в этот круг, так?       — Не начинай снова. Мы разберемся, а ты пока не оставайся одна и не выходи из замка без крайней необходимости.       — Драко…       — Пэнс, я серьезно… И да… Тео — тоже.       — Это сейчас не имеет значения. — Нотт морщиться, ему — больно, но нет времени щадить его тонкую натуру. — Ей приходило несколько писем из Азкабана от родителей, и, судя по его содержимому, их никто не проверял, значит, в тюрьме у них есть свой человек.       — Чего хотят? Шпионаж? — Спрашивает Аберфорт. Те, кто не знаком с Паркинсон лично, отмалчиваются. Видимо ждут озвучки моих соображений на данный счёт, которых, сука, вообще — нет!       — Ничего конкретного, в основном угрозы.       — Вот тебе и предки! Единственную дочь под мясорубку, хороши родственнички, нечего сказать. — Цедит Поляков смесью призрения и отвращения. Остальные никак не реагируют, тупо потому что у всех в семье похожая ситуация. Если бы Люциус не наотдыхался в свое время на солнечном курорте Азкабана дважды, он бы уже, шнуруя тапки, летел падать в ноги новому лидеру, и хер с тем, что этот лидер — девка, мне ровесница. Тут разве что Блейзу повезло. Его матери как было глубоко насрать на чистокровные дрязги, так и ничего не изменилось. Лишь бы в их клане все было чин-чинарем.       — Очевидность факта не оспариваю. Но вопрос не в этом. — Перебивает предыдущего оратора последний и как-то с опаской посматривает на Тео, сто пудово задумал некое дерьмо. — У нас ответственное мероприятие, приуроченное к двух недельному сроку, если все пройдет как надо, накроем все руководство Британской ветки.       — К чему ты клонишь, Забини? — Нотт скалится. Как я соскучился по мордобою в этой дряхлой коморке… Лучше бы он заткнулся.       — Возможно, мы могли бы развернуть ситуацию в нашу пользу…       — Даже не думай. — Теодор переходит в режим Берсерка: вскакивает с места и подлетает к мулату, тычет кулаком, брызжет слюной, строит злобные мины. Так вот как я выгляжу, когда речь заходит о Грейнджер. Нужно запомнить: не делать так больше, выглядит убого. Чувствую, как губа по инерции поплыла вкось. Блейз конечно хрень сморозил. Паркинсон и двойной агент — антонимы по определению. У нее все, что она думает на лбу написано. А так как думает она не так часто, этот процесс вообще весьма сомнительная перспектива.       — Довольно. На расход. — Я решил все же вмешаться, в какой-нибудь другой день, уже бы собирал ставки на то, кто первый словит красный лучик в табло, но сейчас действительно не время и не место. — В общем расклад такой. Андриан, Кристиан, Азкабан нужно вывернуть на изнанку, а шавку найти. К операции все готово, Поттер у меня на дожиме, ни сегодня завтра придем к миру, дружбе и черничной жвачке. Нужно прошерстить Хогвартс, скорее всего, Паркинсон не одна. Селвин, на тебе преподавательский состав, может, кто что видел или слышал, или какой-нибудь одареныш стал себя вести иначе… Ты меня понял. Я и Блейз прощупаем студентов. Тео, Даф, Пэнс под вашим круглосуточным надзором.       — Без сопливых разберемся. — Гринграсс злится, конечно же. Спрос то с нее. Ведь вся дичь с ее бывшей подругой творилась непосредственно под ее носом.       — А у нас выходной, а Дракон? — Вот только этого не хватает, у Нотта рот не закрывается, ещё болгарский чревовещатель на вечном подхвате.       — Нет, Александр Петгович. К вам у меня отдельное задание.       — Фуу. Ты выучил мое отчество. Страшный ты человек, командир. — Марк и Лавр переглядываются с косой улыбкой на губах, скорее всего, я произнес его не верно. Но вообще не суть дела.       — На этом все, мистер Дамблдор, соблаговолите известить Министра. — Зубы сводит в тиски, предстоит не самый лёгкий разговор и откладывать его — нет смысла.       — Реверанс попроще. Передам весточку. Не переживай. — Усмехаясь в бороду, отвечает старик и выпроваживает остальных, оценив намек на приватность. Подхожу к русским, цепляю Полякова.       — Алекс, разболтаешь — урою.       — Воу, как грубо. — Зырю, как Тео на Блейза, осекаюсь. Гребаное нутро влюбленного имбицила!       — Нужно найти все, что вы сможете по девушке с именем Василина. Приблизительно 1340 годов…       — Василиса.       — Что? — Опешил.       — Ты неправильно произносишь, — отвечает Федоров. — Это имя звучит иначе.       — Кто она? — Перебивает Медведев, явно не заинтересованный тонкостями произношения. Говорить по-прежнему трудно, хотя знаю, все равно придется.       — Заклинатель. — Пытаюсь взглядом внушить Марку заткнуться. Он проявляет чудеса сообразительности и славливается быстрее, чем Поляков открывает рот. — На территории Англии о ней нет ни единого упоминания.       — Думаешь, она из наших краев? — Спрашивает Лавр. А, блять, имя ему ни на что не намекает?       — Ну, явно не из наших. — Иронизирую, но чувствую, как вскипает кровь.       — Ты карту России видел? Это тебе не графства ваши. На одном конце плюнул, на другом конце приземлилось. — Марк явно сегодня не в духе, но злиться на него глупо, с каждым днём откладывания операции, ему все труднее держать себя в руках. — И уж если на то пошло, в 14 веке там такая неразбериха творилась по территории, что сам черт ногу сломит.       — Я понимаю, о чем ты. Но речь не о какой-то рядовой девице. Она была сильна. Очень сильна. О таких что-то, да должно быть. В истории магии или…       — Драко прав, Марк. Если ей удалось создать магию Дракона, она явно где-то отличилась. — Федоров смиряюще воззрился на своего младшего товарища, и тот бесстрастно отворачивается. Пребывание в туманном Альбионе явно не идёт ему на пользу. — Мы попробуем что-нибудь узнать. Но на многое не рассчитывай. Сам понимаешь, нас дома с распростёртыми объятьями не ждут.       — В долгу не останусь. — Бормочу на развороте, мысленно мирясь с провальностью затеи.       Возвращаемся в башню в тотальном молчании, у Тео над головой маячит красная лампочка: не подходить опасно для жизни. По лицу Блейза можно понять, что тот полностью поглощен полученной информацией, и разговаривать с ним — настолько же бесполезно, на сколько требовать ответа у собственного отражения в зеркале. Дафна завязла в дьявольских силках самобичевания, где-то неподалеку барахтаюсь я. Нужно расслабиться, так нас учили на первом курсе? Не, нихрена не выходит.       В комнате, как дозорный на стрёме, бдит Поттер. Вот как теперь отвязаться от этого приставучего вездесущего оленя? Тео самоликвидируется под полог и парочку изолирующих заклятий. Блейз тактично дублирует Нотта. Между прочим, это была их идея — задействовать Избранного в операции. Так какого хрена, все переговоры должен вести я? Словно мы друзья, не в рот ебаться! Выдыхаю. Мысленно медитирую на скоропостижную кончину его любопытства. Смиряюсь с бессмертием последней. Сдаюсь.       — Ну что тебе Поттер? Меня матушка с таким участливым видом дома не встречает.       — Малфой, не воспринимай на свой счёт, ты прекрасно знаешь, зачем я тебя жду. — Вы только посмотрите на него — сама серьезность, ну просто будущий глава Аврората… Вот по-любому сейчас напророчил.       — Ты бы хоть перед сном геройское шило из жопы извлекал, так и до бессонницы не далеко.       — А вдруг война, а я без шила. Что тогда? — Смотрим друг на друга. Ржем как кони. Салазар мне в глаза! Я смеюсь над шуткой Поттера. С ума сойти, куда катится шарик…       — Раз тебе заняться нечем, посмотри среди своих. Нет ли резко изменивших поведение за ближайшее время.       — В каком смысле? — Золотой мальчик тупит, я, готовый к подобной обыденности, принимаюсь разжевывать ему информацию и складывать в рот.       — Ну, может, кто-то в депрессии, или истерит ни с того, ни с сего…       — Короче, ищем твою копию времён шестого курса? - Ух ты, глазам не верю, очкарик наконец научился пользоваться той штукой в его черепе, которую он так опрометчиво называет мозгом.       — Делаешь успехи, такими темпами к концу году можешь догнать по развитию среднестатистического человека, Поттер. — Хлопком по плечу подбадриваю его недовольство. — Хвалю.       — Заткнись уже, пока я твой уровень развития не понизил. — Он мнется, перед тем как продолжить, по-любому сейчас ляпнет какую-то глупость, напрочь разбивающую предыдущее воодушевляющее впечатление. — Малфой…       — Ну не мямли, выкладывай свои примитивные плоды мыследеятельности. — Начинаю переодеваться, намекая на то, что не планирую провести с ним ночь в задушевной беседе.       — Я согласен. — Выдает он, встав с кровати. Я застываю с рубашкой в руке, прикидывая, когда и что именно ему предлагал.       — Поттер, я руку и сердце только у твоей подруги просил, это — не подвиг, здесь тема — мы всегда вместе — не прокатит.       — Я надеюсь, причина не только в занятости твоей руки, иначе я лучше в башню Гриффиндора перекантуюсь. — Он усмехается, и я начинаю подозревать, что Избранный скомуниздил мою заначку Империума, иначе как я мог пропустить момент, когда тот научился острить. — Ладно, я согласен помочь с твоим делом, и в других, если потребуется, но при условии: ты говоришь мне правду, и Гермиону твои дела ни при каких обстоятельствах не касаются. Если ты мне соврешь, Драко, я тебя из-под земли достану.       — По рукам, но ты тоже держишь язык за зубами, иначе я тебя в землю зарою. — Его пламенная речь расшатала мое внутреннее спокойствие, которое я зарекся хранить в Кабаньей голове, видимо эту фигню даже магией не погасить. Но в ту же секунду я ловлю такой ступор, что Петрификус Тоталус по мощности эффекта нервно курит в сторонке. Гарри, мать его, Поттер, герой с невыговариваемыми регалиями за плечами и херовой тучей медалей за отвагу на груди, протягивает мне руку. Я сперва даже отшатнулся, подумал, тот хочет мне леща дать, но когда вся картинка полностью преодолела путь от моих глаз до участка мозга, отвечающего за прием визуальной информации, я славил такой флешбек, что все тело сбилось с настроек и выдало паралич.       У меня, блять, такое ощущение, что я ждал этого всю свою гребаную жизнь! Мне когда Грейнджер «да» сказала, и то были более смешанные чувства. Хотя, возможно это из-за того, что та чуть не откинулась за секунду до ответа. Но, Мерлиновы яйца, мне словно снова одиннадцать, и я стою в большом зале, весь такой расфуфыренный до тошноты и уверенный в себе, а не в домашних брюках с голым торсом посреди мальчишечьей спальни. Только сейчас на моих плечах столько дерьма, сколько за всю жизнь не один завсегдатай Лютного не сможет на себя вывалить. И зная это, он протягивает мне свою, сука, чистую, как слеза феникса, руку. Ебать. Нет слов… И у Поттера походу тоже, потому как тот продолжает держать в воздухе свою золотую конечность, в то время пока я с глазами домового эльфа на нее пялюсь как одиннадцатилетняя версия меня на Нимбус 2000. Максимальное прикладывание усилий, и как на шарнирах мне удается осуществить рукопожатие. Он кивает, отпускает мою деревянную культяпку и валит до кровати. Ему хватает мозгов занавесить полог, что, безусловно, невероятная удача, потому как двинуться с места я смог минут через пять, не меньше. Middle of the night — Elley Duhe       — Драко! У тебя получилось! Я знала, что ты сможешь! — Она подпрыгивает на месте, словно увидела второе пришествие Мерлина. Я смотрю на нее с неприкрытым недоверием. Серьезно?       — Грейнджер, что получилось? У меня обычный Люмус ярче выходит. Эта штука не способна даже собаку отпугнуть, не то чтобы дементора. — Я день за днём штудировал свою память на наличие хоть маломальского воспоминания, подходящего под описание "профессора". Сегодня я даже опустился до воспроизведения в сознании рукопожатие с Поттером, вследствие чего, моя палочка сверкнула белой искрой, словно чихнула и погасла, походу даже ей было смешно. Слава Салазару, Гермиона не владеет легилименцией, мое эго не пережило бы такого позора. У меня оставалось только одно, нетронутое, самое тайное, самое личное и по сущности слепленное из нескольких разных кусков, размазанное фантазией, воспоминание. И вот, пожалуйста. Небольшой столп света, с которым даже в толчок ночью пойти стрёмно. Нет в тебе нихрена хорошего, Драко, не стоило и пытаться.       — Ты не понимаешь! Не каждый взрослый волшебник может создать Патронус. На это нужно время. — Грейнджер сидит на преподавательском столе, созданным выручай-комнатой, в классе на одного ученика. Ее колени, затянутые в гетры, пиздец как отвлекают от понимания контекста речи. — Пожиратели Смерти не способны в принципе призвать столь светлую магию. И то, что ты смог, уже говорит о многом.       — Поттер в тринадцать лет своим оленем разогнал сотню дементоров, ты хочешь сказать: все дело в тренировках? — Приводить его в пример было колоссально жалко. Но необходимость услышать от нее ещё хоть что-нибудь в свою защиту перевесило гордость в очередной раз.       — Гарри не обычный волшебник и… А откуда ты знаешь…? Мы ведь не… Это… — Молчу. Объяснить весь ход хитросплетений моего шпионажа за ней, я сейчас не способен, поэтому, понадеявшись на собственную везучесть, пытаюсь сменить тему.       — Неважно. Если этого воспоминания не достаточно, значит, в моей жизни просто нет вашего пресловутого счастья. Давай закончим.       — Нет. — Смотрит уперто. Частенько видел такой взгляд на переменах, когда она с кем-нибудь спорила. Сопротивляться бесполезно, все равно добьется своего. — Вот сейчас сдаваться — точно не следует. Тебе нужно раскрыть воспоминание, прочувствовать его, дать ему свободу, понимаешь?       — Пережить заново?       — Если есть такая возможность. Но главное: тебе нужно все то, что тебя наполняло в тот момент. — Говорит так, словно сама сейчас засветится не меньше Патронуса. Интересно, какое воспоминание она переживает в своей голове…?       — Я, кажется, знаю, чего мне не хватает. — Точно знаю, Грейнджер. Она замирает, будто чует подвох и вопросительно смотрит на меня. Я считаю до пяти. И пока вся решимость не слилась в недра тайной комнаты, быстрыми шагами преодолеваю расстояние между нами.        Не думаю ни секунды. Только импульс, и мои руки на тыльной стороне ее шеи, удерживают ее от возможного сопротивления. Большими пальцами впиваюсь в ее скулы, отметая все пути к отступлению, притягиваю к себе. Она вдыхает полной грудью, в то же время я выдыхаю на максимум, словно собираюсь поцелуем выпить из нее душу. Символично. Где твой Патронус, Гермиона, сейчас он бы тебе потребовался как никогда ранее.       Она смотрит как загнанный зверь, и я, не желая видеть это в наш первый поцелуй, закрываю глаза как нетронутая девица. В момент прикосновения в голове проносится взрыв, сметающий все на своем пути. Я не помню, чтобы когда-либо я чувствовал себя настолько беззащитным. Кажется, это было ошибкой. Тотальной ошибкой. Первая волна быстро гаснет, и в грудине разгорается пламя, сравнимое лишь с адским. Оно сжигает все, уничтожая то, до чего не добрался взрыв. Остатки разума поют панихиду по здравому рассудку на кромке сознания. Мой язык проскальзывает в ее рот, не встречает никакого сопротивления. Такая данность аннулирует все возможные барьеры, способные меня остановить.       Она точно каменная. Теплая, мягкая, но застывшая как под заклятием. Стоять в такой позе не удобно, и мое тело, в конец обнаглев, рукой дёргает ее за талию, стаскивая на край столешницы, попутно чуть раздвинув ей ноги. Боюсь открыть глаза, догадываясь, какую картину они мне покажут, хотя это — бессмысленная перестраховка, потому как гормоны в голове спроектировали достойную визуализацию на базе моей фантазии.        По верхним конечностям идёт колючая рябь, словно их свело, только через секунду я осознаю: причина тому — ее руки, которые она, едва касаясь, опустила на мои плечи. Сердце отправляется в галоп, из всех сил снабжая раскаленной кровью совсем не тот орган в теле, который мог бы меня остановить. Вторая рука так же приобретает автономию от рассудка и направляется к бедру Гермионы, и, едва она достигает своей цели, гремит второй взрыв, лишающий меня слуха. Юбка задрана, как и предполагалось, вследствие резкого смещения ее владелицы по поверхности стола. Головой понимаю: я должен остановиться. Возможно, я пугаю ее своей стремительностью, но отсутствие попыток отстраниться с ее стороны настолько обезоруживает разум, что он практически бессилен перед голодом тела. Дыхание сбивается, и я кажусь себе быком, перед которым машут красной тряпкой… Стоп, дыхание! Черт!       Я резко открываю глаза и из всех призванных сил делаю полшага назад. Грейнджер выдыхает и медленно как новорожденный вновь набирает воздух в легкие. Все это время она не дышала! Как?! Она — чемпион Хогвартса по тусовкам с подводными тварями Черного озера без снаряжения?! Ее глаза настолько расширены, что меня начинают терзать смутные сомнения, а моргала ли она вообще. Не двигается. Мне в действительности становится страшно. Ее словно паралич сковал, даже руки с моих плеч она опускает с заторможенным рывком, будто ее заклинило. Но когда мой взгляд опускается на ее разведённые колени, она тут же спрыгивает со стола, поправляет юбку, отводит взгляд, начинает нервно моргать и создаёт ещё кучу бесполезных движений в пространстве, пока я не решаюсь прекратить ее терзания.       — Я не хотел напугать тебя. — В горле пересохло, и звуки больше напоминают шипение, разбавленное низким гулким скрежетом. Она по-прежнему достаточно близко, и я слышу ее пульс, такой же я ощущал под своими пальцами, когда посадил канарейку в Исчезательный шкаф. Но она не слабая пташка. Я убеждаюсь в этом, вновь встречая ее взгляд. Твердый, решительный, без единой крупицы сомнения или страха, точно она сама меня поцеловала.       — Все в порядке, я просто… Не ожидала. — Смотрит из-под бровей, снизу вверх, но так словно в броню укутывая всю себя. Врёт. Пытаюсь разредить обстановку, улыбаюсь (скорее всего, как одержимый маньяк). Пятюсь назад, параллельно извлекая палочку из заднего кармана.       — Тогда, мисс Грейнджер, полюбуйтесь плодами вашего творения. — Я настолько уверен в успешности исполнения заклятия, что мысли о провале даже не допускаю. Я закрываю глаза, и едва отпустившие эмоции захлёстывают с новой силой, возможно даже большей, чем прежде, потому как, нивелируя физиологическую сторону, они приобретают ощущение чего-то поистине неземного и окрыляющего. — Экспекто Патронум.       Я открываю веки и вижу снова ее распахнутые глаза, сперва не понимая, почему в них опять отражается опасение. Перевожу взгляд по комнате. Отталкиваясь от воздуха, вокруг меня несется неизвестное мне четырехногое создание. Оно уже завершает круг и останавливается перед моим лицом, и я в силах отличить его очертания. Окутанное голубоватой дымкой, будто в стеклянной клетке в форме животного с лапами и длинным хвостом, виднелось смутное напоминание хорька, светившегося белым светом. А нормального Патронуса, такого же как у обычных вменяемых людей, для меня не предусмотрено? Я всматриваюсь более внимательно, и силуэт внешнего зверя все больше напоминает мне волка, но я все равно не могу понять, что именно повлекло такую реакцию Грейнджер. Концентрация падает и Патронус исчезает.       — Что-то я не слышу поздравлений. — Отшучиваюсь, чтобы заполнить образовавшуюся тишину, выходит как-то натянуто.       — Поздравляю, Драко! Я же говорила, что у тебя получится! Заклинание вышло действительно сильным. — Она идёт мне на встречу, стягивая рукава кофты к пальцам и пожимая плечами, как если бы она замёрзла, и как-то излишне скромно улыбаясь. Да к черту всю эту чушь! Я делаю два стремительных шага навстречу ей, обняв за талию, приподнимаю и кружу вокруг себя, делая вид, будто не заметил ее настороженности. Гермиона вскрикивает, а затем заливисто смеётся, пока я, не поставив ее на твердую поверхность, вновь не прильнул к ее губам.       — Снова не ожидала? — Спрашиваю я, когда оторвавшись от ее губ, чувствую напряжение в ее теле.       — Угу. Наверное, на это потребуется некоторое время.